— Как у вас все просто, — прошептала Падме.
Пламя в глазах рассыпалось уже привычными ироничными искорками.
— А зачем усложнять?
— Гранци мне рассказывал про Эхиа.
— Мне интересно, про что он не рассказывал.
— Он сказал, что это был риск. И что вы могли проиграть.
— Ну да, — Скайуокер пожал плечами. Тон показался Падме отстраненным. — Риск был.
— Вы потом над этим не задумывались?
— Задумывался, — опять отстраненный тон. — Но не так, как вы имеете в виду.
— Я хотела писать о вас. Так, чтобы оно было похоже на правду.
— Тогда не пишите о том, что капитан Скайуокер торчал на мостике, размышляя о судьбах галактики и выпавшей на его тернистый путь великой миссии по спасению свободы в регионе.
Падме расхохоталась.
— О, какая фраза! Кстати, почему нет? Из вас вполне можно сваять статую юного героя. Так, что всем понравится.
— Понравится герой или его статуя?
Она с трудом подавила смех и начала перечислять.
— Пункт первый: герой должен быть достаточно высок и широкоплеч, — Падме нарочно смерила его взглядом, как будто увидела первый раз в жизни.
Скайуокер с самым невозмутимым видом сложил руки на груди.
— Пункт второй. У героя должны быть светлые волосы и голубые глаза. На некоторых планетах это сочетание вообще стандарт красоты. На других, правда...
— ... в моде зеленая пупырчатая кожа и мохнатые хвосты?
— Это где в моде хвосты? Я вообще-то о людях. На других планетах привлекательными считаются брюнеты, а мужчины предпочитают блондинок.
— А я думал, твилечек.
— Проехали. Пункт третий. У героя должна быть дружелюбная обезоруживающая улыбка. Лучше всего по-детски наивная, — объяснила Падме, стараясь не думать о том, как часто глаза сидящего перед ней человека блестели холодным металлом.
Не сейчас. Сейчас по металлу россыпью бежали теплые огоньки.
— Если вы, — продолжила она, — хоть раз перед камерой позволите себе свою любимую паскудную ухмылку, я даже не рискну предположить, что про вас подумают жители Галактики.
— У меня неплохое воображение, — сказал Скайуокер.
— Вот, и тут идет пункт четвертый. Вы ни в коем случае не должны себя хвалить! Скромность и еще раз скромность. Пункт пятый: желательно помечтать о жизни в очень мирной Республике, где нет войн.
— А войн нет потому, что мы всех поубивали или потому, что у очень мирной Республики есть такой флот, которого все боятся?
— Потому что все хорошие люди помирились...
— ... скорешились и надрали задницу всем плохим.
— Нет, все плохие перевоспитались. Вы что, никогда не смотрели приключенческих холофильмов?
— В Храме не показывали, а потом...
— Ситх с ним, с Храмом. Пункт шестой как раз об этом. Вы, разумеется, с детства мечтали принести мир и спокойствие в Галактику. И именно поэтому выбрали...
— ... службу в десанте, где первым делом учат как правильно ломать шеи?
— ... не очень популярную карьеру военнослужащего. Вы должны быть идеалистом и немножко романтиком.
— Я?
— Другого выхода нет. Завтра мы создадим легенду.
Она сказала это уверенным и бескомпромиссным тоном.
Тоном королевы Амидалы, которая умела отдавать приказы и не умела бояться.
Тоном женщины, которая не просто верила, а знала со стопроцентной вероятностью, что она кому-то нужна, и поэтому чувствовала себя очень сильной. Сильнее всего мира.
Лифт плавно скользил вверх по терракритовому боку "Корускант Индепендент". День выдался солнечным, и от проникавших сквозь прозрачные стены ярких лучей пришлось зажмуриться.
Скайуокер вошел в открытый для посетителей вестибюль. Выцепил глазами пару незанятых кресел и сделал вывод, что только снаружи пятиугольное здание кажется тоненьким и хрупким. Одна транспаристиловая стена открывала вид на город, четыре других почти целиком состояли из экранов, по которым транслировались принадлежавшие компании холоканалы. Можно было взять наушники — и легко скоротать время под развлекательную программу с широким диапазоном кукольно-красивых ведущих. На столиках — датапады с изданиями, этим утром поступившими в холонет.
