Половинка

— Какая же ты горячая... — с наслаждением выдохнул он.

И было в нашем положении и в том с каким неистовым любопытством он касался моего лица что-то дико неприличное. Словно мы уже занялись... любовью.

Хейго наклонился, глубоко вдохнул у моего виска, потом коснулся его губами. И слишком медленно, будто наслаждаясь, повел губами от моего виска к брови, затем на лоб.

Я уперлась ему в грудь ладонями, решив прекратить неприличные и явно недвусмысленные игры, — и впервые мои руки в варежках не провалились в 'тьму', а натолкнулись на твердое, мускулистое, сильное мужское тело. Для обладателя которого мои попытки отодвинуть его подобны попытке муравьишки унести кусок хлеба.

Хейго в облике видного мужчины понравился мне, но одновременно пугал до дрожи в коленях. Я уперлась в его предплечья, но меховые варежки скользили, не давая зацепиться за крепкие длинные руки. Испытывая двоякие чувства от его горячего тела рядом, теплых слегка влажных губ, которыми он легкими поцелуями покрывал мое лицо, приближаясь к губам, я просипела:

— Боюсь, что...

— Не бойся, я с тобой! — его спокойный и самоуверенный тон огорошил меня еще больше.

— Это и пугает! — тихо проворчала я.

Хейго отстранился, но продолжил ласково поглаживать пальцами мое лицо, явно получая от этого удовольствие. Вон как голубые глаза сияют!

— Люди сами говорят, что ко всему привыкают. И ты ко мне привыкнешь!

— Не вижу достойной причины, — припомнила его же недавно высказанную фразу.

— Смотреть не обязательно, попробуй только чувствовать. А я помогу, — голос Хейго прозвучал еще более самоуверенно и в тоже время в нем присутствовали мягкие, вкрадчивые тона.

— Что происходит? Я совсем не понимаю, почему вы...

— Наши бы назвали это чудом! — он прервал мой лепет, нисколько не приблизив к разгадке.

— А наши?

— Люди в этом ничего не понимают. Вы только чувствовать не умеете.

— Вы ошибаетесь, господин Хейго.

— Я очень надеюсь, Оли!

— Ваше поведение выходит за рамки приличий, вы забываетесь... —

Мой нравоучительный тон опять не возымел результата.

— Нет, риирцы не способны о чем-либо забыть. Особенно элементаль, занятый накоплением любого опыта.

— Тогда, куда делась ваша хваленая вежливость, господин Хейго? — холодно, даже зло укорила я, на миг презрев благоразумие.

Мужчина молчал, испытывая мои нервы долгим, пристальным вниманием, словно касался моего лица, более того, казалось собирался вот-вот снять капюшон, впивался взглядом в мои глаза, будто за душу брал. Впервые за последние годы согревшуюся душу...

— Расскажи о своей сестре, Оли, — ни с того ни с сего даже не попросил, а фактически приказал преобразившийся темный.

— Что именно? — осторожно уточнила я, немало удивившись.

— Насколько она старше тебя? Вы очень похожи? — я замотала головой, отрицая, и он тут же уточнил: — Внешне!

— Отчего вдруг этот интерес к моей покойной сестре? — насторожилась я.

— Поверь, он не праздный!

Мы вновь сцепились взглядами, выясняя, кто сильнее или упрямее: он — давил, вынуждая ответить, я — выбирала, стоит ли ему отвечать вообще или выкрутиться ничего не значащими фразами. Наконец, тяжело вздохнув, — в конце концов, темные вскоре сами обо всем узнают, а может и увидят, если дворцовая портретная галерея цела, решилась.

Под нетерпеливым мужским взглядом, ощущавшемся физически, я сняла варежки и полезла под одежду, за пазуху. Нащупала кулон, на миг сжала его в ладони, опять ощутив боль потери, вытащила наружу и, осторожно раскрыв, протянула Хейго дорогую сердцу вещицу. Мы вместе смотрели на две половинки кулона с изображением двух принцесс Цветанских. Я и Александра!

