Половинка

Нам всем повезло, как бы чудовищно это не звучало, что именно на моей родине дед открыл треклятый портал в другой мир. Бывшая Цветана — территория каменистых гор и долин, омываемая на востоке океаном, граничившая с королевствами Коралус и Шандар. Большая часть территорий этих соседей — степи, спускающиеся к каменистым каньонам и такие же берега.

Географически Цветана, Коралус и Шадар располагались на огромном полуострове, соединенном с единственным континентом, называемым Эйром, давшем название всему миру. Есть еще множество больших и маленьких островов, безлюдных и населенных, некоторые — дикими племенами, до сих пор, как поговаривали бывалые мореходы, промышлявшими человечинкой. Но острова окружены водой. А белым нужна суша, большая земля!

Белые наступают на Эйр с полуострова, в западном направлении. Одно за другим вымерзли, погибли три королевства, пока. И вот уже три года магам удается сдерживать нелюдей на узком перешейке, где дармаши срочно установили вехи, поддерживающие грань. Если бы портал открыли в центре огромного континента, нас бы уже ничто не спасло. Потому что невозможно бесконечно растягивать энергетическую границу. Нет у людей столько сил.

Пока я ворочалась с боку на бок и не могла уснуть в ночь перед походом, раздумывала и над тем, почему мы не отправились океаном, ведь с востока до дворца было бы на неделю быстрее добираться. Вот и сейчас мы почему-то уходим все дальше и дальше от форта, хотя можно было бы пройти сквозь грань гораздо ближе. Наверняка лучшие стратеги и сами темные маршрут проложили и рассчитали, а мне остается довериться им.

В месте прохода грани грелись возле костра несколько магов, ожидая нас. Двое из них встали, не сказав ни слова, разошлись в стороны. Каждый у своей вешки открыл проход и махнул нам, предлагая ехать дальше. Стоило грани прерваться, ледяной ветер с остервенением швырнул в лицо колючий снег. А я-то во дворе форта наивно полагала, что холоднее уже некуда. Темные поторопили лошадей двигаться быстрее.

Когда за спиной вновь завибрировала магическая преграда, я не сдержалась, всхлипнула. Конец! Путь назад отрезан. Впереди меня ждет лишь ужас, холод и, не приведи боги, смерть. Я обернулась посмотреть на магов, выстроившихся цепочкой, провожавших нас мрачными, печальными, суровыми взглядами. Думаю, они видели слезы, бегущие по моим щекам, но никто даже не дернулся позвать меня обратно, под защиту грани. Или произнести хоть слово в утешение.

Кто бы осмелился осуждать их? Одна проклятая принцесса в обмен на выживание целого мира — выбор очевиден!

Отвернувшись, я пригнулась и крепче вцепилась в поводья, потому что моя лошадка тоже занервничала за гранью. И ей, и себе я прошептала слова ободрения и утешения.

Глава 6

Холод мира белых стелился коварной поземкой и замораживал, замораживал землю моего мира, поднимаясь выше и выше, расползаясь дальше и дальше. И все же, запрокинув голову, я наслаждалась ослепительными лучами солнца, просто радуясь свету. Пока это единственное, чем можно заняться, кроме мысленного перебирания бесконечных страхов и опасностей. Хотя бы отвлечься от них. Благодаря солнцу, даже ставший неприятным теперь звук хрустящего под копытами лошадей снега перестал нервировать и пугать зловещими картинками из прошлого, где снег — предвестник монстров и смерти.

В этой части Эйра сейчас должно быть теплое время года. По-летнему высоко стоящее яркое светило совсем не греет. Зато длинный день позволит делать большие переходы, если... Я подсознательно ждала появления белой напасти.

Предложение Тижа застало меня врасплох:

— Леди Оливия, полдень. Вы не хотели бы сделать остановку? По нужде?

Опустив голову, я посмотрела на темного, но в первый момент из-за солнца или по причине нежелания риирца проявить лик, увидела привычное темное размытое пятно, потом, поморгав, наконец сфокусировала взгляд на собеседнике, ждавшем ответа:

— Да, я была бы очень благодарна вам за остановку.