Ждать пришлось недолго — приближающиеся к нему торопливые шаги он разобрал даже сквозь нагромождение здешних звуков, но решил сделать вид, как будто никого не заметил.
— Давно здесь?
— Нет.
Падме уселась в кресло напротив.
— А вы мне что-то принесли.
Он положил коробку на стол, но не торопился ее отдавать.
— А почему вы думаете, что это вам?
— Потому что я люблю эти конфеты. Потому что вчера, когда вы заходили на кухню за стаканами, вы нашли на столе такую коробку. Угадала?
— Я нашел пустую коробку.
— Ну вот. Это даже хуже, чем я думала: вы туда заглянули.
— Да. И испытал разочарование. Угадайте, чем я занимался сегодня утром?
— Только не говорите, что искали для меня эти конфеты. Не поверю ни за что.
— Почему нет?
— А вы из тех, кто привык все успевать.
— Браво.
Скайуокер подвинул коробку к ней и поаплодировал.
— Я потратил пару часов на чтение ваших статей в холонет-издании "Корускант-Индепендент".
Она недоверчиво склонила голову набок и прищурилась.
— Назовите хоть один заголовок.
— "Кореллианский союз выбрал новое правительство и новую энергетическую политику".
— А зачем?
— Что зачем?
Падме вдруг стала серьезной. Очень серьезной.
— Не знаю. Мы с вами разговариваем почти как нормальные люди. Вы вот конфеты принесли. Ну, как нормальный парень с нормальной девушкой. Зная, что на самом деле все совсем не так. А потом вы опять о политике.
— Для вас слово "нормальный" значит то же самое, что и "среднестатистический"? Если да, я соглашусь. В том смысле, что все не так.
— Вам легко: вы никогда не были среднестатистическим.
— А вы разве были?
— Не знаю, — она отвела глаза в сторону, словно ее внезапно заинтересовал монитор со спортивной программой. — Я пыталась такой стать.
— Не верю.
Падме провела ногтем по коробке, разорвав целлофан.
— Угощайтесь.
— Спасибо.
— Забыла, — спохватилась она, и протянула Скайуокеру несколько листов распечаток. — И всё ваши конфеты. Прочитайте и скажите, что не так.
— Что это?
— Ваше интервью.
— Но я же...
— Ага, — Падме кивнула. — Вы думали, что я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать. Ну да. В это мы тоже можем поиграть. Если совсем делать будет нечего. Но вообще вы мне вчера достаточно рассказали, а на память я пока не жалуюсь.
— Хорошо.
Скайуокер откинулся на спинку кресла. Прочел несколько абзацев. На вопросе о технических характеристиках "Виктории" взгляд соскользнул с текста.
— Ну как?
— Я еще не дочитал, но про дефлекторы вы немножко приврали.
— Ладно, это мелочь.
— Это не мелочь. Командир любого, даже самого завалящего дредноута прочитает про двадцать процентов и скажет, что это фантастика.
— Исправим. Еще что-нибудь?
— Сейчас, — он быстро пробежал текст глазами и вынес обычный в подобных случаях вердикт: то есть сообщил об отсутствии такового. — Надо подумать.
— Думать можно до завтра. А завтра мы снимем с вас холограмму. Можно бы и сегодня, но парадный мундир вам больше идет.
— Ничего себе логика.
— Нормальная логика. Я просто учитываю вкус наших читателей. Так что соизвольте завтра явиться сюда с наградами.
— Да, мэм. В общем, я должен это перечитать.
— И где вы это будете делать?
— Не знаю. Есть идеи?
— Вы опять напрашиваетесь в гости?
— Опять? Разве я вчера напрашивался?
— Вчера нет. Но сегодня я снова вас приглашу. Пойдем. Мне правда так удобнее — возвращаться в офис у меня нет желания, а дома я держу копии всех материалов.
