— Поздравляем вас, королевская семья Лоуленда, с успешным завершением дела, — тут же заявил Источник, интенсивно мерцая от радостного удовлетворения розовато-зеленым.
— Да уж, повезло, — громогласно поддержал нового приятеля Связист. — На сей раз эти бюрократы быстренько управились, видать, Плетущие их совсем достали, да еще почуяли, что вас с тайной наедине оставлять опасно.
— Это еще почему? — удивился Кэлер.
— А помедли они семидневку-другую, Элия нашла бы себе еще парочку опасных приятелей и сама бы все дело раскрутила, попутно сунув нос в десяток других тайн, — заявил Рик, хитро подмигнув сестре.
Элия подмигнула ему в ответ, заговорщицки кивнула Злату и покосилась на Нрэна, так старательно изучающего устройство собственной обуви, словно всерьез вознамерился сменить профессию и начать тачать сапоги.
— Ну да, все так и есть, — получив ментальный удар по мозгам сверху замял тему Связист.
— Если Силы сказали правду, а они никогда не лгут, то ты, — Кэлберт пронзил Повелителя Межуровнья бешеным взглядом, — нам солгал о проклятии, наложенном на сестру. Оно было!
Принц до сих пор не мог забыть собственный кинжал, вонзившийся в дверной косяк у самого лица сестры, и теперь нашелся кто-то, на кого можно было переложить часть вины за случившееся.
— Так было надо, — небрежно пожал плечами Злат, с легкой иронией взирая на разгневанного принца.
Теперь уже все родичи, за исключением Рика и Элии, обратили свои настороженные лица к Повелителю Межуровнья.
— Он прав. Так было надо, — разряжая обстановку, ответила богиня. — Чтобы ваш страх не преобразовал остатки не развеянного Златом заклятия в по-настоящему могущественные чары, которые могли бы отправить меня в следующую инкарнацию.
— Больше ни слова о делах, хватит, — фыркнул Рик, начинающий подозревать, что планируемая пирушка вот-вот обратится в военный совет или скандал на почве маниакально-ревнивой подозрительности. Его суть бога тут же начала бурно протестовать против такого извращенного отношения к развлечениям. — Давайте лучше выпьем за то, что наша обожаемая сестра — тире кузина, для тебя, папа, персонально единственная дочь — сидит рядом с нами живая, целая и невредимая. За то, что угроза для нее с верхнего Уровня миновала! За благополучный исход! За то, чтобы все другие проблемы в этом году разрешались еще более быстро и удачно, чем эта!
Подхватив налету удачную мысль Рикардо, Источник, вдоволь наобщавшийся со Связистом за семидневки Новогодья, моментально организовал в своем гроте приличный инвентарь для застолья. Магу даже не пришлось колдовать.
Дружный звон бокалов и согласные крики сопроводили последние слова рыжего брата. Почему-то все решили, что устранение Джонком Вассардом леди-матери Джанети не выходит за рамки понятия "благополучный исход", но уж такова была странная логика принцев. Любовь богов может быть по-настоящему сильной, не знающей границ времени и пространства, сметающей все преграды, но эгоистичны и черствы они к тем, кто не затронул струн их сердец.
— Спасибо, Рик, — ответила принцесса, искренне улыбнувшись брату. — Но тогда нам нужно поднять бокалы и за тех, благодаря кому я сегодня сижу здесь, а не пребываю в состоянии чистой энергии в ожидании следующей инкарнации!
— Согласен! — воскликнул принц, тряхнув рыжей шевелюрой, и вынул пробку из бутылки с "Алым закатом". — За здоровье Повелителя Межуровнья лорда Злата, воителя Итварта и Сил Суда Абсолюта, если у них есть что-нибудь, похожее на понятие здоровья!
Отдавая долг чести спасителям принцессы, по древней традиции все сидящие за столом, невзирая на личные симпатии и антипатии, торжественно осушили свои бокалы до дна.
Повелитель Межуровнья на секунду замер от изумления, прислушиваясь к необыкновенным, совершенно непривычным ощущениям, наполнившим его тело и душу. Злату показалось, что все его существо охватил странный серебряный огонь, совсем не жгучий, наоборот, животворный и согревающий. Энергия богов Мира Узла — Лоуленда, благословляющих Повелителя Темной Бездны, ярким потоком хлынула по жилам Злата, разлилась, напитала самые глубины его сути. Впервые за многие тысячелетия Повелителю что-то преподносили в дар не из страха, безумной фанатичной преданности или добиваясь своих корыстных целей, а с бескорыстной щедростью и по доброй воле.
Такого прежде не бывало никогда и никогда прежде не случалось того, что случилось теперь. Повелитель Межуровнья медленно склонил голову и глухо молвил:
— Благодарю вас, боги! Будьте благословенны и вы! — и осушил свой бокал до дна, делая щедрый ответный дар, делясь с существами Уровня малой толикой своей странной, удивительной силы, той толикой, которую боги могли воспринять.
— О, Злат! — прозвучал восхищенный шепот принцессы, и ее улыбка стала наградой Повелителю за экстравагантный импульсивный поступок.
Злат улыбнулся не без грусти, с удивлением думая о том, что любопытная семейка лоулендских богов уже успела отхватить немалый кусок в его старом, слишком свободном и холодном сердце. А все из-за удивительной женщины, ради которой, вроде бы по собственной прихоти, он покинул тьму Межуровнья. А теперь Новогодье заканчивалось, и он снова должен будет вернуться туда, в вечное одиночество, вернуться к прежнему образу жизни, но не к прежнему холодному покою, его он потерял навсегда, но, пожалуй, ничуть не жалел об этом. Ведь он всегда сможет наблюдать за ними, и это его развлечет.
С новым чувством взглянули боги на Повелителя Межуровнья, и он ощутил их молчаливое уважение, так отличное от откровенного ужаса многих и от их собственной обычной настороженности и глубоко скрытого страха. Ревность к нему, чужаку, отнимающему внимание сестры, никуда не исчезла, но приобрела более человечную окраску, у всех принцев, даже у мага Рикардо с демонической кровью.
— А за меня, дорогого, научившего ваш Источник таким клевым штучкам, никто выпить не хочет? — с наигранной обидой громко поинтересовался Связист, стукнув себя мощным кулаком в грудь. Источник тихонько прыснул в ладонь.
— За тебя — хоть целую бутылку! — сердечно отозвался Кэлер, и его с готовностью поддержали.
Атмосфера возвышенных переживаний исчезла, уступая место обычному божественному веселью с шутками, взаимными приколами, пустой трепотней. Видя, что Джей уже помирился с Элией, братья начали интересоваться характером предпринятых им маневров по завоеванию благосклонности сестры. Принц секрета не утаил, но почему-то никто из родственников, исключая Энтиора, взять рецепт на заметку не пожелал.
Среди общего веселья, словно неприступный утес в бурном океане, сидел принц Нрэн, мрачно уставившись в кубок с вином. Душу воителя и плоть снедала жажда, которую нельзя было утолить. Среди родичей, даже не видя их разудалой беспечной компании, принц чувствовал присутствие принцессы, и безумная ревность пополам с желанием снедала его душу. Отпусти хоть немного вожжи упрямая воля, и, бог, сметя все со стола, схватил бы Элию и взял ее прямо здесь.
Нрэн ненавидел себя за эти безумные мысли, но не в силах был изгнать их прочь. Всё, на что он был способен, это лишь удерживать себя от воплощения грез, что не давали ему покоя все долгие, безумно долгие дни на границах. Вдали от кузины. Он пытался забыть нежную кожу, совершенное тело, небывалое блаженство. Он до отказа загружал сознание работой, гонял себя без пощады, но каждую ночь прекрасная Элия являлась ему во снах, и принц просыпался, томимый неутоленным желанием, сгорая в пламени, потушить которое могла лишь одна женщина во Вселенных. Нрэн измучил себя, но добился только того, что жажда увидеть принцессу стала совсем нестерпимой.
"Увидеть ее, — эта мысль полностью завладела сознанием бога. — Только увидеть, а там будь, что будет. Пусть ненавидит, пусть презирает, пусть проклянет за то, что совершил, но позволит смотреть на себя..."
И вот по воле Суда Абсолюта Нрэн, вырванный с границ, но не из своих терзаний, вновь оказался в Лоуленде, в котором с момента его бегства не прошло и суток, и сидел сейчас на глупой пирушке. И Элия болтала с братьями, а его не удостоила даже презрительным взглядом.
"Что же делать? Как мне испросить у нее прощения? И разве за такое можно простить? Я не дурень Джей, сболтнувший сгоряча лишнего и оскорбивший ее на балу. Что делать?" — по замкнутому кругу в голове принца бродили одни и те же тяжкие мысли, сердце терзала боль, он горел безумной лихорадкой и перед глазами был лишь один образ — обнаженное тело на атласных простынях. Ее серебристый смех касался ушей принца, и дрожь сотрясала Нрэна, он искал и не находил выхода из бездонного колодца собственных желаний, куда сбросила его одна-единственная ночь с любимой женщиной, ночь, в которую он понял, что греза может обрести плоть, и не мог больше жить лишь грезой. Минуты текли, а Нрэн сидел, не замечая ничего и никого вокруг, кроме Элии.
Вот по долгу службы покинули грот Кэлер и Ноут, отправившись на финал турнира, к ним присоединился Лейм. Незаметно, как всегда, исчезли тихоня Тэодер и его друг Ментор. А праздничная пирушка по поводу избавления от проблем сверху постепенно все более и более начала походить на развеселую пьянку, не хватало только игривых девочек для услад плоти с улицы Грез.
Поняла это и принцесса. Рассудив, что настала пора удалиться, она улыбнулась родичам и заявила:
— Развлекайтесь, мальчики, а я, пожалуй, пойду! Поздно уже.
— Куда же ты, дорогая, сейчас только самое интересное и начнется! — с насмешкой укорил сестру Джей.
— Потому я и предпочитаю уйти, чтобы не смущать вас своим присутствием, — отшутилась богиня.
— Твое присутствие, скорее, фактор вдохновляющий, чем смущающий, — с жаром возразил принц.
— Ну не все же такие вуаеристы как ты, дорогой, — усмехнулась Элия. — Пойдем, Нрэн, проводи меня.
— Понял, понял, умолкаю, — тихонько оценил выдающиеся тактические способности сестры Джей и, прежде чем она успела щелкнуть его по носу, уткнулся в свой бокал.
Воитель вздрогнул всем телом, встал словно зомби, педантично задвинул собственный стул и на негнущихся ногах последовал за кузиной. "Вот он, настал час расплаты, я услышу грозные, жалящие саму душу слова, пойму, как ей ненавистен. Просто Элия не хотела показывать этого при всех", — пронеслось в голове у бога, и Нрэн совсем не заметил понимающих и чуточку завистливых ухмылок братьев, которыми те проводили его.
Воитель ждал обличающих, гневных слов, но принцесса взяла его под руку и спокойно сказала:
— Я хочу немного пройтись по Садам. Целители говорят, прогулки перед сном на природе очень полезны.
Совершенно ничего не понимающий воитель, изнывая от страсти, безумного желания и тяжкого чувства вины, шел рядом с принцессой, ожидая своего приговора. А Элия прятала в уголках губ улыбку, с наслаждением купаясь в буйных эмоциях неприступного кузена, так льстивших ее самолюбию, и молчала, желая продлить удовольствие.
Уже стемнело, выткались на темном небесном покрывале алмазные огоньки звезд, рог полумесяца своим светом сотворил им сестер на земле, посеребрив песок тропинки, по которой ступали принцесса и ее спутник. Искры играли и в воде маленьких ручейков, через которые по мосткам переходили боги.
