Половинка

Стремительное движение, несколько темных шлейфов — и все риирцы предстали передо мной. В следующее мгновение у меня кровь отлила от лица. От ужаса! Каким-то чудом не сорвавшись с места, я переводила взгляд с одного элементаля на другого и внезапно ощутила, что холод, терзавший меня последние годы, полностью отпустил. Мне опять стало тепло, как вчера, во время знакомства с одним из них. Неужели так действует магия риирцев?

И снова интуитивно или как-то еще я догадалась, что третий слева — Хейго. Я нервно облизала губы и, сжав кулаки, пытаясь вернуть себе немного смелости, сделала несколько шажков вдоль ряда и, неуверенно улыбнувшись, кивнула:

— Рада вас вновь видеть, господин Хейго. Может быть, вы возьмете на себя труд представить ваших... спутников?

На последнем слове я запнулась, потому что в этот момент все семеро едва заметно дрогнули, словно в удивлении, и под капюшонами проступили лица. Увы, Его Величество опять был прав: они словно близнецы. Второе отличие — глаза, у всех семерых сиявшие разными цветами. И светло-голубых не было ни у кого больше. Значит, я не обозналась.

Голубоглазый риирец выступил вперед, улыбнулся и прошелестел:

— Ваша наблюдательность делает вам честь, леди Оливия.

Меня под его пристальным, изучающим взглядом до костей пробрало страхом — и снова 'победило' тепло, излучаемое риирцами. Оно приятно согревало, давая умиротворяющее, но, как я заподозрила, ложное ощущение защищенности.

Хейго, наверняка отметив мое вынужденное молчание, продолжил, указывая на сделавшего шаг из строя элементаля с глазами зелеными, как сочная весенняя трава:

— Позвольте представить вам Кайго.

Затем вышел следующий, с синими глазами, оттенка, называемого королевским. Под цвет мантии, в которой коронуют.

— Свер. Они с Кайго отвечают за груз... за саркофаг.

Я машинально кивала, запоминала, изумлялась...

— Теперь ваша личная охрана, — Хейго, кажется, улыбнулся, указывая на остальных участников похода, — Фрей, Тьюго, Хал, Тиж.

Глубокий пурпурный цвет глаз Тижа потряс. Таких у людей не бывает! Впрочем, у каждого из них поразительно яркие, насыщенного цвета глаза. Невероятные! У Фрея — фиолетовые, темные, глубокие, словно омуты. Тьюго согрел меня медово-желтыми — будто в них солнце спряталось от стужи белых. У Хала — сине-зеленые, как морские воды у побережья моей родины в солнечную погоду. Может в глазах Хала плескался целый океан?

Кажется не дыша, я смотрела на команду темных освободителей, к которой должна примкнуть. Боялась и в тоже время восхищалась, ловила себя на том, что совершенно необоснованно почувствовала к ним расположение.

В глазах элементалей Тьмы бушевала сама жизнь. Разве такое возможно?

Будучи под впечатлением от знакомства с темными, дальнейшее я воспринимала отстраненно. Разговоры, договоренности, нюансы... Но четко запомнила несколько простых правил, которые мне приказали выполнять риирцы: ни на шаг не отходить от назначенного охранника, не кричать, не магичить, всегда сообщать о том, что беспокоит, — все, вроде бы, ясные и простые, но почти невыполнимые за гранью. Мне показалось, что новоявленные защитники тоже это поняли.

Потом мне позволили уйти.

Глава 5

Окинув взглядом набитую под завязку кожаную сумку со своей новой теплой одеждой про запас и разложенную на кровати, в которую собралась укутываться, я тяжело вздохнула себе под нос: 'Как бы в ней еще научиться ходить и сносно двигаться? Ведь вчера, пока перемерила и научилась надевать необычные обновки, — запарилась'. Рядом с первой сумкой Нина поставила вторую, наконец-то завязав постромки. Там мы упаковали не менее важную часть моей поклажи: целебные травы, порошки, притирания и всякую всячину, включая артефакты, — все в пути пригодится, особенно, когда хочется выжить любой ценой.

В плотных шерстяных штанах я чувствовала себя непривычно, крайне неловко, словно раздетая, хотя одежды на мне гораздо больше, нежели обычно. То ли еще будет, когда мы пойдем дальше и приблизимся к источнику лютого холода?

Пошевелила пальцами ног, разглядывая серые толстые носки, специально связанные под сапоги из валяной шерсти светло-светло-серого цвета, называемые в одном из северных королевств уни. Вот бы посмотреть на овечек, с которых стригут почти белую шерсть. Оттуда же позаимствовали и покрой штанов, пошитых так, чтобы справлять телесные надобности на холоде — можно развести в стороны штанины. Покрой, как меня заверила портниха, будучи более осведомленной, — бабий. В тех дальних краях настолько холодно, что никому в голову не приходит зад морозить. Да и каким условностям в угоду, если разобраться?

Кроме того, от северян мне достался плотный свитер, который я надела на рубаху. Сказали, что новенький. И самое интересное: вяжут их тамошние мужчины долгими, темными, зимними днями. Даже ячеистый узор на свитере — в каждом роду свой, неповторимый, — не только для красоты, а еще и оберегом служит. Но под всю эту непривычную амуницию я надела тонкое батистовое белье, кожа у меня нежная, к грубой ткани непривычная.

— Пора, ваше высочество! — хрипло от волнения объявила Нина, протягивая мне меховые одежды.

Влезла я в них быстро, не зря училась накануне, и замерла, разглядывая себя в самом большом зеркале, которое нашлось в форте. Снеговик — вот на кого стала похожа! Чтобы не выделялась на снегу, мне пошили из белоснежного северного зверя песца шубку по колено и совсем невидаль — штаны меховые. Я утонула в шикарном, приятном на ощупь пушистом меху, как ни странно, оказавшемся легким по весу.

Еще одна невидаль — не привычный капор, а меховой капюшон, плотно прилегающий к голове, закрывающий лоб, с тесемочками под подбородком, чтобы ветром не сдувало, как и на манжетах и подоле для плотного прилегания к телу, и на штанинах, накрывающих голенища уни. По словам скорняка, так холоду будет перекрыта любая лазейка. Завершил мой наряд для похода в студеные земли теплый, пушистый шарф, связанный из кроличьего пуха и песцовые варежки, привязанные к краю рукава. Чем не снежная королева?! Вернее, принцесса.

В зеркале отразилась моя бесформенная меховая фигура с неуклюже расставленными ногами, разведенными в стороны руками. Только часть лица с блестящими от едва сдерживаемых слез, настороженными глазами да разрумянившимися от жары щеками и закушенными от нервов губами видна в обрамлении белого меха. Как есть Снежная... баба! Несчастная, испуганная, надеющаяся только на снисхождение судьбы.

— Вас небось заждались внизу господин Хейго, его величество и все, все, все, — взволнованно поторопила Нина.

— Да, иду, — кивнула я, откидывая капюшон назад.

Поправила вязаную белую шапку и, с непривычки раскачиваясь из стороны в сторону, неловко потопала на выход. Перед тем как мне облачаться, Пушистика закрыли в другой комнате, чтобы ни меня, ни его не расстраивать больше, чем уже есть. С ним я попрощались рано утром, когда еще темно за окном было. Сидела на кровати и гладила мохнатую голову, опасаясь заглядывать в печальные, все понимающие собачьи глаза, и говорила, говорила, говорила... А хотелось выть.

Со второго этажа я спускалась медленно, осторожно, но все равно не удержалась, поскользнулась на последних ступеньках и замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Нина вскрикнула, потянувшись ко мне, но не успела перехватить. Зато я краем глаза уловила черный шлейф — и в следующий миг оказалась на руках Хейго.

Даже через многочисленные одежды я почувствовала крепкие, сильные руки и едва ли не каменное тело иномирца, видимо ради моего спасения сменившего ипостась. Все произошло столь неожиданно, и мужчина оказался так близко и столь ощутимо, что я еще больше испугалась и даже зажмурилась.

— Все в порядке, леди Оливия! Вы не упали... до конца, — прошелестел над ухом необычный голос темного, в котором я, к своему полному удивлению, уловила насмешку. И внутренний холод начал отпускать.

Хейго поставил меня на ноги и чуть отступил в сторону, дав возможность вздохнуть свободнее и обрести немного уверенности. Причем настолько, что я набралась смелости взглянуть ему в лицо. Отметила вспыхнувшие ярким светом бледно-голубые глаза и более отчетливо проступившие, чем до этого случая, черты лица, но обрисовать, запечатлеть их в памяти мне опять не удалось.

'Интересно, как им удается мгновенно менять ипостась?' — билось в голове, а еще было неудобно и стыдно. Наконец мне удалось хрипло выдавить:

— Благодарю вас, господин Хейго, за помощь и... простите. Это все нервное...

— Понятно, вы просто волнуетесь перед длинной незнакомой дорогой.

Я кивнула, мысленно поблагодарив темного за то, что не заострял внимания на моей истерике. Стыдливо отвела взгляд в сторону — и тут же увидела наблюдавших за нами Его Величество, свиту и стражей. Они смотрели с любопытством и едва заметным сочувствием, пожалуй, впервые вошли в мое положение — человека, испытывающего безотчетный страх перед темными. Наш общий страх, не раз мелькавший на лицах этих, без сомнения, храбрых мужчин.

Затем нас с Хейго сопроводили к конюшне, где в лучах рассвета в полной готовности выдвинуться замерли другие темные рядом со старыми, заезженными клячами, накрытыми плотными попонами. Да на них садиться жалко, а не в дорогу брать!

— Не смотрите на них обреченно, леди Оливия, — неожиданно раздался голос одного из элементалей, — лошади вполне в состоянии дойти до границы и дальше. Старые животные не выделяют много тепла по причине угасания жизненных сил, поэтому скрывать их какое-то время удастся без труда. А дальше либо сами замерзнут, либо монстры сожрут...

— Какой ужас! — возмутилась я, невольно прижав ладони в меховых варежках к щекам.

— Это вынужденная мера, ваше высочество. Верхом вы быстрее доберетесь до места, где пересядете на сани, — строго прекратил мои моральные терзания лорд Хортус. — Поэтому мы используем старых лошадей.

— И поэтому вашего питомца, принцесса, оставили здесь, — веско заметил Его Величество.

И обратил внимание на приближающуюся к нам процессию из шести пограничников, несших нашу поклажу или груз, как говорят темные, — стеклянный саркофаг с телом Шарля Малины. Последнего представителя мужского пола проклятого королевского рода, а также жалкого труса и подлого вора.

Стражи осторожно поставили ношу на мерзлую землю и торопливо отступили. К саркофагу приблизился, Кайго, если я верно запомнила цвет глаз этого риирца. Блеснув в неясной утренней мгле зелеными глазами, присел перед древним артефактом, положил ладони, тоже меняющие очертания, на стекло — и через несколько мгновений от них брызнула во все стороны тьма, обволокла, скрыла саркофаг в невообразимой клубящейся массе и, кажется, начала сжимать его. В первый момент мне именно так показалось.

Люди дрогнув, отшатнулись, затем кто-то отошел еще дальше, кто-то нашел в себе силы стоять на месте. Но опасаться больше было нечего. Тьма медленно, неохотно что ли, вернулась в ладони Кайго, а перед нами остался лежать на земле стеклянный артефакт, только узкий, с ладонь, и длиной не больше пары локтей. После протяжного удивленного вздоха людей, большинство которых составляют маги, уменьшившийся 'груз' аккуратно замотали одеялом, засунули в меховой мешок и приторочили к лошади.

За спинами короля и советников собралось, наверное, все не занятое непосредственно службой население форта. Задерживаться далее было незачем — разобранные сани, как я поняла, и провиант для меня уже навьючили на старых лошадок, отправляющихся в последний путь. На пятую, свободную, меня подсадил лорд Хортус.

— Пусть вам сопутствует удача в благом деле избавления Эйра от белых! — торжественно произнес Его Величество.

— А как же... они? — шепотом обратилась я к Хортусу. — Лошадей-то всего пять и все с поклажей. На каких поедут темные?

— Пойдут пешком. Они довольно быстро передвигаются на своих ногах, — тоже шепотом ответил этот боевой маг, улыбнувшись глазами. — С богом, ваше высочество.

'Если у них вообще есть ноги', — подумала я, кивнув Хортусу. Проследив направление его быстрого взгляда, на подол плаща ближайшего темного, я поняла, что он тоже сомневается.

Ворота форта с тоскливым скрипом медленно закрылись за нами. Я спиной чувствовала тяжелые безрадостные взгляды пограничников себе в спину. От исхода нашей миссии будет зависеть и их жизнь, хоть она у этих боевых магов постоянно находятся на острие.

* * *

Первое время я оборачивалась назад, на последний оплот людей, противостоящий холоду и монстрам. Но мы в хорошем темпе удалялись от форта, и когда я уже не смогла разглядеть стражей на башне, поняла, что осталась один на один с риирцами, существами мужского пола. Мало того, совершенно чуждыми, наверняка с иными нравами, жизненными устоями и правилами. Даже призраки, и то когда-то были людьми, а элементали — незнакомая форма жизни абсолютно. Я чувствовала себя несчастной и одинокой маленькой заложницей в окружении больших, широкоплечих, высоких... мужчин. Жутких созданий.

Насмотревшись на унылый пейзаж, я начала исподтишка наблюдать за своими спутниками, в первую очередь, заинтересовавшись особенностями их передвижения. Пять лошадей темные распределили следующим образом: за ведущей, которую держал за повод один из них, парами шли другие четверо. Первая лошадь везла сани, следующая пара — провизию, последними тряслись мы с 'Шарлем'. Видимо, и вес артефакта уменьшился, потому что на конягу навьючили еще несколько мешков овса. Конечно, раздобыть еду в ледяном краю, захваченном белыми, будет просто невозможно. Поэтому мы взяли с собой столько запасов.

Лошадка, на которой я ехала под присмотром Тижа, везла две сумки с моей личной поклажей. Иногда сопровождающий обращал в мою сторону 'лицо', и из-под капюшона поблескивали нечеловечески пурпурные глаза, от чего поначалу бросало в дрожь. Черные плащи элементалей, словно сами по себе существующие, казалось, мели землю, но следа не оставляли. Да, земля мерзлая — я чувствовала ее слабый отклик, — но хотя бы легкую пыль поднять...

Получается, риирцы передвигаются, совсем чуть-чуть не касаясь земли. Лошади рысят, но не похоже, что темных напрягает подобная скорость. Мало того, они не идут или бегут, как люди, а — парят! И поэтому кажется, что меня сопровождают призраки. Ну мало ли, что я их вижу белым днем, не падаю в обморок от страха и, что становится привычным, чувствую особенное тепло; не важно, что повод первой коняги держит мужская рука, вроде бы. Если верить собственным глазам и ощущениям, 'живая тьма' не может быть реальным, живым существом, в смысле — человеком с присущими ему качествами.

По дороге к границе мы встретили два разъезда. Пограничники, усталые и опустошенные магически, молча уступали нам дорогу и искренне желали удачи. Скоро я устала коситься на темных и пытаться разгадать тайну их передвижения. В конце концов, либо сами расскажут или как-то раскроются, либо по-прежнему останутся тайной за семью печатями...

Энергетическую вибрацию грани я почувствовала внезапно. Распахнула глаза, а то даже задремать успела под мягкий ход лошадки. Тем более, ночью долго уснуть не могла, гадая о своем будущем. Наконец я увидела границу в непосредственной близости. Сотни вех убегали вправо и влево, а меж ними дрожала сама суть магии людей.