Эти бессмертные

— Конечно! — воскликнул Павел. — Что я должен сказать?

2

Покидая заклинательный покой, Павел был неестественно весел, его прямо-таки распирало от желания услужить господину. Это было хорошо. Похоже, изменения, что Хортон внес в обряд призвания, сказались на демоне благотворно, теперь можно не опасаться, что демон выйдет из-под контроля. Конечно, надсмотрщики наблюдают за демоном во все глаза, это абсолютно необходимая мера предосторожности, но интуиция подсказывала Хортону, что демон по имени Павел не представляет опасности.

Людвиг многозначительно покашлял.

— Что скажешь, Людвиг? — обратился к нему Хортон.

— Неудача, мой господин, — констатировал Людвиг. — В своем мире этот демон был рабом, скорее всего, мастером расчетов. Возможно, он сможет чему-то научить Флетчера, но даже если так, это не окупит того, что затрачено на его призвание. Мне кажется, метод призвания следует изменить.

— Как именно? — спросил Хортон.

Людвиг пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Боюсь, это никому неизвестно. Насколько я понял из вашей оговорки, повелитель, сэр Эльдар призвал нужного демона с первого раза.

Хортон немного помолчал и сказал:

— Ты умен, Людвиг. Надеюсь, ты не только умен, но и мудр. И если ты мудр, ты уже понял, кому можно рассказывать о том, что ты понял.

— Никому, — сказал Людвиг. — Об этом не должен знать никто, кроме вас и меня. Боюсь только, нам не удастся скрывать эту тайну достаточно долго.

— Ты прав, Людвиг. У нас только один выход — мы должны призвать правильного демона как можно быстрее. Если мы не сделаем это до того, как герцог узнает о книге Эльдара, я не дам за наши жизни и медного гроша. Если бы я знал, что придется заняться столь великой наукой, я бы не стал связываться с этой книгой. К сожалению, уже поздно, возврата к прошлому больше нет. Либо мы успеем вовремя призвать нужного демона, либо нам придется переродиться.

— Либо придется провести зачистку замка.

— Это не поможет, — покачал головой Хортон. — Герцог заинтересуется причинами и проведет расследование. Нам не скрыть правды.

— Тогда для нас открыт единственный путь, — заявил Людвиг. — Мы примем вызов судьбы, пройдем путем великой науки и создадим новое заклинание. Скажите, повелитель, когда в последний раз воитель проходил этим путем?

— Не знаю. Возможно, последним был Эльдар.

— Триста лет назад?

— Да, триста лет назад. Тогда я был еще молод.

Людвиг горделиво выпрямился и направил взгляд вдаль и чуть-чуть вверх, подражая рабам-актерам, изображающим великих героев прошлого в театральных постановках.

— Мы примем вызов судьбы! — воскликнул Людвиг. — Быть или не быть? Нет вопроса! Время перерождения придет, но сегодня нить судьбы скрывает свой конец в тумане будущего. Подняться вверх, к сияющим вершинам, пройти по склонам вслед за путеводным пламенем, пусть слева лед, а справа лава, пусть сотни смельчаков оставили последние следы то тут, то там, я стану тем, кто вопреки всему прорвется! Снести удары злой судьбы, упасть, но распрямиться, и тогда...

Людвиг замолчал — вдохновение оставило его.

— Ты хороший поэт, мальчик, — сказал Хортон. — Если у нас все получится, ты сложишь об этом прекрасную песню. Однако пришло время поговорить о более приземленных материях.

— О том, как призвать следующего демона? — спросил Людвиг.

— Нет, не об этом. В ближайшие десять дней у меня точно не хватит сил выполнить обряд. Кроме того, вначале надо обдумать, какие изменения следует внести в заклинания призыва. Сейчас я буду говорить с тобой о другом. Тебе пора расти, мальчик, титул безземельного воителя больше не соответствует твоим способностям.

