— Готовы отвечать, товарищ сержант? Я вас слушаю.
— Сержант Максименко. Первым, товарищ старший лейтенант, откроет огонь крайний правый стрелок ведущего первого звена. И когда противник окажется в зоне действия нашего огня, то уйдет вправо с набором высоты.
— Обоснуйте свое утверждение. Только учтите, истребителю для сокращения дистанции с дальности предельной для обнаружения его самолета, и до дальности открытия огня, требуется от 10 до 30 секунд. А сами истребители трудноразличимы на фоне земли из-за хорошего камуфляжа. Додумайте ответ, я не тороплю.
'Итак, продолжим, в чем смысл козы с баяном? И что там еще у меня звучало о перехвате звена одним истребителем? Гхм. Это-то вообще откуда? Кто это у нас такие нормативы в тактику реактивной авиации заложил? А? Хм. Известно кто. Непризнанный стратег из эпохи развала социалистической системы. Ладно, возьмем этот средней хреновости вариант вооружения с РС-82. Что мы с него иметь-то будем? Максимум попадет залп эрэсов в один Юнкерс, да и то чудом. Зато 'мессеры' своими 'эрликонами' за это время из 'реактивного ястреба' сито сделают. А может, и не сделают, ведь скорость-то у него есть. Или нет? Скорость-то у него есть, но лишь до начала атаки. Ему же для надежного поражения бомберов, придется ее снижать километров до четырехсот с небольшим, А уже потом, заново скоренько так набирать. Даже если пару раз у наших пилотов такое получится, все равно 'фрицы' быстро противоядие найдут. Ведь атакующий фашиста истребитель каждый раз будет вынужден сам сбрасывать скорость, и подставляться под огонь. Ну, а любым скоростным машинам для такого быстрого гашения и набора скорости требуется мощная крыльевая механизация. Которую доводить мы будем как раз до самого конца войны. В общем, ерунда пока получается. Это что же, выходит? Получается, не нужны тогда вообще реактивные самолеты? Сделать вон поскорейча массовый ЯК-9, и конец 'Люфтваффе'. Мда'.
— Товарищ старший лейтенант, я не готов ответить на вопрос.
— Тогда, присядьте пока. Кто готов отвечать?
— Красноармеец Музычко. Разрешите, товарищ старший лейтенант?
— Слушаю вас, товарищ боец.
— Первыми откроют заградительный огонь с дальней дистанции штурмана ведущего и правого ведомого замыкающего звена. Увидев их очереди, противник может уйти еще ниже, чтобы атаковать строй со стороны бомболюков. При такой тактике часть стрелков и штурманов огонь вести не смогут. Или для этих стрелков и штурманов время наблюдения врага в прицеле будет измеряться всего парой секунд, недостаточных для надежного поражения самолета из пулемета.
— Хороший ответ, товарищ Музычко. Товарищи стрелки, всем все стало понятно?! Или у кого-нибудь есть вопросы?
— Хорошо. Если ситуация понятна, то рассмотрим пока вторую атаку со стороны солнца уже другого звена вражеских истребителей. Расположите их на схемах. Представьте, что эти удары произойдут почти одновременно. Когда представите, подготовьте описание своих действий и тех секторов, где по логике должны будут появляться атакующие истребители....
