Половинка

Я промолчала, стиснув зубы. Не признаваться же, что меня попросту обманули и вместо комнатного песика всучили будущего лохматого переростка. И о том, что понятия не имела, как тренируют больших сторожевых собак, поэтому положилась на доброе отношение и любовь к Пушистику. Он платил мне той же монетой, хоть порой вел себя несносно.

Мой недовоспитанный защитник, путаясь в направлении, видимо по незнанию территории форта, пронесся мимо. Кажется, ему все равно, от кого бегать, хоть от петуха, лишь бы бегать, а не сидеть чинно в помещении, да смотреть на хозяйкины примерки. Как я его понимаю!

В темный провал лестницы, ведущей в подвал, я ступила с содроганием. И причина тому — события трехлетней давности, появление белых в нашем мире из портала, открытого в подземелье. Но на первой же площадке почувствовала, что снизу потянуло сухим теплом. Путь освещали масляные лампы.

— Эти подвалы остались от старого здания, их раньше использовали под лазареты, особенно когда раненных было много, поэтому здесь сухо и... чисто, — словно подслушав мои мысли, сказала Нина, спускавшаяся за мной.

Зачем ее приставили ко мне? Для присмотра, чтобы не сбежала? Или для соблюдения приличий — правила, по которому незамужняя аристократка не может обойтись без компаньонки? Споткнувшись, я с горечью усмехнулась: 'Точно старуха раздражаюсь, брюзжу, ворчу... Хорошо еще, что про себя, а то образ был бы полным'.

Мы спустились в довольно большое помещение с тщательно подметенным, утоптанным полом, каменными стенами, освещаемое несколькими лампами, подвешенными за крючья к толстым деревянным балкам. А вот гроб, установленный на длинном столе, в центре этого подземного 'зала', я увидеть не ожидала. Более того, стеклянный, с золотыми гранями, блестевшими в свете ламп, и искусной рунической вязью. Догадавшись, что это за гроб, я потрясенно воскликнула:

— Вы привезли сюда тело Святого Дария?

Наверное, каждый житель Эйра знает, что принц и боевой маг Дарий Венценосный тысячу лет назад спас свою страну Южную Морану. Отдал жизнь и душу духам гор, запечатав армию врагов в ущелье. С того времени его тело сохраняли в этом древнем артефакте-саркофаге, в котором оно не подвергалось тлену, пока маги на его родине искали способ вернуть своему герою жизнь и душу.

— Боги, зачем он здесь? Почему? — затаив дыхание, я на носочках подошла к столу и замерла, рассматривая тело, покоившееся под стеклом.

Меня захлестнула боль. Дикая, беспросветная, душевная боль и горькие воспоминания. Оказалось, вместо прославленного героя, древний артефакт теперь хранит от разложения тело Шарля Малины. Знакомое до каждой черточки лицо кузена носило печать пьянства, предсмертной боли и страха. Будто он не далее как вчера испустил дух от удара ножом в живот.

Кровь запеклась на дорогом, изрядно потрепанном камзоле Шарля. Кудрявые, пшеничного цвета волосы неряшливыми, слипшимися прядями обрамляли его узкое благородное лицо. Внешностью кузен пошел в свою красавицу-блондинку мать, принцессу с запада, а более грубые, жесткие черты рода Малина вместе со стойкостью, силой духа и храбростью, к сожалению, не унаследовал. Лишь прозрачно-серый цвет глаз достался Шарлю от отца.

Я судорожно всхлипнула, не выдержав переполнявших меня эмоций. Не такой представляла нашу встречу.

— Мы соболезнуем вашей утрате и...

— Не надо! — вырвалось у меня. Советник и боевой маг удивленно замерли. — Я жалею только об одном. Что он не умер три года назад, вместо отца, сестры или любого другого цветанца.

Нина испуганно охнула, а я вновь уставилась на труп презренного родственника. Хотелось вытряхнуть его из этого древнего саркофага, чтобы не осквернял, и попинать от души.

