* * *
Свет от настольной лампы едва разгоняет вечерний сумрак кабинета. У массивного стола на стуле сидит командир с ромбами в петлицах. Причем сидит он в напряженной позе, словно бы готовый моментально вскочить и встать по стойке смирно. Его собеседник едва различим за своим столом. Разговор длится уже четверть часа. Голоса звучат негромко и спокойно, так словно формальное общение начальника и подчиненного на время заменено на более доверительную беседу.
* * *
— Я хочу точно знать, что вы как начальник особого отдела ГУГБ об этом думаете. Мнения экспертов и агентов это хорошо. Но меня интересует ваше, товарищ старший майор, личное мнение. Вы уже больше полугода занимаете свою должность, и вполне можете рассказывать о своих собственных мыслях.
— Слушаюсь, товарищ народный комиссар. Разрешите...
— Вы уверены, что это не провокация?
— Почти уверен. Как я, товарищ нарком, вам уже докладывал, ситуация в данный момент полностью под нашим контролем. Конечно, враги порой бывают очень изобретательны. Но слишком уж странная получается провокация. Сами подбрасывают нам новую технологию и опытные образцы техники, которой у нас в металле еще нет. И через кого? Не инженер, не научник, и не разведчик, а простой летун. Да его вообще могли прямо там на 135-м заводе или в ХАИ арестовать за попытку шпионажа. Вряд ли 'они' рассчитывали на такое состояние нашего внутреннего бардака. Потом 'они' сами находят слабости в подготовке наших летчиков и десантников, и тут же предлагают вполне действенные меры по их устранению. Причем ни одна их этих мер принципиально не может ослабить нашу армию. Как раз наоборот, не покажи 'они' нам этих прорех в методиках подготовки и уставах, мы могли бы потом жестоко поплатиться и не один раз. Параллельно 'они' подсовывают нам явно секретные сведения о работах на Западе. Разведуправление Генштаба пришло к тем же выводам, что и мы — сведения эти подлинные. Есть мелкие неточности, но старший лейтенант ведь не фотоаппарат. Дальше. Уже в процессе разработки своих предложений 'их эмиссар' сам изобретает новое ракетное оружие, которое по ряду показателей должно быть даже более эффективным чем готовые и уже несколько лет испытывающиеся разработки РНИИ. Заключение экспертов получено, так что сомнений в этом быть не может. Наконец, 'они' же помогают нам на ранней стадии выявить серьезные опасности для наших войск в зоне только начавшегося конфликта, и тут же предлагают как меры по их ликвидации, так и интересную идею по перехвату инициативы у наших восточных коллег... Слишком много странностей в такой провокации. Что же такое является целью этой провокации, чтобы окупить все то, что уже сделано полезного для того, чтобы мы клюнули на это? Ума ни приложу, что бы это могло быть. Если только устранение первых лиц государства и захват сверхсекретных сведений о наших военных планах. Но, ввиду демонстрируемой этим 'провокатором' полной незаинтересованности в его личном выходе на верховное руководство, а также ввиду его минимального интереса к военным секретам, кроме тех, которые имеют его собственное авторство, целями такой 'провокации' перечисленные действия быть не могут. Более длительный игровой цикл, когда фигурант сначала засвечивается как одаренный самородок, и через значительное время выходит на свою цель, также не работает. Этот старший лейтенант как будто вообще не беспокоится, узнает о нем высокое начальство или нет. Мы вообще, можем не допустить его контактов с кем либо выше наших начальников отделов. Может, тогда, планируется слив нам опасной дезинформации? Но ведь он даже не знает, останется ли жив в Монголии, какие уж тут расчеты. В общем, не сходится. Пока все что делается этим человеком никак не может навредить государству. Причем сам он уже настолько на виду, что вести еще одну игру в тени той, что он уже ведет, у него просто не получится. Вот поэтому, я ПОЧТИ УВЕРЕН. Ну, а совсем быть в нем уверенным мне, увы, должность не позволяет, товарищ народный комиссар.
— А с тем, предложенным этим "Кантонцем" фильмом, что?
— Это уже вопрос к экспертам. Я же считаю, что такой фильм также не несет в себе угрозы. Наоборот, у нас в стране киношники слишком увлеклись веселыми и спокойными фильмами. Такое кино, на мой взгляд, недостаточно эффективно готовит людей воевать за свою Родину. А предложенный старшим лейтенантом сценарий, четко нацеливает все слои населения на тяжелую но необходимую борьбу. И если наши разведданные по Западным странам...
— Достаточно, дальше уже не ваш круг вопросов.
— Слушаюсь.
Хозяин кабинета, устало вздохнул, и с тревогой в голосе задал следующий вопрос.
— А какие действия вы уже сейчас предприняли для срыва вероятных планов противника?
— Пока мы только проводим разведку в месте предстоящей операции, и еще заменили технических специалистов устанавливающих двигатели на самолеты своими людьми. Самолеты в принципе готовы. Даже наземные испытания двигателей мы без лишних свидетелей уже провели. Объект вроде бы сильно расстраивается из-за задержки, но вот саму подготовку к операции он, наоборот, ускорил. Для разведчика это странно. Если бы он собирался перегнать самолеты к японцам, то его поведение было бы обратное. Всеми силами требовал бы готовности именно этих машин, а он вместо этого пилотов особой эскадрильи усиленно натаскивает.
— Хм. А что такого. самого для нас страшного, может произойти в Монголии если ОН все же не тот, кем хочет казаться?
— В худшем случае, погибнет полтора-два десятка наших пилотов. Будут захвачены врагом несколько единиц той самой опытной техники, которую он скоро начнет готовить к испытаниям, ну еще могут погибнуть или попасть в плен наши люди. И в довесок, теоретически возможно пропагандистское использование этого погрома.
— И это по-вашему мало?
— Для такой операции это смехотворно мало, товарищ нарком. Ведь враги нам практически подарят новую сверхскоростную и отлично вооруженную авиацию, а сами получат только опытные образцы сомнительного качества и сохранности. Ну, и несколько человек для допроса. Да и этих-то людей далеко не факт, что они смогут получить. Мы ведь можем всех участвующих в 'Степной охоте' сотрудников подготовить так, чтобы попадание их в плен было исключено. Это касается практически всех значимых лиц, ну за исключением рядового персонала, не обладающего никакой особо ценной информацией, и потому не имеющего соответствующей подготовки.
— То есть даже этой цели 'они' не достигнут. Ну, а самолеты с новыми двигателями?
Брови на молодом красивом лице сошлись над переносицей, но тут же расслабились.
— Самолеты мы конечно можем и заминировать. Так, чтобы при посадке вне аэродрома обслуживания самолеты уничтожались самоподрывом. Специалисты говорят, что справятся.
— И что же 'они' тогда получат?
— Могут получить ЕГО, если он к примеру выпрыгнет с парашютом за линией фронта. Мы, конечно, способны заминировать и его парашют, но тут можем ведь и сами себя перехитрить. А если он не шпион, но будет сбит, хотя бы в бою прямо над нашим аэродромом? Тогда вместо работы с этим источником нам останутся в наследство лишь его предсмертные записки и опытные образцы техники.
— Может быть, тогда просто не пускать его в воздух? Пусть вместо него летает кто-нибудь другой.
— Тогда, товарищ нарком, на результате может неожиданно сказаться дьявольская сила мелочей. Кто знает, может это единственный человек способный добиться успехов в таком непростом деле. Ситуация ведь новая и опыта в проведении таких операций у нашего ведомства пока нет. А у него есть, и боевой опыт, и опыт испытателя, и опыт обучающего, да и удачей он не обделен.
— Замкнутый круг какой-то. Неужели ничего нельзя придумать еще? Вы-то сами к какому варианту действий склоняетесь?
— Ну, я считаю, что проводить операцию нужно, причем не откладывая. Жаль, конечно, что мы не можем посадить с ним в истребитель контролера... Хм.
Взгляд посетителя кабинета замер, и через пару секунд на его лице, заиграла довольная полуулыбка.
— Товарищ нарком, у меня прямо сейчас родилась одна мысль. Мы ведь готовим два типа самолетов под установку опытных реактивных двигателей. А, что если мы ему разрешим в Монголии обучать пилотов-истребителей, и изображать 'японца', а вот испытывать он будет не истребитель с реактивными двигателями, а, скажем, разведчик?
— То есть, угнать его к японцам он не сможет, потому что сзади сидит наш исполнитель. А улететь сам на другом, например, учебном самолете?
— Это будет самое маленькое зло, которое будет нам грозить. Улетит, что ж. Да это будет неприятно, но несмертельно. Да и смысла в таких действиях для ТАКОГО внедренца практически нет. Что нового, того, чего он не знал до возвращения из Китая ему удалось выяснить? Даже его контакты с испытателями вряд ли дадут сведения ценнее тех, что принес он сам. Есть правда у меня еще одна идея. Я слышал в нашей спецлаборатории создали яд с четко заданным временем срабатывания, причем до назначенного момента яд не мешает человеку функционировать, а противоядие помогает излечить от его действия мгновенно и практически без последствий.
— Хм. Это хорошо, товарищ Бочков, что идей у вас много. И как вы предлагаете это использовать?
— Самым примитивным образом. Перед каждым вылетом, ему дают яд, после вылета противоядие. Он будет извещен об этом. Если не вернулся на аэродром, значит, сделал осознанный выбор. Для нашей операции при этом риск станет минимальным. А до ее начала мы ему устроим еще несколько проверок.
— Хм. Ну что ж. Пожалуй, если при таких мерах безопасности риск будет минимальным... В общем, действуйте старший майор. А, что нам с ним делать после операции, вы подумали?
* * *
— Симаго!!! Твою ж дивизию! А ну ко мне живо!
Ускоренный окриком старшего инструктора и по совместительству ВРИО начальника учебного центра юный младлей, бегом покрыл отделяющую его от разгневанного начальства дистанцию.
— Курсант... тьфу, младший лейтенант, Cимаго...
— Отставить! Вы что же это делаете, товарищ младший лейтенант?! Думаете, вас назначили ведущим пары, так теперь можно спокойно бросать своего ведомого в бою. Так что ли!? Почему вы перед вылетом с ним о сигналах в воздухе не договорились? Почему вы даже искать его потом, не попытались?
— Виноват, товарищ старший лейтенант. Просто я привык с Колькой летать, а тут этот Лушкин. Я ж думал, он все знает...Я думал...
— Если бы вы младший лейтенант думали, то человека бы не потеряли. Из-за вашей халатности считайте сегодня двоих наших сбили. Их мамам также отвечать будете, мол виноват, исправлюсь?
— Товарищ старший лейтенант, я правда... Ну, я вас очень прошу...
— А, ну, смирно! Вы же, Симаго, вроде бы раньше любили с начальством поспорить, за правду так сказать постоять. И на 'губе' в училище из-за этого частым гостем были. Так ведь? И не надо так трагически кивать. Раз так, значит, вот вам теперь наказание, и не за то, что вы сегодня ведомого потеряли, а за то, что забыли свое жизненное кредо. То самое, за которое вы всегда сражаться должны, вместо того чтобы лебезить сейчас перед инструктором. Вот поэтому, будете с этого дня всем и каждому в эскадрилье вколачивать в голову единые правила сигнализации в воздухе. Это теперь ваша правда. Нам всем эти сигналы жизни спасать будут, пока начальство не выделит радиостанции для каждого самолета. А через неделю я лично результаты вашей работы проверю. Вам все ясно?!
— Так точно!
— Тогда кругом, и на обед бегом марш!
'Мдаа. А радиостанций мы с парнями так ведь и не получили, хоть и обещано было. Вот ведь гадство!'.
* * *
Дни сливались в размазанную панораму событий. Время плавно приближалось к отлету. Особая эскадрилья общим числом в двадцать четыре самолета, в составе пяти истребительных и одного разведывательного четырех самолетных звеньев, готовилась к отбытию из Центра воздушного боя. Еще четыре И-14 и два Р-10 оставались здесь на базе для установки 'Тюльпанов'. Когда же точно они смогут присоединиться к своим соратникам, никто в Центре не знал. Вчерашний день выдался особо тяжелым и начальство видя никудышное состояние старшего инструктора, приказало следующим утром выспаться. Однако этот воскресный сон старшего лейтенанта был неожиданно прерван. Спавшая, как убитая Павла проснулась от легкого похлопывания по плечу и негромких слов, сказанных знакомым ворчливым голосом. Павла сразу же вспомнила о приказе начальства, тем непонятнее для нее была такая побудка.
— Пашенька вставай. Стране снова твои таланты понадобились.
— А?! Что?! Ильич!
— Не кричи! Тихонько, давай, собирайся и поедем.
— Куда? Что уже...
— Просыпайся дурило! Говорю же твои таланты стране понадобились. Меня за тобой сам комбриг прислал. Петровский же наоборот отговаривал, мол дай ты человеку отдохнуть. Но, я думаю, ты мне еще за эту побудку спасибо скажешь. Знаешь с каким трудом, я твое местное начальство уговорил тебя часа на три отпустить? Живо, говорю, собирайся, давай!
— А зачем?
— А, я разве не сказал? Тьфу ты! Мы же тут с бригадным начальством каких смогли киношников на одной даче собрали. Все из-за твоей дурацкой идеи кино снимать. Ты ж у нас теперь главный сценарист? Так, вот и давай, бегом на взлет выруливай. Быстрее, говорю, соня Саратовская!
— Ааа. Подождите тащ полковой комиссар, я хотя бы умоюсь.
'Так бы сразу и сказал. А то сразу "соня Саратовская"... Вам-то, товарищ комиссар хорошо. Выходной день у вас, и у всей вашей тусовки. А мне еще после всей этой болтовни обратно сюда возвращаться, и потом целый день свою недоученную паству пластмассовыми пулями гонять. Хотя, если удастся это дело двинуть то, я не только спасибо... я в таком случае на нашего полкового колдуна молиться стану...'.
Наконец, Павла полностью оделась, плеснула себе водой в лицо, и сбежав по лестнице запрыгнула в сердито рыкающую бригадную эмку. Лицо комиссара, походило своим выражением на типаж одного мультипликационного космического капитана. Главным девизом которого были слова 'Это все добром не кончится'.
Минут через сорок прибыли на дачу. Утреннее солнце уже вовсю дарило свой ласковый душ сидящим в плетеных креслах людям. Павла успела заполошно отметить присутствие Петровского, начлета, бригадного комиссара, и нескольких гражданских. Заинтересованные взгляды скрестились на так и невыспавшемся старшем лейтенанте.
— Товарищ комбриг, ста...
— Отставить доклад старлей! Вот иди с будущими соавторами знакомься.
'А Петровский-то как надулся. Мол 'Погляди ка Маня, каких мы орлов воспитываем!'. Вот ведь рабовладелец хренов. Крепостник авиационный. Ладно, знакомиться, так знакомиться...'.
— Здравствуйте товарищи. Павел Колун, летчик.
— Очень приятно. Варламов Леонид Васильевич.
'О! Да это же тот самый товарищ, который киножурналом 'Пионерия' в 30-х командовал. Я же, когда дружиной рулила, в старых подшивках частенько его имя встречала. Да и фотку его видела. Точно он! Хм. Интересный дядька'.
— А это наш студент Володя Чибисов, он сейчас на кинооператора учится.
