Финальная странность, как ей и положено, оказалась самой интересной. И если полудемона убили Светом, то его самого попытались отправить на встречу с предками посредством Мрака. Забавно лишь то, что сделал это один и тот же человек. Человек, совместивший в себе два абсолютно враждебных друг другу начала!
Внешний вид Крыла его нисколько не обескуражил. И пока рожденная магическая тварь пожирала вырванных из Бездны обитателей, маг рассматривал то, что было сокрыто под оболочкой из Огня. И разглядел там влияние сил Тьмы. Влияние? Да, нет же. Это и была САМА Тьма! Как будто это творение принадлежало какому-нибудь лорду Нижних Миров, а не простому смертному.
— Выводы? — вслух произнес Хранг, легонько постукивая по виску пальцами правой руки. — Выводы, выводы, выводы...
Ну, самый очевидный — это то, что тело мальчишки делят два существа. Пожалуй, только этим можно объяснить его приверженность сразу двум Первостихиям. Однако только одно из этих существ является на данный момент доминирующим. Светлое, судя по всему. Дальше все упирается в элементарную нехватку информации.
Зреш внимательно посмотрел на белоснежные стены принадлежащей ему башни.
— Мне нужны сведения об этом мальчишке. Все, начиная от того момента, как он сделал первый вздох, и заканчивая сегодняшним днем. — Он прикусил губу, чувствуя, как жажда действий разгоняет поселившуюся в нем скуку. — И вот еще. Главное — точность и достоверность, а не скорость, с которой ты это сделаешь.
И вновь обратился к окну, смотря на то, как медленно, но верно разрастается пробитое в Пелене отверстие. Впервые, за многие столетия маг чувствовал себя по-настоящему живым. Живым, а не существующим в ожидании конца этой войны. Хотя бы за одно это, странного мальчишку стоит отблагодарить спокойной дорогой до дома.
— Почему ты их отпустил? — Задал вопрос незаметно подобравшийся Хранг`Ззарн.
Дворец не успел предупредить о появлении гостя. Но его можно понять. Сегодня ему досталось так, как не доставалось вот уже шесть с лишним столетий. И в том, что башня была атакована заклинанием, которое создал именно Оммэр, есть определенная доля иронии.
— Что ты подразумеваешь под словом "отпустил"? — переспросил Зреш. Тот факт, что концовка его игры вдруг вышла из под контроля, конечно, не мог обрадовать. Однако теперь, совершенно точно, начнется иная игра, куда более серьезная и с совсем иными ставками. И то, что она начинается именно так, ему нравилось.
— Только то, что они живы. Живы, несмотря на то, что осмелились атаковать Дворец.
— Ритуал, проведенный Кааром, не подразумевал нашего вмешательства. — Пожал плечами Хранг. — Если это было возможно, то мы бы прихлопнул эскадру в один удар, а не устраивали бы этот балаган со слабейшими обитателями Бездны.
И данное заверение являлось правдой. Звезда, активированная кровью двенадцати жертв, нуждалась в планомерном вливании силы. Силы, рожденной в пламени настоящего боя, с его страхами, болью, яростью и призрачной надеждой победы. Для того чтобы проломить в Пелене брешь, нужны были особые условия. И им удалось их обеспечить в полном объеме. То, что после этого кто-то смог уцелеть, уже непринципиально. Ведь дело сделано.
— Ты рассказываешь известные мне вещи. — Сухо перебил его собеседник. — Речь идет об отряде, который смог добраться до имперских кораблей. И если я все правильно понял, то оммэровским заклятьем воспользовался как раз пришедший с ним чародей.
"Оммэровским заклятьем?" — Мысленно ухватился за оговорку собеседника Зреш, растянув губы в тонкую ухмылку. — "Так, значит, ты еще не понял, что это был не простой привет из далекого прошлого, оживший в руках мальчишки? Стоит ли мне говорить тебе о том, чего твои глаза заметить не смогли?"
— И что ты ждешь от меня? — вместо этого поинтересовался он.
— Объяснений.
— Их нет.
Ззарн с секунду помолчал, словно раздумывая, а не ослышался ли он?
— Тогда воспринимай эту беседу, как предупреждение. Сейчас твое бездействие не нарушило наших планов, но в будущем любая ошибка обретет свою цену. Помни об этом. Когда ты начнешь заигрываться, станет уже поздно.
— Конечно... — Последовал равнодушный ответ, после которого Хранг остался в полном одиночестве. Тот снова обернулся к окну и кинул многообещающий взгляд в сторону ушедших имперских судов. — Конечно же я буду об этом помнить, старый ты хрыч. И конечно же я не стану тебя сейчас убивать, мальчишка. Нет. — Зреш промолчал какое-то мгновение, а потом добавил тоном ребенка, испорченного абсолютной вседозволенностью: — С тобой я буду играть.
* * *
Оэр, облокотившись на поручни, кинул уставший взгляд на стремительно темневшие небеса. Прошедший месяц плавания, определенно, оказался самым паршивым месяцем в жизни. И вроде бы никаких новых неприятностей тот не принес, но ему вполне хватило и старых. И главной из них была Милена, вернее, то, что он с ней сделал.
Когда маг взывал к силам, которые от самого своего рождения считал враждебными человеку, то оставлял искру, а когда закончил с врагами, то нашел едва тлеющий уголек чужой жизни. Стоит ли и упоминать теперь про все те усилия, вложенные им после битвы в почти мертвое тело спутницы? И пусть за минувшие седмицы достигнуто многое, но ведь не все. Далеко не все.
Слишком силен оказался черный меч отправленного в Бездну полудемона, слишком слабы были лечащие плетения ученика, слишком зыбкую грань оставил после себя Берсерк, слишком пагубная кровь текла в жилах подводного монстра, и слишком большую глупость совершил он сам, когда отрекся от произошедших у Аль`Гуэна событий.
Да. За этот месяц его злость эволюционировала так же. Из нее ушло все лишнее, осталась только ненависть к себе и к прежним убеждениям.
Всю жизнь ему втолковывали одну и ту же мысль: Свет — воплотитель всего доброго и хорошего, что может с нами произойти, а Тьма — всего плохого. Истинный смысл существования любого из людей — это приумножение первого и борьба со второй. Именно с этим отношением чародей выкинул из своей головы память о силе, заставившей Мертвый Город отступить, с ним он оттолкнул пришедшую во время схватки с Тваленсом мощь и с ним же завершил последнюю битву. Даже настоящая природа Огня, внезапно открывшаяся ему, смутила лишь на время.
И только одного Нуцег не мог простить Свету. Когда он попал в каюту целительницы, то тот лишь тихо шепнул:
— Оставь и забудь. Ей уже не помочь.
Это и вправду было всем, что он мог сделать, как воспитанник Эр Эльзара. Ничего, кроме как оставить и забыть. И это в то время, когда сила Мрака, чуть подернутая привкусом Пламени, рвалась вперед. Той не было никакого дела до чужих предубеждений. У нее существовала своя воля. И бывший стражник покорно уступил место.
Сила есть сила. Неважно как она выглядит и откуда проистекает, единственное, что может иметь значение, — для чего та будет использована. В конце концов, все зависит лишь от того, какие цели преследует ее источник. Можно привести сотню примеров, говорящих как за, так и против этой идеи, но ни одна из них не отменит того простого факта, что в тот момент только Тьма могла ему помочь не потерять свою спутницу. Для Оэра данный фактор стал решающим.
Однако, даже объединив все свои стремления, он не смог поставить Милену на ноги одним лишь желанием. Ни тогда, ни даже сейчас, спустя тридцать один день. Чересчур уж много ран приняло тело, чтобы просто подчиниться воле того, чья нерешительность, в конечном счете, и привела его в такое состояние. Чуть меньше страха перед противоположной Первостихией, и все пошло совсем бы не так. И не было бы столько ненужных жертв.
