— Господа, вы знаете, почему мы собрались здесь. В течение недели наши войска должны перейти Пегларские горы...
— Разве мы не собрались, чтобы обсудить этот вопрос? — тут же перебили его, на перебившего шикнули.
— Кто-то хочет выступить против войны с Энгарном? — как-то очень уж вкрадчиво поинтересовался Тазраш, и в зале повисла тишина. — Как ни прискорбно с этим согласиться, в нашем нынешнем положении, нам поможет только война. Война отвлечет умы и тела бунтовщиков. Война пополнит наши ресурсы, которые сейчас находятся в плачевном состоянии. Да, — несколько лордов вновь протестующее загудели, — нам придется вложить деньги, чтобы собрать войско, но неужели кто-то сомневается, что окупит с лихвой эти вложения?
— Окупим, если победим. А если...
— Значит, должны победить, — припечатал Тазраш.
— Совершенно ясно, что нас ожидает неудача, едва мы поведем армию через горы, — вступил герцог Зеран. Ройне заинтересовался. Все знали, что именно его Манчелу назначил регентом, но завещание изменилось после смерти короля. Однако герцог ни единым словом, ни даже намеком не выразил сомнения в подлинности этого документа. Можно сказать, что сегодня впервые он посмел возразить Тазрашу. Это было неожиданно еще и потому, что сам он не собирался идти в Энгарн, он лишь внес крупную сумму для вербовки и экипировки солдат. То есть собственной жизнью на этой войне он не рисковал, а его наследник был слишком мал для боевых действий. — Есть только одно достаточно большое ущелье, чтобы провести через него армию, — невозмутимо объяснял свою позицию герцог. — Это ущелье Белых скал. Но оно выведет нас в непроходимые леса на севере Энгарна, — Зеран говорил веско, будто все тщательно обдумал, и предостерегает не потому, что боится, а потому что считает неразумным терять столько людей в бессмысленной бойне. — Можно перейти горы через перевал Вааны. Но его наверняка перекроет энгарнская армия. Построиться там для битвы очень сложно — перевал не очень широк. Мы потеряем половину людей, даже не вступив на их территорию.
— То есть через этот перевал армию не проведешь? — Тазраш окинул взглядом присутствующих. — Кто еще так считает?
Лорды один за другим поднимали руки. Многие из них должны идти вместе с войсками. Другие отправят сыновей и ближайших родственников. Рисковать никто не хотел.
— Что в таком случае вы предлагаете? — вновь обратился к ним глава регентского совета, но прежде чем герцогу ответили, Денисолта сообщил:
— Я проведу свою армию через перевал Ваана. Но что я получу за это?
Кто-то усмехнулся, кто-то возмутился, но настолько тихо, что он не смог угадать, кто.
— Вы рискнете, граф Ветоним? — Тазраш будто зауважал его, но вышло очень уж фальшиво. — Если вы сделаете это, земли, которые вы завоюете, будут принадлежать вам, и вы наделите по своему усмотрению титулами ваших братьев. А вы сами, учитывая земли, которые будут принадлежать вам в Энгарне, получите титул герцога.
— Благодарю, — кто-то опять хмыкнул. Конечно, смертнику можно пообещать сколь угодно много наград, все равно он не получит их. — Итак, перейдя ущелье, я буду свободен в своих действиях и могу воевать так, как мне угодно, главное, чтобы я продвигался вглубь Энгарна, к столице? Я правильно понял наш договор?
— Совершенно верно, — подтвердил герцог. — Я подготовлю документы, подтверждающие это.
— Благодарю, — Ройне потерял интерес к происходящему. Он получил то, чего добивался. Братьям достанутся титулы графов и новые земли, он больше не будет их содержать. Они не были в тягость, но и Денисолте, и братьям станет легче, если они станут самостоятельными и богатыми. На войне никто не будет отдавать ему идиотских приказов. И еще он станет герцогом. Владельцу Ветонима должны давать этот титул по определению. Мало земель в Кашшафе, которые могут сравниться по величине, красоте и доходности с этим поместьем. До сих пор король не желал исправить это упущение, но теперь все изменится.
