— Венику не хватало решительности — слишком уж он рассудительный, — ввинтился Вячик. — Поэтому мы разыграли, будто беспрекословно ему подчиняемся. Типа — короля играет свита. Даже нарочно продемонстрировали, что будем защищать его с оружием в руках — построились с копьями, когда ждали, что Лёха придет за Кубьиным ножиком. Пришёл не Лёха, но это оказалось не важно — Шеф осерчал и стал суровым. Думали даже, что он вообще психанул, но не психанул.
— А-а? Э-э? Он же вас постоянно баламутит. То есть — тащит куда-то, подбивает на исследования фундаментального характера, на постройку этого теплохода, в который трудов положили немерено.
— Вы, Леонид Максимович, при лучине не жили. Не нюхали вонь жировых коптилок. Сразу попали к стеариновым свечам. И на зиму вам под нос пригоняют мясное стадо — не приходиться половину весны перебиваться одними орехами. Веник у нас стратега, потому что думает вперёд. Он чего так хлопочет об увеличении нашей численности — потому что из сотни людей, даже самых лучших, цивилизацию не построишь. Он, считай, с первых дней об этом толкует — что нужны специалисты по сотням направлений. И каждого требуется кормить, содержать в тепле и сухости, да ещё и убеждать совершенствоваться каждый день. В общем — пока мы постоянно одерживаем победы, пока развиваемся — есть шанс не обрушиться в болото повседневных маленьких радостей. Даже люди из местных, уж на что прагматики, и то тянутся к чему-то новому. Принимают перемены и сами часто им способствуют. Конечно, есть такие, кого приходится тормошить, кто просто отрабатывает задание и на этом успокаивается, но и самородки встречаются. А то и вообще — бриллианты. Эх! Не встречались вы с Пуночкой!
— Мне и Кыпа хватило, — Леонид Максимович потёр под правым глазом.
* * *
Не так-то просто оказалось отыскать в этих густонаселённых краях уединённое место. Выбрали низменный заросший мысок, равноудалённый от двух береговых деревушек и, как понадеялись, невидимый ни из одной из них. И, не рыбой единой жив человек, не сухарями и орехами, а ещё и мясом. На охоту Веник отправился с Хомом, потому что Пуп хромой. Подстрелили они что-то вроде нутрии килограммов на десять, а когда вернулись, застали свою "пленницу" коротко подстриженной и бледной — то есть часть загара была отмыта.
— У неё глисты, — доложил Пуп. — Напоил пижмой.
— Не переборщил? Отрава же!
— Пуп меру знает, — улыбнулся "оленевод". — Мэг показывал всем членам разведывательных партий. И смотрел, как собирать аптечки.
Хом закончил снимать с добычи шкурку и бросил девчонке, жестом показав, чтобы выскоблила. Подал скребок из лодочного ремкомплекта.
— Отставить! — распорядился Шеф. — Пуп выскоблит. А ты сопроводи её — пусть местных корешков и трав надёргает — хочу похлёбку сварганить. Сумеешь объяснить знаками?
— Так точно! — отобрав у незнакомки и шкуру и скребок, Хом затеял пантомиму, а Веник принялся прилаживать над костром чугунный котёл на железной дужке — разведгруппы всегда экипировали по высшему разряду.
— Удалось с ней поговорить? — спросил Веник, нарезая мясо.
— Мало. Совсем другие слова. И боится. А ты отбивных пожаришь?
— Ага. Пока мясо будет вариться.
Какое-то время работали молча, а потом вернулись собиратели с полной корзинкой растительной пищи.
— Вот это вкусное, — протянул Хом похожий на морковку хвостик.
— Что? Немытым пробовал? — нахмурился Шеф. — Завари-ка и ты себе пижму. Блин! Учишь вас, учишь, а всё как об стенку горох!
Девчонка изумлённо взирала на творящиеся вокруг странности — Дух Воды вымыл бледно-розовый корешок, выскоблил его ножом и только потом захрустел. Задумчиво понюхал ботву: — Удачно мы сюда зашли, — объявил он во всеуслышание. — Это точно морковь. Отсюда — задача. Выкопать с комом земли и довезти до дому в живом виде, чтобы дождаться семян.
Хом полез в лодку за горшком и лопатой.
* * *
На этом месте простояли несколько дней. Рае, как звали нового члена команды, нездоровилось. Время занимали разговорами — изучали незнакомый язык. Заодно расспрашивали о здешнем житье-бытье и про всякие обычаи. В общем-то, картинка оказалась простой — в среднем селения отстоят друг от друга на день-другой ходьбы и все земли считаются чьими-то. Лучшие участки расположены на берегу, потому что тут можно бить копьём рыбу. Высоко ценятся пещеры. Племена нападают друг на друга из-за охотничьих угодий, из-за того, что кто-то прокрался к берегу и порыбачил на чужой земле. За те же пещеры могут и поубивать друг друга.
Но иногда живут мирно, даже в гости приходят. Угощают соседей, меняются девушками.
Можно ли получить девушку в обмен на что-нибудь из вещей, она не знает — такого обычая тут нет. Зато могут отдать просто так за хорошего охотника, потому что иначе всё равно сбежит.
Велико ли это озеро она не знает. И никто не знает, потому что его никто не обошёл. Ходил ли кто-то искать свободных мест? Ходили. Везде всё занято.
Словом, допрос языка дал довольно много важной информации. Веник даже начал прикидывать, сможет ли он вывезти отсюда ещё кого-нибудь. В этой-то лодке — без проблем, но её предстоит оставить ниже длинного переката на реке, а потом двумя экипажами возвращаться вместе с Серым. То есть — уже всемером. В швертбот, пожалуй, и вдевятером поместятся, но это предел.
То есть — стоит попробовать купить кого-нибудь из людей. Обменять, например, на тот же котёл. Вооружать местных ножами или топорами не хотелось категорически.
— Пуп! У тебя всё ещё нет своей женщины?
— Нет, конечно. Я ведь хромой.
— Ты мне эти предрассудки бросай. Верхом на олене или в лодке это значения не имеет. Поедем сватать тебе невесту. Рая! Ты не знаешь кого-нибудь в этих местах, чтобы и собой пригожая, и без мужика?
— У Аис охотник погиб. Она хорошая и даже сын есть. Уже ходит.
— В вашем посёлке?
— Нет. Там, — девчонка махнула рукой на запад вдоль берега.
* * *
Причалили в сторонке от деревни, когда стемнело, и перед хижинами погасли костры. Тихонько подкрались на вёслах, высадили Раю с котлом и принялись ждать.
Вернулась девушка скоро, привела молодуху с малышом и принесла обратно котёл. Расспрашивать о подробностях Веник не стал — он правил прочь от берега. Лодку заметно качало, освещение скудное — некогда отвлекаться. Мытьё, стрижку и изгнание глистов провели на старом месте — аборигены его так и не приметили и не пришли ругаться по поводу самовольного вторжения чужаков. А, может быть, это спорная пограничная территория и сейчас, в сытное летнее время, никому не хочется нарываться на скандал?
Больше задерживаться в этом месте Веник не посчитал нужным — и без того ясно, что будущее Чёрное море пока — пресноводное озеро. Никакого пути в мировой океан отсюда нет, как нет и пути в Грецию за маслинами или в Италию за содой. Сюда стоит приходить за людьми — вдовы с детьми его вполне устраивают. И ботаников нужно будет послать — как-то он не слишком много времени уделял вопросу о растительной пище. А тут — такое богатство! Кроме моркови они прихватили ещё и траву, формой напоминающую деревце с мясистыми листьями, по вкусу созвучными капусте. Возможно — её далёкий предок.
До устья нужной реки без проблем добрались под парусом, а вот вверх по течению намахались веслами до одури. Ниже порогов их ждал Серый. При нём — трактор и сани-волокуша.
— Жалко хороший швертбот бросать, — сказал он, самодовольно улыбаясь. — А с местными я поладил. Два горшка, удочка с железным крючком — и они перестали наскакивать. Опять же трактор их несколько озадачил. Пришлось даже покатать вождя. Но ему не понравилось. Говорит, что ногами быстрее.
