Никого из своих прошлогодних попутчиков в эту поездку взять было невозможно — Хом сам уходил начальником экспедиции по маршруту на Чёрное озеро, а Пуп переезжал в Пермь налаживать оленеводство. Людей, как всегда не хватало. Старина Кып вместе с Лёхой должны были снова исследовать северное направление — водный путь к реке, которую считали Северной Двиной так и не разыскан, и место будущего волока всё ещё не осмотрели.
Всю зиму в клане не смолкали дискуссии о том, кого куда послать — счёт постоянно шёл на единицы человек. Вечерами за шахматными или шашечными баталиями, под перестук костяшек домино не раз заходили разговоры о ближайших планах. Подростки, а их немного, всерьёз выдвигали свои кандидатуры на весьма серьёзные посты. Их предложения обсуждали — таковы реалии этого мира. Тут быстро взрослеют.
— Посмотри, кого я привёл? — вошедший с мороза Кэн смотрел загадочно.
Набросив поверх рубахи полушубок, Шеф вышел из мастерской. Каюры, десятки оленей под вьюками и привязанная к столбу дровяника лошадка. Мохноногая, с чёлкой. Смотрит спокойно.
— Толян велел отвести тебе, — пояснил Кэн. — У них рядом с фермой в загоне несколько коров, пойманных летом. И лошадки в ту же ловушку угодили.
— Сколько?
— Пять. Они дикие, но эта совсем молодая. Она и сейчас жеребёнок. Толян хочет дождаться, когда появятся на свет новые жеребята и воспитать их ручными. А эта, говорит, пусть здесь поживёт просто для красоты. Может быть, она даже позволит запрягать себя в санки? На поводе бежала послушно, привыкла к людям. Я бы назвал её важенкой, но Толян говорит, что правильно — кобыла. А зачем она?
— Летом ездить на юг. В это время олени пасутся на севере. Ещё они могут таскать телеги, более тяжёлые, чем те, которые тянут олени. На них даже пахать можно.
— На тракторе паши! — возмутился Кэн. — Я помню, как вы пытались тянуть плуг олени. Не надо больше — лучше заколи. Толян спрашивал, будет ли еще один трактор, а то одного мало.
— Постой Кэн. Толком расскажи. Ты ведь ездил за солью?
— За солью. Лю Ба посылал, мы садились, брали много вьючный оленя и ехай. Вези для фермер мука, сухари, клюква и полосовой железо. И много разный вещи, которые одежда.
Нашли домик у реки, рядом тёплый домик и несколько чумов, где живи охотники на сайгаки. Они, вместо бегай степь, загнали много добычи в забор из жердей. Теперь сиди одно место и кушай свежий мясо.
— Чем же они скот-то кормят?
— Немного сено, немного степь сухой трава рвут, немного ветки. Сайгаки кушай, джейраны кушай, другие олени кушай. Коровы и лошади Толян кушай не вели. Он их не кушай. Уважай Толян, — Кэн разволновался и прямо на глазах начал всё сильнее и сильнее коверкать русский, так и не объяснив толком, кто кого "кушай".
— Мы олень паси, олень езди. Толян желай корова паси, лошадь скачи, — закончив эту тираду, оленевод вздохнул.
— Кэн! С благополучным возвращением, — подошла Мила. — Записку от Толика привёз?
— Откуда Мила записку знай? — удивился мужчина, подавая свернутый треугольником листок. Похоже, что-то его сильно озадачило.
— Твоя оленя паси, оленя езди, — расхулиганился вдруг Веник. — Чум лодка вези. Жена Стирлинг дровами топи и жди Кэн свежие щи. Стадо вдоль реки иди, трава кушай.
Оленевод озадаченно свёл глаза к переносице и ответил: — Мыльня пойду, жена дисциплина делай. Буду говори про лодка-чум.
* * *
— Есть ли какие-нибудь сведения о религии среди местных племён, — поинтересовался за ужином Леонид Максимович. — А то я, когда ходил с ними, не настолько хорошо понимал язык, чтобы уловить подобные тонкости. А тут смотрю и ничего не могу понять. Они многих называют шаманами. Имею в виду ребят из седьмого "В". Но и друг друга могут назвать подобным образом. Это что? Зачаточная форма шаманизма?
— Трудно наверняка рассудить, — задумчиво пробормотала Светка. — Это слово обозначает человека, который больше знает и умеет, способен помочь делом или советом. Где-то так, наверное. Я правильно говорю, Кып.
— Правильно. Ша Ман вылечит. Ша Ман выручит. Слушай Ша Ман — будешь сытый и сильный. В клане много Ша Манов. Клан сытый и сильный.
— То есть вы уважаете знающих людей, — принялся уточнять учитель. — А в духов вы верите? В загробный мир?
— Леонид Максимович спрашивает, веришь ли ты в край удачной охоты? — "перевёл" Веник с русского на понятный.
— Охотник надеется, что путь его ведёт туда, где тепло и много еды. Мы всегда идём туда, — негромко ответил Кып. — Вернее, раньше шли. Теперь всё иначе — мы поняли, что стремиться нужно туда, где в тёплой светлой комнате стоит белоснежный унитаз со смывом, потому что это и есть самое лучшее, что только бывает.
— Виктория! — строгим голосом вопросил Шеф. — Это результаты твоей агитации?
— Ну.... Мы с девочками иногда разговариваем... мечтаем и грезим.
— Интересная смена ценностей, — улыбнулся учитель.
— Боюсь не все так просто, — сказала Надюшка. — Кып иногда просит меня нарисовать на ложе его арбалета какую-нибудь определённую зверюшку. Я так и делаю.
— Это чтобы потом ставить рядом звёздочки по числу добытых зверей, — объяснил охотник.
— То есть просто такой способ вести счёт удачным выстрелам? — продолжил уточнять Леонид Максимович.
— Да, я ведь должен каждый раз, когда хвалю свой арбалет, напомнить ему о том, почему так его ценю. Если человека похвалишь — он делается лучше. Если похвалишь оружие — оно надёжнее служит.
— Точно! — воскликнула Ленка. — Они одушевляют всё, что видят.
— Одушевляют? Это что? — принялся выяснять Кып.
— Считаете живым. Разговариваете с камнями, деревьями, зверями.
— Да. Камни живут медленно — не всем за целую жизнь удаётся заметить, как они меняются. Деревья живут быстрее — это видят многие. Звери — совсем быстро. Не догонишь.
— Вот! Мы угадали тогда с куклой для Пуночки! — воскликнула Светка.
— И это тоже не религия, — констатировал Леонид Максимович. — И до наших дней бытует обращение со стороны людей к разным предметам. К... ну, не помню точно. Особенно часто встречается в памятниках литературы.
— Ой, вы сени, мои сени! — напомнил Вячик.
— Точно. А вот каких-нибудь существ, ответственных за что-то общее, вы не знаете, — обратился он к Кыпу.
— Босс отвечает за кузницу, Лю Ба — за порядок в селении, Дим Ка за то, чтобы лодки не тонули.
— Вспомнил! — стукнул себя по лбу Пуп. — Рая! Как ты назвала тогда Шефа. В день, когда я делал тебе Кобецкую?
— Духом Воды.
— И что такое этот самый дух?
— Он рыбу подгоняет к берегу. Или отгоняет. Если рассердится — может бросить в человека волной и утянуть его к себе.
— А ещё какие духи есть? — насторожился Веник.
— В лесу, в небе, в горах.
— И откуда тебе про них известно?
— Говорят... — неопределённо махнула рукой девушка.
— А кто чаще других про них рассказывает?
— Старые люди.
— Вот это фокус! — воскликнул Леонид Максимович. — Там, где народу живёт погуще, нашлись и умники, чтобы начать придумывать суеверия. Интересно, что твои соплеменники подумали про нашего Пунцова?
— Подумали, что он пришёл для того, чтобы сделать нам плохо, потому что сердится. Решили его задобрить и послали меня.
— Топиться её послали, — пояснил Веник. — Хорошо, что она не успела наглотаться воды.
— Кстати, Вень! А чего ты так рвёшься в Мировой океан? Скажи, даже, если доберёшься до Британии, как ты там будешь искать эту несчастную оловянную руду? — перевёл разговор Саня.
— Пока у нас нет другого метода, кроме пробных плавок, — пожал плечами Шеф. — Если её в древности нашли, значит, она где-то выходит на поверхность. Но вообще-то не стоит зацикливаться только на металлах — в Америке есть картошка, кукуруза и подсолнечник. Небось, от жареного на подсолнечном масле картофана никто не отвернётся.
— Вау! — Чуть не подскочил Лёха! — Шеф! Возьми меня в дорогу на Балтику. Мы с Кыпом в тех озёрах и болотах, что после волока, столько накрутились, пока выбрались к речке, ведущей на запад, что без провожатого на одних схемах и путевых заметках вы долго будете разбираться. Я, всё-таки, дорогу знаю.
— Третьим Неда возьмите, — добавил Кып. — А я на север приглашу Кузю — он в тех местах много раз бывал на оленях.
— Тогда, кто пойдёт к Белому морю за жиром?
— Так Вет пойдёт. Он уже не раз со мной туда ездил. Куёт, с оленями ладит.
Веник кивнул. Действительно, люди из местных уже вполне способны справляться со многими важными делами — среди них попадаются исключительно толковые ребята.
Глава 49. Рывок на запад
Зима прошла в больших работах. Постоянно звучали молотки в кузнице, постукивали ткацкие станки. В мастерской без конца токарили и сверлили, а уж про лодочный сарай и говорить нечего. Запасы торфяного угля, который правильно назывался торфяным коксом, позволили не слишком отвлекать народ на заготовку дров. Поэтому всех планов громадьё удалось осуществить уже к апрелю.
* * *
После приезда с Чёрного озера, Веник настолько сконцентрировался на вопросах постройки кораблей, что как-то и не удосужился сложить в голове полную картинку произошедших за время его отсутствия перемен. Примечал новые лица, отмечал, что железа стало много, но разбираться с тем, откуда это всё? Такого вопроса перед ним остро не стояло — есть, вот и хорошо.
Только в марте он выбрался в новый рудничный посёлок. По мостику через речку и дальше верхом на олене меньше часа дороги. А тут довольно большой дом и целая поляна, заставленная навесами и сараями. Высокая, больше двух его ростов, плавильная печь с загрузкой сверху с высокого помоста. Еще одна печь для обжига руды, ещё одна и ещё — все разные. Не сразу и догадаешься что для чего. Штабеля брикетированного торфа. Железная бочка с толстенными даже на вид стенками, трубы, насосы, Стирлинги. Всё вокруг вымощено камнем, да ровнёхонько. Туда-сюда снуют люди, катая на тележках всякую всячину — известь, мел, руда, кокс — это то, что бросилось в глаза. Но вот и слитки чугуна везут.
Среди снующего в одному ему известном порядке народа снова встречаются незнакомые лица — то есть, было пополнение из местных.
— Ток! Перегонную печь до завтрашнего вечера не запускать, — появилась откуда-то Виктория. — Можете сходить на охоту. Привет, Шеф. А я уж думала, не дождусь тебя. Слух ходил, ты собрался покорять Мировой океан.
— Здравствуй, Витуля. Ты что, разошлась с Кыпом?
— Разойдёшься с ним, кобелем таким. Вечно пропадает где-то — душа бродяжья. Но ночевать приезжает, считай, через день. Ты мне зубы не заговаривай — я тебе должна похвастаться, а ты меня похвалить. Потому что это улёт просто, чего у нас понастроено.
— Прошлым летом, пока я по свету мотался, вы тут от души порезвились. А ведь руда, небось, скоро закончится.
— Не сыпь мне соль на перец. Закончится она не скоро, а очень скоро, потому что гребём мы ее полными лопатами. Ещё чуть погодя переработаем чугун на сталь, а уж тогда станем перебираться на Урал.
— Фига се! Размахи у тебя. А ну, показывай, что тут устроено?
— Ага. Пошли в перегонку — оттуда всё начинается. Вот в эту печь грузится полвагона торфа, — Вита ввела Шефа в комнатку с железными стенами. Не полвагона, конечно, но несколько кубов — точно. — Топим снизу — нагрев идёт через дно и стенки. Сперва досушиваем несколько часов, потом поддаём жару — вверх уходят газы. Угарный, углекислый и метан. После пробулькивания через воду остаются только угарный и метан — оба горючие.
— Разве только углекислый газ растворяется в воде? — спросил Веник.
— Все растворяются, так что часть горючих газов тоже теряется. Но тут уж ничего не поделаешь. Углекислый уходит в воду почти весь. А остальное накачивается в железные бочки. И потом мы этим газом нагреваем сверху неглубокую ванну, в которой плавится чугун. Он постепенно превращается в сталь, потому что углерод из него выгорает.
— А как определяете, что пора прекращать плавку?
— Он начинает "хвататься" за стальную кочергу, которой помешиваем в ванне. Углерод уходит, температура плавления повышается, и железо начинает прилипать. Так что у нас сейчас выходит весьма хорошая сталь, причем, много. Килограммов по сто в день делаем без проблем. А в домне, как ты понимаешь, выплавляем чугун. Он и сам в дело идёт, и на сталь переделывается.
— Вот ведь... целый завод построили! — изумился Веник.
— Зато сделали хороший запас чёрного металла на время переезда, — ухмыльнулась Виктория. — Да не огорчайся — до следующей весны нам руды хватит — это уже потом переберёмся на Чусовую.
— Слушай, а откуда к нам народ прибывает? Столько новых лиц!
— Отовсюду. Слухи-то ширятся. Кто же откажется от сытой жизни? Особенно к зиме люди подтягиваются. Поодиночке, семьями, а то и племенами. Кому не нравится — того здесь никто не держит.
— Вит! А этот метан, он случайно не тот газ, который возили в баллонах в сжиженном виде? А то бы и нам было удобнее его хранить сразу помногу.
— Этот не сжижается, — пожала плечами Витка. — Или температура слишком высокая, или давление недостаточное. Шибче четырёх атмосфер мы пока нагнетать боимся — поэтому используем много больших емкостей.
— Я только одну видел.
— Это последняя — она пока не обсыпана землёй и не обтрамбована. То есть не готова.
Возвращаясь в столичный посёлок верхом на олене, Веник размышлял над тем, что технический прогресс уже вышел из-под его контроля и начал идти своим собственным путём. Причём, понятно, что учитель физики явно поспособствовал многим заметным сдвигам.
* * *
Последний ужин перед выездом на Балтику. Реки вскрылись, уровень воды в болотах перестал повышаться — завтра с утра сразу несколько экспедиций отправляется на все четыре стороны. Клан перейдёт на летний режим функционирования — власть сосредоточится в руках Босса — Сани-кузнеца. Настала минута раздачи слонов.
— Наталочка! Ходили слухи, что ты пробовала сварить лак для ногтей.
— Пробовала, Шеф. Но девочкам он как-то не показался.
— Вот и ладно. Ты его дай Леониду Максимовичу — пусть попробует покрыть им медную проволоку для обмоток.
— Каких обмоток, Пунцов?
— В электрогенераторе. Саня! Тебе нужна сварка?
— До зарезу. Ваня, а ты что молчишь?
— Я её боюсь. Но, да, нужна.
— Это же получится что-то вроде искрового передатчика. Правда?
— Ну... да. А какие ещё идеи у тебя созрели?
— Витка мне проговорилась, будто подозревает, что восстановление железа из руды проделывает угарный газ. Тот, который выделяется при неполном сгорании топлива. Света! Проверь экспериментально. Возможно, мы сможем выплавлять сталь прямо в пробирке без переделки чугуна.
— Пунцов! Я конечно понимаю, что это очень заманчиво. Но надо же быть реалистом! Не собираешься же ты добраться до того уровня, при котором жил перед попаданием сюда!
— Леонид Максимович. Мы меньше, чем за семь лет продвинулись в технологиях металлургии и машиностроения из палеолита в конец девятнадцатого века. И это реальность. Поэтому сформулированная вами задача реализуема в ближайшей перспективе. Потому, что мы пользуемся знанием о том, что такое уже было, следовательно достижимо. Что же касается именно вас, учитель, то есть надежда с вашей помощью добиться даже некоторого продвижения дальше. Всем нам теперь известно о возможности перемещения в пространстве и времени при помощи ёлочной гирлянды и какого-то блока управления. О принципах работы которого вы, несомненно, имеете некоторое представление.
