— Маахисов... — Сашка взял ещё одну сухую ветку, но ломать её не стал, просто крутил в руках. — У них, знаешь, у самих концы с концами не сходятся. Если их послушать — так они в своей галактике самые-самые-самые. Только вот всякие сторки и мьюри — плевать хотели на их крутизну. Что хотят, то и творят. Несмотря на их суперпушки и прочее.

— Видимо, у них тоже что-то такое имеется, — буркнул Димка. — И не очень понятно тогда, как вообще мьюри продули Аниу в той войне. Ну, кроме Аниу дали взятки адмиралам.

Сашка улыбнулся.

— Видимо взятки. Или Талка с Вэркой что-то тут преувеличивают. Или не они, а те, кто им это в школе рассказывал. С целью оправдать безделье. Не могут же Аниу на вопрос: А почему вы не освободите рабов у сторков и других — можете же! отвечать: ну, не хотим. Адская война — очень удобный аргумент. Мы за мир же и вообще миру мир.

Димка открыл рот, чтобы ответить, но тут заметил, что к ним бредет зевающий Матвей. Продолжать разговор при нем не хотелось. Он, конечно, тоже немало ехидствовал над россказнями Маахисов, но он, в конце концов, жил с ними, был принят в их племя и разговор на такую вот тему мог основательно его обидеть. А ссориться с ним на пустом в общем-то месте Димке совершенно не хотелось, он вообще терпеть не мог с кем-то ссориться...

— А, привет, — Матвей тоже сел у огня, сонно посматривая на них. — Как прошла ночь?

— Спокойно, — буркнул Сашка. Он явно хотел спать и не был настроен влезать в очередные разговоры.

— А, хорошо... — Матвей тоже зевнул. — А то место тут всё-таки странное. Мало ли кто тут может быть? Вороны те же.

— А они-то тут откуда? — удивился Димка. — Мы же их всех того... этого... э-э-э...

— А вдруг кто-то как раз здесь и ожил? — спросил Матвей. — И не один даже. Подберутся ночью — и привет. Маахисов они очень даже не любят. Порежут, да и нас заодно...

— Кстати, а из-за чего там произошел весь сыр-бор? — спросил Димка. — Что именно Маахисы не поделили с Воронами? Ведь и те, и те нормальные ребята в общем. Правильные, не трусы. И рабство ненавидят люто.

Матвей хмыкнул.

— Разница менталитетов. Маахисы в политтехнологии умеют — на детском уровне, но тем не менее, а с точки зрения Воронов это колдовство и вообще бесчестно.

— А кого там Маахисы охмурили в пику Воронам? — немедленно спросил Сашка. — Нам они про это не говорили.

— Не говорили, да, — Матвей вздохнул. — А если Воронов послушать, так Маахисы, не разобравшись толком в чужом мире, сразу же принялись играть в богов. Совершенно спокойно натравливая одни племена на другие и подставляя только что обретенных союзников. Потому, что ради победы Добра им можно ВСЁ.

— А на самом деле? — хмуро спросил Димка.

— Говорят, что когда тут Маахисы появились, в Ойкумене было сильно лучше, чем теперь. Никакого рабства вроде не было. Были, по сути, две кодлы гопников — нынешние Морские Воришки и Грифы, которые запугали несколько — не всех и не большинство даже! — местных племен, заставили их сидеть на попе ровно и платить дань. Ну, Маахисам, понятно, это всё равно очень не понравилось. Решили помочь одному племени, которое Грифы загнобили. И помогли. А Вороны тут же разинулись, что тем не надо было...

— То есть, они за рабство в самом деле? — ошалело спросил Димка.

Матвей вздохнул.

— Рабство зло. И помогать рабам надо без вариантов. Но! Там тридцать вполне здоровых и физически крепких ребят и девчонок держал в страхе и ужасе один, мать, надсмотрщик Грифов, трусливо убежавший при появлении гостей. Таким рабам и я помогать ни за что не стал бы. Нравится так дань платить уродам — пусть и платят.

— А они под заклятьем все были, — хмуро сказал подошедший к костру Талка; верно, он уже какое-то время слушал этот разговор. — Настоящим. Не притравленные чем-то там, а именно под настоящим магическим заклятием, отбирающим волю. Был тут у Грифов один гадкий тип, Зекс. Не маг даже, так, колдунишка, но дело своё крепко знал. Снять то заклятье можно было лишь Освобождающим Посохом, а Посох был у него.

— А почему тогда Вороны — лучшие бойцы в этом мире, практически непобедимые! — сами ничего не сделали, чтобы освободить так дорогих им рабов? — возмущенно спросил Димка. — Для них-то разгромить этих Грифов — причем, в честном бою! — и забрать у них что угодно вообще не составляло труда.

Матвей почесал в затылке, вспоминая.

— Говорят, что Зекс ещё Певцов натурально в рыб превратил и грозил и вовсе извести, если вдруг что. Правда ли это, не знаю, давно это было... Я не застал, а сами они не рассказывали, теряли ли они человеческий облик, а если да, то как вернули. Надо будет поспрашивать их на данную тему... но суть в том, что для этого надо какое-то оборотное зелье, а оно опять же было у Зекса. Потом-то Маахисы его отобрали и самому Зексу козью морду сделали, но это ж потом...

Димка вздохнул. Это уж точно походило на сказку... но он сам столкнулся с совершенно натуральной черной магией, да и превращения людей в зверей тут случались...

— Ладно, пусть Вороном для перехода на сторону Добра было так важно, чтобы кто-то расколдовал Певцов, — сказал он. — Я в это не верю ни на грош, но пусть. Но, опять же, что мешало им добыть это оборотное зелье самим или тупо вломить Зексу, как в итоге поступили Маахисы?

— Так в том-то и беда, что они как раз не тупо ему вломили, — вздохнул Матвей. — Они устроили настоящую провокацию с похищением тотема, чтобы стравить два враждебных племени — это нормально? Наврали с три короба доброму волшебнику, чтобы он превратил Зекса в лешего — это нормально? Подставили друзей, послав их по сути на смерть — это нормально? Вороны вот так не думали. И оправдания Файму, что всё обошлось — никто не умер в самом деле же и что ещё делать — врагов очень много, а мы слабые, только усугубили дело. Страви, натрави, растрави старые обиды — вот такой путь к победе она предложила. Верасена сказал, что это пропаганда подлости. Ну и понеслась жаба по кочкам...

— Подожди, — Димка ошалело помотал головой, в которой от рассказа Матвея всё смешалось. — Что это за добрый волшебник-то? Мы ж даже не слышали о нем.

— Был тут такой тип — Тулеврас, — хмуро сказал Талка. — Давно уж сгинул куда-то, но был. Не добрый совсем, на самом деле. Просто продавал информацию в обмен на Радужные Кристаллы и нужных ему для колдовства зверюшек. Ну, или заказы брал. На дом, так сказать. Тоже не даром.

— Вот-вот, — не менее хмуро сказал Сашка. — Мне омерзительна сама схема ты мне, я тебе, иди туда и сделай то-то — и тогда я тебе помогу. Это — что угодно, но НЕ борьба за Добро. И глупо думать, что у него не было в этом мире своих интересов, для достижения которых — например, уничтожения так мешающих ему этих двух племен, он с удовольствием использовал наивных гостей.

— Ну, он много что нам рассказывал о ритуальной войне между Морскими Воришками и Грифами — якобы нужной им для развития ненависти и злобы, — Талка смущенно почесал в затылке. — Это ж он нам наплел, что именно Грифы выжгли угодья Нурнов. Подвирал, конечно, но мы ж тогда это не знали, а в итоге... — он вдруг передернулся и стрелой помчался в лес, должно быть по нужде...

* * *

Матвей какое-то время молча смотрел ему вслед. Физия у него всё ещё была хмурая.

— А что там на самом деле было-то? — наконец спросил Димка.

— А черт его знает, — буркнул Матвей. — Сами Маахисы на эту тему молчат мертво. А если слухам местным верить, то они отметились тут махровейшей политикой двойных стандартов. Эти слабые — и мы их запугаем. Эти сильные — и мы засунем язык в жопу и даже вякнуть не посмеем про соседей, которых Нурны тупо истребили — ну, здесь. Чтобы не испортить отношений и получить от них пресловутую гипножабу...

— Кого-кого? — ошалело спросил Сашка.

— А была тут такая отвратная тварь — жаба, не жаба, но могла гипнотизировать, как Хоруны почти. Откуда взялась и куда делась — черт знает, но была она у Нурнов. Им она, понятно, была без надобности, они её у кого-то ещё отобрали, как просто трофей. Вот, а Маахисы смогли её у них как-то выцыганить. И с её помощью натравить друг на друга и тем уничтожить ещё два племени, одно из которых всего-то не хотело отдать гостям свой тотем, который был на самом деле не тотем, а какая-то очень нужная им тут штука. И это не говоря про Грифов, к которым Маахисы набились в друзья — а потом спокойно отправили их на гибель, в засаду Воронов, чтобы без проблем разорить их становище и забрать Освобождающий Посох. Вот этого-то им Вороны и не простили, выжили из мира постепенно. Но Файму говорит, что Воронам просто их физии смуглокожие не понравились. А обоснование, как водится, придумали уже потом.

— А на самом-то деле что было? — Димка чувствовал, что вот-вот окончательно уже запутается в этом ворохе нежданно-негаданно свалившейся на него информации.

— А это ты у самой Файму спроси, — Матвей вздохнул. — Только не ответит же она. Или соврет, что забыла. Я слышал только, как она своим как-то жаловалась, что надо было, мол, заняться нормальным сбором информации, самим, без массы идиотских планов, раздобыть Посох, поднять народ на борьбу с Воронами — мол, на это ей хватило бы одной зажигательной речи где-то там. А потом обязательно разобраться с Тулеврасом. И всё, Ойкумена в кармане!

— Ладно, — Димка поднялся. Он был не против продолжить столь неожиданный разговор, но ему всерьёз уже захотелось есть, а еды под рукой, как назло, не было. — Я в лес пойду, бананов наберу на завтрак, а потом ты расскажешь мне всё толком...

* * *

Невольно поёжившись, он вошел в сумрачный лес, ещё погруженный в золотистый туман восхода. В лесу оказалось откровенно страшновато — недавно взошедшее солнце освещало лишь верхушки деревьев, под которыми висел полумрак. К тому же, все бананы в окрестностях лагеря, как оказалось, уже оборвали. В их поисках Димка углубился в заросли — и в какой-то миг понял, что не видит и не слышит ребят у костра, хотя до него было всего-то метров сто...

К черту, не надо было сюда забираться, вдруг подумал он, остановившись и вслушиваясь в повисшую вокруг недобрую тишину. По крайней мере, одному. Черт знает, какие тут водятся твари. Черт знает, кто может забрести сюда из пустыни или из восточной степи. А может, и Ооль поджидает меня здесь. То-то будет весело...

На голую спину мальчишки вдруг повеяло холодом — совсем не так, как бывает от холодного ветра. От ощущения, что прямо за ней кто-то стоит. Кто-то неживой...

Блин, да это же, наверное, как раз Ооль и есть, подумал Димка, холодея. О черте речь — а черт навстречь...

Ему захотелось повернуться — просто чтобы проверить, стоит за ним кто-то или нет — но мускулы словно заморозило. Тело оцепенело, не желая подчиняться — и вдруг, словно в кошмаре, слева показалось мертвенно-белое лицо.

— Привет, — прошептал Ооль, склонившись к его уху.

* * *

Димка вздрогнул — ветерок его шепота забрался в самую глубину уха, словно прямо в голову. Но именно это разрушило наваждение — он выдернул из ножен меч Вадима и развернулся на пятке, занося оружие, чтобы изо всей силы рубануть так близко подобравшуюся к нему тварь...

И получил очень сильный и точный удар в живот. Свирепый холод от удара мгновенно залил все мышцы живота, а затем и всю спину, и всё тело! Димка охнул, сев на задницу, лишь чудом не выронив оружия. Он не представлял, что с ним тогда стало бы — точно ничего хорошего. Но меч всё же остался в его руке — и может быть поэтому Ооль не стал продолжать нападение. Он просто замер перед Димкой, глядя на него с отчетливым недоумением.

— Почему? — наконец удивленно спросил он. — Почему все встреченные мной люди пытаются убить меня?

— Ты тварь, чудовище, — осторожно растирая заледеневший живот сказал Димка. — Лгун, разрушитель душ.

— Естественно, я же демон, — улыбнулся Ооль. — Мы, выходцы из бездны ада, обязаны этим заниматься, как же ещё? — проскользнувшая в его словах насмешка наконец привела мальчишку в себя. Он кое-как поднялся на ноги, заставив Ооля отступить сразу шага на три. Вокруг него висела мертвая неподвижность — но Димка не испугался, он уже хорошо знал эти дьявольские штучки...

— Чего тебе надо? — хмуро спросил он.

— Чего ТЕБЕ надо? — немедленно повторил Ооль. — Ведь это ты призвал меня сюда.

— Я?!

— Больше некому, — Ооль осторожно приблизился, на шажок. Димка предупреждающе поднял меч, и он вновь замер. — Может, не вполне желая этого, но ты явно хотел меня о чем-то спросить. И, если ты хочешь получить ответ, ты должен вести себя... вежливо.

— Что, ноги тебе целовать? — Димка был зол, в основном потому, что Ооль вновь угадал его мысли. Он и впрямь пребывал в растерянности, и готов был спросить хоть черта, хоть самого дьявола о том, что ему делать тут дальше...

— Ну, если ты хочешь... — Ооль вновь улыбнулся, неприятно... — Бывает, делают и так.

— Нет уж, спасибо, — буркнул Димка. В душе у него что-то чесалось — с одной стороны, он действительно нуждался в совете, с другой понимал, что тот явно его не обрадует, да и дан будет точно не с добром...

— Ну, как хочешь, — Ооль сел на землю, ловко скрестив босые ноги и изо всех сил делая вид, что никаких злых намерений у него нет и быть не может. — Что же ты хочешь знать?

— Завершится ли успехом наш поход, — буркнул Димка.

— Ты хочешь слишком многого, — Ооль хихикнул. — И сам не знаешь, куда, собственно, идешь. Через тернии к звездам — или через тернии прямиком к... нам? Гордыня часто ведёт в преисподнюю, борьба становится бессмысленной и глупой. Смирение порой мудрей нелепого сопротивления: силы лучше сохранить на то, что хотя бы можешь изменить.

— То есть, нам всем нужно ждать, пока Червь доберется до Надира?! — ошалело спросил Димка.

— Ах, почему бы и нет? — Ооль вновь улыбнулся. — Сам понимаешь, что с моей точки зрения это будет самый хороший исход. Я избавлюсь от этого дурацкого тела и этого дурацкого мира, в который меня так грубо выдернули.

— Кто? — машинально спросил Димка.

— Человек, который, как и ты, хотел могущества, — Ооль хихикнул. — Ему от меня было мало пользы. А вот мне от него...

— Я не хочу могущества, — буркнул Димка.

— Ах, зачем врать? — Ооль вновь хихикнул. — Хочешь, дорогой, ещё как хочешь! Хочешь занять место восприимца, хочешь занять место самого Мастера, если получится.

— Я домой хочу, — буркнул Димка.

— Домой? Правда? — Ооль фыркнул. — Хочешь снова ходить в школу? Где Аглая снова у тебя на шее будет ездить, а гад-физик будет называть дублом? Правда хочешь?

Димка смутился. Его отношения с Петром Аркадьевичем, учителем физики, и в самом деле сложились не самым лучшим образом — в основном, кстати, по его вине. Наверное, не стоило подбираться к Таньке с заряженной до предела электрофорной машиной и тыкать её её рожками — отчего девчонка с визгом подскочила на метр, получив в попу электрический разряд, а потом в Димку полетел электроскоп — который, разумеется, разбился. Финалом стал грандиозный разнос и вызов в школу родителей — и с тех пор Петр Аркадьевич относился к нему с предубеждением, которое изрядно осложняло Димке жизнь в пределах кабинета физики...