— Слушай, а что это у вас творится? Ночь на дворе, а в окнах свет, народ на улице, собаки. Еле-еле пробрался незамеченным. Хотел через дверь войти, как приличный человек, а тут дверь бревном подперта. Пришлось, как тать, через трубу лезть.

— Чем-чем подперта? — изумилась я.

— Бревном, — повторил он, доедая бутерброд. — Кстати, хорошо так подперли, я даже не стал пытаться его оттащить. Одному с такой махиной ни за что не справиться.

— Ну, Алесс! Ну, братец любимый! — из горла вырвалось прямо-таки змеиное. — Ну, погоди, попросишь ты у меня что-нибудь...

— Алесс тут? — оживился папа.

Я кивнула.

— Это хорошо. Как раз его помощь пригодится. Послушай, — вкрадчиво произнес отец, — а что это бабушку не видно? Мы тут такой тарарам устроили, она не могла не услышать. Не приболела ли часом?

— Понимаешь, тут такое дело...— замялась я. Как сообщить, что бабулечка пропала.

— Ну, говори! Что тянешь кота за хвост.

— В общем... Нету ее.

— Неужто померла? — перепугался родитель.

— Типун тебе на язык. Дай Единый, надеюсь, жива и здорова. Украли ее. Наверное...

— Стало быть, не соврали, — взволнованно пробормотал он и, вскочив с лавки, стал ходить из угла в угол. — Поднять руку на старую женщину... на мою мать... руки их поганые повырываю!

Я пару минут, молча, наблюдала за его метаниями пока до сознания не дошли сказанные им слова:

— Ты что-то знаешь! Говори, где бабушка? Что с ней?

— Ничего не знаю! Ничего!

— Врешь. Говори сейчас же, — я вцепилась в воротник и попыталась вытрясти с него правду, но силы были не равны.

— Отцепись, сумасшедшая, — он схватил меня за запястья и отвел руки в сторону. — Успокойся.

— Как успокойся?

Он тихо выругался, пригладил волосы, затем вздохнул:

— Угомонись, я сказал. Расскажу, — и замолк.

— Ну? — поторопила я.

— Не нукай, не запрягла. Письмо я получил.

— Какое письмо? От кого?

— С требованием выкупа. От кого — не знаю.

— Какого выкупа? У нас же ничего ценного нет!

Отец виновато отвел глаза.

— Папа, ты ничего не хочешь сказать? — вкрадчиво спросила я.

— Они хотят, чтобы я принес им какую-то книгу, — после продолжительного молчания, наконец-то признался он.

— Какую книгу.

— Ну, это тебе виднее. В письме было написано, что фолиант находится у тебя. Кстати, может, ответишь отцу, о чем идет речь? — теперь накинулся на меня с расспросами родитель.

И вот уже мне пришлось задуматься над ответом. Я сразу догадалась, о какой именно идет речь. Той самой, которая в данный момент находится у магов.

— Ну?

— У меня ее уже нет, — призналась я.

— Рассказывай.

Пришлось выложить обо всех происшествиях с момента его последнего визита — и про Иллинкину помолвку, и про странные события в замке, и про ведьм, за которыми теперь охотятся маги, наши селяне и Алесс с Вульфом. Заодно пришлось признаться в причине, которая заставила братца прибегнуть к крайним мерам.

— И правильно сделал, — прокомментировал последнее папочка. — Однако, что теперь делать? Бабулю выручать надо.

— Может, попросить господина Лутия? — робко спросила я. — Может, он одолжит книгу? На время.

— С ума сошла! Чтобы маг согласился хоть на миг расстаться с редким фолиантом?! Да он скорее позволит себе руку отрубить. Знаю я эту братию. Они и за пару десятков человек не согласятся, не то, что ради незнакомой старухи.

— Что же тогда делать?

— Что, что. В свои руки брать это дело.

Он возобновил кружение по кухне, временами замирая на месте. В такие моменты он задумчиво тер подбородок, глядя в пространство. Наконец, придя к какому-то решению, обернулся ко мне.

— Придется книгу забрать незаметно.

