Мике раздраженно усмехнулась:
— Погладь мужику член, и он твой на всю ночь, но если обольстишь — он твой навеки! Какой из вариантов твой?
— Ни тот — ни другой! — Закипая, возразила девушка.
Притворно состроив страдальческую гримасу, Мике закатила глаза.
— Значит, ты полная дура. И ничего не добьешься.
В нависшем напряжении, сквозившем между ними, это была как раз та самая капля масла, небрежно расплесканная на и без того раскаленную сковороду. Шеннон взорвалась. Забыв об элементарной вежливости, которая так прочно обосновалась в ней, казалось, всю последнюю неделю, девушку понесло:
— Я и не добивалась! — Фыркнула Шеннон, снова с силой скрестив руки на груди. — К тому же не знала, что мы перешли на личности, высокомерная крашеная пигалица!
Задохнувшись от столь абсурдного оскорбления, Мике широко раскрыла рот и глаза, словно ее только что окатили ведром ледяной воды.
— К твоему сведенью, это мой натуральный цвет волос! — Наконец-то взяв себя в руки, ответила она. — К тому же, что за пошлость с "пигалицей"? Откуда вообще это словечко? Из трущебного языка? Фуу, как невоспитанно!
Усмехнувшись, Шеннон подумала, если бы только Микелина знала, насколько она оказалась права, ее бы, наверное, хватил удар.
— Чья бы коровы мычала насчет воспитания. Не я первая назвала собеседницу "дурой"! — Напомнила брюнетка.
— Это было образно! — Пытаясь по-детски оправдаться, возразила Мике.
Она ни за что не признается этой дерзкой девчонке, что намеренно пыталась ее оскорбить. Однако ее воспитание так же противилось дальнейшим придуманным оправданиям, поэтому устав показывать друг другу свои острые зубки, девушки, в конце концов, прекратили разговор и, повернувшись каждая в свою сторону, молча поехали дальше.
Через четверть часа Микелина все же прервала тягостное молчание, давившее на и без того натянутые нервы.
— Для начала заедем в салон спа. Мои стопы просто срочно нуждаются в хорошем массаже. К тому же термальные ванны нам явно не повредят. — Поделилась своими планами Мике. Ее тон сменился на обычный, слегка скучающий, словно старый учитель разговаривает с непутевым учеником, в тысячный раз объясняя его ошибку, сделанную в одном и том же месте. — Потом заедем в салон красоты. Я уверенна, Маурисио сможет показать нам новую коллекцию платьев прямо там.
Посмотрев на свою примолкшую пассажирку, она снова произнесла:
— Итак, какой "спа" ты предпочитаешь?
Обратив взгляд в пустое пространство, Мануэль задумчиво сидел в темно-бардовом кожаном кресле своего кабинета. Все мысли витали лишь вокруг одного единственного человека, который с минуты на минуту должен был прибыть в его имение. Внутренне нервничая от предстоящего разговора, мужчина мрачно усмехнулся. Ещё ни разу в своей жизни он так ни перед кем не нервничал. Привыкший сам судить и решать судьбы окружающих его людей, Мануэль чувствовал себя полноправным королем собственной жизни. Но сегодня он впервые уступит это место. Растопчет свою гордость. Встанет в ряд жалобно просящих, лишь бы только добиться своей цели. От будущего визитера зависела судьба не только маленькой беспризорной девочки, выросшей в грязных подворотнях огромного мегаполиса. От этого разговора зависело и его собственное будущее. Будущее, которое он впредь не хотел проводить в самовлюбленном одиночестве, небрежно выбирая на очередную ночь новую безликую куклу. После Шеннон, такая жизнь стала ему претить. Без нее будущее казалось просто невыносимым.
И он не сдастся! Он не позволит козням судьбы так безжалостно отобрать у него то единственное сокровище, которое он едва обрел. Только сейчас он начал понимать всю подлинную прелесть жизни, счастье и гармония которой озарили его столь циничный мир. Только сейчас он по-настоящему понял, что счастье заключается отнюдь не в деньгах и власти. Истинное счастье — это искренняя и взаимная любовь, плоды которой через пару лет будут резвиться по дому, несся с собой радостный детский смех. Именно такого будущего он жаждал. Но чтобы оно стало явью, ему нужна Шеннон. И видит Бог, если ему в жизни что-то было нужно — он всегда этого добивался. Не отступит и впредь.
Тихий стук прервал царившую в кабинете гнетущую тишину, заставив выведенного из задумчивости мужчину вопросительно посмотреть на широкую дверь.
Спустя мгновение в дверном проеме появилась голова дневного дворецкого.
— Простите, синьор, но к вам приш...
— Вообще-то, я и сам могу о себе сообщить, коль я уже здесь. — Послышался позади смущенного слуги хорошо знакомый голос старого друга семьи.
Приподнявшись с кресла, Мануэль жестом велел пропустить стоящего на пороге гостя, и сдержанно, но в то же время искренне улыбнувшись, обошел стол, направляясь в сторону заехавшего на инвалидном кресле в кабинет Леонардо Пасквитти.
Глаза старика засветились открытой теплотой, стоило ему только посмотреть в лицо хозяина этого дома. Он знал Мануэля, когда тот ещё ходил под столом. Следя за взрослением этого красивого мальчика, он поистине радовался его непостижимым успехам и небывалому уму. Теперь же перед ним стоял настоящий мужчина, обладающий репутацией одного из самых успешных бизнесменов страны.
— Мануэль, мальчик мой, — тихо проговорил он, крепко пожав двумя руками подставленную ладонь, — Густаво может смело тобой гордиться. Уверен, именно он с небес направляет тебя на праведный путь. Именно он.
Задержав руку Мануэля несколько дольше приличий, Леонардо не мог оторвать взгляда от, казалось бы, не в меру серьезного лица, столь сильно напоминающего его некогда самого лучшего друга детства.
Так же подумав об отце, сероглазый брюнет несколько притупил взгляд. С долю секунды вспомнив картину пошлого, где Леонардо вместе с его отцом так часто допоздна засиживались в этом кабинете, распивая коллекционную бутылку вина под обсуждения последних новостей в мире, он шумно вздохнул, после чего вновь серьезно посмотрел на своего гостя.
— Леонардо, очень рад тебя видеть.
Тут же заметив некую отчужденность одного из лучших друзей, Пасквитти подъехал к основанию массивного стола, внимательно следя за присаживающимся в кресло Мануэлем.
— Я бы так не сказал. — Спустя долю секунды проговорил он. — Для простой радости — ты слишком серьезен.
Виновно приподняв края губ в кающейся улыбке, мужчина слабо усмехнулся.
— А ты как и всегда очень наблюдателен.
Посмотрев в сторону встроенного в книжный шкаф бара, хозяин любезно предложил:
— Может быть, вина?
Леонардо Пасквитти скрестил пальцы в замок и, удобней облокотившись о спинку своего кресла, мягко улыбнулся. Впервые в жизни видя Мануэля в столь нерешительном состоянии, он понимал, что их беседа, по всей видимости, будет очень серьезный. В конце концов, для обычного приглашения в гости адвокатов не нанимают.
— Я никогда не отказывался от хорошего вина, мой мальчик. Уж чем-чем, а вкусом ты владеешь идеально.
Улыбнувшись такой изысканной похвале, Мануэль небрежно подошел к бару и, выбрав одну из бутылок красного вина, наполнил багровой жидкостью два пустых фужера.
Не зная как именно начать разговор, взгляд Мануэля упал на закрытый ящик стола, в котором отягощающим грузом лежал старый дневник Софии Медичи.
— Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? — Вновь заговорил его собеседник. — Какие-то важные дела не дают тебе покоя по ночам?
Мануэль невольно усмехнулся.
Кем бы ни был он в этой жизни, каким бы предприимчивым бизнесменом не стал, но для этого старика, смотрящего на него с некой отцовской любовью, он всегда останется тем самым маленьким мальчиком, чье лицо Леонардо Пасквитти мог читать, словно открытую книгу.
Обескуражено посмотрев на пожилого человека, Мануэль продолжал хранить молчание, ибо то, что его беспокоило, могло разрушить столь давнюю и искреннюю дружбу, зачатую ещё его отцом.
Но стоило ему только об этом подумать, как тот час другой образ закружился в отдаленном углу его кабинета. Образ улыбающегося кареглазого ангела, чья жизнь, благодаря сидящему напротив человеку, имела далеко не райские условия обитания.
Резко отбросив нахлынувшую сентиментальность, Мануэль вновь стал прежним хозяином своих владений и с сухостью в голосе произнес:
— Я бы хотел поговорить о происшествии, случившемся неделю назад на одном из соседних островов. — Поставив один из прозрачных бокалов на противоположный край стола, он вернулся в свое кресло. — Кажется, воры прокрались в дом и выкрали бриллианты.
Словно болезненно поморщившись, Леонардо слегка сжал губы.
— Я даже знаю, о каком именно доме идет речь. — Устало вздохнул он, взяв в руки свой бокал. — Можешь не беспокоиться, все случившиеся для меня осталось только в прошлом.
— Рад за тебя. — С жестокой бесстрастностью произнес сероглазый мужчина, широко усмехнувшись в ответ. — Но вот для девушки, попавшейся в руки твоим отменным охранникам, все ещё только предстоит.
Удивленно округлив брови, пожилой человек не сразу нашелся с ответом.
— Ты... ты защищаешь воровку?
Блуждающий словно меж двух огней, Мануэль искал подходящие слова.
— Я ее не выгораживаю и не оправдываю. Ее поступок, бесспорно, заслуживает наказания. — Задумчиво протянул он. — Но ты, как бывший сотрудник парламента, должен понимать, что низшему слою общества как никому другому трудно в этой жизни. К подобному роду преступлениям их толкает отнюдь не забавные развлечения. Их приводит к этому лишь безысходность и нужда.
Оправившись от первоначального шока, вызванного вопросом своего друга, Леонардо принял властное выражение лица, так присуще в разговоре с собственной женой.
— Ты считаешь, безысходность все это время, пока она была под крышей моего дома, заставляла ее врать мне, решив оставить искалеченного старика умирать от инфаркта? И именно безысходность привела ее в мой дом с целью выкрасть наследство моего ребенка?
— Твой ребенок уже давно не ребенок! — Жестким голосом вставил Мануэль. — Ты и сам это прекрасно понимаешь. Иногда детям нужно дать повзрослеть, Леонардо. Иначе их поступки могут завести их на тропу аморального разложения. И я думаю, тебя совсем не удивляют мои слова.
Послышавшийся тяжелый вздох с противоположной стороны на мгновение укрепил оборонительные позиции Мануэля.
— Что ты хочешь этим сказать? Алессандро опять что-то натворил?
— Лишь то, что ты и сам прекрасно знаешь. — Свирепые огоньки зажглись в серых глазах, стоило только их обладателю вспомнить о недавней выходке Алессандро. — Он чуть не изнасиловал невинную девушку в твоем собственном доме, Леонардо! А ты просто закрыл на это глаза. Что с тобой? Не такого Леонардо Пасквитти знал когда-то мой отец.
Нахмурившись, словно пытаясь защититься от произнесенного обвинения, пожилой человек уронил взгляд на свои колени.
— Не знаю, откуда ты это знаешь. — На тон тише обычного отозвался он, продолжая смотреть вниз. — Но не перед тобой я должен отчитываться в этом вопросе, Мануэль.
Вздохнув, темноволосый мужчина посмотрел на бардовую жидкость в своем бокале, словно ища на дне выход из сложившейся ситуации.
— Я понимаю, что любовь к своему ребенку может затмить глаза отца, но...
— О, нет, ты этого не понимаешь! — Послышался четкий ответ, вновь уверенно смотрящего в глаза собеседника Леонардо. — Я действительно могу закрыть глаза на деяния своего ребенка. Ведь мой ребенок — это единственное чудо, которое осталось в моей жизни.
Сердито поджав губы, Мануэль резко поставил так и не отпитый фужер вина обратно на стол.
— Быть может, настало время подумать и о других детях?
Грустно усмехнувшись, словно между ними только что не возникало столь необычного раздора, Леонардо все же пригубил сладко-терпкой жидкости.
— В моей жизни есть место только одному ребенку. — В тяжелой задумчивости проронил он.
Впервые наплевав на душевное состояние старого друга, Мануэль цинично проговорил:
— Значит, ему придется потесниться.
Резко открыв ящик стола, темноволосый мужчина достал из него небольшую ветхую тетрадь, и небрежно бросив ее перед своим гостем, язвительно произнес:
— Потрудись вспомнить вот об этом.
Не понимая, что именно лежит перед ним на широкой поверхности, Леонардо устало покачал головой, грустно усмехнувшись в ответ сверлящему взгляду своего собеседника.
— Ты не понимаешь, Мануэль, — снова тихо повторил он. — Что бы это ни было — это ничего не изменит. Увы, каким бы он ни вырос, но в моей жизни есть и всегда останется лишь только один ребенок.
Зайдя в двухэтажный салон красоты "райские грёзы", в котором высокие стены из белого мрамора изысканно сочетались с позолоченными орнаментами, выгравированными на холодной поверхности благородного камня в виде цветов, Шеннон пораженно остановилась у одного из четырех небольших фонтанчиков в широкой фойе здания. Когда Микелина предложила заехать в достаточно "неплохой спа", она и не подозревала, что означает для кузины Мануэля слово "неплохо". Салон настолько поражал своей роскошной обстановкой, что лишь за одно его посещение вестибюля, Шеннон уже хотелось заплатить деньги. По крайней мере, никогда прежде в таких заведениях она не бывала.
Уверенно пройдя мимо широких кожаных диванов, в которых, погрузившись в чтение журналов, ожидали своей очереди ещё пара женщин, Микелина подошла к приветливо улыбающейся администраторше. Сидя за широким столом с яркой подцветкой, белокурая девушка отвлеклась от занесения повседневных данных в свой компьютер и, открыв список зарегистрированных приемов на сегодняшний день, словно по давно заученным фразам начала свой диалог:
— У вас назначено?
— Нет. — Ничуть не обеспокоенным тоном ответила ей подошедшая клиентка.
Улыбка администратора приобрела оттенок некого сочувствия.
— Простите, но на ближайший месяц у нас нет мест. — Положив свои ухоженные пальчики с длинными перламутровыми ногтями на клавиатуру компьютера, молодая блондинка любезно предложила. — Но я могу записать вас на август. Скажите, как ваша фамилия?
Губы Микелины разошлись в широкой улыбке.
— Горнели. — Четко произнесла она. — Микелина Горнели.
Изысканные пальчики тут же отодвинулись от клавиатуры, молниеносно вцепившись в трубку радиотелефона.
— Простите, синьорина Горнели, — поменявшись в лице, взволнованно произнесла девушка, — мы сейчас же подготовим нужные вам залы. Что вы желаете?
Усмехнувшись поведению молодой сотрудницы, Микелина оглянулась в сторону стоящей неподалеку Шеннон и, пройдясь взглядом с головы до ног брюнетки, снова посмотрела на ожидающую ответа администраторшу.
— Всё! — Почти по-детски ликуя, ответила она.
С рождения привыкшая, чтобы по одному лишь жесту ее руки все вокруг бросали свои дела и бегали вокруг нее, выполняя любую прихоть столь капризной особы, Микелина поистине наслаждалась происходящим. Отойдя к широкому аквариуму с морскими рыбками, она открыто вселилась, наблюдая, как белокурая сотрудница обзванивает персонал, поспешно отдавая все новые и новые распоряжения.
Спустя пару минут ожидания, в фойе зашла очередная сотрудница "райских грез". Одетая в белый служебный халат средних лет шатенка подошла к столику администратора и, тихо переговорив с коллегой, с широкой улыбкой направилась к Микелине.