'Пишите, ребятки пишите. Была бы еще польза от этих занятий. Хотя вот этот ухарь точно свою 'Катюшу' в обиду не даст. Если, конечно, пилот и штурман у него толковые будут. Молодец Музычко! Вот таких 'солистов' да побольше бы было в наших 'оркестрах'. Ладно, продолжим наш 'ракетный мозговорот'. О чем я там с собой трендела? Угу. Так прям и разбежалось 'Люфтваффе'. Как же, держи карман шире. В общем, или все или ничего. Или полностью вооруженный реактивный перехватчик, или бестолковые полумеры типа ЯК-15. Я, конечно, выбираю первое. А, значит, блок неуправляемых ракет нужно обязательно хоть в суррогатном виде, но надо его сделать и испытать. И испытать их надо в Монголии. Ни в Польше, ни в Финляндии для него целей не будет. Зато, если сделать такую страсть, то даже без реактивных ястребков, хотя бы те же Ил-2 смогут под крыльями таскать не по 8 РС-82. А уже по целых 28 РС-57, а то и по 80. С таким залпом от реактивных истребителей сразу бы стало больше толку. Только где же мне взять готовую шрапнельную БЧ да еще и калибра 57мм. А может, все же обычную шрапнель от трехдюймовки использовать, а? 'Хрен, на!' Как говорит Иваныч. С таким же успехом, можно обычные РС-82 использовать. Размеры корпусов у них отличаются мало. Только вот больше четырех штук их в блоке не поместишь без сильных последствий для аэродинамики 'ишака'. Хотя четыре таких блока это уже 16 эресов. Угу. Правда с такой нагрузкой скорость его сразу километров на 60-80 скиснет. Но самураям этих километров ведь, может, и хватить. Нет. Перехватчики все же нужно делать с парой пушек и двумя-четырьмя блоками ракет. Кстати, сами блоки можно ведь и на конце крыла вешать. Гмм. Нет, наверное, это сильно маневренность снизит. Ведь чем ближе все тяжести к центру масс, тем маневренней самолет и по крену и по виражу. А нужен ли нам вираж. У нас ведь полуреактивные монстры. Втопил газ на обоих 'Тюльпанах' и... И, стоит им сдохнуть в бою, как превращается эта 'Царь-полетушка' в тяжелую неуправляемую хрень. А, ведь, даже сбросить эти реактивные орудия летчик не сможет, бо они жутко секретные. Мдааа. Ладно, послушаем пока наших 'хвостострелов''.
......
— А если Ваш сосед слева уже ведет огонь по вражескому самолету, то вы что же, товарищ боец, этого противника вообще что ли незамечаете? Думаете, ваш сосед вечно по нему стрелять будет, и вам самому вообще не придется на эту цель огонь переносить?
— Товарищ лейтенант. Но меня ведь с другого борта атакуют!
— Ну и что, что вас атакуют. Для вас и для всего строя, какая из этих атак опаснее? Ну? Поняли меня? Про дистанцию огня ведь тоже забывать нельзя. И заодно посмотрите в глаза своему ведущему, из-за ваших действий его уже сбили...
Поиздевавшись над стрелками своей дотошностью до самого конца занятия, Павла, наконец, частично получила тот результат, на который рассчитывала. Стрелки стали четче отслеживать эволюции вражеских самолетов, и надежнее контролировать своих соседей. Хотя Павле было непонятно, почему при наличии на СБ радио, занятия по воздушной стрельбе проводятся без учета переговоров между бортами. Дав себе задание потом разобраться с этим, она вышла из класса. Вместо перекура Павла снова отправилась к добродушному военинтенданту. Тот в это время прямо в классном помещении пил чай из блюдечка.
— Приятного чаепития, Мирон Лукич.
— Заходи, заходи молодежь. Снова про взрыватели старика пытать будешь?
— Да не совсем. Мирон Лукич, скажите, а калибром корпуса 57мм у вас бомб часом нету? Ну, там из артиллерийских боеприпасов переделанных или самих снарядов.
— Ишь, чего спросил. Давненько меня о таких снарядах не спрашивали. Это же английский морской два с четвертью дюйма. И на кой он тебе сдался?
— Понимаете, Мирон Лукич, очень мне для одной богатой идеи нужна шрапнель такого вот калибра.
— Темнишь ты чего-то, старший лейтенант. Почему нельзя обычный трехдюймовый калибр взять? Вон их, сколько шрапнелей на складах валяется.
— Потому, товарищ военинтендант, что шибко уж он тяжелый да толстый. А мне их в тесный пучок вязать нужно. Меня бы наверно и калибр 45мм устроил, но для них ведь шрапнелей не делают.
— А почему ты спросил именно про этот калибр?
— А я про другие и не слыхивал. Так как, есть такой хоть где-нибудь?
— Такой? Навряд ли. Когда Гражданская закончилась, видел я году эдак в 23-м такие снаряды в Псковском арсенале, но уже тогда их совсем мало было. На бронепоездах тогда стояло всего несколько таких зенитных орудий, вот для них видать и лежали. Ну, а чуток другие не пойдут тебе?
— Это, какие же?
— Да хоть от 2,5 дюймовых горных или десантных пушек к примеру.