— Он проявил себя, только спасая собственную шкуру. В спешке мы взяли с собой немного драгоценностей, денег, — я вздохнула, вспоминая побег. Нам было не до королевской сокровищницы. — В тот день, когда маме отказали, с позором выгнали из дворца, Шарль сбежал вместе с нашими драгоценностями.

— Какой ужас, — почти беззвучно выдохнула Нина, не удержавшись.

— А дальше вы уже знаете, — закончила я, вспоминая то предательство, окончательно сломившее несчастную королеву, не захотевшую бороться за жизнь дальше. Даже ради меня.

Поступок Шарля стал последней каплей, переполнившей чашу маминого горя, выплеснувшуюся в продолжение череды моих кошмаров. В восемнадцать лет остаться сиротой с самоубийцей на руках и жалкими крохами в кармане — даже врагу не пожелаешь. После похорон я продала украшения, какие были на мне, кроме родового перстня. Вырученных денег хватило на небольшое поместье на окраине города — и все. Я никогда и никому не расскажу, что по ночам лазила по чужим огородам в поисках брошенных овощей, или приготовленных на корм скоту.

Никогда и никому не признаюсь, чего мне стоило выжить в первый год и как страшен голод для того, кто ни разу в жизни не испытывал противного сосущего желудок чувства пустоты. Долгие одинокие ночи, когда вздрагивала от каждого шороха, а сны приходили только вместе с кошмарами.

— Его величество сожалеет, — проскрипел советник, не глядя мне в глаза и не поясняя, о чем сожалеет король погибающего королевства.

— Зачем... этого, поместили в саркофаг великого мага? — просипела я со злостью.

Боевой маг Хортус встал по другую сторону саркофага и заглянул мне в лицо:

— Чтобы уничтожить портал!

Я вскинула взгляд на него:

— Но ведь портал пообещали закрыть темные...

— Портал создал ваш двоюродный дед Римус Малина, использовал свою кровь при проведении ритуала.

Я похолодела, но невольно кивнула, а Хортус продолжил:

— Чтобы закрыть портал в мир белых, нам нужен кто-то из рода Малина. Вы, ваше высочество, — ключ для входа во дворец и должны быть живой. А тело вашего кузена послужит... хм, портальной заглушкой. Поэтому важно довезти его в максимально сохраненном виде. Темные успокоили нас: чтобы послужить еще своему, хм, народу, Шарлю Малине не обязательно быть живым.

— А если бы не нашли Шарля, то меня бы...

Не успела я порадоваться своей 'везучести', советник Мардариус заявил, для значительности даже выставив указательный палец:

— Вы только представьте себе, ваше высочество, насколько значима ваша миссия для Эйра. Ведь Южная Морана доверила вам свою святыню. Пока вы не вернетесь, лучшие маги будут своими силами сохранять тело Дария Венценосного.

Я не удержалась от глупейшего вопроса:

— А если не вернемся?

Первый советник и главный боевой маг Дармаша посмотрели на меня с укоризной.

— Тогда нет смысла сохранять тело великого героя, — пробурчала Нина, снова нарушив этикет.

Глядя на тело проклятого родственника, я нервно усмехнулась:

— Тяжела доля героя...

— Позвольте заметить, ваше высочество, спасать мир будут темные, — язвительно начал советник, — а вы всего-навсего... — и запнулся, хотел, наверное, сказать 'обуза' или что-то подобное, но передумал, — ключ, который в целости и сохранности доставят к стенам дворца и сделают дело за вас.

Видимо, не понял, что я сочувствовала Дарию Венценосному, а не о себе столь высокого мнения. Так и хотелось не менее язвительно предложить ему самому отправиться в легкую и приятную прогулку за грань, но выразилась по-другому:

— Хорошо бы к концу нашего путешествия меня вместе с Шарлем в один гроб не уложили, чтобы доставить более-менее в целом виде.

— Ой, не говорите так, ваше высочество, — испуганно всплеснула руками Нина и опустила голову, словно чувствовала себя виновной.