С миниатюрных портретов, мастерски написанных придворным художником, с легкими улыбками смотрели две совершенно одинаковые юные красавицы в королевских диадемах. Отличались только драгоценные украшения и великолепные праздничные наряды очаровательных девушек, открывавшие изящную линию шеи и плеч, высокую грудь. Сложные, для особых, торжественных выходов, прически подчеркивали овальную форму лица, светлую кожу, румяные щечки, высокие, как поговаривал папа, умные лбы, чистые серые глаза, как подчеркивала мама, с поволокой и пухлые розовые губы.

Впервые увидев эти миниатюры, мы с сестрой едва не хлопали в ладоши от восторга, довольные и работой художника и, чего греха таить, собственной внешностью. Поэтому сейчас я невольно испытывала гордость за нас с Алекс и тоску, потому что ее больше нет.

— Вы близнецы? — с отчего-то торжествующим, трепетным тоном уточнил Хейго.

Смерив его настороженным взглядом, я передернула плечами и ответила с горечью:

— Да! Мы две половинки одного целого... которого больше нет. Александра теперь с богами, а я осталась одна. Половинка!

— Неужели — вторая? — я вздрогнула от нежданного вмешательства недоверчиво осведомившегося Тьюго.

Хейго, загадочно усмехнувшись уголком рта, повернул в его сторону раскрытый кулон.

— Да, — кивнул тот, с чем-то соглашаясь. — Она — вторая! Половинка!

— Значит все не зря! — торжественно и твердо произнес Хал, следующим появившийся в хижине.

Его поддержал Тиж, материализуясь из завихрения тьмы:

— И будущее есть!

— Это твердая, доказанная закономерность, а не случайность! — высказался Свер, возникший за ним.

Обстановка накалялась, вернее затемнялась. Не понятно, о чем риирцы говорили, являясь темными смерчами один за другим, словно подслушивали нас с Хейго, к плечу которого я неосознанно придвинулась. Потому что темные снова пугали! Особенно рыжеволосый, к которому мне, тем не менее, хотелось прижаться, но я не осмелилась, просто стояла рядышком, согреваясь в его успокаивающей, вопреки голосу рассудка, близости.

Зато я решилась выяснить, о чем идет речь, начав дипломатично:

— Господа, недавно, мы с вами договорились об искренности и...

— Еще три дня тяжелой дороги, — прервал меня Хейго, захлопнув кулон, и слишком собственнически сунул мне его за пазуху, застав охнуть от бесцеремонности. — Поэтому пора спать.

— Я хочу разобраться, что здесь происходит, — не унималась я.

И замолчала. Сама. Потому что Хейго встряхнул мой меховой мешок — и тот увеличился в размерах вдвое!

Хейго жестом приказал мне залезать в него.

— А вы...

— Оливия, давайте быстрее! — в глазах темного мага, походя проявившего свои незаурядные возможности, сверкнуло нетерпение. Узнать, перейдет ли он в прежнюю, не телесную, форму я не успела. — Я теперь с вами буду в этом мешке... спать. До дворца. Поторапливайтесь, а то холодно... оказывается.

Меня одолевали сомнения по поводу 'с вами...': с одной стороны, мужчина, заботившийся, спасавший, даже развлекавший, сам замерзает. Как-то не привычно, конечно, и не известно почему, а с другой — это же вне приличий, ведь форму сменил... И теперь категорично заявил о том, что будет спать со мной в одном мешке. Посторонний мужчина! Это же как в одной кровати... Щеки обожгло стыдом, но деваться некуда, вряд ли он будет безропотно замерзать, да и бесчеловечно так поступать. Недовольно сопя, я полезла в мешок, всем своим видом показывая, что против, но вынуждена делить с ним спальное место.

Стоило Хейго нырнуть в мешок и в буквальном смысле укутать меня своим телом и теплом, я притихла, словно мышь в норе. Лежала смирно, затаив дыхание, боясь пошевелиться, прислушиваясь к собственным ощущениям. Подумать только: это мой первый опыт такого тесного... времяпрепровождения с мужчиной. И такой... позор!

