— Ах, герцог, как жаль, что в этой игре нет более интимных фантов, но мы можем продолжить по собственной инициативе.
— Не дождешься, — грубо бросил Элегор и намеренно брезгливым жестом утер рот тыльной стороной ладони.
Смеялись и аплодировали гости, пока молодой бог, сгорая от стыда и возмущения, возвращался на место Хозяина. Элегор бесился не от того, что ему пришлось по прихоти игры целоваться с мужчиной — такие развлечения перестали смущать его уже лет двадцать назад, нет, герцог злился из-за того, что целовал именно клятый вампир. И самым позорным было то, что ему, ненавидящему хищного ублюдка, это понравилось. И герцог прекрасно понимал, что Энтиор с его опытом и чутьем тоже прекрасно осведомлен о чувствах, которые возникли у его жертвы. А иначе с чего бы это по губам вампира змеилась такая довольная улыбка? Да еще Элия, хоть и делала серьезный вид, но Элегор отлично видел смешинки в ее глазах. Стерва!
Тряхнув головой, Элегор постарался прогнать неприятные мысли и насладиться процессом игры, тем более что ухмыляющаяся рожа Энтиора больше не маячила в толпе игроков. А фант "поцелуй Хозяина" из розыгрыша уже выбыл.
"Еще посмотрим, кому достанется твой поцелуй, леди Ведьма", — ехидно подумал герцог, выискивая взглядом в редеющей среде претендентов рожу попротивнее. Как назло смазливых мужиков было хоть отбавляй, но оставалась слабая надежда на то, что принцессе достанется дама. Впрочем, насколько мог припомнить Элегор, такого досадного казуса с принцессой никогда не случалось, выручала профессия Богини Любви.
— Какой приз, Хозяйка, ты отдашь этому игроку? — задал привычный вопрос герцог, ткнув пальцем в сторону хмурой физиономии принца Нрэна, морозившего его взглядом.
— Этот, — Элия извлекла из-за сияющей завесы, скрывающей призы, свиток и торжественно зачитала: — Поцелуй Хозяйки!
Злорадно улыбнулся Элегор. Разочарованно вздохнула мужская часть игроков, мысленно вопрошая Творца: "Почему так несправедливо устроена жизнь, почему поцелуй восхитительной Богини Любви достался ее родственнику?". Творец как всегда промолчал в ответ.
Но во всей толпе претендентов все-таки нашлось одно существо, считавшее, что принцу Нрэну ужасно не повезло. Это был сам принц Нрэн. В голове воителя мелькнула спасительная мысль отказаться от приза, но он тут же задушил ее остатками вооруженных формирований отступающей логики. Бог вовремя сообразил, что такое его поведение на публике Элия может счесть серьезным оскорблением, и несколько позже дома разразится очередной ужасный скандал. После вчерашнего покушения на жизнь кузины и "разбора полетов" у водоема в Садах бог вовсе не хотел идти на конфликт с сестрой, он вообще не хотел к ней приближаться, опасаясь натворить глупостей.
"Нужно просто поцеловать ее в щеку! — осенила стоящего столбом воителя спасительная мысль. — Вот он, приемлемый выход!"
Подозревая о коварных замыслах кузена, Элия не спеша, с легкой улыбкой на устах приблизилась к нему. Сохраняя внешне непроницаемый вид, свою единственную защиту, принц склонился к богине, намереваясь запечатлеть на ее щеке целомудренный братский поцелуй. Но плутовка опять провела его. Она сама коснулась губами губ воителя. Все размышления о тактике разом утратили смысл. Нрэн пропал. Он больше ни о чем не думал, только целовал и целовал любимую женщину, так часто и с таким искусством заставляющую его страдать, и не мог оторваться от источника наслаждений.
Элия сама прервала поцелуй, отступив от кузена на шаг. Невольно он потянулся за ускользающей радостью, хрипло дыша, пожирая богиню безумным взглядом. Бешено зааплодировала, поощряя удачное представление, толпа гостей.
Нрэн встрепенулся, словно очнувшись от наваждения, и, озираясь по сторонам, начал припоминать, где он находится.
