Осенний реквием

Я уже говорил про кошек, которые становятся серыми и ночь, но я готов был поспорить, что отчётливо видел бурлящую от бешеного вращения сосуда жидкость зелёного цвета в первой склянке и голубую во второй следом. Благодаря таким вот пяти сантиметровым колбочкам, судьбу забаррикадировавшихся в замкнутом помещении бойцов, мог двумя движениями руки решить даже пятилетний ребёнок. Их содержимое — созданные алхимиками и сжиженные, вполне безобидные летучие газы, при смешивании друг с другом на воздухе вступали в немедленную реакцию, превращаясь в сильный нервнопаралитический газ. На улице его эффект был, но заметно слабее, да и сырость уменьшала срок жизни новообразования... вот только для меня хватило бы в любом случае.

Зелёная колба ударилась о землю и под давлением начавшего расширяться газа, заранее взведённая пробка-предохранитель пулей вылетела из горлышка. В долю секунды, в воздух помутнел, а затем арку заволокло плотным туманом. Его сизые лапы слегка задрожали и колышущаяся масса начала быстро втягиваться в подворотню. Я со злорадством подумал о сквозняках, а так же о том, что будет забавным, если Серого самого накроет облаком.

Но, к моему сожалению этому не суждено было случиться. Вторая склянка коснулась мостовой. Ослепительно полыхнуло, так что я даже заранее зажмурившись, сквозь веки увидел отголоски вспышки. В размазанном по мостовой тумане бесновались всполохи иссиня-фиолетового свечения. Протуберанцы вновь рождённого газа вырывались из разряженного по краям облака, лизали мостовую, тянулись в недостижимый теперь для них тоннель, отрывались от общей массы и кружась, таяли во взволнованном воздухе.

Через пару секунд возмущение улеглось. Зелёный с вкраплениями фиолетового свечения пар развеялся, оставив за собой медленно расползающиеся от центра реакции миазмы. Неровные, тёмно-красные, похожие на грязную вуаль ошмётки уже совершенно безопасные для человека. "Ундина и Сильфида", "Карла и Клара" какие только романтические прозвища не давали прозвища этим вырвавшимся из стеклянных тюрем бестиям люди. Однако каждый раз, видя ярость их соития, в душе, я ненавидел придумавших их алхимиков.

Дождавшись, когда лоскутья развеет ветер, Серый достал из-под накидки кинжал. Наверное, он ожидал, что выйдя из подворотни, увидит моё подёргивающееся, бесчувственное тело, но его ждали только разочарование, мокрая брусчатка и густая тень возле неуклюжей арки. Остановившись, он какое-то время напряжённо прислушивался, затем ловко вертя в пальцах кинжал, спрятал его под накидку. Несколько десятков секунд не шевелясь, смотрел на разрушенную мной телегу, затем обвёл взглядом двор и одёрнув полы, он медленно подошёл к разрушенному мной средству передвижения.

В задумчивости, он повозил мыском сапога мокрый песок у разбитых козел, пнул обломок кирпича, наступил на него и внимательно осмотрев кузов, уставился на возвышающуюся над ним стену. Затем повернулся, взгляд его скользнул по дверям. На долю секунды мне показалось, что он пристально смотрит именно на ту, за которой прятался я.

Выбрав одну из дверей, он плавным шагом направился к ней. Я не мог его более видеть, но мысленно представил, как он, подёргав дверную ручку, всматривается в темноту за узким стёклышком глазка.

Прошла минута, за ней другая, а я, отстранившись в глубокую тень рядом с шаткой поленницей, всё ждал его появления. Серый так и не удосужился проверить мою дверь, вместо этого он вышел на середину двора, а затем в несколько шагов взлетел на сломанные козла телеги и вроде бы, даже не коснувшись её, подпрыгнул взмыв в воздух метра на два, а то и все три. Оперившись рукой на стену, он перебросил себя через неё и скрылся, приземлившись на другой стороне.

Я только тихо присвистнул такой необычайной ловкости. Ему бы в цирке вступать, а не по тёмным улицам за людьми с кинжалом гоняться. Аккуратно достав из-под кирасы часы и посмотрев на их светящийся циферблат, я чуть было не сплюнул от досады. Почти полтретьего ночи, а я до сих пор не в тёплой постели, накормленный и довольный.

Сколько я ещё времени потеряю из-за этого без сомнений опасного человека? Вряд ли мне теперь удастся хорошо выспаться, зато предельно ясно, что из города нужно делать ноги. Кто бы то ни был этот человек в Сером, если тебя начинают закидывать склянками с алхимической дрянью, люди, прыгающие выше головы — это как минимум нехороший симптом. Ночью из города меня всё равно не выпустят, здесь оставаться опасно в первую очередь для "радушных" хозяев у которых я притулился, да и поесть не мешает. Так что следует....

Додумать умную мысль я не успел. Во двор вернулся Серая Накидка, немного постоял, походил вдоль дверей, осматривая мощение под своими ногами, сорвав парусину с телеги, внимательно осмотрев скрытые под ней поленья и оставив их мокнуть, разбил пару бочек, которые незамеченными мной стояли за одной из повозок. Делал он это со злости или действительно думал, что я мог там спрятаться — так и осталось для меня загадкой.

Серый, пробыл в дворике в общей сложности минут пятнадцать. За это время, в кухню пару раз заходили хозяева. Шаркающие шаги перемещались от печи к очагу и обратно. Гремела посуда, но ни отсыревшие дрова, ни дверь чёрного хода готовившего не заинтересовали. Затем ново-ин постояв ещё с минуту, крутанулся на каблуках и быстрым шагом вышел из подворотни. Я тихо вздохнул и присев на дровяную колоду принялся ждать. С этого настырного типа станется устроить мне ещё какую-нибудь пакость, а этого мне сейчас очень и очень не хотелось.

Полчаса, которые я отвёл Серой накидке, чтобы убрался к Эзмору, тянулись и тянулись, будто засахарившаяся патока из большого кондитерского чана. Время шло медленно, а потому я успел, как следует обдумать все свои дальнейшие действия.

"Весёлый Архонт", или как там его, может и дальше плотоядно смотреть на своих ушастых ангелочков — в это заведение я точно не сунусь. Оно далеко и скорее всего там меня точно ждут. Придётся найти, что-нибудь другое, менее солидное, не с такими красивыми официантками и чуть менее пенным пивом.

Утром как проснусь, придётся сразу же убираться из города. Это вряд ли будет ранее утро. Я усмехнулся. Но тут уж ничего не поделаешь, мне нужно хорошенько выспаться иначе следующая подобная заварушка вполне может стать для меня последней. Впрочем, это, наверное, даже хорошо. Днём на улицах должно быть много народу. Это значит, что мне стоит опасаться исключительно слежки, от которой я попробую уйти, прикупив за городским воротами хорошего скакуна. Вряд ли кто в здравом уме решится использовать алхимические газы посреди толпы спешащих по своим делам горожан.

По определённым причинам я подозревал, что сразу по приезду у меня могут начаться некоторые неприятности, но никак не мог себе представить, что за меня так круто возьмутся серьёзные люди, имеющие в своём арсенале различные спецэффекты. С этого момента, наверное, можно считать, что я отдохнул в дороге. Целых два с половиной месяца отдыхал. "Уотдыхался" — можно сказать. Пришло время для работы, хотя я конечно надеялся, получить пару другую дней передышки. Поваляться в гостиничном номере, стряхивая с себя дорожную пыль, погулять и как следует подготовиться.

Запах еды доносящийся с кухни, изводил голодный желудок, что уже почти неделю жил на каретном пайке, запивать который приходилось вином, разбавленным водой до почти прозрачного состояния. Так что стоило минутной стрелке перевалить за тридцатую засечку, как я поспешил тихо выскользнуть на дождливую улицу, нежели оставаться в этой пыточной с каждой минутой наполняющейся всё более аппетитными и нежными ароматами.