При помощи местных охотников лодку вытащили из воды и заволокли на сани. Потом по суше двигались целых трое суток, объезжая промоины. Да и просто медленно ездит их трактор — ведь коробки скоростей к нему не приделали.
Выше порогов ждали катамаран и второй швертбот — трактор нужно было вернуть на ферму. С ним, погруженным на катамаран, опять ползли с черепашьей скоростью — тащили на канате. Иногда выручал ветер, но буксировка за парусником, если ветер не попутный — та ещё задачка. До фермы добрались только в конце сентября, а тут, едва освободились от трактора, к грузу добавилось несколько мешков с зерном — кое-что выросло и было собрано. К тому же "фермеры" поставили себе саманную хатку, крытую соломой — планировалось, что они тут и перезимуют.
До дому добрались только в октябре, наработавшимися до упада, в твёрдой уверенности, что на этом маршруте без моторки становится совсем тошно. И соли не привезли, потому что некуда её было грузить — зимой на оленях сгоняют — на эту осень запас имеется.
Глава 47. Великий прокол
Новостей в посёлке было много. Самая главная из них родилась, когда отец мотался по югам — лежала на сгибе Ленкиного локтя и смотрела. Пришлось осторожно брать на руки и знакомиться. Ничего так — обошлось без рёва. В общем — в жизнь Веника вошла ещё одна любимая.
Вьючный караван, как всегда, привёз с севера жир. А разведгруппа, обследовавшая реку, текущую на север, покрутилась в тамошних извилистых руслах, впадающих одно в другое, и добралась до устья Оки. Ни в какую Каму они не попали. Лёха с Кыпом снова не нашли водного пути на запад. Ни зимой, бродя по льду, ни летом, мотаясь по всем озёрам и ручьям на берестянке.
Из Перми пришла моторка — привезла больше тонны латуни и сообщение о том, что теплоход не перенёс дальней дороги. То есть он дошёл до конечного пункта, но в таком состоянии, что его сразу вытащили на берег. По пути он стал давать течи, которые непрерывно конопатили. На бортах стали расходиться стыки досок, а бимсы принялись вылезать из пазов, норовя свалиться. Чтобы всё это не развалилось, пришлось связывать верхние концы шпангоутов канатами и стягивать их скруткой. А разошедшиеся стыки досок заколачивали накладками сверху. Все эти мероприятия позволили добраться до Перми, потому что мотор тянул хорошо и двигались быстро. Когда подкрепление в столицу Урала прибыло, то вместо двенадцати жителей нашло на месте около полусотни — в пещерах вдоль Чусовой обитало несколько племён, мимо которых Веник с Ленкой в своё время проскочили. Вот они и наведывались в гости, да как-то и засиделись в тепле и при рыбном обилии. Такие неудобства, как короткие стрижки и обязательное мытьё их не остановили.
От оленеводов пришла весть, что племя Вора двинулось на восток по тундростепи с расчётом повернуть осенью на юг — чай не промахнутся мимо Камы, а там и Пермь отыщут. А не отыщут — просто перезимуют и снова примутся за поиски. Но сено на Урале собирались приготовить. Благо — рук хватает, косы есть, а народ поддаётся убеждению.
* * *
— Все знают, что Хыг — великий мастер, — с этими словами Веник вошел в здание, которое собирались называть верфью. Но ничего из этого не вышло — определение "лодочный сарай" вернулось к этому сооружению очень быстро. Хотя, никакой это не сарай — четырёхметровой высоты саманные стены опоясывают площадь тридцать на двенадцать метров. Опорные столбы поставлены тут не через два метра, как в жилом доме, а через четыре. В среднем пролёте идёт сборка, а в крайних стоят верстаки и разные приспособления. Зимой тут топят, а готовые суда выкатывают через торцевые ворота на катках, под которые заранее уложены брусья на манер рельсов.
Сейчас в сарае почти пусто — ничего нового не строится. Только бывший вождь лесного племени, заклинив деревянный брусок, осторожно проковыривает в нём долотом аккуратную выборку.