— А они разве остались еще? Это ж, какая древность! Годов восьмидесятых, наверное, еще.
— Те снаряды, что я в 32-м в Крыму видел, были 1891 года выпуска.
— Хм. И много их там было?
— Да пол пакгауза забито. Там в основном морские снаряды к сорокасемимилиметровке Гочкиса лежали. Ну, а эти видать для десантных пушек Барановского не иначе еще с начала века так никто их и не трогал. Сами-то пушки еще в двадцатых признали утратившими боевое значение. А вот снаряды, наверное, остались, может, для чего и приспособят их.
'Так, так, очень интересно! Если такие снаряды есть, но никому не нужны, то может, они нам как боеголовки НАРов сгодятся. Гммм. Вроде даже что-то из моего времени вспоминается. То ли по телику я смотрела, то ли по радио слушала. Там вроде про Карабахский конфликт что-то рассказывали. Угу. Упомянули так мельком, что, мол, при разоружении одного из банд-формирований был захвачен аж целый шестидесятичетырехмилиметровый миномет кустарного производства. Мелочь вроде? Ага. Это во время чеченской войны такому уже никто не удивлялся, а в то время такое еще в новинку было. А вот откуда в стране такому оружию взяться в конце 80-х?! При том, что границы еще были не такими дырявыми как тремя годами позже. А? Вот это вопросец! Очень может быть, что ствол орудия и, правда, был самодельный, хотя мог и оказаться переделкой той же горной пушки. Но вот мины к нему... Чтобы их выпускать хотя бы сотней штук, это же, целый маленький завод создавать надо. И гораздо проще и выгоднее взять те же готовые снаряды и просто их доработать. Ну, а единственные российские снаряды, которые имели похожий калибр это те самые обсуждаемые с этим дедом, снаряды к пушкам Барановского. Здорово! И если уж тех снарядов до самого Карабаха хватило, то для моих затей и подавно хватит!'.
— Мирон Лукич, огромное вам спасибо за идею. А где их достать-то можно, и какие примерно это были снаряды? Ну, там вес их, радиус зоны поражения.
— А все ж тебе-то они зачем?
— Да вот хочу предложить командованию кассеты для мелких бомб под крылья истребителя подвешивать. Чтобы зенитки штурмовать при атаках вражеских аэродромов.
— Хм. Что ж. Это дело. Только не пойму, зачем тебе именно такой калибр? Ну да ладно, расскажу что знаю. Граната у тех снарядов весит пять с половиной фунтов, ну в смысле 2,5 килограмма. А шрапнельный стакан около трех килограммов весит. Сам-то он стальной, только донце у него чугунное, чтобы, значит, при выстреле шрапнель-то не шибко нагревалась. А вот на какое расстояние она бьет, этого я не знаю. Это тебе уже надо самому в справочниках глядеть.
— А достать эти снаряды, где можно?
— Так в Севастополе. Если шибко надо, я тебе могу письмо к одному моему другу написать. Надо тебе што ли?
— Надо, Мирон Лукич! Только поехать сам я не смогу, сможете для моего крымского товарища письмо написать?
— Да на здоровье. Чего ж тут жалеть то...
Занятия продолжались. До конца дня Павла успела провести для стрелков и бортмехаников наземное занятие по покиданию самолета с парашютом. Еще прочитала укладчикам короткую лекцию по правилам и нормативам хранения и переукладки парашютов. Потом уже сама Павла посетила занятия по электрооборудованию самолета СБ. Посетить параллельно идущее занятие по обслуживанию и ремонту убирающегося шасси у нее не вышло. Зато она смогла выпросить у ведущего те занятия военинженера 3-го ранга пару методичек с обязательным их возвратом владельцу. Чуть позже с начальником ШМАСа она согласовывала планы проведения учебных прыжков из СБ. Запланированные ею прыжки с имитацией падения сбитого самолета Коробицына сильно озадачили. После четверти часа уговоров тот все же согласился, но с условием его личной предварительной проверки методики. А предложение Павлы вести кусочек занятия по электрооборудованию самолетов, майор хоть и воспринял критически, но потребовал подробный план занятий к середине следующего дня. Потом Павла смогла посетить занятие по обслуживанию пулемета ШКАС. Потом снова библиотека. В более длительных паузах между делами она успевала перекусить. В общем, к вечеру Павла честно призналась себе, что из этого дня ею выжато вполне достаточно. Когда Павла уже пыталась заснуть, раздался осторожный стук в дверь.