И быстро осмотрелась: когда-то широкий торговый тракт занесло снегом, словно белым покрывалом, искрившемся на солнце, пушистым, расстелившемся куда хватает взгляда. Красивый зимний пейзаж, если не знать о том, кто его 'нарисовал', и о том, что эта часть света стала пустынной. С одной стороны дороги раскинулись бескрайние заснеженные поля, с другой — начался редкий голый перелесок. Ну хоть спрятаться для этих самых нужд есть где, осталось спешиться. Да только я никогда в жизни столько времени не ездила верхом — слезть с лошади самостоятельно вряд ли смогу и, тем более, не отважусь просить о помощи темного.

Наш маленький отряд остановился на обочине. Тиж, посмотрев на меня, протянул руки помочь, но я резко отпрянула вместе со своей кобылкой. Сопровождающий насмешливо сверкнул красными глазами и отступил. А я, на все лады коря себя за глупость, с трудом перекинула ногу через седло, едва сдержав стон. Натруженный зад и бедра ныли от многочасовой езды. И толстый слой меховой одежды не очень-то спасал, разве что кожу.

Взглянув вниз, я тяжело вздохнула: если спрыгну сама, могу не удержаться на ногах. Лошадь подо мной опять занервничала и я, качнувшись, вцепилась в луку, чтобы не ухнуть вниз.

— Мы же договорились, леди Оливия, — рядом возник вездесущий Хейго и, с поразительной легкостью подхватив меня, снял с лошади. — Вы должны слушаться нас беспрекословно. Давайте не будем рисковать вашим состоянием из-за ерунды.

От неожиданности я дернулась, но хватка у Хейго была, как и в прошлый раз, железной — вырываться бесполезно, да и откровенно неблагодарно, ведь он просто позаботился обо мне, не выходя за рамки, давая возможность вернуть подвижность затекшим, отказывающимся держать ногам.

Следующее, о чем я задумалась, замерев в объятиях темного: можно ли схватиться за его плечи? Ведь руки на своих боках и торс, к которому я оказалась прижатой, опять ощущались более чем настоящими. И на весу меня держал, словно перышко. Еще с ним общаться легче, чем с его соплеменниками, все-таки познакомились мы чуть раньше, беседовали, и тепло, опять окутавшее меня, какое-то... почти привычное...

Да, тяжко приходится магу, когда нельзя применить силу, поневоле чувствуешь себя не в своей тарелке, будто частично утратил органы чувств.

Наконец Хейго осторожно поставил меня на землю, но не выпустил полностью из рук, поддерживал. Я качнулась на нетвердых ногах и непроизвольно схватилась за его предплечье. Опустила глаза и — поразилась контрасту белой меховой варежки и черного рукава. Плащ уже не выглядел живым воплощением Тьмы — вполне обычного черного цвета ткань, плотного на вид переплетения. Даже сквозь варежку я чувствовала твердую мужскую руку с хорошо развитой мускулатурой. Как же быстро они меняют энергетическую форму на телесную...

Интересно, сколько в них человеческого?

Я опасливо убрала руку и попыталась отстраниться. Ладони Хейго медленно соскользнули с моих плеч. Теперь мы не касались друг друга. Подняв лицо, я уже открыла рот, чтобы поблагодарить, и приготовила вежливую улыбку, но осеклась, поймав мужской взгляд. В светло-голубых, прозрачных, будто горные озера, глазах Хейго таилось легкое любопытство и одновременно предупреждение, что терпение его не безгранично. Снова стало неудобно за свое поведение, пришлось срочно подбирать слова, чтобы выпутаться из дурацкой ситуации, в которую по собственной глупости и угодила.

Но получалось у меня плохо, потому что одновременно я пыталась уловить выражение лица Хейго, как обычно делала, разговаривая с людьми, и никак не могла. Но в какой-то миг, вглядываясь в его необыкновенно красивые глаза, единственный постоянный признак, вспомнила нашу длинную дворцовую галерею с парадными, в богатых рамах, портретами представителей династии Малина. Более всех я восхищалась изображенным на одном из них далеким предком, братом первого правителя, боевым магом, помогавшим создавать и защищать королевство Цветана, — Феодосом Малиной. Печально, что его линия прервалась, потомства он не оставил по причине гибели в бою.