Он вновь прислушался к обсуждению, когда прозвучала другая фраза:
— Остальные пройдут через ущелье, которое создаст маг Загфуран, — Тазраш почтительно указал в сторону фигуры в сером балахоне. — В ближайшее время он займется этим.
— То есть пока энгарнцы будут воевать со мной, вы спокойно пройдете в другом месте, там, где они не ожидают? — уточнил Ройне, и все опять притихли.
— Мне жаль, что вы это так восприняли, — герцог на этот раз более удачно изобразил смущение, — но ведь я не...
— Отлично, — перебил его граф, и глаза сверкнули холодной сталью. — Я пройду через это ущелье, даже если вся вражеская армия будет караулить меня.
И почему ему кажется, что Тазрашу не по себе? Не опасается же он всерьез какого-то графа? Впрочем, он знал, что подавляет людей. Даже тех, кто сильнее, знатнее и старше его. Всех почему-то пугает его взгляд. Но главе совета надо бояться не Денисолты Ройне, а вот этой фигуры в сером балахоне. За услуги мага, придется дорого заплатить. И, честное слово, он бы предпочел рискнуть своей жизнью, но не полагаться на него.
Тазраш кивнул с таким пониманием, будто прочитал мысли Ройне.
Пока регентский совет обсуждал второстепенные вопросы, Денисолта усиленно размышлял. Он знал, что через перевал пройти возможно. Надо только придумать, как это сделать.
4 нуфамбира, лес недалеко от Жанхота
Илкер предложила погулять в лесу, и он с радостью согласился. По такому случаю она вновь раздобыла платье горничной. Это переодевание словно вернуло их в те дни, когда они еще не были женаты. Только теперь между ними не было тайн. Почти не было. Девушка просила его обратиться в волка, чтобы она показала, что нисколько его не боится. Но он и так это чувствовал. И удивлялся до глубины души: как такое возможно? Как можно любить его после того, что произошло? Но она любила и старалась, чтобы ничто не омрачало дни, пока они вместе. И все же Полад не прав. Лучше жить так, чтобы прошлое осталось с ними как предостережение от ошибок. И так, словно впереди у них целая вечность, поэтому можно не беспокоиться о том, что будет завтра.
...Они играли: девушка пряталась и убегала, а он искал ее. Как волк — так она предложила. Что может быть проще? Хотя Илкер, как могла, пыталась усложнить ему задачу: ушла далеко в лес, путала следы. Следовало отдать ей должное: она знала в этом толк. Будь на его месте охотник с собакой, ей бы наверняка удалось сбить их со следа. Но он был оборотнем. Он чуял и замечал больше, чем любой человек, собака, и даже волк. Девушка еще брела по воде, надеясь заглушить свой запах, а Ялмари уже следил за ней с берега, ожидая, когда она выберется на сушу. Сердце наполняла нежность, когда он смотрел на маленькие босые ступни, чуть замочившийся подол, который она старательно подтягивала вверх. Так и хотелось тоже ступить в реку. Погода для осени стояла очень жаркая, но вдруг вода все же холодна? Она не должна простудиться из-за этой забавы. Если бы девушка еще хоть десяток шагов прошла, он бы вытащил ее оттуда сам. Но вот она, воровато оглянувшись, ступила на прибрежные камни, слегка обтерла ноги носовым платком и обулась. Илкер еще выпрямлялась, а он уже возник за ее спиной. И прежде чем она испугалась, прижал к себе.
...Его сводило с ума все: иногда она пылко стремилась к нему, иногда покорно затихала в его объятиях, иногда притворно сопротивлялась. Как сейчас.
— Так нечестно, нечестно! — возмущалась она, пытаясь освободиться. — Мог бы заткнуть нос или хотя бы притвориться, что нашел меня не так быстро, как мог, — Ялмари улыбался, и ее кулачки, стучавшие по нему, раскрылись, скользнули на шею. Губы приблизились к уху: — Так нечестно, — горячий шепот тоже сводил с ума. — Ты же знаешь, я не могу смотреть на твою улыбку. Твоя улыбка все внутри переворачивает.