Маг отвлекся от неприятных мыслей, почувствовав, что их подранок-корабль стал терять ход. После полученных повреждений, тот и так не мог похвастаться высокой скоростью, как, впрочем, маневренность и управляемостью, но сейчас и вовсе превзошел сам себя.
— Почему мы замедляемся? — спросил он у пробегающего мимо матроса.
— Волчья Пасть впереди, — коротко ответил тот, даже не притормозив. Впрочем, его не в чем винить — после нападения в Заливе Бурь, многие погибли или получили серьезные ранение, а поскольку лишних людей на имперских судах никогда не водилось, то уцелевшие моряки вынуждены были делать всю их работу. Какие уж тут разговоры?
Чародей перевел взгляд в указанную сторону. Близившаяся ночь, уже успевшая окутать мир непроглядным покрывалом, не являлась помехой для его глаз, и он принялся изучать вышедшее навстречу препятствие.
Волчья Пасть представляла собою десятки крупных и несчетное число мелких скал, отходящих от берега на добрую милю и густо усеявших собою всю акваторию. И это только те, которые не скрывались под водой. Хотя, именно последние, наверняка, и представляют наибольшую опасность для остатков эскадры. Особенно, для их фрегата.
Нуцег поймал себя на мысли, что пытается рассчитать то, насколько снизились шансы у "Победоносного" добраться до дома. А потом задумался совсем о другом: а зачем им вообще лишний раз рисковать? И не легче ли будет просто обогнуть преграду, чем прорываться сквозь нее?
Эта идея показалась столь гениальной, что ученик чуть было не произнес ее вслух. Но в последнюю секунду сдержался — мысль может и гениальна, но слишком проста, чтобы не прийти в голову к кому-нибудь еще. Например, к капитану. Вот его-то, пожалуй, и стоит расспросить об очевидной странности, благо, помнится, тот и сам настаивал на встрече. В тот момент юноша оказался занят Миленой и не мог отходить от нее надолго — ему даже еду приносили в каюту — так что беседы так и не случилось. Но сейчас-то препятствий нет.
Джуд встретил его слегка насторожено — все-таки Оэр произвел на него весьма странное впечатление. Оно и понятно, ведь воплощенного в пламени дракона видели все, как не могли и не заметить последствия недолгого существования этого творения Оммэра. К тому же, связать его появление с замершим магом, наверняка, было не очень сложно. Достаточное проявление силы, чтобы вызвать немного осторожности даже у союзников. Однако напряжение, если такое и присутствовало, вскоре улетучилось, и они смогли нормально поговорить. И принялись с тем, весьма далеких от интересующей.
Для начала Васиш справился о его непростых взаимоотношениях с корабельным лекарем и о состоянии ученика мастера, после боя найденного в груде обломков и с тех самых пор так и не пришедшего в сознание.
Чародей позволил себе легкую, немного вымученную усмешку — с лекарем, а вернее, с весьма симпатичной лекаркой, чья простецкая красота выражалась в каждом изгибе тела и лица и только подчеркивалась аккуратно собранными в косичку светлыми волосами, ему говорить было не о чем с самого начала. Вот только последняя этого никак не могла понять, так и норовя исполнить свои прямые обязанности, вопреки запрету. Он, конечно, понимал ее намерения и желание помочь, но не назойливость. К воспитаннице Ордена тот ее просто не подпускал.
Нет, если бы все дело заключалось только в ожогах, тогда целительские мази и впрямь оказались бы кстати. Однако не в этом случае. Кидать и без того подорванные ресурсы организма на восстановление кожного покрова сейчас стало бы верхом глупости. Это как подложить сырых дров в угасающий костер — если разом бросить в него слишком много, то он просто потухнет.