'Ну, если это очередная 'пассия', то я ее прямо тут командирским ремнем воспитывать буду'.
— Разрешите?
— Проходите, товарищ...
— Не обязательно общаться по званию. Мы можем с вами прогуляться?
— Конечно.
Быстро одевшись, Павла вышла в коридор. У лестницы ее ждал мужчина в летном реглане. Этого человека она видела не так давно в другой форме. В форме лейтенанта госбезопасности.
/черновой вариант обновления от 11.04.12/
— Машина ждет вас, товарищ Колун.
— Хорошо, через пять минут буду готов.
Не зная, долго ли продлится эта поездка, Павла успела сходить перед отъездом в туалет. Лейтенант госбезопасности не возражал и не торопил ее. Машиной оказался шикарный по нынешним временам ЗИС. Несмотря на темноту ночи за окнами машины, занавески внутри были тщательно задернуты. Ехали уже почти час. Шофер и сопровождающие молчали, а сама Павла тоже не собиралась свои тревоги и волнения выдавать вопросами о своем скором будущем. Сперва она для развлечения еще пыталась считать повороты и отслеживать курс движения. Минут пятнадцать ей это даже удавалось, но после еще нескольких поворотов почти в обратную к направлению движения сторону, она поняла, что может определить только примерное направление. Вроде бы ее везли куда-то на северо-восток, а может, и на север. Усталость незаметно делала свое дело, под мерное урчание мотора, глаза Павлы начали слипаться. Поначалу она стойко боролась со сном, то насвистывая в уме бодрящие шлягеры типа 'И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди...', то старательно вспоминая намертво заученные когда-то в аэроклубе положения Наставлений по производству полетов авиации Вооруженных Сил Союза СССР 1957-го года. Но видимо приемы этой борьбы для данного поединка оказались не слишком эффективными. Поскольку через какое-то время силы ее закончились, и ее накрыл очередной странный сон.
— Батя, гляди! Осетр играет.
— Даа, Панька. У тебя шибко зоркого, вроде и готово, да бестолково. Это же Панька не осетр. Это же карп годовик плеснул. Неужт не понял? Эх ты, рыбак не моряк. Вроде и любишь ты Панька это дело, а видать другая тебе планида. Чёй-то не верю я, ч'то твоя жизнь на реке-то пройдет. Лучше уж покуда малый, приглядывай ка ты себе другое дело.
— Батя! Ну чего ты сразу? Колуны ж отродясь всегда на реке жиле. Сам же мне рассказывал. А я всё-всё запомню, только ты меня почаще на путину бери.
— Ну-ну, пострел. Ладно, спешить-то нам покуда некуда. А, может, тебе из всей нашей фамилии и вовсе великая судьбина уготована. То ле совсем уж грамотным станешь, мамку переплюнешь, то ле еще каким знатным начальником. А? Кто ж его заранее узнает? Ну, а жизнь-то она потом уж сама всех по кочкам рассадит.
Удивление сменилось каким-то странным оцепенением, горло Павлы перехватило. Но в глазах ребенка, которыми она смотрела на воду с борта маленького кораблика, не было ни слезинки. Павла вдруг почувствовала, что с самого детства ей очень хотелось вот так же просто быть рядом с таким же сильным родным человеком. Ласковые и немного насмешливые упреки этого дядьки, разбудили в ней детскую мольбу о семье. У каждого детдомовца, эта мечта тлела где-то в самой глубине души. И каждый хранил в себе эту искру по-своему. Одни бравировали своей беспризорностью, другие, наоборот, отовсюду пытались зачерпнуть хоть капельку ласки и участия. Ну, а третьи закрывались от внешнего мира за маской спартанской невозмутимости. Себя она относила как раз к последним. Даже тетя Нина не смогла толком пробиться через выставленную ею наружу упрямую защиту. А вот эта сцена нежданно-негаданно, словно автогеном прожгла в несокрушимой сверкающей броне ее характера широкую брешь.