Частенько в компании фрейлин, таких же юных болтушек-хохотушек, как и сама, обсуждались предпочтения по части мужской красоты. Девицы или розочки, как ласково называли молоденьких красавиц на родине, спорили кто лучше: брюнеты или блондины. А вот я — под впечатлением от образа рыжего и голубоглазого воина Феодоса Малины, изображенного талантливым художником в боевом доспехе, — считала, что подобный тип мужчин гораздо привлекательнее. И весьма брутальный!

На продолговатом светлокожем лице Хейго все отчетливее проступали присущие ему черты, не точь-в-точь как те, которыми я когда-то восхищалась в предке, но неуловимо похожие: высокие скулы, упрямый подбородок, четко обрисованные, плотно сжатые, бледно-розовые губы, прямой нос с тонкими крыльями. Светлые, словно выгоревшие брови, хмуро сведенные к переносице. Высокий умный лоб с парой черточек-морщинок.

Темный маг стоял неподвижно и взирал на меня с некоторым напряжением, а я вычленяла все больше особенностей в его внешности. Пока, наконец, не увидела светлые, с рыжеватым оттенком, волосы. Его облик окончательно проявился и запомнился. Ничуть не изменились только голубые глаза.

Удивительным образом во внешности Хейго переплелись, по-моему, прямо противоположные и несовместимые 'вещи'. Рыжий 'окрас' считается признаком доброго и веселого характера, но в чертах этого мужчины отразился твердый, суровый, и, кажется, непримиримый нрав. А уж на дне льдистых глаз порой сам бог подземного мира чудится, доводя до мурашек, испуганно разбегающихся по телу, до дрожи в коленях.

Едва я четко разглядела риирца, извечный страх перед неизведанным, столь же загадочным и непостижимым образом отступил. 'Снаружи' он оказался почти обыкновенным мужчиной. Без сомнения, смертельно опасным и по-прежнему малознакомым, и сплошной тайной 'изнутри'. И в тоже время голубоглазым, рыжеватым, широкоплечим, высоким — в общем-то, вполне привлекательным и вовсе не старым. Наверное, эта мысль полыхнула на моих щеках смущением, потому что после того как, шепнув 'Спасибо!', я отвернулась, прямо-таки кожей почувствовала изумленные взгляды остальных шести темных. Во всяком случае, замерли они весьма выразительно.

Пару раз кашлянув, прочистила запершившее горло, и поспешила в кусты. Следом за мной тенью скользнул Тиж — мелькнули красные глаза. Забравшись поглубже в облетевшие заснеженные заросли, я быстро, неловко раздвинула, стянула, скомкала одежду, даром что учили. О, ну почему все слишком сложно, даже в кустики сбегать!

* * *

Выходить к спутникам каждый раз из кустиков было мучительно стыдно. С таким-то позором о страхах я забыла! Ненадолго забыла, оказывается. Буквально через несколько мгновений застыла на месте ни жива ни мертва, испытывая жгучее желание забраться обратно в кустики и зарыться с головой, потому что снег вокруг нас вздымался небольшими вихрями, из которых возникали монстры. Весь день ждала, когда же они появятся. Дождалась! Жуткий, леденящий душу кошмар, от которого я в первый момент хотела с криком кинуться наутек. Но в следующий миг поняла, что не могу, — от страха и язык, и ноги словно примерзли.

Пятеро темных охраняли лошадей, положив ладони им на головы, наверное, таким образом заставив тех тихо-смирно стоять. Лошади вращали глазами, дрожали, но не двигались с места, подчиняясь магам-иномирцам. Вокруг этой группы клубилась сероватая дымка, как обещано, спрятавшая темных и несчастных коняг.

Еще не известно, кто страшнее: Тьма или монстры.