— Но, повелитель! — воскликнул Людвиг. — Неужели вы желаете удалить меня от себя в тот самый момент, когда великое будущее совсем рядом, стоит лишь протянуть руку?

Хортон снисходительно улыбнулся.

— Ты молод, Людвиг, — сказал он. — Молодости свойственно видеть свое величие на расстоянии протянутой руки. Это естественно, ведь лишь достигнув возраста зрелости, воитель понимает, что не в каждую протянутую руку падает зерно величия. Об этом можно мечтать, на это можно надеяться, но нельзя планировать дела исходя из того, что задуманное непременно сбудется. Путь судьбы подобен извилистой дороге, лишь глупец тратит силы и время, спрямляя каждый поворот, мудрец же меняет то, что следует изменить, и принимает то, что менять не следует. Задумав великое, нельзя забывать о повседневном. Пришло время зачистки, и я решил, что первым из поднявшихся будешь ты.

Людвиг склонил голову в церемониальном поклоне.

— Не мне оспаривать решение повелителя, — сказал он. — Однако...

— Никаких "однако", — мягко произнес Хортон. — Я принял решение и твое дело — выполнить его в той части, что касается тебя. Пришло твое время принять ответственность за судьбы воителей. Барон Хайрон Фанарейский будет зачищен, а ты займешь его место. Ты будешь править воителями, рабами и холопами, в первое время я буду тебе помогать, затем ты справишься сам.

— Но демоны!

— Когда придет время явиться в мир следующему демону, я тебя вызову.

— Но это может случиться внезапно, как сегодня!

Хортон решил, что с него достаточно.

— Мне показалось, — сказал он, — что ты решил оспорить слова повелителя.

Людвиг упал на колени и склонил голову.

— Я виноват, повелитель, — сказал он. — Не смею молить повелителя о снисхождении, замечу лишь, что дерзость сорвалась с моих уст лишь из благих побуждений.

— Путь благих побуждений приводит в тупик, — заявил Хортон. — Однако я понимаю твои чувства, поэтому ты не будешь наказан. При условии, что мне не придется повторно напоминать тебе о правилах поведения.

— Вам не придется, повелитель, — сказал Людвиг. — Я точно и беспрекословно выполню все повеления вашего сиятельства.

Голос Людвига был грустен. Он ничего не понял и это неудивительно, юные воители редко понимают то, чем руководствуются старшие. Хортон и не рассчитывал, что Людвиг поймет, почему граф решил отдалить от себя столь многообещающего ученика. Чтобы понять это, сначала нужно осознать, не только разумом, но и сердцем, что в жизни всегда есть место неудаче. А когда ты предчувствуешь неудачу, ты делаешь все, чтобы вывести из-под удара судьбы тех, кого любишь. Если ни четвертый, ни пятый демон не станут такими, какие нужны Хортону, Людвига спасет только одно — расстояние, отделяющее его от замка повелителя. Лишь тогда у юного барона будет небольшой шанс сохранить свою жизнь.

— Найди Флетчера, — сказал Хортон. — Пусть он ускорит подготовку плана зачистки. Я желаю начать операцию как можно быстрее.

3

Повелители покинули зал, мужики в балахонах сняли с Павла оковы и повели прочь. Павел заметил, что в этом сне его тело стало меньше ростом и более тощим, пивной живот есследно исчез, это было непривычно и затрудняло движения. Потом, когда они шли по длинному коридору, Павел заглянул в висящее на стене зеркало, в нем отразилось совершенно незнакомое лицо, плюгавое и уродливое, но выглядящее удивительно реалистичным. Давно у Павла не было снов с такой качественной картинкой.

Конвоиры ввели Павла в маленькую комнатку, не превосходящую размерами купе в поезде. Половину комнаты занимал топчан, накрытый несвежим матрасом, в изголовье стояла некрашеная тумбочка, в ногах — грубо сколоченный табурет. Над дверью висела сплетенная из тонких прутьев эмблема "Мерседеса" — колесо с тремя спицами. Больше в комнате ничего не было.

