— Мне.
Она подозрительно посмотрела на меня:
— Тебе? Правда?
— Да.
— Тогда ты поможешь мне пожить нормально, в полную силу?
Такой просьбы, одновременно жалобной и невинной, я не ожидала. Похоже, мне придется переосмысливать весь разговор.
— Ну... я даже не знаю...
— Я не буду тебе обузой. И не отниму много времени. Мне нужна только поддержка и понимание.
— Хорошо, я постараюсь. Только обещай больше не хулиганить.
— Ой, пирожные уже закончились, — она вдруг мне заговорщицки подмигнула. — Пора домой.
Мы с бабушкой отправились домой. Когда оставалось пройти совсем немного, она взяла меня под руку:
— Я ведь не спросила тебя, как ты живешь?
— Нормально. Дома все спокойно. Работаю, как всегда. Вот приедем к нам, пойду в лес заготавливать лекарственные травы.
— Я всегда говорила, что это опасно.
— Что? — удивилась я.
— Думать, что покой — это идеал. На самом деле это скука смертная! — бабушка оглянулась и потащила меня быстрее. Затем продолжила, — Твоя беда в том, что ты себя недооцениваешь.
— Нет, что ты, я реалист.
— В твоем возрасте нужно быть не скучным реалистом, а оптимисткой. Жить надо весело, чтобы каждый день приносил сюрпризы. Тогда в старости будет что вспомнить. Я помогу тебе, — с энтузиазмом предложила она.
Я почувствовала, как по спине побежали холодные мурашки.
— Странно. Мне казалось, что это я должна помочь тебе жить полной жизнью.
— У нас с тобой группа взаимопомощи, — заключила она. Затем хитро на меня посмотрела: — Но ты мне ничего о себе так и не рассказала. Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь.
Я поймала себя на мысли, что мне и самой хочется рассказать о путешествии сюда.
— Значит, говоришь, мужчина был красивый? — спросила она, лукаво поглядывая на меня.
Я почувствовала, что краснею под ее взглядом:
— Знаешь, бабушка, у него была такая страшная рана на бедре, что на внешность я не обратила внимание. Все внимание пришлось сосредоточить на операции. Ты же знаешь, я раньше этого не делала.
— Мужчин не раздевала?
— Бабушка! — возмутилась я. Можно подумать, она не поняла, что я хотела сказать. Хотя, если посмотреть на ее хитрое лицо, она, скорее всего, меня провоцирует, — И вообще, он — оборотень.
— Деточка, поверь своей бабушке, отсутствие хвоста не главное в мужчине, — пытаясь сохранить серьезность, сказала она, тщетно пряча улыбку, но, к моему облегчению, оставила эту скользкую тему.
Я и не заметила, как мы пришли к дому. Бабушка принялась искать ключ в кармане.
— Куда же он подевался?
— Ты опять забыла закрыть дверь, — мы поднялись на крыльцо, и я, отвязав веревочку, толкнула дверь.
Бабушка была неординарной, одаренной особой, дедушка это признавал и не вмешивался, когда она обустраивала дом. А сам дедушка работал гранильщиком, его мастерством восхищались гномы и даже эльфы из Серебряного Леса. Он работал до тех пор, пока его не разбил паралич.
На протяжении четырех лет бабушка ухаживала за парализованным мужем, ей пришлось научиться гранить камни, чтобы прокормиться. Удивительно, как она успевала одновременно присматривать за дедушкой и работать в мастерской.
После смерти дедушки матушка предложила ей переехать к нам. Но бабушка продолжала жить в старом доме, слишком большом для нее одной. Обычно спокойная и разумная, она стала несгибаемой, язвительной и упрямой. Привычка отвечать за себя и за дедушку закалила ее, сделала самостоятельной. И менять свободу на удобство ей не хотелось, несмотря на то, со временем становилось все тяжелее жить одной. Лишь последние события вынудили ее пересмотреть свою позицию. Но что-то мне подсказывало, что бабушка без боя не сдастся.
Я смотрела, как бабушка вешает на вешалку жакет, поправляет волосы у зеркала и бодро идет на кухню.
— Сейчас я чай подогрею, — сказала она, набирая воду в чайник.
