И в ответ на это, где-то внутри принялось разгораться одно очень знакомое ощущение, казалось уже прочно забытое и выкинутое из памяти. Этим ощущением была жажда знаний. Та, что превращала многих достойных людей в фанатиков от магии или науки, та, что когда-то неимоверно давно была разбужена в нем учителем.
Он потянулся к этому островку спокойствия в бушующем море сметающего все и вся безразличия и почувствовал встречное удивление, а мгновение спустя — удовлетворение. Падение тут же замедлилось, а вскоре и вовсе прекратилось.
Чародей открыл закрытые силой шепота глаза и понял, что прошло не так уж много времени. И единственное изменение, на которое натыкался взор, касалось его врага. Тот явно выглядел лучше, чем в тот момент, когда сместил битву из мира реального в мир разума и воли. От былых ранений не осталось и следа.
А вот собственное состояние, напротив, не радовало. Нет, физически он был здоров, но вот в моральном плане — полностью подавлен и практически сломлен. Начальных аспектов магии разума оказалось явно недостаточно, чтобы на равных сражаться с прорвавшимся внутрь Мраком. Даже щупальца Тьмы, призванные в свое время спятившим стариком, не шли ни в какое сравнение с напором полудемона.
Осколков воли только и хватило на то, чтобы взять в руки Дар Богов, и, подавив едва не вырвавшийся крик, когда тот обжог пальцы нестерпимой болью, почти бездумно ткнуть им вперед. Сил удивляться странному поведению подарка наставника уже не было, как, впрочем, не было на то и времени.
— Прожуй сначала вот это. — То ли произнес, то ли просто подумал юноша, а после их обоих разметала вспышка невыносимого белого света. И Оэр в тот момент мог поклясться, что этот Свет набросился на него с той же самой яростью, что и на противника. Он не потерял сознания ни от удара взбесившегося воздуха, ни от жесткого столкновения с землей, а потому мог в полной мере "насладиться" всеми оттенками неизведанной до этого боли. Боли, которую приносит узнавшая свою жертву Первостихия.
Сердце то и дело пропускало удары, а каждая клеточка тела вопила от непереносимой муки, раздирающей ее на части. Что удержало его в тот момент от сумасшествия? Наверное, это было понимание того, что врагу досталось много больше и что тот тоже пережил эту боль. Впрочем, для проклятого полудемона она стала последним, что он увидел в этом мире, прежде чем навсегда уйти в Бездну...
В себя он пришел единым рывком. Просто в какую-то секунду понял, что Свет больше не пытается отправить его вслед за тварью в Нижние Миры. Еще несколько десятков минут ушли у него на то, чтобы хоть немного компенсировать последствия ярости Первостихии, но даже так Нуцег не перестал ощущать себя одеревеневшей куклой, лишенной чувствительности и подвижности, с померкнувшим взглядом и пустотой в душе. И данное положение лишь усугублялось свершившейся местью, которая, вопреки ожиданиям, не принесла зримого облегчения, скорее еще более глубокое безволие и апатию, сменяемую мерзкими мыслишками о суициде. Хорошо хотя бы то, что времени их выслушивать, у него не осталось. Ведь он не зря называл Жар Бездны самым громким заклинанием, да и вспышка Света на землях исконной Тьмы просто не может остаться незамеченной. А раз так, то стоит ждать скорого прибытия охотников.
Однако в тот момент для него фактом, куда более важным, стало ранение спутницы. Именно оно заставило совершить над собой очередное насилие в попытке оказать помощь целительнице. Какое-то время он уделил только ей, предоставив возможность почти не пострадавшему Льерду, узы которого разлетелись от высвобожденного Света, разбираться со всем остальным.
После они отправились в путь. Достаточно быстрым темпом и почему-то в сторону побережья. Направление задал именно командир, а Оэр не стал ему перечить, хотя вполне ясно предполагал, что их единственный, надо заметить, весьма скудный шанс на выживание заключался в попытке прорваться к эскадре, а вовсе не к пригороду столицы хронов. Вот только сил на то, чтобы задавать вопросы у ученика мага не было. Даже предложи ему сейчас Льерд остаться, и он не смог бы сказать "нет". Это поразительное безволие, столь нехарактерное ему прежде, пугало больше всего.
А через восемь часов их нагнала Стая...
Это заклинание не относилось к Целительству, оно было целиком и полностью творением Огня, с его стремлением к уничтожению врагов, презрительным отношением к цеплянию за жизнь и с неизменной безжалостностью к собственным адептам. Кровь Берсерка.
Последний шанс для смертельно раненного повелителя Огня, позволяющий выжать из гибнущего тела оставшиеся крохи и кинуть их в горнило схватки. В надежде дотянуться до врагов и прихватить тех с собой. Плетение столь же безумное, как и тот, кто станет его применять. Но иногда наступает время и для него. Например, такое, как сейчас.
В сражении достаточно всего лишь нескольких мгновений, чтобы сотворить его и внедрить в собственную плоть. Но чародей не хотел спешить, ведь основная проблема заключалась в том, что заклинание предназначалось для девушки, а не для него самого, и хорошо бы, если после у нее останется шанс на выживание. Поэтому он и тянул, усложняя элементарную схему и сбивая ее убийственную — во всех смыслах этого слова — эффективность.