— Украсть? — я пораженно уставилась на родителя.

— А что тут такого, — изобразил невинность папа. — И потом, не украсть, а временно одолжить. Когда спасем бабушку, мы сразу же вернем ее на место.

— Но воровать чужое не хорошо.

— Ты считаешь — бросить бабушку на произвол судьбы — хорошо? И потом, кто сказал, что этот проклятый фолиант принадлежит колдунам? Он такой же наш, как и их, и прав имеем ровно столько же.

Папину убежденность было не поколебать, а вот я мучилась сомнениями. С одной стороны поступить так было совестно, а с другой — он прав, как ни прискорбно в этом признаваться. И где-то очень глубоко притаилась мысль, что это было бы интересное приключение. Видимо, папин авантюризм передается по наследству. Особенно если припомнить Алесса.

— Хорошо. А как мы это провернем? — вздохнув, поинтересовалась я.

— Ты согласна? Отлично, — он удовлетворенно потер руки. — Значит так. Для начала надо дождаться возвращения "охотников". Не можем же вечно сидеть взаперти. Заодно узнаем результат. Кстати, никому не говори, что я приехал.

— Даже Алессу?

— Тем более ему! — был категоричный ответ. — Не перебивай, пожалуйста. Маги ушли с ними?

— Да.

— Славненько. Вернутся, значит, уставшие. А если еще пришлось колдовать, то и вовсе без сил.

— Тогда их и ограбим?

— Единый, с кем я связался! — он возвел очи горе, а затем рявкнул. — Разумеется, нет! Перед тем как что-либо похитить, надо знать, где находится искомое.

— Ну, извини. Как-то раньше воровать не приходилось. Опыта нет, — ехидно ответила я.

— Тогда послушай опытного человека. Когда колдуны вернуться, вымотанные до предела, ты пойдешь к ним. Отнесешь какую-нибудь там тонизирующую настойку, чаек или еще какую гадость.

— Почему сразу гадость? — возмутилась я, но сразу же замолчала, поймав взгляд, который бы заставил удавиться от зависти даже василиска.

— Пока они подкрепляются, ты отыскиваешь место, где они прячут гримуар.

— Ты уверен, что он спрятан? — поинтересовалась я.

— Если я был на их месте, то обязательно спрятал, — утвердительно кивнул он. — Как найдешь, приходишь домой и докладываешь. В зависимости от месторасположения будем думать, как его изъять. Не вздумай забирать сразу. Сначала надо обеспечить алиби.

Я глубокомысленно покивала, изображая понимание. Нет, до папиных высот авантюризма мне до конца жизни не дожить.

— Так. Чего стоим, кого ждем? — раскомандовался отец. — Быстренько достала травки и начала готовить настойки.

Он ринулся к полкам и начал скопом собирать только что с любовью расставленные бутылочки. Я кинулась спасать их от разграбления.

— Что ты творишь? Не тронь, я сама, — решительно отобрала ингредиенты. — Лучше убери со стола, если уже наелся.

Тихо ворча про себя, он собрал грязную посуду, убрал остатки пищи, рукавом смахнул крошки, заодно размазав пролитый сироп.

— Уйди, сама справлюсь, — забрала тряпку и стала мыть стол.

Сначала папа наблюдал, как я готовила рабочее место. Даже помог заново растопить печь и поставить котел с водой. Ненадолго задумалась, что лучше изготовить.

Самые эффективные — это спиртовые настойки, но готовить их долго, от двух недель до двух месяцев. Хотя, если покопаться в погребе, то там должно было остаться немного настойки из зеленых шишек. Цветущей земляники у меня тоже нет, зимой ее не найдешь. Рассмотрев запасы, решила остановиться на кипрее, толокнянке, хвоще и спорыше. Смешав их в равных долях, я засыпала их в березовый туесок и собралась залить кипятком. Взяла рукавицу и потянулась к котелку с горячей водой.

Но тут папочка решил помочь и попытался отнять у меня емкость. Результатом стали лужа кипятка, пустой котелок, рассыпанные травы и потрепанные нервы. Чудом ноги не ошпарила!