Глава 12

День пятнадцатый. Секреты.

Теплые ласковые волны укутывали меня, нежно баюкали, нашептывая что-то умиротворяюще приятное настолько, что не хотелось выплывать из сладкого сна, даже шевелиться не хотелось. Тем более, ко всем прочим прелестям неожиданной, давно не случавшейся утренней неги меня окружал чудный флер прекрасного летнего дня, наполненного солнцем. Напоенного запахами нагретой земли, полевых цветов, свежескошенной травы, мужского здорового тела... Запахами, смешанными с утренним туманом или вечерней дымкой. Слишком много оттенков в одном аромате, пробравшемся ко мне и будоражившим чувства, вытаскивая наружу подзабытые, чудесные воспоминания и в тоже время новые чувственные нотки.

Зарывшись носом в сладостный аромат и совершенно расслабившись, я не могла надышаться. Но вместе с просыпающимися ощущениями встрепенулось и сознание, за ними пришли мысли. Разные...

Не желая возвращаться в реальность из уютного кокона, я лениво размышляла о событиях прошлого вечера: что же вчера в яме случилось? Не раз наблюдая, как темные самоотверженно защищали меня, сомнительно, что причиной мрачного бешенного взгляда, который получила от Хейго после вполне успешной расправы с монстрами и благополучного возвращения наверх, было попадание в ловушку. По крайне мере, сейчас, на свежую голову, в это не верилось.

И все-таки голубоглазый герой от чего-то изменился, мало того — утратил пламя! И в тоже время, по его словам, с ним случилось чудо, на мой взгляд, сомнительного толка, потому что теперь он мерзнет и ходит по снегу, как бренный человек, а не парит.

Сопоставляя рассказы темных о своем народе и собственные наблюдения за спутниками за время двухнедельного путешествия, о многом приходилось догадываться. Ведь риирцы не торопились делиться со мной чем-то важным, говорили о многом, но в тоже время еще больше скрывали, ссылаясь на малозначительность, а полную картину без нюансов не сложить.

Мысленно соединяя фрагменты в 'изображение', я начала с самого начала. Итак, физическое воплощение они обретают для размножения, как бы примитивно и пошло это ни звучало. Еще, когда находят избранную. Возможно, даже очень возможно, это взаимосвязанные события. Правда, пока неизвестно, каким образом, они определяют, что нашли избранную...

Я затаила дыхание, когда в голове завертелась шальная мысль: если я избранная Хейго?.. Нет! Даже поморщилась от глупого предположения: разве может мужчина эдаким зверем смотреть на желанную женщину? Нет, конечно! Соплеменники тоже были встревожены его поведением, не зря же всей толпой между нами держались.

Называли меня половинкой, точнее, повторили мое признание в том, что я всего лишь половинка души почившей сестры-близнеца. Тогда почему с восторгом это обсуждали? Столько вчера произошло непонятного, столько сказано, а подвести четкую черту нельзя. Факты противоречат. Разные мы. В общем, в избранную Хейго не верится. Слишком неоднозначно он вел себя накануне, но до этого заботился обо мне... больше чем любой из остальных спутников.

Я тяжело вздохнула, расстроившись: верно командир отряда ключ к будущему своего народа оберегал, ценный груз. Ненавижу загадки. Особенно, когда от решения зависит моя жизнь и будущее. И что там нужно отложить до дворца?..

Шелушащийся кончик носа зачесался; я неосознанно потерлась лицом о приятно теплую и вкусно пахнущую ткань. Хорошо-то как! Неожиданно поверхность, на которой я уютно устроилась, тоже глубоко вздохнула, а у меня над макушкой прошелестел знакомый голос:

— Проснулась, Оли?

Я дернулась — и, изумленно распахнув глаза, уставилась на широкую грудь, обтянутую черной тканью. Сон мгновенно испарился! Я же лежу на мужчине! Спала с ним в одном мешке! Стыд-то какой! Мамочки! Разволновалась, завозилась, начала отстраняться, выбираться из крепких мужских объятий. Не вырваться! Отвоевала немного пространства. Настойчиво пыхтя, подняла голову, собираясь сказать все, что думаю по этому поводу, — и уставилась в голубые глаза, в глубине которых плескалось веселье.

— С добрым утром, леди!

— С добрым утром, господин Хейго, — хрипло со сна и переизбытка резко нахлынувших эмоций буркнула я, отводя глаза.

Во всех подробностях вспомнила, как укладывалась вчера спать в увеличившийся меховой мешок, не в силах противиться. А вот теперь боком лежу на лавке, привалившись к широкой груди риирца, комфортно устроив на ней голову и положив руку. Совершенно неприличным образом! Конечно, на мне столько меха, что я не чувствую его тела, как если бы была без одежды, но все-таки...

Осторожно посмотрела на соседа по спальному мешку проверить, не померещилось ли мне это его загадочное веселье. Нет, к счастью вчерашней сумасшедшей ярости и хаоса других эмоций не обнаружила. Тревожное ожидание и, удивительное дело, — нежность! Пока я хлопала глазами, вместо того, чтобы срочно вылезти или потребовать, чтобы выпустил, наблюдала за тем, как он вытащил из-под меня вторую руку и обеими ладонями обнял мое лицо, словно взял в плен. Мягко погладил щеки, вновь коснулся моих сжатых губ пальцами. Потом забрался под шапку и пробежался по шее и затылку, погладил за ушами, опять обвел пальцами лоб. Сдвинул капюшон и почти стянул шапку, разглядывая, касаясь и явно наслаждаясь своими действиями.

— Господин Хейго, позвольте узнать, что вы делаете? — просипела я, приподнимаясь над ним на локтях. Ширина мешка и крупное мужское тело не позволяли большего, как и с оскорбленным видом встать и убраться подальше от разошедшегося темного. Причем, пришлось бы вылезти червяком, прямо по самому наглецу. — Вчера речь шла, о том, что вам просто холодно.

— Греюсь! — невозмутимо прошелся по моим нервам Хейго. — И наслаждаюсь, конечно же.

Последнее прозвучало завораживающе, но я нашла в себе силы возмутиться, оттолкнув рукой ладони Хейго и натянула шапку поглубже:

— Что вы себе позволяете?

— Гораздо меньше, чем хочется, — совершенно серьезно заявил он.

Закрыл глаза и положил руку мне на лоб, а дальше медленно провел по лицу, чутко касаясь пальцами щек, носа, губ... запоминая, будто слепой, наощупь. Одновременно давая мне почувствовать запах своей широкой, большой, сильной ладони. Тот самый, солнечный, состоящий из десятков оттенков, невольно пронизывающий удовольствием и забытой радостью лета.

Неосознанно, по привычке, прислушиваясь к собственным ощущениям, на этот раз от запаха мужской руки, я затаилась, ожидая, что будет дальше. Он неспешно провел ладонью до моего подбородка, затем снова мягко обхватил затылок.

— Господин Хейго, не понимаю, какую игру вы ведете, но хочу донести до вас элементарные правила приличия. Подобное поведение недопустимо между посторонними людьми, тем более, мужчиной и женщиной. Даже среди простого люда, а в моем положении это...

— Все будет хорошо, Оли, — тихо прошелестел его голос, а потом последовал приказ: — Научись чувствовать, а не только видеть. Я очень тебя прошу! У нас осталось слишком мало времени.

— Чтобы чему-то учиться, надо сначала знать, чему именно! И надо ли это мне! — возмутилась я. Затем строго, но заливаясь краской смущения, сменила тему: — Надеюсь, вы позволите даме уединиться в утренний час?

— Без проблем! — ухмыльнулся темный насмешник, чуть разведя руки в стороны, и, слегка отодвинувшись, подобрался.

Пришлось на самом деле по нему выкарабкиваться из мехов. Дальше было еще 'интереснее': оказывается, личные охранники и остальные темные дружно любопытствовали — наблюдали за моим подъемом. Неужели все шестеро ночевали сегодня в хижине? Может, поэтому в мешке было тепло, даже жарко?