— Ваша светлость, как темные собираются по ледяной пустыне тащить стеклянный гроб? — обеспокоилась я.

Светлости дружно поморщились, отчего-то они каждый раз нервничали и выражали недовольство, вспоминая об обещаниях темных.

— Темные собираются уменьшить его... как-то. Саркофаг — магический артефакт. Они сказали, это можно сделать, — не стал вдаваться в подробности советник, а может, и сам не знал как.

— Вы только тело родственника хотели мне показать? — напомнила я, прервав затянувшееся неловкое молчание.

— Его величеству не хотелось бы неожиданностей завтра, перед отправлением в поход. Он решил заранее показать и предупредить вас, ваше высочество, — сообщил Хортус, делая шаг назад. — Не смею вас больше задерживать здесь.

Я покивала и отважилась коснуться пальцами стеклянной крышки — холодная. Ненависти к кузену я больше не испытывала, она растворилась в разочаровании и боли очередной потери. Зато усилилось странное ощущение, будто бы меня угораздило попасть в страшную сказку, откуда никак не выбраться, а героя все нет и нет.

Нина взяла меня под локоть и настойчиво потянула к лестнице:

— Ступайте ваше высочество, у вас полным-полно забот еще: и собраться, и покушать, и в баньке погреться напоследок, а то путь не близкий, говорят, почти три недели...

Я мысленно улыбалась, слушая подзабытый, приятный уху цветанский говорок, поднимаясь наверх, оставляя прошлое за спиной.

* * *

У выхода нас догнал Хортус, учтиво распахнул дверь и пропустил первыми из подвала, словно невзначай заметив:

— В центральной башне вам предстоит сегодня еще одна встреча... — поймав мой напряженный взгляд, продолжил осторожно, — с вашими телохранителями. С темными! Господин Хейго решил познакомить вас с ними тоже заранее, чтобы завтра не случилось... э-э-э...

— Истерики? — с иронией предположила я и добавила: — Чтобы принцессу в обмороке не пришлось навьючивать на лошадь?

Маг ухмыльнулся, пожав широкими плечами, обтянутыми теплой, стеганной форменной курткой, которую боевые маги носят под подбитыми мехом плащами.

— В который раз убеждаюсь, что юные леди часто не сдержанные на язык, болтуньи... — донеслось скрипучее ворчание советника, с трудом поднимавшегося по лестнице за нами.

И все-таки он здесь, выполняет свой долг в замерзающем Тартусе, что достойно похвалы. Я обернулась и с горечью ответила:

— Часто юные леди за своими остротами пытаются скрыть страх. Неужели подобную малость им нельзя простить, ваша светлость?

Советник шумно дышал, запыхавшись от подъема, поэтому лишь кивнул согласно. На его лице не отразилось прежнего порицания, но непонятное сожаление мелькнуло.

Следуя за провожатыми, я все глубже зарывалась в меховой воротник, таким незамысловатым образом пытаясь спрятаться от холодного ветра и от любопытных взглядов, сколько бы не убеждала себя, что членам королевской семьи не избежать чужого внимания и должно гордо нести голову. У главной сторожевой башни, возвышавшейся над всем фортом, Нина поклонилась и, повинуясь распоряжению советника, ушла, тихо сказав мне, что найдет Пушистика. Надо полагать, ей присутствовать на встрече не к чему.

Первый этаж тартусской башни, или Зал Перемирия, оказался похож на те, что довелось увидеть в Цветане. Я успела побывать в трех подобных пограничных фортах, когда отец брал нас с Алекс в поездки по королевству. Круглый зал со стенами из тесаного камня, два огромных очага, на которых защитники готовят пищу при осаде, широкая винтовая лестница наверх и широкие лавки вдоль стен, на которых не только сидят, но и спят.