— Ладно, пойду спать. Не буду мешать, — тут же ретировался горе-помощник.

Ну вот, теперь опять начинать заново. Но, раз уж я решилась на авантюру, то надо было довершить начатое. Благо, теперь никто не мешал. Пока травы заваривались, я открыла подпол, отыскала настойку, а заодно и целую кадушку моченой черной смороды. Последней я искренне порадовалась. Протерев ягоды сквозь сито, добавила мед и немного сока. При упадке сил это верное средство.

Я так увлеклась, что не заметила, как прошла ночь. За хлопотами не услышала грохота убираемого бревна и стука двери.

— Сестренка, ты дома? — послышался виноватый голос братца.

Он заглянул в кухню, но в каком виде! Меховая шапка сдвинута на затылок, полушубок расстегнут, валенки насквозь мокрые. Видно, что на ногах держится из последних сил. Одна рука за спиной — по-видимому что-то прячет.

— А куда я могла деться, если ты меня запер? — пробурчала я.

— Прости, малышка, я хотел как лучше.

— Я давно уже взрослая и сама способна решить что лучше — что хуже. Как прошла охота?

— Ай, не спрашивай. Нарвались на какую-то нежить. Что именно это было, не скажу. Сам не понял. Но, знаешь, хорошо, что тебя не было. Наши маги еле отбили атаку. Пришлось уносить ноги. Кстати, а ты чем занимаешься?

— Я тут подумала, что вы, наверное, устанете. Вот и решила приготовить чай, восстанавливающий силы, — нагло присвоила папину задумку.

— Какая ты молодчинка. Я бы, наверное, не догадался.

Я протянула брату кружку со смородиновым соком.

— Держи. А что ты там прячешь?

Он смутился, но протянул мне букет омелы:

— Это тебе. В качестве извинений.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Стрелой срезал?

— Ага. Угодил?

Не то слово. Белую омелу очень трудно отыскать, а уж тем более правильно собрать. Добыть ее должен был непременно мужчина, причем срезать именно пущенной стрелой. А уж добыть ее ночью зимой — это тянуло на подвиг. Задумываться, как он умудрился отыскать омелу, если они отбивались от орд нежити, я не стала. Братик воспринял это с большим облегчением и поспешил свернуть разговор.

— Знаешь, я так устал. Пойду, отдохну, — кинув на пол полушубок и шапку, он снял валенки и направился в комнату бабушки.

— Ложись в моей комнате. Я все равно не буду спать, — крикнула я, вспомнив, что там спит отец. А заодно и его просьбу не выдавать его пребывание.

— А почему не в бабулиной? — удивился Алесс.

— Понимаешь, я там пролила одну настойку, на болотной тине. Пришлось открыть окно. Вот комнату и выстудила. А тебе сейчас нельзя мерзнуть, иначе замерзнешь, — вранье получилось неуклюжее, но, к счастью, брат слишком устал, чтобы заподозрить в неправде.

Он кивнул и удалился.

Оставшись одна, я вздохнула. Куда я качусь?! Неуклюжее вранье, предстоящее похищение чужой собственности. Так и до тюрьмы незаметно докачусь. Но в глубине души мне нравилось. Я чувствовала себя как-то очень живой.

Зная моего папочку, отвертеться от его плана было невозможно. Единственное решение — побыстрее разделаться с поручением. Безопасней будет. Потому что представить, что случиться, оставь его без присмотра, страшно! В лучшем случае — руины, в худшем — каторга.

Приняв решение участвовать в этом безумстве, чтобы иметь хоть малейшую возможность вмешаться, я стала собираться. Перелив отвары и приготовленный сок в туески, сложила их в корзинку и, одевшись, пошла к дому старосты. Едва успев вывернуть из-за угла, я увидела, как кутаясь в тулупы и полушубки, хозяева и домочадцы покидали родной дом.

— Дядя Влас, я к вам. А вы куда? — оторопев от увиденного, спросила я.

— Да чтоб эти маги провалились! — матерясь сквозь зубы, ответил пожилой человек.

— Что случилось-то? — недоумевала я.