Что же касается второй части вопроса, то вот тут-то поводов для радости не наблюдалось. Все, что Нуцег мог сделать для своего коллеги — это отдать ему дань памяти. Мкас Лаунс, ученик неизвестного мастера, был мертв в изначальном понимании смысла данного слова. И об этом он, кстати говоря, уже сообщил неугомонной девице-лекарю. Вот только та не смогла в это поверить, так как тело было живо. Ровный пульс, спокойное дыхание и полное соответствие биоритмов биоритмам спящего человека убеждали ее в обратном. Однако отсутствие ушедшей в иные миры души не заметить изменением частоты ударов сердца. Чтобы констатировать конец, повелителю Огня хватило одного недолгого взгляда.
Примерно в таком тоне он и ответил на интерес капитана.
— То есть еще одна смерть? — Тут же помрачнел глава эскадры, отодвинув от себя весьма детальную карту Волчьей Пасти с отмеченными на ней проходами, и, спустя несколько секунд тягостного размышления, добавил: — И что с ним теперь делать?
— А ничего не надо. Этот вопрос решать родственникам или же наставнику. — Оэр замолчал, вдруг поймав себя на мысли, что дальнейшая судьба не поддавшегося зову смерти тела его ни капли не волнует, как не слишком-то его задела и судьба десятков людей, оставшихся в Заливе Бурь. Откликом на их жертву становилась лишь пустота. И это было плохим известием для стражника — слишком многое из него не смогло пережить путешествия сквозь хронские леса. Он изменился. — Мы будем ночевать здесь?
— Да. — Джуд понял, что подразумевал собеседник. — Пройти сквозь скалы с разнесенной в щепки кормой будет и так непросто. Делая же это ночью, мы рискуем вдвойне.
— Однако тьма не мешает нам их обойти.
Тот промолчал, будто пропустив последнюю фразу мимо ушей. Только во взгляде Капитана явственно что-то поменялось. Он поднялся, пройдясь по слегка качающемуся полу просторной каюты, а после как-то неожиданно резко приказал:
— Сядь.
Чародей подчинился, внимательно отслеживая каждое движение повернувшегося спиной человека.
— По негласному соглашению эта тема запретна для сухопутных, но тебя я, пожалуй, просвещу. — Васиш развернулся на одних лишь мысках и вновь занял место напротив, уперев в собеседника взор разом постаревших глаз. — Думаю, как магу, то есть весьма образованному представителю людского племени, тебе известно многое об истории Империи. Ведь так? И эти знания должны касаться не только того, что стало со страной, после гибели Оммэра, но и того, что было до и во время его правления. Территория Империи никогда еще не ограничивалась одним лишь Зааром. Никогда, до этого самого момента. Вот скажи мне, Оэр, ведь у нас были обширные владения и за пределами данного континента, куда они подевались, после Пустыни Ветров?
Тишина. Ему нечего было ответить на скрытую в голосе Джуда смертельную усталость. Столь сильную тоску мог испытывать лишь опытный морской волк, запертый в клетке безысходности и уже не раз испытавший ее стальные прутья своими клыками.
— Понимаю. Вряд ли ты заострял свое внимание на подобных "мелочах". Я вот, в свое время, так же не обратил на них внимание. А жаль. Если бы не это, то, может быть, я никогда не попал бы во флот, и не сидел бы перед тобой один потрепанный обстоятельствами капитан.
Васиш тяжело вздохнул. Наверное, в конечном счете, во всем стоит винить его детскую жажду приключений, которую на протяжении всей своей жизни тот только поощрял и развивал. Именно она заставила стать его тем, кем он стал. Капитаном "Победоносного". Но если бы он только знал тогда, чем все это обернется. Каково это быть рыбкой, живущей в аквариуме и уже забывшей, что такое настоящая воля? Он вполне прочувствовал это на себе. Видеть безграничность морских просторов и не иметь возможности отойти от берега хотя бы на сотню миль. Это ли не истинное наказание? Наказание, действующее вот уже шесть столетий. За это время оно поломало тысячи судеб, так что для него значит еще одна?
