Чудовища из Норвуда. История розы

-Когда-нибудь мы все умрем, — сказал он. — Я и так прожил многовато...

-Ну, быть может, вам все-таки удастся меня обидеть, — серьезно сказала я.

-Да неужто? У меня воображения не хватит на такое. Ты слишком здраво мыслишь, — фыркнул он. — Не ожидал такого, думал, обычных приемов будет достаточно...

-Я на вас за это зла не держу, сударь, — невольно улыбнулась я. — Было даже забавно. Скажите, а вы нарочно вывалялись в какой-то пакости?

-А как же, — пресерьезно ответил Грегори. — Еще и тухлятину какую-то сожрал, хоть и противно было. Обычно это действовало сразу же! А как ты догадалась, что это спектакль?

-Я лишь заподозрила, и то не сразу, а когда пригляделась к вам получше, — ответила я. — У вас очень ухоженная шерсть, чистая и блестящая, как у здорового сытого животного, уж извините за такое сравнение. И клыки тоже белее белого. А еще я подумала после первой же трапезы: вряд ли у вас настолько извращенные вкусы, чтобы при этакой кухарке питаться какими-то помоями! Да и запах быстро пропал...

Честно говоря, эта мозаика только что сложилась у меня в голове, но Грегори об этом знать было вовсе не обязательно.

-Только когти подкачали, — добавила я справедливости ради.

-Это я неудачно поохотился, — пояснил он. — Олень споткнулся, а я вцепился ему прямо в лопатку, вот и сломал один...

-Вот как! А грязь в доме? Неужто расстарались ради меня и натащили откуда-то пыли и паутины? Боюсь, это и феям не под силу!

-Нет, это уже взаправду, — нехотя ответил Грегори. — Дом давно начал приходить в запустение: сперва дальние комнаты, потом все остальные... При гостьях обычно бывало чисто, но уже много лет тут никто не появлялся, так и зачем надраивать полы и мыть окна, если не для кого?

-А для себя? — негромко спросила я.

-А мне этого не нужно, — отозвался он. — Слугам в их крыле я разрешил делать, что заблагорассудится, лишь бы не беспокоили меня, вот и все.

В комнатах прислуги я не бывала, только на кухне, но памятуя чистоту во владениях Роуз, я могла быть уверена, что и спальни прибраны, как подобает.

-Ну тогда, с вашего позволения, я продолжу начатое, — сказала я. — В доме уже стало куда уютнее, разве нет?

-Пожалуй, — усмехнулся Грегори. — Впервые вижу настолько деловитую девицу! Обычно все хныкали, что им дует, холодно, кругом пыль да паутина, и тут уж за дело брались слуги... Но что бы кто-то взялся распоряжаться сам — такого не упомню. Командовали разве "подай" да "принеси", не более того!

-Я привыкла следить за домом, сударь. Слуг у нас, конечно, не так много, но и хоромы куда как меньше. Да и у самой меня руки нужным концом пришиты, случись нужда, я управлюсь и без слуг.

-Да-да, я помню твои слова о жеребце, — фыркнул он. — А теперь все же идем в дом! У тебя уже нос покраснел!

-И как вы только разглядели? Темно ведь уже!

-А я вижу в темноте, как кошки, — ответил Грегори. — Идем, гостья... Надеюсь, ты скрасишь мои последние дни.

-Вы сказали, прежняя роза цвела десять лет, так отчего бы нынешней не прожить столько же?

-Каждая последующая отмеряла все меньше и меньше лет, — сказал он, — но, может, это и к лучшему... Ты не успеешь мне надоесть, к примеру!

-Если я вам надоем, вы всегда можете избавиться от меня, разве нет? — спросила я.

-Ты тоже можешь уйти в любой момент, — ответил Грегори. — Ворота, правда, уже починили, но тебя это вряд ли остановит. Ты здесь не пленница, Триша, а все мои слова о холодном сарае с крысами...

-Блеф, — вздохнула я. — Кажется, долгие годы одиночества все же научили вас какому-никакому терпению!

-Возможно. Но постарайся не слишком наглеть: чувство юмора у меня осталось прежним, а оно далеко не всем по нраву. Ну а доброты во мне не прибавилось ни на гран, — чуть сощурился он и протянул мне руку, помогая подняться по заснеженным ступеням на крыльцо. — Так что злить меня не стоит. Я могу и не сдержаться, хоть и сам после пожалею об этом.

-Неужто и чувство раскаяния вам не чуждо? — спросила я, припомнив слова прислуги.

-Совершенно чуждо, — серьезно ответил Грегори. — Всё куда проще: один мой проступок — один лепесток. А когда лепестки закончатся...

Он развел руками.

-Чувствую, с ваших первых роз лепестки осыпались гроздьями, — пробормотала я.

-Именно. Вот предпоследняя потеряла только один — когда я обозлился на твоего брата и загнал его на сосну. Сам же и снимал потом, слезть ему не удалось... А казалось бы, птичкой взлетел!

-А последняя? — невольно улыбнувшись, спросила я, представив тучного Манфреда на сосновой ветке. Вот так птичка, право слово...

-Пока ни одного. Ты же сама сказала — это был спектакль, а такое не считается. В настоящей ярости ты меня не видела, и моли Создателя о том, чтобы этого никогда не случилось!

-Погодите секунду, — попросила я, видя, что он уже готов открыть дверь. — Еще два вопроса!

-Ну?

-Вы хотите сказать, что слуги даже не подозревают, что вы изображаете монстра перед гостями? Ну, кроме тех случаев, когда вы злитесь всерьез?

-Может, и подозревают, но за долгие годы привыкли к моим вспышкам, — ответил он. — Впрочем, я и сам не всегда могу понять, по-настоящему рассердился или так... по привычке.

-А почему они все невидимы? Тоже фея постаралась?

-Нет, это уже моя работа, — тяжело вздохнул Грегори. — В первое время я был особенно зол... Ты права, вокруг того куста будто алый снег прошел, все было завалено лепестками! Слуги — кто не разбежался, — пытались меня утешить, но только сильнее злили. Вот я и крикнул как-то, мол, век бы вас не видать! И стало по-моему.

-Век уже миновал? — серьезно спросила я.

-Еще нет. И, — усмехнулся он, — будь поосторожнее со словами. На этом доме понапутано столько волшебства, и волшебства недоброго, что никогда не угадаешь, чем это слово может отозваться!

-Как прикажете, сударь, — кивнула я и прошла в отворенную дверь, в тепло и свет большого холла.

Грегори скинул плащ на руки невидимому Эрни и привычно встряхнулся — только снежные брызги полетели. Эрни забрал и мой плащ, а Хаммонд недовольным тоном сообщил, что ужин стынет, пока господа изволят прогуливаться.

Хозяин потребовал не бурчать себе под нос, а подать горячего вина со сцепиями, пока гостья не свалилась с простудой, и это было очень кстати! Не так уж я замезла, но вот впечатлений оказалось многовато для одного вечера, и прекрасное вино помогло расслабиться.

-Сударь, но мне-то хлеб можно есть? — спросила я негромко, глядя в тарелку.

-Конечно. Хотя я стану завидовать, — тяжело вздохнул Грегори.

-Так вам нельзя именно хлеб, или вообще все, что сделано из муки? — начала я допытываться. — Пироги? Пресные лепешки?

-Не знаю и проверять не хочу, мне двух раз хватило, — буркнул он в ответ. — Спроси слуг, наверняка они пробовали.

"Ничего, — подумала я, — лепешки можно испечь и из кукурузной муки, а можно — из земляного яблока. С этим я еще разберусь!"

-Сударь, а припасы у вас откуда берутся? Или кладовые в доме бездонны?

-Мечтай больше! Всё покупается, конечно же, средств достаточно. — Грегори хотел было подлить себе еще вина, но передумал. — Это несложно. Кто-нибудь из мальчишек относит записку и задаток в деревню, а все заказанное оставляют в условленном месте. Обманывать, если ты об этом подумала, не рискуют. Тот торговец — из семьи, что еще с моим прадедом дело имела, а люди еще помнят нашу фамилию! Только, — добавил он, — предпочитают помалкивать. Я и так переплачиваю за товары вдвое...

-Не вдвое, а всего лишь в полтора раза, — тоном старого зануды произнес Хаммонд, предусмотрительно стоявший у двери. И правильно, Грегори вполне мог метнуть в него графин или блюдо, а с его силой этак и убить можно! — И то не за всё, господин, цены-то меняются, вы помните? То сезон, то не сезон, то война где-нибудь, то налоги поднимут...

Грегори все-таки швырнул в него тарелкой, но не прицельно, явно лишь для острастки.

-Я думаю, Хаммонд, мы побеседуем о наценках и колебаниях на рынке без нашего хозяина, — сказала я хладнокровно. — Ему это не интересно, а я все-таки сестра купца и о последних веяниях в торговле знаю, должно быть, побольше вашего.

-Само собой, госпожа, — обрадованно ответил он, собирая осколки. — Если господин не возражает, то я всегда к вашим услугам.

-Господин не возражает, — рыкнул тот, — только обсуждайте эту заумь подальше от меня!

-А вы говорили, что вас выучили разбираться в этом, — напомнила я, когда шаги Хаммонда стихли за дверью.

-Выучили, разумеется, — ответил Грегори, — и счет деньгам я знаю. Но, во-первых, Триша, не забывай о моем амплуа, а во-вторых, должна же быть у старика какая-то радость в жизни? Я ведь сказал — он был у меня управляющим, и заниматься ему приходилось не одним этим поместьем! Как полагаешь, отчего за столько лет я не разорился?

-Думаю, средства ваши вложены в какие-то надежные предприятия, торговые дома... Может быть, даже и в братнин, — улыбнулась я. — Хотя вряд ли, у него размах не тот.

Тут я подумала, что через брата вполне можно покупать провизию дешевле, чем у прежнего торговца, и постановила обсудить это с Хаммондом. Вполне может быть, что переплачивал он сознательно: неболтливого поставщика еще поди поищи, а Манфред может и не удержать язык за зубами. Вряд ли хозяин Норвуда этому обрадуется! Но кроме брата, есть и другие торговцы, которых я хорошо знаю, и иногда, наверно, можно покупать и у них... Впрочем, вряд ли это интересовало Грегори, и я промолчала.

-Да-да, я живу на проценты, как заправский рантье, — фыркнул он в ответ на мои слова. — А кроме того, у меня есть еще земли, и за них идет недурная аренда. Конечно, арендаторы немного удивляются тому, что все дела я веду только по переписке, но готовы мириться с этим: я... то есть Хаммонд не задирает плату каждый год и идет навстречу, если хозяин не может заплатить в срок. Но, конечно, только если причина достаточно уважительна. Скажем, умер единственный взрослый мужчина в семье, а вдова с детьми не справляется с хозяйством, или случился неурожай, или пал скот... Чего только не бывает!

"Да-да, а теперь рассказывайте мне, сударь, как вам скучно разбираться во всякой цифири, да что вас не интересуют дела! Все-то вы знаете и во все вникаете, — подумала я, — но делаете вид, будто вам все равно. Видимо, ради Хаммонда, раз он любит свое дело! Но вряд ли он принимает решения, не посоветовавшись с вами, это уж точно..."

Должно быть, улыбалась я более чем выразительно, потому что Грегори нахмурился и сказал:

-И вот что, раз уж мы заговорили о торговле... Передай Хаммонду, что я велел заказать несколько отрезов тебе на платья. Выбери сама, что, как считаешь, будет тебе к лицу, только пусть это окажутся не унылые бурые тряпки!

-Это не унылые тряпки, а удобные, немаркие, практичные платья, — ответила я. — Но если вам, сударь, по душе яркие краски, я постараюсь подобрать что-нибудь, что станет одновременно и радовать ваш взгляд, и не оскорблять мое чувство вкуса.

После долгой паузы Грегори вымолвил:

-Имей в виду, летом здесь довольно жарко, так что закажи и что-нибудь полегче.

-Недавно вы сказали, что я вряд ли останусь здесь до весны, — напомнила я.

-Я уже не так уверен в этом, — сказал он, наклонив тяжелую косматую голову. — Просто делай, как я говорю.

"Это любимая присказка Манфреда", — могла бы я сказать, но предпочла промолчать, потому что умение вовремя прикусить язык — не последняя человеческая добродетель.

6.