Нас уже ждали Его Величество Бариус Семнадцатый в окружении личной охраны, трех крепких боевых магов, и министр внутренних дел Дармаша герцог Ложен. В народе его называли Волчарой. Этот страшный непримиримый страж королевства с обычно суровым видом теперь страдал от простуды. Посмотрев на меня, он неожиданно громко чихнул и под недовольным взглядом Его Величества сконфуженно вытер нос платком.

— Герцог, обратились бы к целителю, в конце концов, — не без сочувствия посоветовал ему король, оборачиваясь ко мне.

— Доброе утро, ваше величество, — склонилась я перед ним. Затем приветствовала вставшего с лавки герцога Ложена: — Ваше сиятельство.

— Доброе утро, ваше высочество, — кивнул король, быстро, тревожно переглянулся с моими сопровождающими и, видимо, узрев хороший знак, успокоился. — Почему-то наши спасители задерживаются...

Стоило замечанию сорваться с уст Его Величества, воздух в центре зала словно загустел, потемнел, завихрился, а потом из воронок начали одна за другой появляться темные фигуры в плащах.

Я невольно шагнула за спину Хортусу, мужчине надежному, смелому и одному из сильнейших магов королевства. Свита сплоченной группой встала вокруг короля.

Семь мужчин, закутанных в черные плащи с глубоко надвинутыми на лица капюшонами, словно живое воплощение самой Тьмы, замерли неровным строем. Все, как на подбор, одного роста, особенности фигур скрывали плащи, но ширина плеч впечатляющая. Я подметила пока только одну отличительную особенность у риирцев — насыщенность черного цвета их плащей более или менее мрачная.

Его Величество прав: рядом с ними жутко находиться. Вон как все люди побледнели.

Риирцы как-то неуловимо, только шлейфы мелькнули, 'растеклись', распределились по залу таким образом, чтобы присматривать за каждым магом. И двое из них встали рядом с нами. Я с неприкрытым интересом, отчасти перебившим страх перед неведомым, переводила взгляд то на одного, то на другого пришельца, которые 'человеческий' вид, как сказал Хейго, принимают для продолжения рода и в случае нужды.

Лиц риирцев, скрытых капюшонами и 'дымкой', я не могла рассмотреть, но на подсознательном уровне, кожей, чувствовала, что меня тоже разглядывают, изучают. Причем Хейго, с которым мы познакомились, среди этих двоих нет.

— Приветствуем вас, господа! И желаем долгих лет жизни! — обратился к спасителям Его Величество.

Из середины зала прозвучал знакомый шелестящий голос:

— И вам долгой жизни, всем!

Люди держались настороженно, верно как и я боялись раскрыть рот и ждали продолжения от риирцев. У меня сердце где-то в горле колотилось от страха: как с ними, этими порождениями тьмы, иномирцами, мужчинами, вроде бы, отправляться в длительное опаснейшее путешествие? Неужели придется доверить им свою жизнь, а значит и душу?

Наконец лорд Хортус отмер и отступил в сторону, оставляя меня в центре зала стоять в одиночестве:

— Позвольте представить вам, господа, Ее Высочество принцессу Цветанскую Оливию Малина.

Я невольно скосила глаза на подол своего платья и нашла его вполне приемлемым для церемонии официального представления иноземным гостям в неторжественной обстановке. Поверх платья меня согревала шубка из лисы-огневки, тоже достойная королевского приема. Капор я сняла, а прямые длинные черные волосы мастерица на все руки Нина сегодня утром помогла мне уложить в сложный затейливый узел, перевитый лентой, 'как полагается принцессе'.

Вспомнила, что, взглянув на себя в зеркало перед выходом 'в свет', отметила посвежевший цвет лица — мягкая постель и хорошая еда сделали доброе дело. Рыжий и черный тона одежды подчеркивали белизну моей кожи, нежные черты лица и 'отдохнувшие' серые глаза. В следующий момент я одумалась и мысленно отругала себя за желание покрасоваться, не ударить в грязь лицом. И перед кем? Призраками, в сущности. Которым, вполне возможно, совершенно все равно, как я выгляжу; может быть у них иные представления о красоте...