Последние события заставили меня взглянуть на бабушку критически. Но, наблюдая за тем, как она разжигает в печи огонь, ставит чайник, ловко достает из буфета чашки и блюдца, я подумала, что на вид ей не дашь восьмидесяти семи лет. Скорее шестьдесят семь, ну, в крайнем случае, семьдесят. А ведь ей через три года девяносто! Не похоже, что она начала сдавать.
Бабушка вдруг всплеснула руками и вихрем выскочила из кухни, и уже в одной из комнат слышался ее голос:
— Ой, что тут творится!
Я поспешила к ней. Увидев сваленные на полу обрывки того, что было моей одеждой, я покраснела. Это надо же, совсем забыла убрать!
— Бабуля, это я утром спешила, некогда было убирать. Я сейчас, мигом! — я кинулась убирать.
— Постарайся убрать до того, как вскипит чайник. Иначе останешься без обеда, — она погрозила мне пальцем.
Бабушка неисправима!
Убравшись в комнате, я пошла на кухню. Бабушка уже разливала чай по чашкам.
— Хорошо, что я переезжаю к тебе. Тут нельзя оставаться. Здесь не жизнь, а медленное умирание. К тому же мне, если честно, не так уж много осталось.
— Не говори так.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
— И куда подевалась реалистка?
— Нет, просто...
— Ладно, забудем об этом. Только при условии, что ты не будешь обращаться со мной как с немощной старухой.
— Не буду. Все равно не получится, — улыбнулась я.
К моему облегчению, продолжить этот тягостный разговор не дала соседка. Как только она заметила, что мы уже вернулись, то немедленно пришла увидеться со своей подругой.
Услышав стук в дверь, я поспешила ее открыть. На пороге стояла тетушка Миранта и держала в руках блюдо с пирогом. Запах свежей выпечки мгновенно разошелся по всему дому. Он был еще горячий, видимо, только что вынут из печи.
— Довина, дорогая, — обрадовалась она, — а я к вам в гости. Не прогоните?
— О чем разговор, Миранта, ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.
Тетушка Миранта всучила мне в руки блюдо, а сама направилась за бабушкой.
— Я тут вам пирог с рыбой, твой любимый, Довина, испекла. Небось, соскучилась по приличной еде.
— Какая ты молодец! Как раз к чаю, — бабушка достала из буфета еще одну чашку.
— Ну, рассказывай, за что тебя арестовали, — садясь на стул и пододвигая ближе чашку чая и блюдце с пирогом, с любопытством спросила тетушка Миранта.
Через несколько минут уже шло оживленное обсуждение бабушкиных похождений. Бабушка, явно гордясь собой, делилась с задушевной подругой впечатлениями от происшедшего. Я внимательно прислушивалась к разговору, но не вмешивалась.
Бабушка была радостно возбуждена и от души радовалась необыкновенному приключению. От осторожных замечаний тетушки Миранты, что не нужно было сердить бургомистра, она просто отмахивалась.
— Дорогая, этого надутого индюка надо было проучить. Мы не должны допускать, чтобы предрассудки мешали полноценному сотрудничеству с другими расами. Разве иной формы уши, рост или вторая ипостась могут быть камнем преткновения. Вот, помню, в молодости у меня был такой роман с одним эльфом... — и бабушка пустилась в воспоминания.
А я и не знала, что у бабушки был роман с эльфом! Интересно, о чем еще я не знаю. Затем пришла мысль, а знаю ли я вообще что-либо о молодости бабушки, или я просто привыкла к мысли, что она встречалась только с дедушкой.
От размышлений меня отвлек стук в дверь. Да что это за день приемов! Я пошла открывать. За дверью стоял молоденький парнишка. Увидев меня, он спросил:
— Здесь живет Довина Горская?
— Да.
— Позовите ее. Я должен вручить ей постановление.
— Бабушка на кухне пьет чай. Может, зайдете, — я отступила в сторону, чтобы он мог пройти в дом.
Парнишка попытался втянуть голову в плечи. Странно, он выглядел напуганным, раньше я такой реакции не видела, будто я его в логово дракона приглашаю.