Он целовал ее. Сердце выпрыгивало из груди, но он ждал. Что дальше? Что ты сделаешь дальше, любимая? Зачем ты забрела так далеко в лес?
Ее руки потянули рубашку, вытаскивая ее из брюк, но в тот же миг будто стальными когтями сжало сердце. Он схватил ее за запястья. Затем быстро подхватил на руки, отнес к дереву и прикрыл собой, напряженно всматриваясь в лес.
Кто-то был там. Наблюдал за ними. Кто-то, умеющий намного лучше скрывать свое присутствие, чем Илкер, так что он почуял его только сейчас, когда ветер внезапно переменился. И это не человек...
— Что? — девушка умолкла: ладонь принца машинально хлопнула по боку, где всегда был меч.
Всегда, но не сегодня. Он еще раз глубоко вдохнул, ловя настороживший его запах.
Скрип дерева. Птицы умолкли. Все вокруг будто затаилось в ожидании.
Он слышит дыхание Илкер, как испуганно бьется ее сердце. Она боится не за себя — за него.
Новый порыв ветра, и Ялмари вздыхает облегченно. Он узнал этот запах. А через мгновение из-за деревьев выходит мужчина в короткой кожаной куртке, с гривой темных волос и весело подмигивает.
— Извините, что напугал.
— Балор! — Ялмари радостно бросился к нему. Крепко пожал ладонь, потом обнял. — Откуда ты, брат? — и тут же потащил его к Илкер, которая с облегчением перевела дух. — Илкер, это князь Балор. Я рассказывал тебе о нем.
— Очень приятно, — присела девушка. — Не думала, что смогу увидеть вас и поблагодарить. Вы ведь спасли жизнь Ялмари. Спасибо.
— Он тоже спас мне жизнь, — князю будто стало неловко от такого внимания. — Об этом он умолчал?
— Балор, это моя жена, Илкер, — вклинился Ялмари.
— Уже женился? Быстро ты.
— Мне показалось, что очень долго, — мужчины рассмеялись. — Так как ты здесь очутился?
— На меня возложена ответственная дипломатическая миссия. Вожак отправил меня с предложением к королеве Эолин.
— Тевос? Как он?
— Пока неплохо. Передавал тебе привет. Правда, тревожно за него. Но я об этом как-нибудь потом расскажу. Сейчас не буду вам мешать.
— То есть, ты сейчас пойдешь во дворец, постучишься в дверь и скажешь: "Я к королеве?" — подначил его Ялмари. — Здесь не такие порядки как в стае. Без моей помощи тебе не обойтись. Мы тебя проводим. Думаю, тебе лучше сначала встретиться не с королевой, — увидев, что Балор опять собирается возразить, он добавил: — К тому же, Илкер лучше переодеться и погреть ноги, не хочу, чтобы она простудилась.
Девушка слегка покраснела и спрятала глаза.
Обратный путь прошел в разговорах и воспоминаниях. И как ни старался Балор казаться прежним, Ялмари заметил: его что-то гнетет. Новые смерти? Или ему не нравится поручение, с которым он приехал? Надо поговорить с ним наедине.
Но он напрасно тревожился. Союз с оборотнями был лучшей вестью за многие дни. К вечеру гонцы уже разъезжались с указами в приграничные города, замки и башни. Впервые сердце Ялмари наполнил покой. Может, все еще образуется. Оборотней немного, но это сильная помощь. А там, может, и еще что-то изменится. Главное — план Загфурана провалился, он не смог поссорить их ни с оборотнями, ни с амазонками, ни с Ногалой, ни с Лейном.
7 нуфамбира, Жанхот
Перед днем отдыха главную улицу столицы всегда немного лихорадило. Даже самые откровенные безбожники не позволяли себе делать что-то в седьмой день недели. Тут в церкви не покажешься и то дашь тему для пересудов целому кварталу. Поэтому все дела старались совершить накануне. Торговцы и ремесленники, которым повезло заполучить дом или хотя бы комнату на главной улице, стояли у дверей и зазывали к себе так, будто от этого зависела их жизнь. Те, что побогаче, специальных мальчишек для этого наняли. Кому не повезло — ставили разборные столы вдоль домов, ходили с лотками на шее и все продавали, продавали, продавали. Большая толчея только в дни праздников или ярмарки, но и сейчас народу много. Одни стараются продать, а другие с таким же азартом покупают, словно на следующей неделе все товары закончатся и придется в другую страну ехать за куском свежеиспеченного хлеба.
Внезапно где-то вдали возникло волнение, точно по людской реке шел, раздвигая волны корпусом большой корабль. Слышались обиженные вопли, следом восхищенные или одобрительные возгласы, улюлюканье уличных мальчишек. Наконец появились и нарушители спокойствия. "Волки" из городской стражи расчищали дорогу. Если бы они сопровождали кого-нибудь из королевской семьи или хотя бы герцога, народ поглазел бы чуток, да опять принялся за свое, торопясь получить двойной доход за то, что завтра будут спокойно сидеть в креслах у камина. Но внутри коридора из двух десятков солдат Полада невозмутимо колыхались в седлах женщины. Сшитые особым образом дублеты не скрывали выступающей груди. У каждой за спиной — лук, у седла — меч. У некоторых и по два с обеих сторон. Одни острижены по-мужски, у других развевались по ветру волосы. Они пришли не на войну, поэтому не надели металлических доспехов, не спрятали косы под шлемы.
О том, что в Жанхот прибудут амазонки, Полад узнал в тот же день, когда прибыл Балор, и особых приготовлений делать не стал. Если бы женщины-воины ожидали торжественного приема, сообщили бы заранее. Теперь столица с любопытством и настороженностью следила за прибывшими. Амазонки платили столице той же монетой.
Одна из девушек притягивала взгляды: одень ее по энгарнской моде — и у нее отбоя не было бы от поклонников. Любуясь ею, большеглазой, с роскошными темными волосами, кто-то не выдержал:
— Эй, грудастая! Что ты у них делаешь? — выкрикнули из толпы. — Иди ко мне я тебя приласкаю.
Амазонка выхватила кинжал так быстро, что толпа бросилась врассыпную от смельчака, опасаясь, что девушка промахнется. Но до того как она метнула оружие, "волк" огрел парня плеткой. Тот прикрылся руками, дернулся бежать, но солдат преградил ему путь, не позволяя скрыться в проулке. Капитан, отличавшийся от других воинов белым пером в шляпе, взглянул на сотницу — коротко стриженную, почти лысую, женщину лет сорока, главную среди пяти женщин:
— Посадить его в тюрьму, чтобы подумал?
Парень бухнулся на колени и завопил:
— Бога ради, простите, госпожа! Шереш меня попутал. Чтоб я еще раз... Простите бога ради, у меня...
Он явно собирался рассказать какую-то слезливую историю, но снова свистнул кнут, и парень заткнулся, лишь где-то почти у лошадиных копыт раздавался скулеж.
Сотница пожала плечами: не ей давать ответ. Оскорбленная красавица вложила кинжал в ножны и брезгливо махнула: "Отпустите".
Кавалькада шествовала к дворцу, только народу поубавилось. Желающие теперь смотрели из окон и проемов дверей. Но и оттуда не зубоскалили. Амазонки не достанут, так Полад живо найдет нарушителей спокойствия. В Юдалу никому не хотелось...
В тронном зале амазонки, все так же окруженные "волками", на миг преклонили колено перед королевой Эолин. Ялмари, которого по случаю церемонии "переодели" в колет, сидел по левую сторону от матери, поглаживая ладонь Илкер. Обручальный перстень с рубином поблескивал в свете солнца. Справа сидела принцесса Лин — наследница трона. Строгая, необычно притихшая.