— Новый рубанок, — кивнул на обращение Хыг.
Веник не стал говорить под руку. Осмотрелся. Дневной свет, проникая через мутное окошко, позволяет обходиться без свечи. На колоде сидит подросток и ножом остругивает палочку с торчащими в разные стороны сучьями.
— Мутовка, — ответил пацан на вопрос, заданный одними глазами.
У стены составлены новые деревянные грабли, горкой громоздятся заготовки для деревянных молотков — киянок. Хыг — инструментальщик. Серпы вострит, тяпки насаживает, Настоящий мастер — освоил с виду нехитрые приёмы работы с деревом, когда оно приделано к железу. И подмастерье к нему приставлен. Ишь, зыркает.
Наконец, железка вошла и встала на место.
— Май, клин делать тебе, — наставник отложил заготовку на верстак, дождался кивка от своего помощника и обратился к Шефу. — Скучно без Ди Мы.
— А куда он подевался?
— В Пермь ушел первой же моторкой. Разбираться с кораблём.
— Первой? А сколько их было?
— Она три раза оттуда приходила. Опять ушла. Много меди привезла. А Дим Ка не привезла. Четвёртый раз не успеет — придёт зима. Или успеет? Не знаю. Привозила говорящую бумагу от Дим Ка. Май, что написал корабел?
Мальчишка достал с полки над верстаком записку и прочитал: — Готовьтесь делать большие утюги.
— Что такое утюги? — не понял Шеф.
— Так Дим Ка называл наши деревянные лодки. Смотри, — подошёл он к висящим на стене чертежам. — Штевни стоят вертикально. Доски бортов целые во всю длину пришиты концами к этим штевням и загнуты вокруг вертикальных деталей — шпангоутов. Шпангоуты внизу расперты горизонтальным брусом, а выше середины — банками. Этот ящик с двумя выпученными стенками Дим Ка называет утюгом. Так мы строили все деревянные лодки. И первую гребную, и швертботы и моторку. Размеры у них небольшие, потому что нужно, чтобы колотая доска не перекручивалась. И чтобы на всю длину она была целая.
Когда строили большой корабль, длины не перекрученных досок не хватало. И мы приставляли одну к другой, приделывая концы на шпангоутах. Они порвались в этом месте. Если делать длинный корабль, то доски снова придётся приставлять друг к другу и приделывать на шпангоутах. И их опять порвёт. А Дим Ка не приехал. Не знаю, что делать.
— У нас есть длинные доски, которые бы были перекрученные?
— Есть. Лежат под навесом, — Хыг провел вождя к штабелю и показал. Ага! Вот уже напиленные куски как раз в размер обычных лодочных корпусов. А дальше лежат прижатые через проложенные для циркуляции воздуха планки нестроганые длинные доски с повернувшимися концами. Из каждой, пожалуй, удастся выпилить кусок примерно в половину длины, который не страшно будет поставить в борт.
— Может быть Дим Ка собирается распарить их и выпрямить? — продолжил сомневаться инструментальщик.
Веник стоял, задумавшись и молчал, уйдя в себя. Хыг вернулся к работе.
* * *
Димка вернулся в начале ноября на своём "теплоходе". Выглядел корабль одетым в строительные леса — верхняя доска обшивки была удалена, а в образовавшемся пространстве располагались выполненные из дерева связи между концами шпангоутов — по брусу с каждой стороны, связанных поперечинами. То там, то тут торчали клинья.
— Шеф, я и предположить не мог, что их так поведёт, — сказал незадачливый кораблестроитель. — Имею в виду гнутые шпангоуты. Думаю, оттого, что на реке влажность воздуха выше, чем у нас в сарае. Вот они и начали набухать и распирать обшивку.
— Ошибались, ошибаемся и ошибаться будем, потому что знаний нам почерпнуть неоткуда, кроме как из собственного опыта, — ухмыльнулся Веник. — Всё равно корабль ты построил старательно. Даже при таких неприятностях его удалось довести в оба конца. А что ты там так долго делал в этой Перми?
