Вздохнув полной грудью, Шеннон решительно вышла на всеобщее обозрение.
— О, Боже, ну просто роковая женщина! — Первым воскликнул Маурисио.
Смущенно улыбнувшись такому комплименту, Шеннон со всех сторон ловила восторженные отклики принимавших участие в ее внешности сотрудниц "райских грез".
— Вы великолепны!
— Ну просто красавица!
Вспыхнув словно пламя восковой свечи от таких отзывов, девушка, наконец, подошла к огромному зеркалу и ахнула от полнейшего изумления.
В отражении стояла не она. Не та бедная девочка, выросшая на сырых улицах безликого города, которой подчас чтобы выжить приходилось воровать кусок хлеба. Перед ней стояла особа из другого мира. Мира светских вечеров и затмевающих блеском бриллиантов, мира дорогих машин и фешенебельных особняков.
Словно не веря собственным глазам, Шеннон медленно дотронулась до щеки кончиками пальцев. Боясь прикоснуться к ярко накрашенной незнакомке слишком резко, будто это и впрямь был другой человек, девушка продолжала потрясенно разглядывать свое отражение. Перед ней стояла высокая сексуальная женщина, чьи вьющиеся волосы ниспадали на грациозную спину своей обладательницы. Тонкие бретельки платья имели свою пару на каждом плече, оставляя одну из них обрамлять округлую плоть, другую же игриво свисать в районе предплечья. Ее вечерний макияж полностью гармонировал новому фасону одежды, придавая ей вид поистине соблазнительной женщины. Полная грудь, узкая талия, округлые бедра и длинные ноги — на все это Шеннон никогда не обращала особого внимания, но все же сейчас она оценила свою красоту по достоинству.
— И как тебе результат? — Послышался самодовольный голос подошедшей к ней Микелины, которая, не тратя времени, так же переоделась в длинное платье серебристого цвета в тон своему макияжу.
— Я... я просто не знаю, что и сказать! — Вполне искренне отозвалась все ещё ошеломленная девушка.
Усмехнувшись в ответ, Мике похлопала ее по плечу.
— Советую тебе все же придумать достойную благодарность моему брату, так как именно он оплачивает двухметровый счет нашего небольшого удовольствия.
Постепенно приходя в себя от осознания своей новой внешности, Шеннон не отходя от зеркала, подождала, пока Микелина о чем-то весело беседовала с Маурисио. Когда же настало время прощаться, невысокий мужчина в круглых очках без стеснения потрепал ее за щеку и, вручив небольшую дамскую сумочку-клатч с изящной застежкой, на которой позолоченными буквами было выгравировано слово "Фенди", тихо произнес:
— Скромный подарок для столь ослепительной женщины.
Благодарно кивнув, Шеннон старалась как можно шире раскрыть глаза, чтобы на них не выступили первые капли так не кстати выступивших слез. Помимо последних дней с Мануэлем, к ней ещё никто не относился со столь очевидной симпатией. Понимая, что основную роль в этом обращении играют, конечно же, деньги, Шеннон все же не могла упрекнуть ни Маурисио, ни работающих здесь женщин хотя бы в одном косом взгляде на незнакомую чужестранку, которая даже не знает разницы между маникюром и педикюром.
Когда Маурисио скрылся в дверях, Шеннон не удержалась от любопытства:
— Кто это?
Заметив как ошарашено поползли вверх брови Микелины, она мысленно приготовилась к презрительной насмешки в свою сторону.
Однако поспешно совладав с собой, лицо Микелины приняло одно из самых бесстрастных выражений, на какое она только была способна.
— Будем считать, что ты не задавала подобного вопроса. — Сухо произнесла она.
Попрощавшись с персоналом "Райских Грез" две обворожительные молодые женщины вышли под ясное небо теплого июльского дня.
Чувствуя себя словно новорожденной, Шеннон постоянно ловила на себе восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин. Непривыкшая к такому вниманию, девушка скованно скрестила руки на достаточно отрытом декольте.
— Ну что, ты проголодалась? — Посмотрев на противоположную улицу, спросила ее временная компаньонка. — Тут за углом есть отличное кафе.
И прежде чем Шеннон произнесла хотя бы слово, Мике уверенно взяла ее за руку, потянув за собой.
Зайдя в небольшое, но очень уютное кафе, Шеннон мило улыбнулась столь оригинальному ретро-стилю. Наполовину пустое помещение вмещало в себя два ряда небольших прямоугольных столов, накрытых бежевыми скатертями со стоящими на овальных блюдцах собранных в причудливые фигурки салфетками. Небольшие просторные диваны, оббитые тяжелым коричневым велюром, гармонично сочетались с куполообразными лампами, стоящими по центру каждого широкого подоконника.
Выбрав крайний столик у широкого окна с видом на центральную площадь города, девушки сели напротив друг друга. Не смотря в сторону своей компаньонки, Шеннон прислушалась к приятной классической музыке, льющейся откуда-то сверху и, дождавшись белокурой официантки, нетерпеливо взяла меню, мгновенно углубившись в чтение предлагаемых блюд. Не зная и половины названий излагаемых в карте десертов, Шеннон в замешательстве прикусила нижнюю губу, коря себя за то, что в очередной раз поддалась решению Микелины и вошла в это кафе. Проще всего было бы вообще отказаться от их небольшого завтрака, но пустой желудок своей неразумной хозяйки тут же недовольно напомнил о себе. Решив не экспериментировать с неизвестными блюдами, девушка все же прагматично выбрала довольно известное "Тирамису" с черным чаем "Эрл Грей".
Микелина же, едва окинув карту меню, сразу попросила принести ей чашку зеленого чая.
Пока девушки ждали своих заказов, между ними постепенно восстановилось их прежнее напряжение. По-прежнему старательно избегая взгляда сидящей напротив сестры Мануэля, Шеннон внимательно разглядывала кишащею туристами центральную площадь. Мике же наоборот интересовала только эта загадочная персона, так сильно затмившая ее брату последние мозги.
Ощущая на себе пытливо исследующий взгляд, Шеннон машинально напряглась. Обычно, наврать в три короба для нее не составляло особого труда, но после сегодняшнего дня, в котором благодаря сидящей напротив особе она из золушки превратилась в настоящую принцессу, сама мысль об обмане показалась ей чересчур уж неблагодарной и низкой.
Заметив в стеклянном отражении вновь подходящую к ним официантку с широким подносом, девушка облегченно вздохнула. Внезапно, ей вдруг резко захотелось побыстрее выбраться из этого милого кафе и как можно быстрее вернуться к Мануэлю, рядом с которым ей не нужно придумывать новые небылицы относительно их славного знакомства, обстоятельства которого так сильно волновали его кузину. Ей не хотелось лгать Микелине, но и раскрыть всю правду сил тоже не хватало.
Благодарно улыбнувшись белокурой девушке, Шеннон погрузила маленькую десертную вилку в сделанный в виде небольшого сердца мини-торт. Попробовав вкус великолепного десерта, она блажено закрыла глаза. Да, Италия навсегда запомниться ей не только дорогими машинами с обворожительными миллионерами за рулем, но и столь восхитительной кухней.
Открыв глаза, Шеннон заметила на себе недоумевающий взгляд своей соседки по столику.
— Ты все это съешь? — Недоверчиво спросила она.
Едва заметно кивнув в ответ, Шеннон вдруг пришло на ум, что не поделиться кусочком столь вкусного десерта, будет крайне невежливо с ее стороны.
— Я могу поделиться с тобой. Хочешь половину?
Увидев, как Шеннон на полном серьезе разламывает вилкой бисквитное сердечко пополам, Микелина недоуменно затрясла головой.
— Конечно же... нет! — Укоризненно проронила она и словно, чтобы подчеркнуть свой решительный ответ, девушка как можно дальше отодвинулась от стола, вжавшись спиной в мягкую спинку дивана. — Я вообще не понимаю, как ты можешь это есть?!
— А что такого? — Непонимающе спросила ее собеседница. — По-моему, это очень вкусно.
— Это очень калорийно! — Скривившись, будто от боли, выдавила Мике.
Безразлично пожав плечами, брюнетка продолжила свою трапезу.
— Была бы моя воля, я бы каждый день на завтрак ела подобные лакомства.
Усмехнувшись услышанному, Мике приподняла руку, взглянув на свои изящные часы с фигурным золотым ремешком.
— Во-первых, сейчас поздний полдник, а во-вторых, — она томно вздохнула, впервые посмотрев на лежащее неподалеку пирожное с легкой долей грусти, — везет же некоторым. Могут есть как... — Резко вспомнив об их короткой перебранке в машине, Мике вовремя прикусила язык. — В общем, не каждому дано есть кондитерские изделия килограммами, и при этом оставаться с идеальной фигурой.
Шеннон усмехнулась, пропустив мимо ушей комплимент относительно своей фигуры.
— Поверь, я не так часто ем подобное, как тебе кажется.
Заинтриговавшись, Мике пригубила свой ароматно пахнущий чай и, не став спорить, словно невзначай повторила ранее услышанные слова:
— Ты сказала: "была бы моя воля". А что, в твоей семье кто-то против подачи сладких пирожных на завтрак?
— Мой папочка. — Сымитировав капризное выражение лица, Шеннон решила быть максимально честной, пока это возможно. — Он с детства не позволял мне подобную роскошь.
Не совсем поняв, что общего между обычным десертом и роскошью, Мике изумленно изогнула брови.
А может, родители Шеннон священнослужители, которым не принято есть сладкое? Это могло объяснить и многое другое, как например, столь явную стеснительность Шеннон в джакузи или неведенье относительно Маурисио.
Мике, конечно, мало что знала об образе жизни подобных людей, но даже она сомневалась на данный счет.
— А твой отец... откуда он?
Прожевывая каждый кусочек сладостного десерта с особой тщательностью, словно ест зажаренное мясо, а не воздушно-кремовую массу, Шеннон старалась сохранить на лице беспечную улыбку. Их разговор заходил совершенно не в то русло, по которому ей хотелось бы продолжать плыть, поэтому набрав на вилку тройную порцию таящего на языке лакомства, девушка хотела как можно скорее закончить их совместную трапезу.
— Он итальянец. — Вновь не став лгать, искренне признала она.
Пытаясь вспомнить кого-нибудь столь строгого уклада жизни, Мике призадумалась.
— Он священник?
Поперхнувшись от неудержимого смешка, Шеннон отрицательно покачала головой.
— Что ты, ему до святого, как мне до балерины.
— А как его фамилия? Ты, как я понимаю, носишь фамилию матери, так как она совершенно не здешнего происхождения, но твой отец...
Громко закашлявшись, Шеннон резко поднялась из-за стола. Наспех промокнув губы широкой салфеткой, она взяла в руки свой бумажный пакет, в котором лежала ее прошлая одежда и решительно произнесла:
— Я подожду тебя снаружи. Мне что-то просто катастрофически стало не хватать свежего воздуха.
Выбежав из маленького кафе, Шеннон лихорадочно растерла ладонями не в меру озябшую кожу рук. И как же так получилось, что за все двадцать три года ее бродяжной жизни ее ни разу не спрашивали об отце, благополучно заставляя забыть об этом подонке. Все было просто и честно: никому не было дела до твоего прошлого, пока ты отвечал требованиям окружающего тебя общества. Однако, стоило ей только вступить в мир модных платьев и бриллиантовых аксессуаров, в мир полный интрижек и обоюдной лжи, как за последние две недели Леонардо Пасквитти встречался почти в каждой теме любого разговаривавшего с ней человека. Нервно прогуливаясь вокруг небольшой клумбы цветов, Шеннон не заметила, как к ней подошли сзади.
— Простите, синьорина. — Послышался мужской голос со спины.
Непонимающе обернувшись, Шеннон, казалось, впервые в жизни готова была лишиться чувств в самый неподходящий для этого момент.
Рядом с ней стоял мужчина, одетый в служебную форму властителей закона. Но что хуже того — в его руке лежал откопированный на широкий лист снимок молодой девушки с достаточно крупными буквами под ним: "Шеннон Пэкстоун".
Внимательно посмотрев на побелевшее лицо окликнутой женщины, затем на снимок у себя в руке, патрульный неуверенно произнес:
— Синьорина Пэкстоун?
Потеряв дар речи, Шеннон впервые не знала, как поступить. Обычно при виде служителей порядка ее пятки сверкали со скоростью света, но сейчас, стоя в узком коротком платье на высоких каблуках, она сомневалась в том, что ей вообще удастся сделать хоть один поспешный шаг в сторону.
— Я... я... не...
Слова застряли в горле. Лихорадочно ища выход из сложившейся ситуации, Шеннон едва ли не в отчаянье хотелось со всей силой дернуть за корни своих распущенных волос, крича при этом во весь голос, так как выхода она найти не могла. По договоренности с губернатором, она должна находиться под строжайшим наблюдением в доме Мануэля, а не разгуливать расфуфыренной куклой по улицам города, пусть даже она и не собиралась сбегать от своего наказания.
Заметив паническую нервозность в глазах незнакомки, мужчина интуитивно напрягся. Очень медленно потянувшись к висящим на поясе металлическим браслетам, служитель закона приготовился в любой момент набросится на подозреваемую, если вдруг та удумает бежать.
Как в замедленной съемке, она наблюдала за движением рук полицейского, решившего пустить в ход наручники. С мгновенной скоростью, словно карточный домик, стала рушиться ее последняя надежда на сегодняшний совместный ужин с Мануелем. Мысленно представив себя в грязной, воняющей помоями, тюремной камере, она содрогнулась и резко отпрянула в сторону.
Побег!? Но это приведет только к новым проблемам. И эта мысль, словно высоковольтный разряд молнии, заставила ее остановиться, превращая в существо без чувств и эмоций, безвольно починившуюся насмешкам госпожи-судьбы, женщину.
— Какого черта здесь происходит? — Как гром среди ясного неба, прозвучал поблизости голос Микелины.
Предостерегающе подняв ладонь в сторону подошедшей девушки, молодой представитель закона, по-прежнему, не отрываясь, следил за стоящей в паре шагов брюнеткой.
— Не подходите, синьорина. Здесь может быть опасно!
Едва не рассмеявшись во весь голос от подобной чуши, Мике решила снять свои солнечные очки, чтобы как можно лучше разглядеть эту чудовищную угрозу. Поняв, что Шеннон находится в глубоком ступоре, рыжеволосая девушка не на шутку возмутилась, заметив, как стоящий перед ней мужчина все же снял с пояса наручники, готовый в любую секунду заковать в них ее временную подопечную. И если это произойдет, она сильно сомневалась, что ее дорогой братец отблагодарит ее теплой улыбкой. Мануэль придет в ярость от того, что какой-то идиот решил забрать у него из-под носа одну из своих самых любимых содержанок, снося при этом головы винновых. В том числе и ее собственную. А начинать войну между ними у нее не было никакого желания.
— Простите, офицер, но мне кажется, реальная опасность может исходить к вам с совершенно другой стороны. — С надменной улыбкой спокойно продолжила она. — А именно — от меня. По какому праву вы размахиваете своими игрушками перед лицом моей сестры?!
— Простите? — В замешательстве переспросил ее мужчина, начав настороженно следить уже за обеими девушками. — Что вы имеете в виду?
Решив, как можно скорее положить конец столь драматургической ситуации, Микелина уперла руки в бока и с бойким голосом начала свою тираду:
