Полковник Кеворк не мог думать о делах. Он вообще не мог ни о чем думать. Даже о том, как отреагирует на эти условия Киший. Хорошо, что почти никто не знает о требовании генерала Ройне.
Целыми днями Гарое лежал на кровати, не раздеваясь, и смотрел в потолок. Иногда искал в себе сожаление или гнев. Бесполезно. Только гнетущая пустота. Да еще желание, чтобы день длился бесконечно. Чтобы можно было лежать и ни о чем не думать.
Его никто не посещал — то ли из чувства вины, то ли от того, что не знали, как с ним общаться. Он был благодарен за это. И за то, что Киший превратился в тень, стараясь не шуметь, чтобы обеспечить ему покой, он тоже был благодарен. Лишь дважды в день, он приносил еду и неслышно ставил на стол: какую-нибудь горячую похлебку из муки или чай с сухарем. Иногда полковник ел, иногда нет. Тогда Киший также неслышно уносил поднос.
Однажды он поскребся в дверь и недовольно пробормотал:
— К вам этот... контрабандист... Пустить? — и почти сразу в сторону: — Не принимает он никого, сказал же!
Но Гарое одним прыжком добрался до входа и рванул ручку — сам не ожидал от себя такой прыти:
— Чашвар? Проходите.
Мужчина стянул шляпу и бочком прошел внутрь, косясь на пыхтевшего Кишия. В который раз Гарое удивился: как он умеет так преображаться? Полад что, нанимает себе в шпионов бродячих артистов?
Как только дверь за Чашваром закрылась, Гарое пригласил его сесть к столу, устроившись напротив него на другой табуретке.
— Что-то случилось? — поинтересовался он вполголоса.
— От вас долго не было писем, и господин Полад забеспокоился, не съели ли вашего голубя. Поэтому отправил меня. Чтобы в случае необходимости, я забрал вашу почту.
— Голубь жив, — заверил полковник. — Я не знал, что написать. А он, значит, ждет ответа?
— Да. И еще мне приказано в случае необходимости вывести вас из города.
— Так это возможно? Вывести кого-нибудь из города?
— Одного человека можно, — кивнул Чашвар.
— Других писем нет?
— Нет.
Гарое побарабанил пальцами по столу:
— Наверно, пришло время заканчивать недоделанные дела. Вы подождете, пока я напишу письмо?
— Конечно, — легко согласился Чашвар и, не дожидаясь просьбы, поставил табурет у двери, чтобы не мешать полковнику.
Он нисколько ему не мешал. Письмо принцессе в один миг сложилось в голове. Подвинув листок, он быстро набросал:
"Госпожа! Вы красивая, умная и чуткая женщина. Как Вы могли подумать, что я откажусь жениться на Вас? И, как Вы правильно угадали, дело вовсе не в титулах и прочих благах. Но, милая, как можно надеяться на человека? Вы поверили мне, и я благодарен Вам за это доверие. Но я всего лишь человек. Не ищите опору ни во мне, ни в ком другом. Она внутри Вас. Что бы ни случилось, не сдавайтесь, боритесь. Вы сильная, Вы победите. Тем более у вас есть такая поддержка! Вы не одна. Слышите? Вы не одна, и это делает Вас еще сильнее. Я верю, что Вы выберетесь из этой пропасти, даже если меня не окажется рядом, потому что нет на свете такой силы, которая бы могла сломать Вас.
Любящий Вас, Гарое".
Он не любил ее, хотя наверняка мог бы полюбить, сложись все иначе. И она не любила его, а искала спасения, видела в нем единственный выход. Но это письмо надо было написать так и никак иначе. Чтобы она не сомневалась в себе, а поверила в свою неотразимость, как женщины, не как принцессы.
Он немного посидел над письмом, ожидая, пока высохнут чернила. Перевел взгляд на Чашвара.
— Я прошу вас вывести из города моего оруженосца и проводить его к господину Поладу со всеми документами, которые я ему дам.
— Вы не доверяете мне? — недоумевал мужчина.
— Доверяю полностью, но мне очень нужно, чтобы Киший попал к Поладу. Надеюсь, и вы мне доверяете и не думаете, будто я посылаю к нему убийцу?
— Вовсе нет, — скривился Чашвар, — но у господина Полада...
— Много дел... Знаю. Уверяю, он не будет сердиться на вас. В любом случае сейчас вопрос в другом. Вы выведете Кишия? Полад сам захочет встретиться с ним, если узнает, что у моего оруженосца есть документы для него.
— Мне отдали приказ относительно вас... — начал Чашвар медленно и решительно закончил. — Но вряд ли меня накажут за исполнение вашей просьбы. Да, я выведу из Биргера вашего оруженосца.
— Благодарю. В таком случае я напишу еще один документ, а вы, если возникнет необходимость, подтвердите его подлинность. Если найдутся люди, которые захотят его оспорить, — он быстро написал несколько строк на листке, а затем передал его Чашвару для ознакомления.
Тот прочитал и нахмурился.
— Что вы собираетесь делать?
— Ничего, — Гарое беззаботно рассмеялся. — Отдаться во власть судьбе, — он быстро запечатал оба послания. — Побудьте, пожалуйста, в гостиной, мне надо переговорить с Кишием наедине.
Когда оруженосец вошел в комнату, Гарое уже перевязал письма принцессы и два последних письма шнурком. Затем подошел к парню и протянул ему.
— Ты пойдешь с Чашваром. Он проведет тебя к Поладу. Передашь ему эти письма.
Киший посмотрел на связку, затем поднял взгляд на Гарое:
— Да пошли вы к шерешу! Никуда я не пойду, — и собрался выйти.
Гарое быстро схватил его за плечо и швырнул на стену:
— Ты как со мной разговариваешь, щенок!
— Как хочу, так и разговариваю! — огрызнулся он. — Никуда не пойду, понятно? Хоть сейчас меня прирежьте.
— Послушай, я вовсе не служу Поладу, — полковник чуть ослабил хватку и сменил тон. — Мне нужно...
— Да знаю я, кому вы служите, а кому нет. И знаю, что вам нужно. Думаете, я как был дураком, так и остался, да? Думаете, я ничего не вижу и не слышу? Думаете, мне узнать негде, почему вы неделю лежите на этой кровати и молчите в потолок? Думаете, я не знаю, что Ройне только тогда Биргер помилует, если лично вас на дереве повесит? — он подождал возражений, но Гарое отвел взгляд. — Я все знаю, — горько закончил Киший. — А теперь вы меня из города вывести хотите? С бумажками вашими? Нет уж! Я оруженосец ваш. Я на соседнем дереве висеть буду. Или стрелу в грудь получу рядом с вами, или зарежут меня, как барана. Но рядом с вами. До вас или сразу после. И никак иначе. И нечего мне тут письмами вашими тыкать, — он обиженно шмыгнул носом.
"Какой же он ребенок еще, — посетовал Гарое. — Что за книжки он там читал? Надо было самому их для него выбирать".
Он отпустил парня и прислонился к стене рядом с ним.
— Ну, если уж ты все знаешь, то знаешь, какой срок мне отпущен.
— Да кто ж этого не знает? Две недели гад этот дал.
— А сколько до Жанхота ехать?
— Да неделю считай.
— Дурак ты, Киший. А сигнальные башни на что? Если бы гонцы ехали неделю, нас бы уже давно завоевали. Кашшафцы до столицы бы дошли, пока там узнали, что война началась. Если ехать весь день, меняя лошадей в сигнальных башнях, то за полтора суток можно добраться, а если очень торопиться, то и за сутки. Сутки туда — сутки обратно, через два дня вернешься и еще два дня чай мне будешь заваривать. И я с удовольствием буду висеть на дереве рядом с тобой. Но мне нельзя оставить эти письма здесь. Я же тебя не к отцу с матерью посылаю, а к Поладу. Этому контрабандисту я не доверяю. Мне очень важно, чтобы ни одна живая душа до этих писем не дотронулась, кроме Полада. Кого мне еще послать? Я никому не доверяю, кроме тебя. Я знаю, что тебя не подкупишь, что ты сдохнешь, но никому их не отдашь. Пожалуйста, сделай это для меня...