Он быстро замотал головой:
— Нет-нет, я не могу. Мне бежать надо. Вот, — он всучил мне в руки бумагу, — передайте сами, — и кинулся со всех ног от дома, как если бы за ним гналась свора собак.
Я пожала плечами, закрыла дверь и, не удержавшись от любопытства, развернула бумагу.
" Постановление суда. Гражданка Довина Горская, проживающая в городе Дубовицы по адресу... за неоднократное нарушение порядка... обязана покинуть вышеозначенный город в течение трех дней... иначе будут предприняты меры по выселению силовыми методами..."
— Бабушка! — крикнула я от порога, — Тут тебе постановление о выселении принесли!
— Неси сюда.
Я поспешила на кухню. Бабушка нетерпеливо выхватила у меня постановление и погрузилась в чтение.
— Миранта, мне приказано покинуть Дубовицы в течение трех дней, — удовлетворенно сказала она, прочитав документ. Затем прокомментировала, — Значит, мои действия были правильны. Голос правды всегда хотят подавить. Ну, теперь этот надутый индюк бургомистр у меня попляшет, — сверкнув глазами, мстительно добавила она.
— Довина, угомонись. Мало тебе неприятностей? — в испуге воскликнула подруга.
— А что я? Я ничего, — бабушка пыталась принять невинный вид. Я поняла, что сегодня ночью придется караулить ее, чтобы она чего-нибудь не натворила. Похоже, меня ждет бессонная ночь.
Заметив, что я за ней наблюдаю, бабушка перевела разговор:
— Миранта, я прошу тебя помочь нам. За три дня мы не успеем собраться. Так много дел!
— Разумеется, я тебе, по-моему, никогда не отказывала в помощи.
— Я знаю. Завтра мы с Вереной пойдем на ярмарку, надо купить лошадь, а то ее кляча пала. Нас, наверное, целый день не будет дома.
— А чем я могу помочь?
— У твоего мужа знакомые возчики есть. Не подскажешь, к кому можно обратиться? Я не хочу доверять свое добро первому встречному.
— Конечно. Дай-ка вспомнить, кто сейчас в Дубовицах, — соседка на несколько минут замолчала, затем воскликнула, — Ну, конечно! Есть один. Звать его Евстахий, Левко с ним пару лет назад вдвоем полгода вместе с караваном ходили. Муж его очень хвалил. Я на днях его видела, он в "Красном быке" остановился. Только к нему лучше ближе к вечеру идти, пока он трезвый и похмельем не мучается.
— Он что, пьяница? — бабушка возмущенно посмотрела на подругу.
— Не волнуйся, когда он работает, ни капли в рот не берет. С ним можешь быть спокойна, довезет вас в целости и сохранности.
— Ну, если ты так уверена... — бабушка продолжала скептически смотреть на тетушку Миранту. Видно было, что ей не пришлась по душе кандидатура, предложенная подругой.
— Неужели ты после стольких лет дружбы мне не доверяешь? — обиделась тетушка Миранта, но, увидев бабушкино смущение, сменила гнев на милость. — Ладно, не будем ссориться. Ты мне лучше скажи, что ты намерена с домом делать. Продашь?
— Ни за что! Я в этом доме прожила не самые плохие годы, и продавать его не собираюсь. Оставлю Верене. Ты ведь присмотришь за домом?
— Конечно. Могла бы и не спрашивать, — уверила ее соседка, — А какие вещи ты собираешься взять с собой? И они принялись обсуждать, что из вещей нужно взять обязательно, а что можно оставить.
Обсуждение деталей сборов продлилось весь день до самой ночи. Заметив, что за окном давно стемнело, тетушка Миранта поспешно распрощалась с нами, пообещав рассказать завтра, как найти возчика Евстахия.
— Что-то я слегка устала. Ну, спокойной ночи, Верена. Пойду спать, — зевнув, сказала бабушка.
Я смотрела, как она прошла в свою комнату. Через минут десять в ее комнате скрипнула кровать, и погас свет. Я убралась на кухне и тоже отправилась спать, предварительно заглянув в комнату бабушки. В тонкой ночной рубашке и кружевном чепчике она выглядела так невинно и спокойно, и даже как-то не верилось, что именно она принесла столько хлопот. Тихонько закрыв за собой дверь, я на цыпочках удалилась.
