Теперь понятно, почему ему удалость так легко проникнуть внутрь. И понятно, почему этот путь недоступен сейчас — как только объявили тревогу, то чародеи тут же перевели свою защиту в боевой режим.
"Демон!!" — мысленно вскрикнул вор, только сейчас осознавший это.
Одновременно с ударом старшекурсники института определили его местонахождение.
Мысли в голове заметались в поисках выхода, но ничего разумнее, чем просто и без затей спрыгнуть со стены, на ум не приходило.
Хокул посмотрел вниз — метров десять, не меньше. Но, похоже, иного выхода у него нет. Остается надеяться, что не подведет надетый амулет левитации и что на его работу не сможет повлиять похищенная сфера.
Вдали уже появились первые фигурки стражей, еще не видящих самого преступника, но знающих, где того нужно искать, когда Ладир наконец решился, сделав шаг в пустоту.
Стремительный полет, за время которого перед глазами пролетает вся жизнь, и резкое торможение, закончившееся тяжелой встречей с каменистой поверхностью — заработавший амулет не смог превратить свободное падение в плавное приземление, но все же спас наемнику жизнь.
Перекатом погасив инерцию от удара, он поднялся и, мысленно поблагодарив не отвернувшуюся от него удачу, скрылся в обступившем стены тумане.
Конечно, ничего еще не кончено, и озверевшие от гибели товарищей и от невозможности сиюминутной казни их убийцы стражники наверняка предпримут попытку догнать и покарать наглого грабителя. Но на все это у них уйдет столько времени. Да и настигнуть опытного в таких делах вора совсем не просто.
Не так важно победить, нужно еще и суметь воспользоваться плодами своей победы. Кому как не ему знать это? Главное правильно потратить ценные мгновения, щедро отпущенные самой судьбой. А значит, предстоит долгий бег по предгорным районам, который закончиться... который просто обязан закончиться его победой.
Мимо пролетали небольшие деревья и кустарники, оголившиеся в преддверии холодов, едва заметные ручейки, питаемые скрытыми родниками, и присыпанные опавшей листвой овраги, неожиданно выплывающие из предрассветного тумана. Каждая деталь запечатленного момента подчеркивала увядание природы, которая несмотря ни на что возродиться вновь.
Это было красиво, по-настоящему красиво. Жаль, что некогда насладиться всей этой прелестью. Нужно бежать, увеличивая разрыв и путая следы.
Однако сейчас, когда не требовалось скрывать собственное присутствие даже мысленно, Хокул мог позволить себе восхищаться миром. А может, это было потому, что ему просто нравилось чувствовать себя неуязвимым? быть невидимкой, наносящим удары, но всегда уклоняющимся от ответных выпадов сильной, но неповоротливой жертвы? Это была игра со смертью. Но в ней действуют только его правила.
Он не мог, да и не хотел помыслить для себя иной судьбы. Где она радость и свобода в жизни навеки привязанного к своему клочку земли крестьянина или задушенного налогами городского ремесленника?
Мысли вновь вернулись к погоне.
Нет, Ладир все сделал правильно, и никаких криков преследователей и хриплого лая ксарков слышно не было. Но он просто ощущал, что останавливаться пока рано, что следует продолжать движение. А это означает, что забег по просыпающемуся лесу еще не завершен.
Со стороны казалось, что наемник движется без какой-либо логики, иногда кардинально меняя направление, но это все же было не так. Одного правила он старался придерживаться, старательно забирая на запад. Именно там, на склоне гор, в заранее обусловленном месте, вор отдаст украденную вещь, получив плату.
Вот только туда надо еще добраться. И, желательно, если у него будет время как следует подготовиться к обмену, ведь кто знает, не пожелает ли заказчик обрубить концы, попросту убив исполнителя. Надо признать, что такое развитие событий вполне в духе современного преступного мира.