Не самое удачное время для экспериментов, но на него сыграло то, что с приближением к Заливу Бурь Стая вела себя все более вяло, то ли вымотавшись в бесконечной погони, то ли отчего-то недолюбливая большую воду. Однако была по-прежнему рядом, будто ожидая того, что жертва одумается и повернет назад.
В общем, его задумка вполне удалась. И пусть процесс был искусственно заторможен в десятки раз, зато Кровь Берсерка перестала являться точкой невозврата, после которой встречи с предками уже не избежать.
Еще минут через сорок сквозь поредевший лес показалось побережье, а вскоре отряд вышел к морю. И вот там-то их поджидал интересный сюрприз.
Глава 26
Капитан "Победоносного", а заодно и предводитель эскадры Васиш Джуд не был военным в классическом понимании этого слова, да и моряком, пожалуй что, тоже. Нет, в нем с самой ранней поры жила непреодолимая тяга к безбрежности океана с его красотами и опасностями, дальними землями, таящими новые богатства и славу, которую ему никто не помешает забрать — да мало ли открытий и загадок может принести эта обманчивая стихия? — но все оказалось совсем не так, как мог бы он себе представлять в детстве и отрочестве. За свою долгую карьеру он исходил ни одну тысячу миль, однако это ничего не изменило. Что это за капитан, ни разу не попавший в шторм и не вышедший из схватки с ним победителем? И что это за моряк, лишенный возможности отойти от береговой линии дальше, чем на тридцать миль?
Нынешний флот уже совсем не тот. Это не флот, которым правил когда-то Оммэр. И дело тут не в постоянно урезаемом финансировании — это скорее следствие. Одно из многих следствий, знаменующих собой закат эры истинных мореплавателей. А причину, причину он выведал уже давно. На берегу о ней знают лишь те, кому положено это знать. Но поделать ничего не могут. Ни Империя, ни Институт со своими хвалеными выпускниками и мастерами.
А правда проста — флот свое отжил и все в большей степени зависит от энтузиазма отдельных личностей. В отличие от другого творения Оммэра — Империи — его агонии уже не суждено обернуться возрождением. Обреченный на гибель, будто человек, запертый в камере Ликса, он медленно задыхается в своей безысходности. И нынешнее задание тому лишь подтверждение.
Гнать пять боевых кораблей на другой конец континента, сняв их с уже никому не нужной блокады Кирата, только для того, чтобы забрать четырех людей — это ли не показатель небрежного отношения к капитанам? И сколь бы важными и ценными разведчиками те не были бы, это не объясняет того, что на каждого из них придется по одному морскому охотнику, да еще и останется. И это в тот момент, когда война с Тьмой уже началась!
Для пятерки охотников просто не нашлось более важной задачи, чем эта. Нет у врага морских колоний, как не осталось их и у Империи. А значит, все самое важное будет происходить на суше, а флоту достанется роль статиста и мальчика на побегушках.
По привычно покачивающемуся полу неожиданно прошлась волна ощутимой вибрации, а затем корабль сотрясла сокрушительная отдача, чуть его накренившая на один бок, а заодно и повернувшая на пару градусов с заданного курса.
— Какого! — Не сдержался Васиш, вскакивая с места и бросаясь к двери из каюты. Он прекрасно понимал, что в этот самый момент мага, приписанного к новым орудиям, недобрым словом помянул каждый его матрос.
Он успел как раз вовремя. За те двадцать секунд, что потребовались на перезарядку главного калибра, капитан умудрился схватить амулет связи, слетевший вместе с бумагами со стола, и приникнуть к стене.
На этот раз удар был сдвоенным, и Джуд почувствовал, как у него екнуло сердце — "Победоносного" весьма недурственно подкинуло и чуть было не опрокинуло. Как человек, проживший несколько десятилетий на одном корабле и успевший с ним породниться, он точно мог сказать, что фрегат не перевернулся лишь чудом.
— Отставить огонь!! — прорычал он, сжимая хаотично замигавший амулет — к главе эскадры пытались пробиться капитаны остальных охотников, решившие выяснить причины, сподвигнувшие его нарушить маскировку. — Чей приказ?!
Последнюю фразу Васиш произнес, уже выйдя из своей каюты и выпустив из руки магическую побрякушку. Связь была прервана, но и обращался он сейчас к команде только своего корабля. Остальные могут пока подождать, ведь быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что никаких врагов нет и не предвидится. Куда же они целили-то тогда?
— Мой, — почти спокойно ответил чародей. Мкас Лаунс. Здесь он был скорее гостем, пассажиром, прибывшим для дополнительного контроля над образцами нового оружия, рожденного гением военной и магической мысли и волею случая установленного в недрах "Победоносного" перед самым отплытием. Вот только капитан уже давно не верит в подобные совпадения, да и предшествующее поведение мага более приличествовало наблюдателю, а не занятому своими делами испытателю. Про последний его финт и говорить не стоит — отдавать подобные распоряжения вне его компетенции.
— Надеюсь, вы понимаете, чем это нам грозит? — Опасно сузив глаза, приблизился к чародею Васиш. — Маскировка...
— Нет больше никакой маскировки. — Все так же равнодушно перебил Мкас, а его собеседник вдруг понял, что его безразличие — признак спрятанного страха. Большого страха. И последующий приказ об атаке — всего лишь жест отчаяния. — Она снята, снята с берега.
— Ловушка? — быстро переспросил капитан, кинув взгляд на еще один амулет, горящий ярко-красным светом вот уже седьмые сутки. Впрочем, он и сам все понял. На то, чтобы мысленно похоронить команду разведчиков ему хватило пары мгновений, а затем тот обратился к своим коллегам с других кораблей: — Ложитесь на обратный курс, идем в боевом порядке.
— Вы еще не поняли, капитан? — с пугающей обреченностью произнес маг, расслышавший его слова. — Эту маскировку ставил мой учитель, мастер. Тот, кто ее убрал, как минимум ему не уступает. Ни в знаниях, ни в силе.
Глава эскадры непроизвольно отступил от чародея на пару шагов, даже не обратив внимания на его оговорку, а потом, буквально затылком почувствовав напряжение своей команды, посмотрел вверх, на небо. И, как и остальные, опешив на какую-то долю секунды, тихо выговорил:
— Б-бездна...
— Какого демона? Какого демона они здесь делают? — требовательно вопросил Оэр у командира, наблюдая за пятью отдаленными военными суднами, пытающимися одновременно выполнить разворот и отбиться от сотен, нет, от тысяч мелких точек, кружащих над ними, как пчелы над разоренным ульем. Что именно за твари стояли за этими самыми точками, оставалось непонятно, но можно было предположить, что то низшие демоны. — Разве эскадра должна ждать нас здесь?
— Все не так просто, — весьма напряженно проговорил Льерд. И то ли виной этого напряжения стало нападение на имперские корабли, то ли так и не пришедшая в сознание целительница, а может и застывшая на грани видимости Стая, но воспитанник Ордена все-таки решился его просветить: — Нам дали одну вещь. В случае неудачи и невозможности вернуться прежним путем, ее следовало активировать и прорываться к берегу.
— Что за вещь?
— Амулет, посылающий несколько коротких магических импульсов в час, воспринимаемых только таким же амулетом, находящимся на одном из пяти кораблей. Таким образом, они узнали о нашем провале и определили траекторию движения.
— Погоди. — Прервал его Нуцег, резво оглянувшись на скрывающуюся за стволами деревьев Стаю — ее близость уже давно действовала ему на нервы. — Но четыре дня назад эскадра находилась еще слишком далеко, чтобы успеть сюда быстрее нас.
— Верно. Амулет был активирован раньше. Тваленсом. Точнее той тварью, что захватила его тело.
— Понятно, — произнес бывший стражник. Секундой позже того скрутила невероятная по своей силе судорога, которая, впрочем, скоро отпустила. На первый раз. — Присмотри за ней. — Он кивнул на Милену. — Я больше не в состоянии удерживать ее в воздухе.
Кровь Берсерка стала для него последней каплей, после которой приветливые врата в небытие уже перестали казаться такими далекими. И напади на них сейчас таящиеся в тенях леса твари, маг не сможет им ничего противопоставить. Даже простейшего Огненного Шара. Однако им еще как-то нужно попасть на борт. И уж точно не вплавь. Да и на помощь с кораблей надежды нет — тем сейчас явно не до них. А значит, придется рисковать.
Чародей сделал глубокий вдох в тщетной попытке очистить разум и сосредоточиться на главной проблеме, но желаемого эффекта так и не достиг. Слишком все происходящее было странным: отчего-то потерявшая к ним гастрономический интерес Стая, нападение на эскадру именно в тот момент, когда та так близка к берегу и почти уничтоженному отряду — во всем этом чувствовалась скрытая логика.
Но, в конце концов, он нашел в себе силы выкинуть все это из головы, обратив раскрытую ладонь правой руки в сторону воды. Между слегка растопыренными пальцами заструился теплый воздух, с каждым мгновением становящийся все горячее. Жар вскоре распространился по всему телу, и через секунду маг весь горел. Во всяком случае, ощущения были самые те.
То, что он сейчас делал, нельзя назвать магией, лишь элементарным проявлением дара, с которого она когда-то и началась. Но и этого хватило, чтобы достичь задуманного: по слегка волнующейся воде пробежала вдруг корочка льда, которая принялась очень резво распространяться как вширь, так и вглубь. Нет, Оэр не замораживал море, он вбирал в себя его тепло, остановившись лишь тогда, когда новорожденный лед покрыл достаточную для первого шага площадку.
— Это же опасно, — слегка недовольным тоном произнес Зреш, удерживая на расстоянии полуметра от своего лица разряд сиреневого потрескивающего пламени, язычки которого едва-едва не касались кончиков вытянутых в сторону данного пламени пальцев. — Ты не мог сделать это более чисто?
