Но это было несколько позднее, а в сорок пятом мы еще действовали хотя и осторожно, но уже не только статьями и митингами. Так, в октябре 1945 года "появились" инициативные группы населения, которые стали выступать за возвращение немецкого языка в жизнь американского общества — вспомнили даже Легенду Муленберга, согласно которой немецкий язык не стал в конце 18го века официальным языком наряду с английским всего-лишь из-за одного голоса в Палате Представителей. Пошла кампания по присвоению статуса немецкого языка как официального — при том, что такого понятия в США вообще не было — просто было принято все документы и законы печатать именно на английском. Начала возвращаться в обиход и практика написания не просто "американец", а "откуда-американец" — german-american, irish-american — такое написание через дефис было запрещено Вудро Вильсоном как раз во время Первой Мировой, и как говорил он сам — "Любой, кто использует дефис, носит кинжал чтобы при случае воткнуть его в Республику" ("Any man who carries a hyphen about with him, carries a dagger that he is ready to plunge into the vitals of this Republic when he gets ready."). Понятное дело, инициативные группы стали выступать и за возвращение немецких имен городам и улицам.
Большую роль в наших действиях играл кинематограф. Так, успехом пользовался снятый на наших студиях фильм "Немецкий батальон", в котором рассказывалось о батальоне немецких поселенцев, воевавших в Войне за Независимость против англичан — естественно, эти немцы раскидывали английских вояк одной левой, одновременно боролись против козней французов, заправлявших в американских штабах и дивизиях, ну и раз за разом срывали коварные планы пуритан подставить своих немецких соратников и заключить сепаратный мир с королем. Закрученный сюжет и динамичные съемки дали просто огромные кассовые сборы — несколько десятков миллионов долларов, а реклама в стиле "Против внешних и внутренних врагов !" — доступ к прокату.
Рассказали мы и о печальной судьбе "Второго немецкого батальона" — он поднял мятеж, когда узнал, что французы собираются передать власть в руки англо-саксонских пуритан вместо установления справедливого всенародного правления, в том числе с участием немцев, и о его поголовной гибели под жерлами французских орудий. Ну да, никакого второго немецкого батальона вообще-то не было — тут мы слили воедино историю восстания в Ле-Куртин, когда части Русского экспедиционного корпуса во Франции потребовали отправки их на родину после революции, и историю 2-й Конной Армии РККА, которую фактически вымарали из истории после того как Троцкий расправился со своим давним недругом командармом Мироновым. Но фильм был снят на редкость масштабно и душещипательно, а сама история вполне укладывалась в русло нашей трактовки тех событий.
Тем более что восстаний хватало. Так, в 1786-87 годах по Массачусетсу прокатилось восстание Шейса — им руководил ветеран Войны за независимость Дэниэл Шейс, а восставшие требовали отмены высоких налогов, введенных "правительством свободы" — после этого восстания была принята и новая конституция, и Джордж Вашингтон вернулся в политику. Это восстание поднял ирландец, хотя и про участие в нем немцев мы конечно же рассказали, пусть это и была "реконструкция событий". А вот Восстание Из-за Виски в 1791-94 годах затеяли точно немцы, так как оно мало того что было в Пенсильвании — немецком штате, так протестующие были против высоких налогов на алкоголь, введенных пуританами. Не прошли мы и мимо восстания 1799-1800 годов, которое также подняли пенсильванские немцы — по английски его назвали восстанием Джона Фрая, хотя по немецки это было Heesses-Wasser Uffschtand. По этим трем восстаниям были сняты фильмы с полным набором — благородные немецкие поселенцы, жестокие французы и коварные пуритане. Да и по другим восстаниям, что мы обнаружили или подогнали под нужные параметры — выходили как минимум статьи, или художественные книги, или радиопостановки — мы на полную катушку использовали мультимедийность американского общества и наши технические возможности. Причем сценаристам везде удавалось удержаться в рамках воспевания героической американской истории, ну а то, что героями там были немного не те люди к которым привыкли — ну так "надо восстанавливать память о забытых героях".
И вскоре на улицах городов и поселков стали все больше сверкать черно-красно-золотые значки с цветами флагов Веймарской Республики, а на домах — стали появляться и флажки и даже целые полотнища. Хот-дог все чаще называли его прежним названием — "франкфуртер", и так как германофобы забыли переименовать еще и гамбургер, за это они получили от нашей прессы дополнительную порцию издевок. Впрочем, мы прошлись и по английским Виндзорам, которые только в 1917 году перестали быть Саксен-Кобург-Готами, чтобы "не быть немцами" — типа "спрятались". А чего, спрашивается, три предыдущих года тогда ждали ? Типа тогда немцами было быть не зазорно ? Или это из России дошли пересуды насчет предательства "немки" ? Причем, российского немецкого царя и его семью расстреляли ровно через год, день в день после смены названия династии. Недаром английский родственник отказался принять "брата Никки" — видимо, расчищали русский престол для себя, и вот — подручные Свердлова сделали подарок к годовщине "новой" династии.