Хокул бежал так более трех часов, изредка переходя на быстрый шаг, и снова возобновляя бег, пока наконец не решил, что достаточно оторвался.
Он прижался к теплому дереву и, не забыв отложить подальше проклятую сферу, всю дорогу обжигающую ему спину, тяжело опустился на сырую землю.
Состояние было не очень приятное: все тело ломило, легкие готовы были выгореть изнутри, а в ногах поселилась непомерная тяжесть, приковывающая к одному месту. Такого с ним никогда бы не случилось только из-за одного пробега, пусть и в условиях сложного предгорного района. А значит, причина могла быть только одна — похищенный артефакт, преодолевший защиту заколдованной материи и творящий с ним непонятные вещи.
От такого соседства хотелось избавиться как можно быстрее, но добираться до места придется еще целый день, и это, если забыть про преследователей. Только там он сможет передать опасное творение Тьмы заказчику. После этого нужно будет разобраться с оставшимися делами и надолго залечь на дно.
Остается понадеяться, что погоня потеряет его след и в такой простой план не придется добавлять ненужную беготню по территории всей Империи.
Ладир вновь посмотрел на заплечный мешок, скрывающий в себе украденную сферу. Ее предназначение по-прежнему оставалось для него загадкой, а сила, заключенная в странном артефакте не давала заснуть спокойно, без риска не проснуться. Но все же навалившаяся горой усталость заставила закрыть глаза.
Приказав себе проснуться через час, наемник забылся.
Глава 4
Говорят, что познавших радость полета небо не отпускает до конца их дней, что достаточно один раз ощутить всю его безграничность и красоту, почувствовать себя его частью, чтобы навеки влюбиться и всю оставшуюся жизнь быть верным этой стихии. Радоваться спокойным теплым ветрам, бороться со штормовыми грозами, подниматься высоко вверх, откуда вся земля кажется разлинованной по линейке, и проходить на низких высотах, задевая верхушки деревьев.
Оэр, хоть и проспал почти весь перелет, но понял это по фанатичному отблеску в глазах своего попутчика. Совсем еще мальчишка, словно бы расправил несуществующие крылья, восхищенно поглядывая на своего грифона. Казалось, что он живет от полета к полету, спускаясь на землю только по крайней необходимости.
Так оно, наверное, и было. И сейчас такой необходимостью явилась усталость Пернатого — стоило слезть с него, как он вытянулся и, зачем-то полосонув землю острыми когтями, тяжело повалился. Рядом сел и его хозяин.
Маг снова подумал о неестественном поведении грифона, ведь на воле тот никогда бы не заснул днем, да еще в присутствии человека. Демонстрация же силовых возможностей тихо засопевшего зверя и вовсе произвела неизгладимое впечатление. Даже мысль схлестнутся в бою с этим обитателям гор страшила.
В воздухе они пробыли часов десять, успев покрыть большую часть пути до столицы. Можно сказать, что это невероятно быстро — на лошади за то же время путник не проехал бы и четверти этого расстояния. Но, что касается Нуцега, то он бы предпочел именно второй вариант.
И дело не только в пробирающем до костей ветре, что царит на больших высотах. Просто не нравилось ему находиться рядом с затаившимся хищником. Ведь были уже в истории случаи, когда казалось, что эти звери приручены и полностью подчиняются воли человека. Но каждый раз эта убежденность оборачивалась трупами самоуверенных людишек и свертыванием всех исследований.
Проходило время и все начиналось заново. Дорожка к тайному могуществу повелителя грифонов становилась все длиннее и извилистей, но еще никому не удавалось дойти до ее конца. Почему же именно сейчас должно быть иначе?
Оказаться же жертвой самоуверенности какого-нибудь мага или ученого желания не было.
К тому же, что касается этого конкретного случая, то еще неизвестно, сколько времени Пернатый будет отдыхать. И не лучше ли ему, Оэру, оставшийся путь пройти пешком? Благо до столицы осталось километров восемнадцать.