— Не врете? — Киший все-таки всхлипнул.
— Зачем мне врать? Да и сейчас ли мне врать?
— То-то же! — он снова шмыгнул носом, потом вытер слезу со щеки. — Нельзя вам сейчас врать, Бог вас не простит, если врать будете. А я для вас завсегда... Что хотите, сделаю. Одна нога тут — другая там. Глазом не моргнете, как я обернусь.
— Спасибо, — он сунул ему в руки связку писем и на мгновение прижал его голову к своему плечу. — Все, иди. И возвращайся скорее.
— Я быстро! — он выскочил за дверь.
Вскоре оттуда донеслись понукания: Киший подгонял "контрабандиста". Потом все стихло.
"Все дела закончил, — успокоился Гарое, — но все-таки солгал перед смертью. Но тут уж одно дело никак нельзя было окончить, не солгав... И ведь до Нового года несколько дней..." Он подошел к окну, посмотрел на пустую улицу, а затем снова лег на кровать.
5 мариса, Лейн
— Интересно, если бы ты не выжил, змеюка так бы и не появилась? — Герард, отвыкший за несколько дней отдыха от долгой ходьбы, снова стонал и жаловался.
— Хочешь убить меня, чтобы вернуться домой? — поинтересовался Ялмари.
— Не говори ерунды, — огрызнулся Сорот. — Принцесса нажаловалась? Вряд ли она поняла, что вообще услышала.
— Зато я все понял верно. Давай не будем. Я знаю, что мы друг другу не нравимся. Но это ненадолго. После войны я покину Энгарн. Так что потерпи еще немного.
— Договорились, — Герард почти стал похожим на прежнего друга, с которым вместе охотились в королевском лесу. — Знать бы, сколько еще нам идти. Проводник что-то очень торопится.
— Мы задержались, — объяснил Ялмари. — Теперь он наверстывает упущенное. Но, если я не ошибаюсь, мы уже близко. Сегодня дорога идет вверх. Вы не заметили?
— Я заметил, — заверил лорд.
— Мы уже у Халакских гор, — вступил Шрам. — Если змея ведет нас к Шакальей горе, то дня через три дойдем. Хорошо бы привал сделать.
— Объясни это змее, — вздохнул Ялмари и бросил взгляд на Илкер. Девушка крепилась, хотя очень устала. За последние дни она сильно похудела.
Они пошли дальше. Бисера тоже осунулась, но причина была не в трудной дороге. Ее сжигало изнутри, и тут Ялмари ничем не мог ей помочь.
С каждым лавгом дорога становилась все круче, но ужик полз по звериной тропе все так же быстро. А им приходилось прикладывать все больше усилий. Илкер споткнулась, Ялмари еле успел ее поддержать. Она опять выглядела такой виноватой, что он не выдержал и поцеловал ее в носик.
— Все хорошо, — заверил он. — Хочешь, я понесу тебя?
— Нет-нет! — испугалась она. — Я пойду сама.
Еще один лавг и на этот раз свалилась Бисера. Да так и осталась сидеть на земле.
— Я догоню. Идите, — попросила она, хриплым голосом.
Но Ялмари остановился, хотя следил глазами за ужом. И амазонке пришлось встать, чтобы никого не задерживать.
— Спорим, ты бы не задержался ради меня? — поддел принца Сорот. — А еще меня упрекаешь, что я бабник. Сам-то!
Ялмари проигнорировал его. Надо было догонять амулетик, а не спорить с лордом.
Когда они нашли свернувшегося колечком ужа, то свалились на землю где стояли.
— Надеюсь, он даст нам здесь переночевать? — Шрам задыхался после такого перехода.
— Судя по всему, он собрался спать, — Ялмари покосился на проводника. — Пойду, поищу воды, — он взял бутыль.
— Я с тобой, — подхватился Балор.
— Нет, — возразил принц. И как-то всем сразу стало понятно, что он боится оставлять Илкер одну.
Удалившись в лес, принц повел носом, стараясь уловить свежесть реки или хотя бы ручья. То, что ему приходилось все еще скрываться от Герарда, ужасно мешало. Он подбадривал себя тем же, чем и лорда: еще немного и они расстанутся навсегда. Еще совсем немного.
Отыскав ручей, он зачерпнул воды и сделал глоток, брызнув на лицо. Вода была холодной, но уже по-весеннему холодной. Сколько же они были в пути? Сколько до Нового года? Или он уже прошел? Опустив бутыль в воду, он пошатнулся.
...Ручей бил у подножья горы, обдавая их ледяными брызгами. Рядом повсюду лежали огромные каменные шары — такие вытесывают в каменоломнях для украшения зданий. Откуда они взялись? Не похоже, что рядом есть древний замок. Он снова повернулся к горе, присмотрелся: зачем ужик привел их сюда? Неожиданно он заметил что-то странное среди травы. Наклонившись, быстро раздвинул ее руками. Потом выше... Так и есть, тут были ступеньки, разрушенные временем и скрывшиеся за растительностью. Если не приглядываться, можно вовсе их не заметить. Он проследил взглядом — ступени уходили вверх и скрывались в пещере. Ялмари осторожно коснулся ногой первой ступени. Она казалась прочной, но неясная опасность мешала не спеша взойти по лестнице. Подождав немного, он все-таки пошел вперед. Шаг. Другой. Ничего не происходило. И он стал подниматься более уверенно. Надо быстро проскользнуть в пещеру, там точно ничего не будет угрожать... Ялмари был на середине лестницы, когда раздался нарастающий шум. Он не успел ни вернуться, ни скользнуть в пещеру. Последнее, что он увидел, это каменный шар, летящий прямо ему в лицо...
Ялмари сел, тяжело дыша. Бутыль нырнула под воду — хорошо, что неглубоко, и он легко ее выловил. Что это было за видение? Почему сейчас? Предупреждение? Он набрал воды и отправился обратно. Шакалья гора называлась так, потому что не было в Халакской гряде другой горы, на которой бы погибло столько людей. Гора пользовалась дурной славой — предаст тебя, когда ты меньше всего ожидаешь, когда уже будешь уверен, что все получилось и ты обманул ловушки... Тогда получается, что это было предупреждение. Кажется, Шрам был прав, как всегда. Еще немного — и они найдут вторую половину амулета. Еще одну змею только самку? Принц невольно хмыкнул.
Едва Ялмари ушел, Илкер охватила тревога. И беспокоило ее вовсе не то, что она будто оказалась среди врагов — даже присутствие Балора не успокаивало. Она боялась за Ялмари. Амулетик переполз к ней на колени, словно хотел удержать. Девушка задумчиво погладила его спинку. Она бы все равно пошла за ним. Чтобы побыть с ним наедине, без пристальных взглядов, жгущих спину. Но сегодня она устала так, что сама удивлялась, как смогла дойти сюда. Она не чувствовала ног и, казалось, свалится обратно на землю, если сумеет подняться.
Полуполковник подал ей орехи, собранные в лесу на предыдущем привале. Илкер поблагодарила, но так к ним и не притронулась. Все так же с замиранием сердца всматривалась в сумерки. Скорей бы он вернулся. Нельзя оставлять его одного. От этой мысли она улыбнулась.
Ночь наступила так внезапно, что Илкер испугалась. Стало темно, она не различала ни деревьев, ни сидящих рядом людей. Даже дыхания их не слышала. Девушка вытянула руку — недалеко от нее должен сидеть Етварт. Хоть бы убедиться, что он рядом. Ладонь наткнулась на холодный камень. Воздух наполнился влажной духотой. Дыхание стало тяжелым, казалось, еще чуть-чуть — и она задохнется здесь. Стены тоннеля точно сжимались, давя на нее со всех сторон.
Она рванулась вперед и очутилась в круглой комнате, освещенной магическими огнями, — будто пушистые шарики висели на стенах. Ялмари стоял перед ней, обреченно опустив голову. А между ними невысокая фигура в темно-сером балахоне, лишь немного выше, чем она сама. "Загфуран!" — догадалась девушка.