Мы даже переделали легенду о Всаднике без головы — гессенском кавалеристе, которому ядром оторвало голову во время войны за независимость — теперь это был подло убитый защитник своей возлюбленной, а основой сценария стал знакомый мне "Призрак" с Патриком Суэйзи — мы постарались подобрать даже похожего актера немецкой внешности, а на душещипательной сцене вылепливания горшка из глины были пролиты кубометры слез, причем не только женских, благо что по простеньким но качественным спецэффектам наш Голливуд обставлял остальной по всем статьям.
И все это происходило под лозунгами восстановления культурной идентификации. Высмеивали и англо-саксонских политиков, выступавших против немцев, причем зашли сразу с козырей, высмеяв самого Джорджа Вашингтона, который говорил "Почему мы должны терпеть засилие палатинских буров в наших поселениях? Они сбиваются вместе и вводят свой язык и манеры, а наши вытесняют. Почему основанная англичанами колония Пенсильвания должна стать колонией чужаков? Скоро их станет так много, что они онемечат нас. Они никогда не примут нашего английского языка, обычаев и нашего внешнего вида". Действительно смешно — человек, отец которого эмигрировал в Америку, выступает против новых "понаехов".
В общем, мы расширяли Окно Овертона как могли, пусть самого понятия тут еще не существовало. Само собой, нашлись десятки тысяч американских немцев, пострадавших от поборов во время Первой Мировой, когда по их домам ходили и угрозами выбивали деньги на войну с Германией. И мы продолжали искать перечень обид — в суды волнами пошли дела о компенсации ущерба — и к отдельным лицам, и к властям штатов, и к федеральному правительству. А чтобы создать мощный контраргумент против противников этого движения, наши агитаторы придумали убойный лозунг — "Только нацисты запрещают язык".
Так что национальная тема еще только раскручивалась, и заодно с ее помощью я рассчитывал отвлечь американскую элиту от охоты на ведьм, которая в моей истории развернулась после войны, когда начали преследовать граждан с коммунистическими взглядами. Точнее — не отвлечь, а переключить внимание, благо было на кого — на излюбленную цель англо-саксонской аристократии — на Рокфеллеров.
Хотя Рокфеллеры были пуританами из баптистов, но их проблема была в том, что они были немцами. А, как известно, немцы — зло. Недаром за предыдущие годы один из госсекретарей требовал заключения глав семейств клана Рокфеллеров в тюрьму, прокуроры и следователи копали под них в 40 штатах, даже Лев Толстой — и тот отметился, назвав их преступниками века. И, хотя основатель династии — Джон Рокфеллер — родился в штате Нью-Йорк, но через пятнадцать лет семья перебралась в Огайо — немецкий штат, где немцам можно было более-менее развиваться — все-таки в восточных штатах все было уже столетиями плотно занято англосаксами, тогда как новые штаты к западу от Аппалачей создавались уже новыми поселенцами, прежде всего — немецкой национальности. Именно из Кливленда Рокфеллер и сделал свою нефтяную столицу.
Естественно, как всякий пуританин, он пекся о бабле ради служения богу — "Я верю, что сила делать деньги — это Божий дар. Это моя обязанность, как христианина, во-первых, делать деньги, а во-вторых, делать как можно больше денег для того, чтобы как можно больше раздавать их нуждающимся". Ну то есть моральный облик строителя царства божия был понятен — накопить денег чтобы было на что отмаливать грехи. И, также естественно для пуританина, он не останавливался ни перед чем — как о нем писали англо-саксонские газеты — "своей жадностью сгубил жизни многих простых американцев". Ну да — вместо того, чтобы покупать бочки по 2.50 за штуку, он начал делать собственные по баксу. Прямо-таки грабили простых американцев ! Да ладно бы только простых — он грабил и непростых — в 60х годах 19го века, когда Рокфеллер начинал свою деятельность на нефтяном поприще, нефть перевозили на железнодорожных платформах в открытых бочках, и ее самые ценные фракции просто испарялись, до пункта назначения доходила густая вязкая жижа. Так что придумал этот пройдоха ? Он придумал стальные герметичные цистерны, запатентовал их и стал сдавать в аренду своим конкурентам. С этого места Рокфеллер-молодец и превращается в негодяя — как только эти доверчивые конкуренты развивали свои перерабатывающие мощности, Рокфеллер разрывал контракт на перевозку его цистернами. Мощности вставали, так как патент на емкости — у Рокфеллера, а на переработку вязкой жижи эти мощности не рассчитаны да и просто невыгодно — мал выход керосина. Все — вилы. Конкурентам приходилось продавать свои заводы Рокфеллеру буквально за гроши — в одном из эпизодов 1872 года Рокфеллер за четыре месяца скупил 22 из 26 перерабатывающих заводов Кливленда — потом это назвали Кливлендской Резней. Вот это-то и не нравилось нефтяным магнатам, которые просто забыли, как они сами шантажом и силой заставляли фермеров продавать свои участки, под которыми обнаруживалась нефть — порой за несколько долларов. Ну так то грабили они, а теперь грабят их — это уже неправильно. Совсем неправильным было и то, что нанятые Рокфеллером банды нападали на строителей трубопроводов конкурентов. То, что сами же конкуренты нападали и на Рокфеллеровские составы и трубопроводы — это ладно, это можно — это ведь не для себя, а для служения богу.