От неминуемой расправы меня закрыли Хейго с Тижем. Казалось, они совершенно спокойно следили за огромными зверюгами, будто перед ними лошади ходили по загону. Дальше я была не в силах оторвать глаз от снежных монстров, рыскавших поблизости подобно сторожевым псам в поисках воров, отважившихся вторгнуться в хозяйские владения.

На белейшей шерсти зверей чужого мира, будто из сонма снежинок сотворенной, переливались, сияли красными искрами лучи закатного солнца. Они плавно ступали по снегу, оставляя на нем глубокие следы от широких лап с ужасными когтями. Из голубоватых пастей вырывались белые облачка, а клыки походили на обломки сосулек. Очень-очень острых и больших сосулек, какие от любопытства ни один ребенок лизнуть не захочет. И глаза у монстров подобны кускам льда — пустые и бездушные.

Несколько тварей сновали вокруг нас, благо не нарушая границ дымки, скрывшей наше присутствие. Мы молча, неподвижно стояли, терпеливо ожидая, когда же они уберутся прочь, раз не обнаружили учуянного тепла. Я вцепилась зубами в меховую варежку, чтобы не разораться, когда белый монстр прошел в шаге от меня. Сердце колотилось где-то в горле и, кажется, все поджилки тряслись. Хейго сделал мне знак молчать и не дергаться, а от Тижа, стоявшего за спиной, прихлынула знакомая, явно магического происхождения, 'волна', принесшая тепло и позволившая немного успокоиться.

Наконец, монстры, тряхнув головами, взметнув снежные вихри, убрались прочь, а я всхлипнула от облегчения. Боги, ведь это еще цветочки, ягодки, собственно белые, ждут нас впереди. Трудно даже представить, как темным в прошлый раз удалось добраться до Цветаны! И что должно будет стать им наградой за спасение Эйра?! Может быть, когда-нибудь я решусь спросить их и об этом, и многом другом, например, о том, почему видела монстров, а они меня — нет, но не сегодня!

Риирцы выждали какое-то время, пока не убедились, что дорога и темнеющий горизонт чисты. Меня подсадили на лошадь и направили — в лес. Я покорно, благодарно, вымученно улыбнулась Хейго, прошелестевшему, что недалеко есть сторожка, где мы заночуем.

Увидев вросшую в землю избушку, вместо воображаемого крепкого и просторного охотничьего домика, я пала духом: моя жизнь катится под откос, в неизвестность. А ведь еще пару недель назад надеялась, что наоборот, пошла в гору. Пришлось мысленно одернуть себя, ведь никто королевских покоев в походе не обещал. Точнее, никаких не обещал.

Темные быстро рассредоточились-разлетелись вокруг избушки, затем проверили ее внутри и завели лошадей под низкий навес. Отметив мой жалостливый взгляд, устремленный на бедных, уставших кляч, Хейго пояснил:

— Не беспокойтесь, леди Оливия, трое останутся снаружи с лошадьми и заодно зададут им корма. — Пропустил меня в хлипкую дверь и запустил под потолок магический светлячок. — Устраивайтесь, сейчас будете ужинать.

— Благодарю вас, господин Хейго, — кивнула я, сразу же почувствовав, насколько проголодалась.

Четверо темных сложили в углу тесной комнатушки, перегороженной печью, часть поклажи и предложили присесть рядом с ними. Наверное, чтобы не нервировать меня, фигуры в черных плащах приняли сидячее положение.

Деревянную плошку мне протянул Хал, риирец с бирюзовыми глазами, сияющими в сумраке убогой комнатенки особенно ярко. Как и янтарно-желтые глаза Тьюго, будто в дом забралась огромная, мягко ступающая кошка. Плошка была холодной, а мясо с картошкой и вовсе ледяным. Чего и следовало ожидать, а разводить огонь в печи — чистейшее самоубийство. Но Хал, устроившийся рядом, почти скрыв плащом-тьмой мои колени, мягко коснулся миски руками и прикрыл на миг глаза. Я тут же ощутила, что еда нагрелась, вдохнула вкусный мясной аромат и радостно выдохнула: