Пороги прошли уверенно — это не Чусовские "бойцы" — тут всё-таки было проще. Без резких изгибов или подводных камней — только держись подальше от берега, где, то и дело, воду закручивает. А дальше — опять плавная равнинная река, та же пойма, заросшая лиственным лесом. Впрочем, леса стали обширней, а степные просторы часто разбавлялись купами деревьев и зарослями кустарника. То есть места начались более влажные.

Рассказывать своим спутникам о том, что предчувствует приближение субтропиков, Веник не стал — это взрослые мужчины из местных — высоких материев они не воспримут.

— Дожди здесь чаще, — объяснил он на понятном всем языке. — Потому что близко большая вода.

Теперь река малыми поворотами стремилась на запад юго-запад. Потом влилась в другую реку, по-настоящему великую — противоположный берег угадывался с трудом. Опять шли на юг, на юго-запад и так далее с малыми вариациями, пока не приметили поселения на левом берегу, которого так всю дорогу и держались — правый давно пропал из виду. К этому моменту растительность стала пышной. В воде стеной стоял камыш, скрывая от взоров путешественников зелёные лужайки, огромные деревья и густые кустарники. Птиц здесь было видимо-невидимо. Олени и косули то и дело появлялись в поле зрения, следы кабанов тоже не были редкостью — просто раздолье для охотника. Что же касается интересов рыбака, то и для него в этих водах тоже хватало радостей. В отношении собирательства — важнейшей отрасли народного хозяйства палеолитического общества — заключить, что либо, внятное было затруднительно. На берег ребята высаживались ненадолго — развести костёр, приготовить горяченького, чайку вскипятить. Спали в лодке, заякоренной подальше от берега. Конечно, видели много незнакомых растений. Плодов на них пока нет, а по завязи ничего определённого сказать не могли. Есть и с корнями, обещающими вырасти до приличных размеров. Однако заниматься их дегустацией Веник запретил — они сейчас в разведке — некогда маяться животами.

Ещё отметили, что течение перестало увлекать лодку вдоль берега.

Шеф чувствовал себя очень неуверенно — то и дело вдали маячили дымки — то есть люди в этих краях не были редкостью. Значит, местные жители встречаются друг с другом достаточно часто. А это уже совсем другие отношения, чем в их мире — мире, где природа не столь щедра. Где никто никого не боится. Поэтому и двигались почти без остановок, отмечая на карте всё тот же левый берег реки — правый давно и надёжно потерялся за горизонтом.

И вот отчётливо видны крытые тростником хижины, костры, над одним из которых жарят на вертеле какое-то крупное животное, хлопочущих вокруг женщин, кружок охотников в сторонке, ребятишек. С виду материальная культура по-прежнему палеолитическая — на людях подпоясанные шкуры. Выделаны они, или нет — отсюда не видно.

А вот и их заметили — гомон, суета, мужчины с копьями бегут к берегу, словно вставая на пути чужаков к своим жилищам. И интересно, а есть ли у местных лодки? До сих пор не случалось нигде никакого плавсредства. В этом мире видеть лодки Венику пришлось только на севере у тамошних рыбоедов.

Хорошо, что Аон в своё время приметил недружелюбие людей, живущих южнее — он мог бы запросто выйти на берег с самыми добрыми намерениями и получить удар копьём.

Плавно повернул румпель и повел лодку подальше от берега — контакт с местным населением не обещал быть простым.

* * *

За следующие дни видели ещё несколько деревень. Среди них попадались и крупные — с десяток хижин. Ни к одной не приближались. Пробовали на вкус воду, убеждались, что она пресная и продолжали стремиться к морю. Тем временем берег постепенно поворачивал влево и уводил к востоку. Впереди замаячили горы — они оказались недалеко от воды. Крутые скалистые обрывы впереди и лесистые вершины сзади. Полоса зарослей сузилась, зажатая между водой и этими возвышениями. Но течение здесь почти не ощущалось, а волны выглядели уже весьма серьёзно — швертбот натурально качало.

По прикидкам это мог быть и южный берег Крыма. Тогда почему река? Или это озеро? Пресноводное? И небо начинает хмуриться. Серьёзного шторма их швертбот не выдержит — нужно срочно искать убежища на берегу. Хорошо бы отыскать закрытую бухту! А берег, как назло, пляжный. Полоска песка, трава неподалеку, дальше кустарник и вскоре за ним стена деревьев. Заторопились, побежали быстрее, всматриваясь в сушу и озираясь на надвигающиеся тучи. Приметили окончание мыса, какие встречались на реке — это обычно косы, намытые течением. Тут, так же, как и в реке, всё заросло камышом.

Убрали парус, втянули шверт, налегли на вёсла. Развернувшись почти назад, вошли в узкий залив и... оказались рядом с довольно крупной деревушкой. Опять суета, опять встревоженные мужчины, но на этот раз никуда не уйти — можно угодить в шторм. Придётся оставаться здесь. Выбрали место примерно посерёдке длинного заливчика — с берега копьё не добросить — проверили арбалеты на всякий пожарный и, не обращая внимания на творящееся на берегу недовольство, стали устраиваться на отдых.

Гневные крики на незнакомом языке, скорее всего, содержали угрозы. Но ведь с этим ничего не поделаешь! Так что, пересидят непогоду и уйдут. Конечно, к ним могут попытаться добраться вплавь — не могут жители побережья не уметь плавать. Ну и получат веслом по голове. А пока Веник разделся, положил на борт кусочек мыла и плюхнулся принимать водные процедуры. В их болотном краю не шибко-то расплаваешься, а тут раздолье, и водичка тёплая. Понырял, намылил голову, прошелся по телу мочалкой и снова в воду — отполаскиваться.

Тем временем ветер начал трепать камыши, верёвка якоря натянулась, шум с берега стало относить. Влез обратно в лодку, вытерся полотенцем — есть у них теперь такая роскошь — приказал мыться Хому. Следующим был Пуп, тот самый хромой, из оленеводческой группы Вора. Посидели, просушили свои короткие стрижки и надели чистые рубахи. Не сразу поняли, что произошло на берегу — весь посёлок столпился у самого уреза воды и глазел, словно на цирковое представление.

Не хватало только аплодисментов.

Продолжение было тоже озадачивающим. Весь народ куда-то побежал. То есть "зрительный зал" опустел, словно по команде — люди спрятались. Потом из-за домов вышла девушка и двинулась к воде. Из одежды на ней были лишь несколько цветков, непонятно как державшихся в распущенных волосах. Слышно было только то, что сзади её то ли подбадривают, то ли убеждают.

Эта Венера древнего мира вступила в воды залива и стала продвигаться дальше — тут оказалось довольно глубоко, и вскоре она совсем пропала из виду — только цветочек всплыл, покачиваясь на волнах. Веник сиганул в воду и заторопился саженками — настоящего кроля он как-то не освоил, но так всяко быстрее, чем брассом. Нырнул, хватанул за волосы и вытянул девчонку на берег, сразу бросив тельце животом себе на коленку.

Не так уж она наглоталась — заперхала, задёргалась. Посадил и нахлестал по щекам, выговаривая за глупость. От домов нерешительно двинулись в его сторону люди, но остановились — швертбот ткнулся в берег, и соскочившие с него Хом и Пуп заорали, грозно потрясая копьями.

— Вы чего, мужики? — спросил Веник. К нему начало возвращаться чувство реальности.

— Всех перережу! Всем кровь пущу! — рычал Пуп, вращая над головой копьё, словно оглоблю.

— Да тащи ты её в лодку! — шипел Хом, накладывая стрелу на арбалет.

Забросив девчонку в швертбот, Веник вскочил в него, сел на вёсла, развернулся: — Экипаж! Ко мне! — мужики сноровисто вскарабкались на корму. Несколько энергичных гребков, и они снова на середине заливчика.

— Якорь бросайте!

— Он на дне. Я верёвку отрезал, — смутился Пуп.

— Молодец. Ребёнка вытрите и укутайте, — Шеф снова перевалился через борт — терять якорь в его планы не входило.

К счастью, канат отыскался легко — он не слишком быстро тонул, а течение, которое могло пригнуть его к дну, постоянно меняло направление. Парни подгребли и прикрепили снасть к носу. Рубаху пришлось выжимать и развешивать на просушку поверх гика. Новый член экипажа (не вернёт он её этим варварам — ему люди нужны) укуталась в меховую полость и чуть-чуть дрожала. Ей выдали сухарь и велели съесть. Речи она совершенно не понимала, бормотала что-то виноватым голосом и не сопротивлялась, когда прямо рот затолкали отломленный кусочек и пантомимой показали, что нужно прожевать и проглотить.

Между тем непогода продолжалась — резкие порывы ветра принялись раскачивать деревья. Сверкнула молния, раздался раскат грома. Рубаху пришлось убирать, потому что гик хорошенько укрепили и поверх него натянули кожаное покрытие палатки. Нашёлся и кусок, чтобы накрыть лодку впереди мачты. Таким образом, соорудили укрытие не случай дождя. Случай последовал без промедления — стена тропического ливня рухнула сверху. Ребята сидели в сухости и поглядывали на буйство стихии. К счастью после первых порывов ветер утих. Или коса отсекла залив от остального мира, укрыв в своей тени. Что было в отдалении — разве разглядишь? Потемнело, струи дождя слились в сплошную пелену, и лодку стало заметно покачивать. Длилось это около часа, а потом выглянуло солнышко, освещая несколько поломанных деревьев на отдалённых возвышенностях.

Девчонке поручили вычерпывать воду — как-то она всё-таки проникла в лодку и теперь плескалась на дне. Остальные свернули чехлы, сложили их под банки и вытащили якорь. Вышли из залива на вёслах — волнение в озере не утихло, но валяло терпимо. Разве что изредка перехлёстывало через борт. Тем не менее, следовало поторопиться — во-первых, соседство с селением вызывало беспокойство. Во-вторых, хотелось найти на берегу тихое место и поесть горячего.

Глава 46. Опять "почему"

— Лена! Можно мне с тобой немного поговорить? — от подобных "подходов" Ленка отвыкла уже давненько. Как-то у них тут несколько прямолинейней. Но Леонид Максимович всё-таки учитель, уважаемый человек из старой жизни. Несколько старомодный и чопорный. Кивнула и подвинулась на нарах, давая место присесть. — Меня предупредили, что разговор подобного рода может стоить мне изгнания или телесных повреждений, несовместимых с жизнью, но очень хочется знать наверняка.

Ленка зыркнула в сторону Любаши и Сани, устраивающихся на ночлег неподалеку, и кивнула.

— Я не перестаю недоумевать по поводу того, почему именно Пунцов стал вожаком вашего не самого простого класса. Нет, не подумай, будто я призываю к изменению сложившегося положения, или сам претендую на первенство, — поспешил он добавить, заметив, что Саня перешёл из лежачего положения в сидячее и набычился. — Но все-таки, почему именно Веник?

— А почему вы спрашиваете у меня? — Попыталась уклониться от разговора Ленка.

— Ты ближе к нему, чем остальные. Вы о многом разговариваете. И твои лидерские качества были заметны даже в седьмом классе. А Пунцов по складу характера, скорее, теоретик. Он хорошо продумывал свои ответы, не особо обращая внимания на отношение к себе со стороны одноклассников. От него можно ждать, скорее, продуманного совета, чем того, чему я не перестаю удивляться. Вы тут что? Цивилизацию решили построить? Но ведь реальная жизнь — не компьютерная игра — в ней всё сложнее.

— Э-э! Можно я? — будто в классе поднял руку Димка.

— Изволь, Плетнёв, — словно на уроке кивнул Леонид Максимович.

— Лен! Когда Веник нас из той передряги вытащил, я сразу в ваш клан попросился. Но вы-то с первого дня с ним. Расскажи, с чего это у вас сразу такой лад между собой образовался?

— Вытащил? — переспросил учитель. — Пунцов что? Рисковал? Он же... не очень смелый.

— У него вообще головы на плечах нет, — ответила Ленка и легла на бочок, придержав руками выпирающий живот.

— Ни одного человека не потерял, — объяснила из-под мышки Вячика Галочка, тихонько укрывая своего малыша.

— Ни наших, ни местных, — кивнул Саня. — Про него уже суеверие сложилось — Шеф не отпускает в край удачной охоты тех, кто ему нужен.

— Как же ты вырос, Третьяков! Но кто-нибудь, наконец, расскажет мне, почему балом правит Пунцов, и откуда у вас, трах-тибидох, такие достижения во всём, куда ни погляди? Да вас за один только Стирлинг нужно номинировать, сам не знаю куда!

— Не надо нас номинировать, — сонно пробормотал Вячик. Лен! Не кобенься — расскажи!

— Знаете? — вдруг удивлённо воскликнула Ленка. — А ведь даже вспомнить, оказывается, интересно! Блин! Какими мы тогда были маленькими! И как по-разному испугались этого переброса в прошлое! Помните? Тогда, ещё на берегу речки. Стояли, глазами лупали. А Санька с Вячиком и Веник сразу начали переговариваться вполголоса, словно... ну, как разведчики в кино.

— То есть они уже тогда были одной командой? — уточнил учитель.

— Санька всегда защищал Вячика потому что маленький и заступался за Веника, потому что Лёха к нему цеплялся, — пояснила Галочка.

— Веник и сам мог за себя постоять, — рокотнул Саня. — Он, хоть и худой, но сильный. И резкий. Мы с ним боролись — его, кроме меня, только Димка мог замять. Плевал Шеф на Лёху. Просто Веник всегда понятно объяснял, а я... ну, не люблю, когда не по делу доковыриваются. Димка тоже не любит. Но он — в тыкву, а я — в салазки. Так что, хоть Лёха с друганами, хоть Кубъя со своим подпевалой Серым — Венику были не указ.

— Да уж, расклады у вас, оказывается, были. А я только примечал, что тебе, Третьяков, Пунцов всегда давал списывать.

— Он говорил, что гуманитарный склад ума — это ещё не конец жизни, — пояснил Вячик.

— Получается, у Веника ещё в школе была своя команда? — заключил Леонид Максимович. — А со стороны это не замечалось. Так что же произошло в тот трудный для вас день? Как развивались события.

— Мы все были с перепугу, — созналась Ленка. — Хотели домой. Или, хотя бы, обратно в школу. Леха нас собрался туда проводить. Или просто вывести к людям. И все, как бараны, потянулись за ним. То, что втолковывал Веник, казалось бредом, помехой на пути. Это уже по дороге мозги начали включаться. Час идём, второй — а вокруг та самая картинка, про которую нам Шеф только что вдувал. А когда натолкнулись на огромные кости, всё сразу и проявилось. И я вдруг сообразила, к кому нужно присоединиться. У кого мозги действительно работают в любой ситуации, потому что тот же Лёха — просто заводила, затейник. Может народ подбить на любую пакость. А Веник — голова.

В общем, пока мы ушли недалеко, я и вернулась. Люба тоже.

— Не льсти себе, — хихикнула Галочка. — Ты по Венику сохла, а Любе нравился Саня. Вот вы и побежали. А я испугалась идти без парня в сопровождении. Ведь страшно было!

— А хоть бы и так, — отмахнулась Ленка. — Всё равно, когда я увидела эту согнутую из вербы клетку, мне стало спокойней. Видно же, что из неё простой заострённой палкой можно и от крупного зверя отбиться. То есть — тыкать, пока не затыкаешь насмерть. Ребята её ещё и вьюном обвили, то есть даже под ударом медвежьей лапы она не вдруг рассыплется. А когда в двух шагах оказался садок с рыбой — ну, тот затон — я почувствовала себя просто счастливой. То — ни кола, ни двора, то пусть и дырявая, но крыша над головой. Под боком костёр и сколько угодно еды. Когда парни ушли купаться, мы с Любой поговорили о том, кто у нас главный. Сошлись на том, что Веник. Потому что Саня, скорее, поэт. А Вячик слишком вспыхивает. Ну а дальше — сами понимаете, коней на переправе не меняют.