Как я и предполагала, бабушка просто так не успокоилась. Примерно через сорок минут я услышала крадущиеся шаги. Я бесшумно подошла к двери, немного приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Старушка тихонько пробиралась к выходу. На улице было довольно прохладно, поэтому она надела теплую серую широкую юбку и темную кофту.
Резко открыв дверь, я громко спросила:
— Бабушка, ты куда-то собралась?
Подскочив от неожиданности, она схватилась за сердце:
— Верена, разве так можно, напугала едва не до смерти.
— Я спрашиваю, ты куда-то собралась?
— Нет, я просто в туалет решила выйти, — быстро сказала она. Затем возмущенно спросила, — ты что, меня проверяешь?
— Я беспокоюсь, чтобы ты не наделала глупостей.
— Когда это я делала глупости?
— Тебе напомнить?
Я зажгла лампу и вышла в коридор. Бабушка, возмущенно фыркнув, прошествовала мимо меня на улицу. Я подождала, пока она не вернулась в дом, освещая дорогу, проводила ее в комнату и пошла спать.
Не успела заснуть, как послышался стук оконной рамы. Стараясь не шуметь, я вышла в коридор. Из бабушкиной комнаты слышался подозрительная возня. Я зашла в комнату, открывшаяся картина поразила меня.
Эта резвая старушка открыла окно и в данный момент пыталась вылезти из него на улицу. Не учла только того момента, что юбка зацепится за торчащий в раме гвоздик. Шепотом бормоча ругательства, она безуспешно пыталась освободить подол.
— Бабушка, тебе помочь?
В ответ она выдала такую фразу, что ничего подобного я не слышала даже когда пьяный сосед, приколачивая к двери подкову на счастье, сначала со всего размаха ударил себя по пальцам, а потом, заорав, уронил молоток на ногу.
Я попыталась стащить бабушку с подоконника, но проклятый гвоздик не пускал подол ни туда, ни сюда, окончательно запутавшись в ткани. Промучившись, я все-таки решила расстегнуть юбку, хотя бабушка очень мне мешала своими попытками помочь. Уложив ее, я тоже отправилась в кровать, но выспаться в ту ночь так и не получилось, она еще пару раз пыталась сбежать, но мне удавалось перехватить. Убедившись, что мимо меня пройти не удастся, она, наконец, успокоилась и заснула. А я уже заснуть не могла. Ворочаясь в кровати, пыталась сосчитать сначала овечек, потом гномов, потом эльфов, но сон не шел. Лишь под утро удалось ненадолго забыться.
Когда я проснулась, бабушка уже встала. Из кухни доносились приятные запахи, и слышался звон посуды. Я быстро оделась и вышла на кухню. Бабушка уже успела затопить печь, нагреть воду и сейчас мыла посуду. В печи стоял горшок, из которого аппетитно пахло вареной картошкой.
Услышав, что я вошла, она обернулась:
— А-а, уже проснулась. С добрым утром! Сейчас картошка сварится, и мы позавтракаем.
— Бабушка, ты чего меня не разбудила, я бы тебе помогла? — возмущенно спросила я.
— Ты так сладко спала, что мне было жалко тебя будить, — сказала она, благодушно улыбаясь.
Пока я умывалась, картошка сварилась, а бабушка успела домыть посуду. Все время, пока мы завтракали и собирались на ярмарку, о ночных похождениях не было сказано ни слова. Затем пришла тетушка Миранта, и разговор пришлось отложить.
Бабушка и тетушка Миранта всю дорогу весело разговаривали, а я восхищенно рассматривала выставленные товары. Как удобно жить в городе, где ярмарка работает почти каждый день и не надо специально дожидаться несколько месяцев, чтобы купить необходимые вещи. Чего только здесь не продавали: ткани, посуду, оружие, корзины. Сюда бы Иллину, она бы порадовалась и наверняка постаралась потратить все деньги на какие-нибудь красивые мелочи. Вспомнив, что моя одежда вся порвалась так, что починить не представляется возможным, я решила купить обновы.