— Выгнали нас. Велели собирать вещи и выметаться, — со слезами на глазах ответила его жена. — Из собственного дома. С детьми на мороз.

— Почему?

— Сказали, дети им мешают колдовством заниматься, бегают, шумят. А сами пришли, выпивки потребовали, закуски. Вон, почти бочонок пива уговорили, теперь на что покрепче перешли. Только и слышу: "Мать, грибочков принеси, сальца, колбасы". Напились, паразиты, посуду громить начали. С крыльца тарелки запускают. Называют летающими. Единый, убыток-то какой!

— И куда теперь пойдете?

— У Витека поживем. Как-никак брат двоюродный. Чай, не выгонит, — она вытерла кончиком шерстяного платка слезы, затем полюбопытствовала, кивнув на корзинку. — В гости собралась?

— К вам собиралась, колдунов навестить. Думала, после охоты без сил придут. Отвары вот несу, чтобы силы поддержать.

— Не ходи, не надо. Они сейчас шальные. Могут ненароком такого натворить, что потом беды не расхлебаешь. Ты вот что, завтра приходи. С рассольчиком. Вот тогда они тебе по гроб жизни благодарны будут.

— Нет, попробую навестить, — припомнив, что батюшка от меня просто так не отстанет.

— Ну, как знаешь.

Попрощавшись, я поспешила к дому старосты. Стоило еще только подойти к зданию, как стало ясно — это не самая лучшая идея. В щелях между ставнями периодически вспыхивал свет, раздавался грохот, как при грозе. Я уже поднималась по ступенькам крыльца, как входная дверь внезапно распахнулась, и мимо со свистом пролетело что-то острое и вонзилось в столбик, поддерживающего крышу. Испуганно пискнув, я буквально скатилась вниз и со всех ног бросилась домой. Нет уж, пусть папенька меня хоть батогами гонит, я еще жить хочу.

Вернувшись домой, я подогрела воду, заварила свежий чай с малиной и мятой и села чаевничать. Поскольку любимый родитель уже успел поживиться вишневым вареньем, принесла остатки и густо намазала краюшку хлеба. Все равно до праздника не доживет.

Стоило только удобно устроиться, из спальни появился папа:

— Завтракаешь? А чего меня не позвала?

— Думала, что еще спишь, — пожала я плечами.

— Ну что, ходила к магам? — начал допытываться он, присоединяясь за столом.

— Не-а, они пьяные. Дядюшку Власа с семьей из дома выгнали, — изложила я новости.

— Жаль. Молодец, что решила переждать. Пьяные маги — это стихийное бедствие. Никогда не знаешь, чем приложит, — одобрил он. — Ну, ничего. Сегодня займемся подготовкой.

Внезапно раздался стук в дверь. Я пошла открывать, а отец заметался по кухне в поисках места, где можно спрятаться.

— Веренка, открывай. Это я, — послышался знакомый голос.

— Кот! Как ты меня напугал. Чего надо? — отперев дверь, я прислонилась всем телом к косяку, переводя дух.

— Да вот, пришел дядю Вегиса поприветствовать, — ухмыльнулся парень.

— Откуда здесь может быть отец? — делано удивилась я. — Я его с лета не видела.

— Будет тебе врать-то. Не умеешь — не берись, — поучающее сказал он и отодвинул меня с дороги. — Эй, дядя Вегис, выходи! Не выдам!

— Откуда узнал, что я тут? — поинтересовался папа, выходя из-за печи.

— Ну, во-первых, вчера полночи наблюдал, как ты сначала вокруг дома ходил, а потом через трубу полез. Чуть со смеху не помер. Мне тебя даже жалко стало. Хотел было помочь, но потом решил, что сам управишься, — мальчишка хитро прищурился.

— А разве ты не пошел с колдунами? — удивилась я.

— Что я ночью в лесу забыл? И потом, здесь интереснее.

— Раз было во-первых, то должно быть и во-вторых, — намекнул отец.

— Ага. Во-вторых, и вокруг дома, и на крыше отчетливо были видны следы. Только слепой бы их не заметил, — добил Кот.