Так что мишень была удобная, хотя и крупная.
В 1911 году по антимонопольному Акту Шермана рокфеллеровский Стандарт Ойл разделили на 34 компании. Но Рокфеллер только выиграл — он владел 25% акций бывшей компании, такие же доли он получил и в новых. И так как против них уже не велось антитрестовского расследования, то их акции повысились, вырос и капитал Рокфеллера, приблизившись к миллиарду долларов — а это 2% от ВВП США, то есть Рокфлелер мог скупить 2% товаров и услуг, произведенных страной за год. К 1937 — году его смерти — его возможности, правда, просели до 1,4% ВВП — прежде всего за счет роста самого ВВП до 92 миллиардов, тогда как капитал Рокфеллера был 1,4 миллиарда. И заодно смерть Рокфеллера, видимо, позволила Сталину вычистить доставшуюся ему в нагрузку агентуру — как европейскую, так и американскую — в противном случае, начни он чистить только ротшильдовских "европейцев", и верх взяли бы рокфеллеровские "американцы" — они оставались сильны даже после изгнания Троцкого. Систему сдержек и противовесов придумали даже не вчера. Да и, видимо, обязательства Сталина перед Рокфеллером-старшим до поры сдерживали его — они сотрудничали еще в 1903 году, когда Сталин организовывал для Рокфеллера погромы и пожары на нефтяных вышках Ротшильдов в Баку — завязки были настолько давними и видимо сильными, что до поры приходилось терпеть даже балабола Троцкого, который везде шнырял и высматривал.
ГЛАВА 5.
Мы же точили зубы прежде всего на Standard Oil Company (California) — одну из компаний, образовавшуюся после раздела Standard Oil (в будущем сменила название на Chevron). До раздела она добывала всего 2% калифорнийской нефти, сосредоточившись, как и весь Standard Oil, на транспортировке и переработке — в результате перерабатывала она уже 20% нефти, но контролировала аж 95% продаж керосина и бензина в Калифорнии и прилегающих штатах — главное не кто делает, а кто продает. После раздела компания стала наращивать свою долю в добыче, и заодно все плотнее залезала в район Персидского залива, где набрала концессий на разведку и добычу нефти — как раз в тех регионах, что я наметил под советские республики еще летом 1943 года. Потому-то компания и была важна для нас — если получится ее выкупить, то не будет проблем с правительством США — мы как бы по наследству получим те концессии, по которым она договорилась с правителями Залива. Да, правители будут уже не те, но хотелось бы убрать даже самые малые зацепки для интервенции. Причем договаривались они за смешные деньги — права на добычу нефти в Саудовской Аравии они купили всего за 5 тысяч фунтов стерлингов в год.
К 1936 стало понятно, что нефти там овердофига и одним не справиться, поэтому совместно с Texas Fuel Company (будущая Texaco, в 2001 слились в ChevronTexaco и в 2005 переименовались в Chevron) они организовали совместное предприятие California Texas Oil Company — Caltex, которая должна была оперировать по всему миру, а не только в Саудовской Аравии. Так что по идее надо было валить обоих, да еще зацепим и Mobil — она же — Standard Oil Company of New York, кратко — Socony — они вместе разрабатывали колумбийские нефтяные поля Барко площадью 400 тысяч гектаров на границе с Венесуэлой. Причем для постройки нефтепровода длиной 421 километр они обустроили в джунглях цепь взлетно-посадочных полос, с помощью которых закинули вдоль трассы 5 тысяч тонн грузов — то есть использовали нашу же тактику но раньше нас. И по трубе диаметром 30 сантиметров они могли перекачивать 28 тысяч баррелей нефти в день — примерно 4 тысячи тонн. Точнее, могли бы — начав строительство в 1936, они до 1939 отбивали атаки индейцев, которые были против строительства нефтепровода, а японцы начиная с декабря 1941 стали накачивать индейские племена оружием, боеприпасами и взрывчаткой, так что нефтепровод практически и не работал, да и до того прокачивал всего 11 тысяч баррелей — не хватало выхода нефти из скважин и требовалось бурить новые.
Эти неудачи говорили о том, что побороться с ними можно, и вполне успешно. Начиная с осени 1943, как только я выстроил свои планы по проникновению в зону Персидского Залива, мы начали понемногу скупать акции этих компаний, но более двадцати процентов каждой скупить не удалось, и то тут помог ущерб, нанесенный им японцами в начале 1942 — калифорнийцам так вообще раздолбали и три их НПЗ, и уничтожили десятки километров трубопроводов, несколько насосных станций, сотни емкостей для хранения нефти — так мы и скупили калифорнийцев почти под пятьдесят процентов — мало кто хотел взваливать на себя восстановление их инфраструктуры, а нам ознакомиться с передовой нефтяной промышленностью, пусть и в разгромленном состоянии — явно не помешает.