-Что вы с ним сотворили, госпожа? — шептала Моди помогая мне переодеться на ночь. Я и сама справилась бы, но возражать не стала. В чужой дом со своими порядками не ходят, это я усвоила уже очень давно. — Даже не рыкнул ни разу за весь вечер, а что тарелками швырялся, это ерунда, он все равно мимо целится... Так-то господин может вилкой в вишню попасть через всю гостиную, похвалялся он как-то...

-Дурное дело нехитрое, — ответила я и принялась расчесывать волосы.

Они у меня длинные, ниже пояса, очень густые, черные, как у хозяина Норвуда. В юности казалось — ах, девичья краса, мне на гордость, всем на загляденье! А теперь только и думаешь — поскорее бы заплести, чтобы не мешали. Можно было бы и вовсе их обрезать покороче, да и не принято как-то, и жалко... Или же я сама перед собой притворялась и надеялась, что кому-нибудь все же приглянутся мои смоляные кудри, лицо-то у меня самое обычное! Но, видно, женихи предпочитали белокурых прелестниц...

-Госпожа, я слыхала, хозяин велел вам заказать ткань на платья? — вовсе уж еле слышно прошелестела Моди. — Хаммонд сказал...

-Да, верно, — улыбнулась я.

-А можно нам тоже... а? Хозяин для вас не поскупится, а вы скажете, что не понравилась материя или цвет не тот...

-Что же, вам он откажет, если попросите?

-Конечно, госпожа, — вздохнула она. — "Я вас не вижу", вот и весь разговор! А мы-то друг друга очень даже видим, так, думаете, прихорошиться не хочется? Чулки уж штопаны-перештопаны, а обновки нам в последний раз с плеча очередной гостьи перепали... Но она маленького роста была, нам с девушками еще кое-как подошли ее платья, а Роуз хоть плачь, на нее материи втрое больше нужно!

-Скажите Хаммонду, сколько вам нужно, пускай закажет, — сказала я, подумав. — И нет, это не за счет вашего хозяина. Я сама оплачу. Не дело это, чтобы молодые девушки в обносках ходили! А мне тут деньги ни к чему, я на всем готовом живу.

-Госпожа! — ахнула она. — Да это... Создатель! Вы не подумайте, мы не пожадничаем, но правда бы переодеться, а то уж и белье обветшало... Мы уж придумали платья из гардеробной потихоньку взять и перешить, авось, хозяин не хватился бы, будто он все упомнит! Но там сплошь парча златотканая да шелка, ну куда нам такое? Юбки нижние потаскали, это да, но нам бы что-нибудь вроде ваших платьев...

-Ну так не тяни, — улыбнулась я, — поди узнай мерки да... Ты писать умеешь?

-Плохо, госпожа, — повинилась Моди. — Но это записать смогу, это не трудно.

-Вот и хорошо. Принесешь мне, а я посчитаю, сколько ткани нужно на платья моего фасона, белье и все прочее. Башмаки, думаю, вам тоже нужны?

-Ох... да уж обойдемся, — вздохнула она. — Мы все больше в доме, это парни наши по улице топчутся...

-М-да, — поджала я губы, — полагаю, их тоже не помешает приодеть. Вот что, поди скажи Хаммонду, чтобы поутру, пока хозяин будет спать, пришел ко мне. Сама пока с женщин мерки сними, для башмаков тоже, а Эрни передай, чтобы парней обмерил, он точно сумеет. Ну или сама, опять же... хотя вдвоем, думаю, вам веселее будет!

Моди хихикнула (видно, я угадала), а я спросила:

-Шить, надеюсь, вы умеете?

-Неужто нет, госпожа! — выпалила она. — Правда, по-старому, но если дадите ваше платье посмотреть, как оно скроено, так уж не ошибемся!

-Вот и хорошо, — кивнула я. — иди-ка, сделай, что я велела, да ложись спать!

Она, еще раз десять поблагодарив меня, убежала — только ветерком повеяло, а я достала из сундука бумагу и чернила и села за подсчеты. Выходило, что моих средств (большая их часть была вложены под проценты, но с собой я тоже захватила порядочно) вполне хватит на то, чтобы прилично одеть служанок. С мужчинами было сложнее, но я решила, что об этом договорюсь с Хаммондом, да и легла спать...