— Отдыхай, — сказал один из конвоиров. — Будь здесь и никуда не уходи. Повелитель позовет тебя, когда ты понадобишься.

Павел радостно закивал головой — он все понял, он будет подчиняться хозяину, он никуда не уйдет и с радостью выполнит все, что прикажет хозяин, когда тот вспомнит о существовании ничтожного раба, Павел не мог выразить эти чувства в словах, но этого и не требовалось, конвоиры все поняли без слов. Дверь закрылась, с другой стороны проскрипел тяжелый засов. Павел остался один.

Он чувствовал себя удивительно бодрым, настроение было прекрасным. Сон гораздо лучше яви, наяву разум забит тысячью повседневных забот — контракты, налоги, сотрудники... тьфу на них! Как же прекрасно, когда голова пуста, когда ты точно знаешь, что нужно делать, когда не над чем ломать голову, когда мир прост и понятен. Как было в юности... Вот сейчас, например, что нужно делать? Наяву Павел впал бы в печальную задумчивость, начал бы страдать от отсутствия компьютера, телефона и телевизора, а сейчас, во сне, он выше этого, ему не нужны никакие вещи, чтобы стать счастливым. В этом сне счастье очень близко и очень понятно — надо радовать повелителя и тогда и только тогда ты будешь счастлив. Вопрос "Что делать?", которые наяву вечен и не имеет окончательного ответа, здесь решается легко и непринужденно. Что хотел хозяин от раба? Чтобы тот владел магией? Это не в силах раба. Чтобы раб умел сражаться? А вот это как раз можно попробовать, ничего, что Павел забросил тренировки много лет назад, тело помнит старые навыки, надо только позволить ему вспомнить все. А сейчас, когда голова пуста, Павел знал, как позволить телу вспомнить.

Он встал в стойку и начал комплекс упражнений. Новое тело было непривычным, но, как ни странно, весьма тренированным. Упражнения на растяжку прошли удивительно легко, Павел не стал тратить на них много времени и перешел к стойкам и ударам. Жаль, здесь нет макиваров, а бить кулаками в стены пока слишком больно — эти пальцы лишены мозолей на костяшках. Ничего, мозоли скоро появятся.

Тело выносливо. Павел провел полную серию ударов и радостно отметил, что дыхание совсем не сбилось. Теперь можно потренироваться в кувырках. Пол жесткий и неровный, но так даже интереснее.

Павел не знал, сколько времени он посвятил упражнениям. Здесь не было часов, и потребности в часах тоже не было. Кому какое дело, сколько прошло времени, если оно не истрачено впустую, а употреблено на полезные дела? Если жить так (а только так и можно жить!), за ходом времени следить незачем, это лишь отвлекает.

В какой-то момент Павел понял, что упражнения пора заканчивать. Не потому, что он слишком устал, а потому, что все хорошо в меру. Мышцы получили должную порцию нагрузок, связки потренировались в растяжках, нервы — в координации. Продолжение тренировки принесет не пользу, а только лишь вред. Не следует перенапрягать организм без нужды.

Павел встал посреди комнаты, воздел руки к низкому потолку, и его душу переполнило странное ощущение. Он понял, что всегда был, есть и будет частью огромной вселенной, эта часть невелика, но совсем не ничтожна, великое складывается из малого, смерти нет, а есть лишь перерождение, путь судьбы темен и извилист, но некоторые его углы путник может спрямить. Павел понял многое и сверх того, но дальнейшее он не мог выразить в словах. Он набрал полную грудь воздуха и запел, громко и торжественно, почти как Брюс Дикинсон:

The time

Will come

For him

To lay claim his crown

And then

The foe

Yes, they'll be cut down

You'll see

He'll be

The best that's there been

Messiah supreme

True leader of men

And when

The time

Of judgement's at hand

Don't fret

He's strong

And he'll make a stand

Against evil the fire that spreads through the land

He's got the power to make it all end

Павел не был уверен, что пропел все слова правильно, но главное в этой песне не слова, а чувства, ими вызываемые. Внутренняя сила, перед которой склоняются целые народы, предчувствие великих потрясений, мощный речитатив, набирающий силу медленно, но неотвратимо, торжественный голос певца в конце срывается на крик и тот, кто слушает песню, верит, что, воистину явится тот, о ком сложена песня, и воистину он остановит злое пламя, пожирающее страну. И наступит счастье, и никто не уйдет обиженным.

Душу Павла вновь наполнила неясная музыка. Она родилась внутри, она искала выхода, и выход вскоре нашелся. Павел вскинул сжатый кулак и закричал, подражая Хетфилду:

— Don't tread on me! So don't tread on me!

Несколько секунд Павел провел в молчании, пока внутри его души гитара Хэммета неслышно перекликалась с гитарой Хетфилда, а затем раскрыл рот и провозгласил:

— Liberty or death...

Его песню прервало тихое покашливание. Павел обернулся и увидел, что дверь комнатушки более не заперта на тяжелый засов, а открыта, и на пороге стоит пепельноволосый повелитель.

— А ты не так прост, демон, — сказал он.

4

— Вначале попробуем без магии, — сказал лорд Хортон. — Приготовьтесь... Сражайтесь!

Людвиг пошел вперед скользящим шагом, не отрывая глаз от противника. Сражаться без магии было непривычно, руки сами собой сложились в заклинательный жест, лишь усилием воли Людвиг преодолел соблазн метнуть файрбол. Повелитель знает, что делает, если приказывает сражаться голыми руками, в этом есть какой-то скрытый смысл, который скоро перестанет быть скрытым и тогда Людвиг поймет, что...

Демон шел навстречу Людвигу обычным прогулочным шагом, даже не пытаясь принять боевую стойку. Они сблизились, Людвиг изготовился к удару, и внезапно в зале стало темно.

— Что случилось?! — воскликнул Людвиг.

И сразу понял, что эти слова он вовсе не выкрикнул, а прошептал, едва слышно и почти неразборчиво. А в следующее мгновение Людвиг осознал, что лежит на полу, а во рту ощущается привкус крови.

Людвиг пошевелился, левая половина головы взорвалась болью. Злобно зашипев, он оперся на локоть и с трудом сел.

— Можешь применить лечащее заклинание, — разрешил лорд Хортон. — Как он тебя, а?

Людвиг сконцентрировал силу и направил ее внутрь себя. Боль отступила. Он поднялся на ноги, пошатываясь.

— Что случилось, повелитель? — спросил он. — Почему исчез свет? Что это за магия?

— Это не магия, — ответил лорд Хортон. — Это удар ногой в подбородок.

Людвиг не поверил своим ушам.

— Вы шутите, повелитель, — сказал он. — Я не был согнут, я стоял выпрямившись. Никто не может ударить противника ногой в голову так, чтобы тот ничего не заметил.

Лорд Хортон улыбался.

— Оказывается, может, — сказал он. — Демон по имени Павел проделал это без труда. Павел, как называется это искусство?

— Ушу, — ответил демон.

Демон выглядел очень странно. Его взгляд быстро перемещался то на поверженного Людвига, то на лорда Хортона. Когда демон смотрел на Людвига, в его взгляде читалась настороженность, когда смотрел на лорда — искреннее обожание, с каким собака смотрит на хозяина.

— Заклинание покорности странно действует на него, повелитель, — сказал Людвиг.

— Я уже заметил, — согласился лорд Хортон. — Странно, но пока стабильно.

— Но это опасно! Его ловкость...

— Превосходит все мыслимые пределы. Однако ловкость сама по себе значит не так уж и много. Ты уже восстановился, Людвиг?

Людвиг прислушался к своему телу. Вроде все нормально.

— Да, повелитель, — сказал он.

— Отлично. Теперь приготовьтесь к бою с применением магии. Сражайтесь!