Она резко поднялась с кресла, и пошла к лифту.
Скайуокер тоже поднялся. Некоторое время всматривался в разноцветную толпу. Кто-то спешил, кто-то разглядывал экраны на стенах, кто-то уже положил глаз на освободившиеся кресла, кто-то улыбнулся. Толпа издавала разнообразные звуки: она умела шептать, извиняться, заискивать и постоянно что-то жевать. Пестрое живое месиво незнакомых людей.
Впереди у лифта — хрупкая точеная фигурка в зеленом офисном костюме.
Тоже незнакомая. Но — по-иному.
Собираешься заглянуть в чужие окна, а получается, что заглянул — пусть даже только на минуту — в человека.
В лифте они спускались молча, а потом, почти не разговаривая, летели по трассе.
Войдя в квартиру, Падме нажала пару кнопочек на стене — гардина, скрывавшая за собой огромное окно, поднялась вверх. Под солнечными лучами белые стены казались сияющими.
Протянула Скайуокеру деку:
— Я пообщаюсь с дроидом, а вы исправьте прямо здесь про свои дефлекторы, ладно?
— Ладно. Только я сяду за ваш стол.
— Запросто. Секретных документов там не валяется.
Он нечаянно пнул ногой какие-то коробки, сложенные под столом, и неуклюжая стопка разъехалась в стороны. Пришлось нагнуться.
На одной из коробок стояла надпись "Республика". Стало любопытно.
— А это что?
Падме выглянула из кухни.
— А, это такая игра. На день рождения коллеги подарили.
— Когда у вас день рождения?
— Не скоро.
— Я все равно узнаю. Спрошу у вас в офисе. Между прочим, у меня там знакомая секретарша.
— Попробуйте.
— Попробую. Так что эта за игра?
— Называется "Республика".
— Это я прочитал, — хмыкнул он. — Значит, в Республику можно поиграть.
— Игра совсем детская и занудная. Хотя вы правы: наши сенаторы именно этим и занимаются. Никогда, что ли, не видели?
— Нет. А научите, как.
— А правила прочитать — трудно?
— Не трудно. Менее интересно.
— Ладно. Сейчас приду.
Скайуокер перенес коробку на диван. Осторожно снял крышку и включил холорежим. Антураж оказался забавным — на двумерном поле вдруг выросли крохотные небоскребы с надписью "Корускант", знаменитая на всю Галактику семиугольная призма отеля "Кореллиан-плаца" и не менее известные цилиндры альдераанских курортов. Скромный кубик символизировал разработки спайса на Кесселе — и одновременно тюрьму, а кольцеобразная станция вопреки всем ожиданиям оказалась научно-исследовательским центром на Чандриле.
Это было первое, что ему не понравилось. Скайуокер полез в настройки.
— Тут все очень просто, — Падме уселась рядом и разлила кофе по чашечкам. — Сначала вы выбираете, чьи интересы вы будете представлять. Можно играть за компанию, принадлежащую государству, а можно за частную фирму. Ну, например, вот этот научный центр. У вас есть стартовый капитал. Вы можете инвестировать его в разработки или договориться о сотрудничестве с тем, кто играет на за фондорские верфи. Или создать свою фирму и покупать акции или недвижимость на разных планетах. То, насколько вы успешно продвигаетесь вперед, влияет на показатель "общественное мнение". После каждого раунда "Банк" решает, стоит ли давать вам дополнительные кредиты. А из вашей прибыли вместе с общественным мнением вычисляются заработанные очки. Так что все просто.
На этих словах Анакин уже нашел, как сменить надпись "Казино" около грибовидного сооружения на "Сенат". Гордая пирамидка "Банк" превратилась в "Совет Безопасности".
В ответ на немой вопрос Падме он сказал:
— А разве непохоже?
— Похоже. Но почему у вас Сенат вдруг стал недвижимостью? Ну, пусть. Но вы даже не выбрали, за кого вы будете играть, — Падме ткнула пальцем в синеватый квадратик, — а меню можно вызвать вот отсюда.
В ответ на заданный программой вопрос о названии "государственной компании номер один" Скайуокер написал "Флот". Он не стал ничего объяснять, и правил названия дальше. У научно-исследовательского центра теперь красовалась надпись "Торговая Федерация".
— Для хорошей партии нам не хватает игроков, — сказал Анакин.
— Можно сделать так, что компьютер будет играть роль еще пяти игроков. Но тогда вся игра будет намного сложней. Дайте стилу, — и Падме снова полезла в меню. — Как вы их хотите назвать?
— Государственная компания номер два "Храм" и три частных фирмы с названиями "Корпорация номер один", "Корпорация номер два"...
— Что, так и назвать?
— Так будет проще.
— А стартовый капитал пусть выберет компьютер?
— Нет, не стоит. Я думаю начать с минимума. Можно даже с нуля, а у Храма и корпораций пусть будет по максимуму.
— Так вы никогда не выиграете.
— Я еще не начинал.
С минуту она сосредоточенно изучала поле. Потом произнесла:
— А Торговая Федерация? Ее тоже отдать компьютеру?
— Нет, зачем. За нее будете играть вы.
— Это еще почему? Я похожа на синего плосконосого гуманоида?
— К счастью, нет. Но у синих плосконосых гуманоидов много денег, и для вас они будут только средством.
— Средством для чего?
— Средством изменить общественное мнение.
— Тогда я не понимаю, на чьей я стороне? В игре всегда нужно играть за кого-то.
— Почему за кого-то? Почему не за себя?
— Потому что...
— Потому что вы не знаете, кто вы на самом деле или чего вы на самом деле хотите?
— С каких это пор, — раздражение стиснуло губы в тонкую белую полоску. Спряталось под иронией. — Торговая Федерация помогает государственной компании под названием "Флот"?
— С тех пор, когда они решат вложить во "Флот" деньги и именно этим смогут ослабить конкурентов.
— "Корпорации номер один" и так далее?
— Конечно.
— А другая государственная компания, "Храм"?
— Ей будут помогать те самые корпорации.
— Трудный расклад. Первый раунд вы точно проиграете, и тогда вряд ли "Банк", то есть ваш "Совет Безопасности" даст дополнительные кредиты.
— Первый раунд мы проиграли уже заочно. Сделаем так, чтобы "Совет Безопасности" ошибся на втором.
— Как это ошибся?
— Надо создать такую ситуацию, при которой программа потребует перезагрузки компьютера.
— И что у вас при этом получится?
— Новый "Совет Безопасности".
— Не понимаю.
— Вы сможете изменить общественное мнение в нашу пользу. И доказать, что "Совет Безопасности" очень крупно облажался. Лучше всего, если они уйдут сами.
— Это невозможно. Правила игры...
— ... мы играем в эту игру уже тысячу лет. Правила пора менять.
Падме ответила не сразу.
Отвела взгляд в сторону. Заерзала на мгновение, положила ногу на ногу, а потом застыла, вся каменная и белая.
— Так вот о чем вы говорили с канцлером, — сказал призрак королевы Амидалы.
— Да, — ответил Анакин.
— А причем тут я?
Раздражения стало еще больше. Теперь Скайуокер не верил, что все это — только из-за неприязни к канцлеру.
Пусть у нее и было с Палпатином общее прошлое.
Набу. Да. И у нее тоже.
— А я думал, вы мне поможете.
— Вы здесь... вы вчера меня разыскали по просьбе этого... — Падме не договорила.
— Нет, я здесь не по просьбе "этого", а по своей инициативе.
— Это даже хуже.
Скайуокер наконец понял. И ответил. Но не так, как она могла ожидать.
— Разумеется, я здесь по своей инициативе. Это была моя идея — использовать вас для своих целей. Вы хотели сделать серию материалов об армии, и это натолкнуло меня на мысль о том, что вы не пропустите шанса потоптаться по старым знакомым из политической элиты. Совета Безопасности это касается больше всего.