Последней мыслью он и поделился с Айри.
— Я тебя не понимаю, — растеряно и словно бы даже обиженно ответил тот. — Разве полет — это не прекрасно? Разве тебе никогда не хотелось ощутить себя вольным ветром, подвластным лишь самому себе? отделиться от земной грязи, от войн, от крови, от вечной суеты? возвыситься над миром, отринув все его беды и невзгоды, оставив лишь безграничный простор и синеву неба? Неба, в котором есть только ты, верный грифон, не умеющий в отличие от людей предавать, и непокорная стихия, бросающая вам вызов.
Все это было произнесено с таким пылом, что любой бы понял — вопрос мага задел юношу за живое.
В ответ на эти слова Нуцег лишь досадливо поморщился — довелось же ему повстречать фанатика, да еще и такого молодого. И как в его голове только родились эти слова? Не иначе где-то вычитал, поэт недоделанный.
Однако ответить придется, в противном случае от вскипевших чувств он и сознание потеряет. Кому тогда заснувшей зверюгой управлять?
— Ты разговариваешь с магом, — стараясь придать голосу отрезвляющий холод, начал Оэр. — А для нас воздух — всего лишь одна из стихий, ничем не отличающаяся от других. Не меньше, но и не больше. Только так.
Айри неуверенно нахмурился, сделав это так, что бывший патрульный едва не улыбнулся, и, подумав, сказал:
— Значит, ваша жизнь столь же пресна и скучна, как и жизнь остальных.
На это Нуцег ответил, тяжело роняя слова:
— Лично моя жизнь не была такой. И, знаешь, я не могу сказать, что очень этому рад.
Отчего-то слова неоперившегося юнца вновь напомнили бывшему стражнику об его последней ночи на службе. В памяти снова всплыл пережитый ужас, а из затаенных глубин души поднялось то самое ощущение полной безнадежности и полной беззащитности перед пришельцем из Бездны.
Эта встреча сильно его изменила. И пусть внешне он все тот же двадцатиоднолетний парень с запутанной историей и непонятной перспективой ученика выдающегося чародея, но внутри — все уже не так, как прежде.
Раньше мир для него был наполнен интересными приключениями и приятными знакомствами, совсем как у этого наездника грифона. Когда все светлое и доброе кажется осуществимым, а темное — ничтожным и несущественным.
Теперь же его старое мировоззрение полностью сметено злой силой, неожиданно ворвавшейся в его жизнь и вновь ее изменившей. Старое ушло, а нового так и не появилось.
И это странное знакомство... Как будто повстречал себя прежнего.
Забавно понимать, что когда-то ты точно также восхищенно смотрел на этот мир широко открытыми глазами. Забавно и... грустно. Он уже не станет таким, каким был когда-то. И будь ты хоть трижды магом, ход времени тебе не изменить.
Лишь усилием воли ему удалось загнать навалившиеся чувства и болезненные воспоминания на самые задворки разума — не время сейчас для всего этого.
— Ты не успеешь попасть в Альир раньше Пернатого, — разрывая тишину и отвечая на первоначальный вопрос, произнес Айри. После этого он встал и молча прилег с другого бока грифона, закачивая их странный разговор, ходом которого явно был недоволен.
Оэр, пожал плечами. Спать не хотелось, а потому он решил скоротать время, прогуливаясь по лесу неподалеку от их стоянки. Дикие животные его не страшили, а бандитов в такой близи от столицы, как полагал чародей, просто не может быть.
Вдыхая ароматы готовящейся к зиме природы, Нуцег старался думать о том, зачем же он мог понадобиться Эр Эльзару, да еще так срочно. Раньше такой острой нужды в своем ученике великий маг не испытывал, а оттого разумно было ожидать, что устоявшаяся жизнь в скором времени претерпит большие изменения.
За этими размышлениями ученик и провел около двух часов, сделав вокруг их временного лагеря несколько кругов. К реальности его вернул яростный клекот грифона, возвестивший о том, что что-то в их спокойном путешествии пошло не так. На это же указывал лязг чего-то металлического.
До слуха донеслись взбешенные крики, приглушенные расстоянием, и бывший стражник побежал к стоянке, внимательно смотря себе под ноги. Упасть, споткнувшись о припорошенный опавшей листвой корень, желания не было.
Что бы там ни происходило, но его долг как стражника и чародея во всем разобраться. И если окажется, что это обычное нападение, то он сумеет показать разбойникам, почему они ошиблись, не приняв его в расчет.
Однако, несмотря на всю спешку, Оэр успел лишь к финалу разыгравшейся на облюбованной ими поляне битвы.
Разум выхватывает отдельные детали, пытаясь создать ясную картину происшедшего. Вот Пернатый мотает головой, держа в клюве окровавленную руку, рядом валяется тело ее хозяина, а также десятка его друзей. Все одеты в черные плотные одежды, без каких-либо знаков различая, абсолютно у всех рядом лежат странно изогнутые мечи и, что еще роднило их, так это то, что все они, бесспорно, были мертвы.
Нуцег поежился. И причиной тому был не вид растерзанных тел напавших — за свою полуторогодовую службу в Эльроде он видел и не такое. Поразило его другое — за пару минут один единственный грифон смог расправиться с одиннадцатью вооруженными людьми. Конечно, это вряд ли были тренированные воины, скорее обычное отребье, непонятно зачем решившееся на самоубийственную схватку, но результат все равно заставлял задуматься.
Тем временем Пернатый выпустил из клюва оторванную конечность и уставился затуманенным взором на мага. В его зрачках плескалась такая жажда битвы и первобытная ярость, что тот нервно отступил, вытянув в сторону грифона руку. На пальцах, испуская легкое покалывание, тут же заплясали зеленоватые искорки готового боевого заклинания.
Оэр не знал, что можно было ожидать от впавшего в бешенство зверя, уже распробовавшего вкус человеческой крови, а потому готовился к худшему. Однако уверенности, что это сможет того остановить, не было.
Но Пернатый лишь издал необычный, словно молящий о помощи клекот и, прихрамывая, отошел в сторону.
И только сейчас Нуцег вспомнил, что все это время Айри тоже был тут. Вот только не мог молодой посланник сравниться в силе и выносливости со своим питомцем. Уже догадываясь, что он увидит, ученик мага приблизился к месту недавней битвы, стараясь моментально стирать из памяти заставляющие бунтовать желудок подробности — все же привыкнуть к первозданной жестокости зверя не так-то просто.
Среди укутанных в черные плащи тел ярким пятном выделялась небесно-голубая форма.
Юноша лежал, неестественно скрючившись и не издавая ни звука, а в его остановившихся глазах отражалась равнодушно-спокойная синева неба.
— Говори. — Уставшим голосом потребовал Эр Эльзар, вытирая руки сухим полотенцем.
— О чем? — не менее утомившимся тоном спросил его единственный ученик, которого долгое плутание по преддвериям незнакомого города в поисках следов великого мага лишило последних сил.
Этому предшествовали самые длинные в его жизни восемнадцать километров, когда Оэр силой своего дара буквально не давал уйти за грань тяжелораненому посланнику. Но перед этим еще были долгие часы, потраченные в попытках вернуть молодого наездника грифонов к жизни.
Получалось плохо. Свою роль сыграли тяжелейшие ранения, с которыми мог справиться не всякий целитель, потративший многие годы на изучение самой полезной грани искусства. Что уж говорить про него, будущего боевого мага, чьим основным умением должно стать мастерство разрушителя. И пусть в страже его научили азам, но вряд ли хоть кто-то предполагал, что ему придется столкнуться с такими ранами.