— Ты восхитителен, любовь моя, — шепнула напоследок принцесса, покидая воителя, и вернулась на место Хозяйки. В тщательно рассортированные мысли Нрэна о тактике поведения в обществе кузины был опять внесен дикий сумбур.
Герцог разочарованно вздохнул, думая о том, что леди Ведьма, кажется, способна получить удовольствие и от общения со своим непробиваемым братцем. Что ж, теперь следовало закончить игру.
Быстро разошлись последние призы, среди которых уже не было ничего особо скандального. Самым интересным фантом с отсроченным исполнением (на следующем дворцовом балу) — танцем с Хозяйкой — завладел весьма довольный Злат, среди прочих игроков разошлись вина и невинные побрякушки. И к десяти вечера вся масса гостей вновь вылилась на лужайки, освещенные маленькими фонариками, укрепленными в кроне деревьев, чтобы полюбоваться заключительным этапом Праздника Лозы — фейерверком. Конечно, не таким роскошным, как устраивал для родичей принц Рик в королевских Садах Всех Миров, но тоже весьма и весьма впечатляющим, к тому же строго соответствующим тематике мероприятия.
Под радостные крики изрядно набравшихся, довольных подарками и умаявшихся на танцах дворян, в небе, благодаря искусству магов-иллюзионистов, возникали тяжелые кисти разноцветного винограда и резные листья чудесного растения, причудливо вились лозы, вырастая из маленького ростка — волшебного шарика зеленого света; сплетались, поддерживая лозу, две руки, символизирующие хозяев Праздника, проявлялась гигантская карта Лиена....
Но кое-кому из собравшихся было глубоко наплевать на старания магов, все внимание этих личностей было поглощено наблюдением за Хозяйкой и Хозяином Праздника Лозы, бессильной злобой и мрачными размышлениями о том моменте, когда пробьет час благословения виноградников.
Основную массу этих индивидуумов составляли члены королевской семьи, поклонники богини и ее гость из Межуровнья. Ах, какие восхитительные сюжеты, посвященные многочисленным пыткам и смертям герцога, возникали в их разгоряченном ревностью воображении.
Но вот погасла последняя мощная вспышка фейерверка и одновременно потухли магические фонарики на деревьях, освещавшие лужайки. Гости погрузились в ночную тьму. Через несколько секунд поляны вновь осветились нежным жемчужным светом, но Элегора и Элии уже не было среди собравшихся.
Для особо набравшихся и чересчур тупых гостей, не понимающих очевидных намеков, распорядитель праздника объявил напыщенным тоном, что Хозяин и Хозяйка удалились для обряда благословения, и Праздник завершен.
В шатре за деревьями у знаменитых на всем Уровне виноградников Лиена в ритуальном шатре появилось двое. Зажглись, рассеивая мрак, золотистые шары ламп, расставленных на маленьких столиках в углах. Пушистый ковер и множество мягких подушечек в золотисто-зеленых тонах, расшитых лозами, воплощал собой сладостную мечту самых уставших во Вселенной тел, а вазы с разнообразными фруктами и бутыли с редким охлажденным вином могли удовлетворить самого взыскательного гурмана.
— Ну что, герцог, теперь, согласно обычаю, займемся любовью? — падая на подушки и скидывая узкие туфельки с натруженных ножек, игриво спросила принцесса.
Поперхнувшись, Элегор проглотил первый грубый ответ, пришедший ему на ум, и тактично заметил:
— Ты не в моем вкусе, я не в твоем, так зачем же нам принуждать себя? Ритуал благословения уже давно можно проводить без обязательного соития. Тем более, что Богиня Любви обладает столь мощной животворящей силой.
— Тогда хоть вина налейте, — трагичным тоном отвергнутой любовницы попросила Элия.
— Сию секунду, специально для вашего высочества лучшее вино из моих подвалов — вендзерское, — галантно ответил герцог и, открыв бутылку, наполнил бокал для принцессы. С придворным поклоном он поднес его возлежащей на подушках Элии.