В сумерках жизнь Лоулендских Садов не умирала, просто становилась более скрытной и тихой. Шебаршились в кустах у тропы мелкие зверьки, изредка сонно вскрикивали птицы, порхали большие ночные бабочки, очнувшиеся после краткой осенней дремы, перешептывались деревья, еле слышно шуршал под ногами песок. Пахло весенней свежестью.
Но принц не замечал красот природы, вся жизнь для него сосредоточилась сейчас в женщине, неторопливо идущей рядом, прелестной ручке, что лежала на его локте. И эта простая близость Элии восторгала бога, заставляя учащенно биться сердце. Вот принцесса передернула плечами под порывом прохладного ветерка, и Нрэн тут же поспешно сдернул с себя камзол, чтобы заботливо накинуть на плечи любимой. Элия завернулась в него словно в плащ, поблагодарив кузена царственным кивком головы, и продолжила прогулку. Вот впереди слева замаячил белым призраком контур беседки для чтения.
— Ой, вот где я забыла вчера свой веер из кости шагралта, — неожиданно, так, что принц вздрогнул, воскликнула богиня. — Пойдем, заберем, а то я снова про него позабуду, и он окончательно затеряется. Сам знаешь, какова женская беспечность!
Воитель не знал, но, поверив кузине на слово, безропотно последовал за ней. Впрочем, скажи Элия, что случайно во время прогулки уронила любимое колечко в Мэсслендскую трясину, принц покорно полез бы и туда.
Величайший из всех воителей Уровня, а, быть может, и Вселенной, он бесстрашно встречал любую опасность, мог мгновенно просчитать варианты и найти выход из сложнейшей тактической ситуации, выиграть практически безнадежное сражение, выйти один против целой армии и победить, не получив ни царапины. Но что делать со своею любовью к прекрасной кузине он не знал и безнадежно, словно желторотый юнец, запутался в собственных противоречивых чувствах и поступках.
Принцесса открыла дверь в беседку с цветным витражом в виде жар-птицы и вошла внутрь. Кузен шагнул следом. Дверь мягко закрылась, под потолком вполсилы зажглись магические шары, освещая пространство. В их свете Элия оглядела пару глубоких кресел, обитых велюром цвета заварного крема, широкую софу, журнальный столик светлого дерева с письменными принадлежностями и парой забытых кем-то здоровенных книг по поэзии знаменитого профессора Креимпла. Но веера в беседке не было. Наверное потому, что она его здесь не оставляла ни вчера, ни вообще когда-либо в своей жизни, во всяком случае, в этой инкарнации.
— Куда же он мог подеваться?— вслух возмутилась богиня, топнув с досады ножкой и, скинув туфельки, полезла на софу, чтобы заглянуть, не завалилась ли потеря за ложе.
Сознание принца помутилось окончательно, в воспаленном страстью мозгу смешались и наложились друг на друга образы: Элия, обнаженное тело на простынях, Элия, изящный изгиб тела, раскинувшегося на софе. И все нравственные терзания и проблемы смел всепоглощающий зов плоти. Нрэн метнулся к богине, сжал ее в объятиях, приник к устам, новое платье словно само порвалось под руками. Наверное, попались гнилые нитки. Водоворот страсти захватил бога, ненасытно ласкающего возлюбленную...
Было еще темно, когда Элия аккуратно высвободилась из крепкого кольца обнимающих ее рук Нрэна и, навеяв на дремлющего кузена заклинание крепкого сна, встала с софы, где они предавались любви. Немного постояла рядом, с задумчивой нежностью скользя взглядом по худощавому, но сильному телу с тугими жгутами мускулов под золотистой кожей без шрамов и ран, ибо уже очень, очень давно не встречал воитель равного себе или превосходящего по мастерству и уровню силы противника, который смог бы пометить его. Повелитель Межуровнья не в счет. Женщина всмотрелась в суровое лицо бога, еще хранящее отсвет страсти и чуть разгладившееся в спокойном сне, и подавила желание поправить мягкие пряди светлых волос, разметавшиеся по лицу Нрэна, вновь провести пальцами по изгибу губ, упрямому подбородку.
