Половинка

Неожиданно в обволакивающий меня серый кокон попал белоснежный сгусток, посланный кем-то из белых, хорошо запомнившийся по былым столкновениям. Я вскрикнула, закрываясь ладонями, но защита темных выдержала — 'дымящаяся' белая масса растаяла, словно лед или снег, попавший на печь или в костер, только вот не шипела и не исходила паром.

Хейго мгновенно перевел внимание на меня, обеспокоенно взглянул и, убедившись, что я цела, продолжил отбиваться от наседающих тварей. Мне нестерпимо хотелось помочь своим спутникам. Поднять земляные валы, используя прошлый опыт, и похоронить под их толщей ненавистных врагов. Но ведь мне строжайше запретили магичить во время похода. Как же поступить? Помочь? Нарушить приказ?

Закусив губу едва не до крови, я в страшном напряжении наблюдала за боем. Может быть, и не выдержала бы — применила свой дар, но мои спутники вскоре добили последних тварей. Осмотрели заваленную останками белых поляну, черным возмездием скользя над ними. Спору нет, смерть никого не красит, но если от монстров почти ничего не осталось, то трупы белых представляли собой жалкое зрелище: какие-то грязно-серые карлики. Куда только подевались великолепные балахоны и светящиеся 'волосы'?

Кайго втянул черные щупальца в ладони, 'отпуская' лошадей и, повернувшись к нам, спокойно объявил:

— Пора в путь!

Риирцы проверили поклажу, снятую с растерзанного коняги, в сторону останков которого я боялась даже посмотреть, чтобы позорно не свалиться в обморок. Тем более, противный запах крови разливался в морозном воздухе. На одеревеневших ногах подошла к своей лошадке и, ткнувшись ей в морду лбом, гладила, привычно успокаивая и себя, и ее, пока спутники собирались.

С негостеприимной поляны мы уходили под защитным туманом магии темных. Потому что на поляне опять начали появляться монстры, наверняка почуявшие еще не остывшее тело погибшей лошади, и значит их белые хозяева тоже близко.

Дальнейший переход прошел под впечатлением от утреннего столкновения. То ли еще будет в Цветане, вернее Риире, к границе с которым мы подойдем дня через два. Но какие же риирцы сильные! Не только маги, но и воины. Если белые применяли свои магические способности, то темные полагались еще и на боевые умения. Действовали стремительно, безжалостно и неотвратимо — прямо дух захватывало.

Я признательно поглядывала на темных, вспоминая эпизоды короткого боя с белыми, невольно по-хорошему завидуя и восторгаясь их возможностями, спокойствием и выдержкой. Особенно часто смотрела на Хейго. Наверняка, за его сильной широкой спиной никакое вселенское зло не страшно...

Самое странное, что о потерянном королевстве я сегодня не грустила, даже о разрушенном прошлом и слишком призрачном, неоднозначном будущем не думала, находясь под впечатлением от куда более насыщенного событиями настоящего.

* * *

Вокруг царила привычная 'мертвая' тишина, из-за которой сумерки становились настолько зловещими, что кажется, больше не рассветет. И только непокорный захватчикам гуляка-ветер гудел над головой, шумел в ветвях деревьев, когда поздним вечером мы разбили лагерь в тихой лощине.

После столкновения с белыми монстры стали появляться чаще, причем целыми стаями. С другой стороны, мы подобрались ближе к их логову. Еще раз встретили белых, на этот раз троих. Видимо, дозорных. Слава богам, не успели те нелюди осмотреться, выйдя из своих смерчей-порталов, а темные уже брезгливо стряхивали с рук их раздавленные, светящиеся холодным голубоватым светом 'сердца'. Жутко, конечно, но у меня в душе не нашлось жалостливого отклика.

Три оставшиеся в живых лошадки вытоптали небольшой круг в снегу. В сгущающейся темноте серый защитный туман над ними почти не разглядеть. Сегодня им задали двойного корма. Темные, наверное, решили не экономить и порадовать бедных животин напоследок, как ни горько это осознавать. Вот и хрустели клячи овсом, уткнувшись мордами в торбы.

Я забралась в разложенный на санях меховой мешок, в который перед сном на 'свежем воздухе' теперь 'ныряла' по самую макушку и даже нос не высовывала, и наблюдала за нынче кашеварившим Свером. Он сложил замороженные продукты в миску и накрыл руками. Я даже рот раскрыла от удивления, когда овощи, снег и сушеное мясо накрыла тьма, а спустя минутку варево аппетитно забулькало. Свер поглядывал по сторонам, пока готовил мне ужин, потом вроде бы принюхался и, сам себе кивнув, согласившись, что похлебка готова, вернул тьму в ладони.

Далее маг-повар повернулся ко мне, намереваясь передать блюдо 'темной кухни'. Я сомневалась мгновение, долгое и мучительное, но голод не тетка, как и холод. В общем, мы 'втроем' решили не привередничать. Вымученно улыбнувшись, я протянула руки к миске.

Хм-м.... а на вкус обычная похлебка... горячая, наваристая. Умеют же!

Проглотив первую ложку, я уже, кажется, привычно поймала внимательный взгляд Хейго. Хотя, не только его, остальные спутники тоже дружно сверкали на меня в темноте разноцветными глазами. Кто-то изучающе, кто-то насмешливо, изумленно, снисходительно, но однозначно с любопытством. Будто я зверюшка на ярмарочном цирковом представлении.

А, ладно, ну и пусть смотрят, в конце концов, куда им глаза девать, когда вокруг снег и темнота и спать не надо? Не особенно-то меня задевает повышенное внимание темных.

Может именно любопытство иномирцев толкнуло меня на ответное, когда я съела похлебку и с благодарной улыбкой приняла от Свера кружку с кипятком, куда предварительно положила свой лечебный сбор. Не долго раздумывая, слегка расслабившись после ужина, вдохнув горячий аромат травяного напитка, я поинтересовалась:

— Господа, а ваши женщины... с Риира... какие они? Были?

Мужчины молчали некоторое время, и я уже не надеялась услышать ответ. Даже укорила себя мысленно за то, что разбередила их раны, начав нелепую беседу, как на светском чаепитии.

— Они такие же, как и мужчины Риира, — неожиданно ответил Свер. Слегка шелестящий, мягкий голос синеглазого риирца, словно ночной летний ветерок, ласкал мой слух. — Элементали тьмы.

— Такие же, как вы? В темных плащах? — растерялась я.

Семь пар глаз, глядевших на меня, улыбнулись, снисходительно, но по-доброму, невольно согрев мое сердце.

— Плащ всего лишь привычная людям одежда, — продолжил Свер, — которая помогает скрыть... э-э-э... наш дух. Или сущность. Но мы можем сменить этот облик и на другой, распространенный на Риире. Когда-то!

— Но... но ведь чем-то же женские сущности от мужских отличаются? — не сдавалась я.

Ого, а 'мужским сущностям' становится еще веселее. Вон как у них глаза сверкают все ярче. Насмешники!

— Сутью! — кивнул Свер. — Любой риирец запросто определит, кто перед ним и какого пола. По энергетике.

— А формы у них тоже были две? — шепотом спросила я, вспоминая о мерах предосторожности.

Свер кивнул, кажется не в силах доступно объяснить мне очевидное им.

На мою удачу, на помощь ему пришел Фрей:

— Мы рождаемся, как ваши дети, леди Оливия. И младенцами имеем вполне физическое воплощение. И даже делимся на мальчиков и девочек, с внешними различиями. Но достигая переходного возраста, развоплощаемся, обретая дух и энергию. Как вы предпочитаете называть — магию. И пока не обретем свою вторую половинку, имеем возможность лишь на непродолжительное время переходить в физическую форму.

— Половинку? — выдохнула я.

— Да! Именно половинку. Которую... полюбим, ощутим, почувствуем сутью...

— Мне кажется, это замечательно и прекрасно — такое единение между мужчиной и женщиной, — признала я, отставив кружку, и натянула на плечи шкуру-одеяло.

Мужчины опять молча разглядывали меня, загадочно поблескивая глазами. Наконец, Хал произнес:

— Мы изучили вашу систему ценностей и мироустройство. К сожалению, а может, к счастью, мы слишком отличаемся. Наши э-э-э... браки крепкие, пожизненные и очень... тесные, причем в прямом смысле слова. Мужчина и женщина едины во всем.

— А не слишком ли тяжело — быть единым во всем с кем-то? — я набралась храбрости усомниться.

— Может быть, но за все требуется плата. Особенно за семью и возможность продолжения своего рода. Создатель нашего мира решил, что семья — единое целое. Только тогда она дает крепкое полноценное потомство.

— То есть, вы выбираете женщину по наличию родственной магии... ой, энергетике? Не за внешность? Я правильно вас поняла? — улыбнулась я, задавая этот вопрос.

— Внешность слишком изменчива, — усмехнулся Хал, почему-то посмотрев на Хейго.

Я тоже перевела на него взгляд и сразу попала в знакомый плен голубых глаз, мгновение назад раздраженно блеснувших на Хала. И светилось в них странно тягучее, почти осязаемое любопытство.

Мой собеседник между тем продолжил:

— Не только по энергетике. Мы по сути духи, но похожи на вас, людей. И умеем чувствовать...

— Ты не прав, Хал! — вклинился в разговор язвительный Тьюго. — Теперь, после гибели Риира, внешность играет отнюдь не последнюю роль. С учетом отсутствия среди нас в настоящее время особей женского пола! А люди статичны в своей первичной форме.

Услышав это более чем необычное заявление, я поймала себя на том, что прямо-таки неприлично вытаращилась на Тьюго, окончательно слившегося с темнотой, в которой светились семь пар нечеловечески ярких красивых глаз. Да кони за спиной уютно храпели и пофыркивали.

— Неужели вы собираетесь выбирать пару среди наших женщин? — с придыханием поинтересовалась я.

— Физически наши виды совместимы. Если мы вас пугаем, то ваши внешности порой приятны... — ухмыльнулся язва-риирец, по-кошачьи недовольно сузив желтые глаза.

Не выдержала, негостеприимно съехидничала в обратную:

— Ко всему привыкаешь со временем. Но боюсь, ваша половинка, господин Тьюго, не успеет свыкнуться... ни с внешностью, ни с характером. Особенно с последним...

— Это почему? — глаза Тьюго округлились.

— Сбежит! — мрачно ответила я и твердо добавила: — Непременно!

— Вспомните Тьяну, — неожиданно весело заметил Фрей. — Шейго ее едва-едва догнал...

— Да... раз десять догонял... — поддержал его Кайго.

— А с каким азартом ловил! — радостно припечатал Тиж.

— Не всем же так везет, как Сайло с Лилией. Та южанка — единственная не орала как сумасшедшая, когда...

— Хватит! — ровно, но безоговорочно обрубил соплеменников Хейго.

Эх, а ведь я только-только начала узнавать суровых риирцев получше.

В наступившей тишине вновь раздался его голос:

— Леди Оливия, почему вас тревожит, насколько сильно похожи наши женщины на ваших?

Я сглотнула, поставила уже холодную пустую кружку на снег и, зябко передернув плечами, осторожно ответила:

— Вы разрешили мне остаться в... на вашей земле, господин Хейго. Поэтому, вполне закономерно, что мне захотелось узнать, с чем и с кем придется столкнуться в будущем и жить рядом, и...

— Леди Оливия, вы красивая женщина, с большим даром и сильная духом. Поэтому я уверен: в новом Риире вы легко приживетесь и найдете свое место, где вам будет спокойно и... комфортно.

— Красивая? — вырвалось у меня.

И тут же ощутила, как загорелись щеки и потеплело на душе, растворяя холодную горечь разрушенных надежд и обмана. Хейго счел меня красивой, оказывается! Совершенно неожиданно и от того приятно вдвойне и важно! И сам он сейчас смотрит еще более пристально и волнующе до мурашек

— У вас очень приятная внешность, — черный капюшон Тьюго едва заметно качнулся в темноте. Потом с присущим ему ехидным тоном добавил: — Особенно в тот день, когда мы впервые встретились с вами, в Тартусе.

— Глаза красивые, да, — уточнил Хал. — Серые, прозрачные, как воды Думласса на Риире...

— Хорошенькая, мне больше нравится ее очень светлая кожа. Гладкая, наверное, шелковистая... теплая.

— А по мне, брюнетки не... — открыл рот Кайго.

— Хватит! — вновь, но уже не столь спокойным тоном прекратил поток комплиментов Хейго.

Открытое обсуждение моей внешности чересчур правдивыми, откровенными риирцами смутило не на шутку. У меня пылали не только щеки, но и уши. Красивой целиком и полностью меня счел только Хейго. Остальные оценивали 'частями'. Ну что же, на вкус и цвет товарища нет. Только вот непонятно, отчего разозлился Хейго.

— Завтра рано вставать, господа. Спокойной ночи! — выпалила я, отвернулась и, зарывшись в мешок, закрыла глаза.

Не тут-то было, риирцы продолжали разговаривать посредством своих 'нитей' — чувствовалось магическое напряжение между ними. Оставалось надеяться, что продолжали беседовать не обо мне.

Глава 10

Темнота. Раньше темнота меня пугала, а теперь согревает, сладко нашептывает, что я больше не одинока, что она позаботится обо мне. В темноте проступают глаза: неожиданно яркие, светящиеся, прозрачно-голубые. Нет привычного образа, лишь глаза. В них чувствуется суть существа, которое смотрит на меня и, кажется, окутывает... обволакивает... Немыслимые, запредельные глаза тьмы словно поглощают меня, настолько притягивают внимание, заставляют трепетать и отзываться что-то глубоко скрытое в моей душе. Я пытаюсь понять, рассмотреть, что таится, какие чувства отражаются в ледяной глубине ее взгляда: нечто таинственное, покровительственное, смешанное с голодным любопытством... собственника... и... выныриваю оттуда весьма странным и крайне неприятным образом.

Короткий полет — и словно в прорубь упала! Фыркнула, выплевывая снег изо рта, неуклюже завозилась, сообразив, что 'нырнула' в сугроб. Забарахталась там, неповоротливая в мехах, пока, наконец, не выпросталась из мешка, уселась. Опершись на руки, приподнялась, смахнула с лица варежкой снег и — сразу же уставилась в те самые голубые глаза, которые на меня только что во сне сверкали из тьмы. Но теперь передо мной Хейго на фоне ярко искрящегося на солнце белого снега. Утро.

За несколько мгновений, что мы смотрели друг на друга, я успела уловить в его глазах отражение только что виденных чувств. Неужели это был не сон? А желания тьмы принадлежат...

— Судя по придуманным людьми пословицам, у вас, леди Оливия, чистая совесть. Спите крепко. Не разбудят даже монстры! — у меня за спиной раздался тихий насмешливый шелестящий голос Тьюго.

Я моргнула, стряхивая снег с ресниц, и вырвалась из плена глаз Хейго, стоявшего с мечами в руках настолько близко, что его плащ 'лизал' мою одежду, и недоуменно обернулась. И действительно, вокруг красноречивые следы побоища, которое я с 'чистой совестью' проспала: останки монстров, серые сморщенные трупы белых. Боги, но их же сейчас больше, чем накануне было. Гораздо больше!..

Медленно сев на снег, я потрясенно осматривала вытоптанную площадку, накрытую серым куполом: полным-полно убитых тварей. Но где же наши лошади? Ответом стал труп моей растерзанной лошадки, лежащий в нескольких шагах, и разливающийся в воздухе запах крови. Привстав на колени, я судорожно огляделась и тоненько заныла. Рука Хейго сразу легла мне на плечо в успокаивающем жесте:

— Ты знала, что время каждой лошади придет, какой-то раньше, какой-то позже.