Милостиво кивнув, принцесса приняла дар и, с удовольствием облизнув губы, небрежно бросила:
— Да и вы, герцог, присаживайтесь, не стесняйтесь. Нам тут целую ночь придется провести. Чем даму развлекать думаете?
— Беседой, ваше высочество, — кротко, как влюбленный паж, но при этом широко ухмыляясь, ответил Элегор, плюхнувшись на мягкие подушки рядом с богиней.
— Одной беседы будет мало, — тоном опытного шантажиста заметила принцесса и безапелляционно потребовала: — Поиграешь мне потом, для благословения, что-нибудь из своего новенького.
— С удовольствием, — польщено кивнул герцог и жалобно повторил, слово ребенок, выпрашивающий конфету:
— А побеседовать?
— Можно и побеседовать. О чем же вопит неудовлетворенное любопытство, малыш? — улыбнулась Элия.
— Ну, там такое разноголосье, — смущенно хмыкнул Элегор.
— Не стесняйся, — подбодрила его принцесса, тоном врача, выслушивающего ужасающие признаки неприличной болезни стыдливого пациента.
— Как тебе последние вирши Оскара? — невинно осведомился молодой бог, начав с самой безобидной, но, тем не менее, весьма интересующей его темы.
— Забавно, — улыбнулась принцесса, поигрывая бокалом, — в этом новом стиле намеренной простоты и детской безыскусности с добавлением мастерски выполненных иллюстраций определенно чувствуется влияние фольклора урбо-мира. Но все равно стиль и манера сочинителя вполне узнаваемы, хотя раньше произведения нашего пасквилянта не были иллюстрированы. Кстати, весьма досадно, что автор рисунков обошел своим пристальным вниманием шедевр, посвященный мне. Отчего такая дискриминация? Меня намеренно хотели оскорбить?
— Ни в коем разе, ваше высочество, но любой рисунок, посвященный великой богине, будет либо эротическим шедевром — тогда какой смысл вставлять его в пародирующее произведение — либо порнографией, а за такое искажение искусства на художника действительно могут серьезно обидеться, — элегантно выкрутился герцог.
— Тогда ладно, — милостиво кивнула богиня, удовлетворенная оправданием Элегора. То, что он не стал иллюстрировать пасквиль, посвященный ей, руководствуясь завалявшимся где-то в тайниках необъятной божественной души чувством такта, приятно поразило принцессу.
— А как реакция твоих родственников? — продолжал допытываться герцог, видя, что Элия не прочь еще поболтать на эту тему.
— Как обычно, — хмыкнула женщина, небрежно пожимая плечами. — Большинство, надрывая животы, смеется над виршами, посвященными другим, и обижается за себя, но делает вид, что тоже смеется, папа и Кэлер ржут, как кони, над любым стишком и хвалят остроумного стихоплета. Энтиор, конечно, бесится в открытую и мечтает о дыбе для поэта и художника. Мелиор вел бы себя так же, но на сей раз его выдающаяся личность не нашла отражения в стихах.
— Твой братец-вампир, видать, абсолютно лишен чувства юмора, — констатировал Элегор, не упустив шанса хоть чем-нибудь задеть ненавистную личность.
— Нет, что ты, у Энтиора великолепное чувство юмора, хотя больше оно подходит к категории "мрачная ирония". Он настолько любит себя, так самодостаточен и совершенен, что любую критику в свой адрес воспринимает как нелепую ошибку, которую следует как можно быстрее устранить заодно с автором, — глубокомысленно пояснила Элия и, взяв из вазы персик, начала отрезать от него по кусочку маленьким серебряным ножичком.
— И тебя это не бесит? — всерьез изумился молодой бог.
— Нет, — улыбнулась принцесса, с удовольствием слизывая с пальчиков сладкий фруктовый сок. — Такая удивительная логика поведения объясняется его божественной сутью и кровью вампира, характер формировался под сильным влиянием предопределения. А уж что получилось — то получилось, не Творцу же жалобу подавать. Но представь, как легко живется существу, нисколько не сомневающемуся в собственном совершенстве и исключительности, в том, что оно и есть центр вселенной. Он никогда не упрекает себя за какие-то ошибки, всегда найдется кто-нибудь, ответственный за его огорчения, а любовь к самому себе вечна, так что Энтиор всегда будет счастлив просто самим фактом существования себя великолепного.
— Да-а-а, — только и сумел протянуть Элегор, с трудом осмысливая такую потрясающую жизненную позицию. — Нам до такого никогда не дойти.
— Вот я и утверждаю, что мой любимый брат — явление уникальное, — улыбнулась с едва уловимой иронией принцесса, давя языком кусочек фрукта. — И, по его мнению, те букашки, которые стремятся его критиковать или причиняют ему какие-то, пусть даже самые незначительные, неудобства, достойны только одного — смерти.
— Так что, на Оскара опять открыт сезон охоты? — уточнил герцог, пощипывая виноград.
— Нет, — покачала головой принцесса. — Я дала понять, что мне эти вирши нравятся, и я буду весьма недовольна, если не появится их продолжения по причине перехода автора в следующую инкарнацию.
— И твой самодостаточный брат последует этому предупреждению? — спросил молодой бог.
— Да, он не захочет ссориться со мной именно потому, что я понимаю его, как никто другой, — кивнула принцесса и потянулась за грушей. — Так что, мальчики, можете спокойно продолжать свое черное дело, подрывающее уважение населения к членам королевской фамилии. Давно я так не смеялась.
— За это надо выпить! — ухмыльнулся Элегор и, притянув к себе со столика рядом очередную запыленную бутылку, похвастался: — Новое вино. Я назвал его "Поцелуй солнца".
— Вызнав все о своем недруге, вы решили отравить меня, герцог? — съехидничала богиня.
— Нет, я ведь еще так много не знаю, — отшутился собеседник. — Кроме того, я уже пробовал это вино и до сих пор жив.
— Да ведь тебя, малыш, ни одна зараза не возьмет, а я девушка хрупкая и нежная, — с обидой в голосе капризно заявила принцесса.
Элегор смеялся до колик и никак не мог остановиться, каждый раз, когда смех вроде бы начинал стихать, в его голове вновь всплывало слово "девушка" или "хрупкая", и ржание возобновлялось. Наконец все смешинки покинули измученное тело герцога, и он смог простонать:
— Да уж, в чем мы с тобой схожи, леди Ведьма, так это в том, что ни одна отрава нас не возьмет. Заверяю тебя, вино получилось удачное, а не то я б отправил его в дар твоему безупречному во всех отношениях и совершенному брату Энтиору. Выпьем за нас!
Элегор откупорил бутылку и, наполнив бокалы на столике золотистым, с оттенком подсолнечника, напитком с нежным ароматом лета, протянул один богине.
Распробовав вино, Элия удовлетворенно улыбнулась, признавая его отменный вкус и превосходный букет. Герцог довольно улыбнулся в ответ и тут же слегка нахмурился, вспомнил о самом беспокоящем и донельзя интересующем его вопросе.
— Слушай, Элия, ты помнишь, я пару лет назад гостил у близких к Тени эльфов в Каэ"виэль"соль?
— Да, это — то чудное местечко, что соседствует с Миром демонов Кард" ган-фафорст и вместо обычной для остроухих войны ведет прибыльную торговлю, — кивнула принцесса, показывая свою осведомленность в политической ситуации Миров Грани. Так назывались те измерения, по которым проходила невидимая простым взглядом, но весьма ощутимая разделительная полоса между Мэсслендскими владениями и землями Лоуленда.
— Так вот, из Кард"ганского языка кое-какие словечки, так или иначе, оказались в Каэ"виэльском — закономерные издержки общения разных рас. И сегодня, когда представляли твоего гостя Новогодья, я вновь услышал знакомые по тем временам слова. Если дать их прямой перевод с демонического, то получается, что Злат заявил о том, что он является Повелителем Демонов, Перекрестков и Межуровнья. Слишком амбициозное и опасное заявление, если только оно не истинно, — заключил Элегор и устремил умоляющий взгляд из серии "Ну расскажи, заклинаю!" на богиню.
