| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так и вышло, что я снова ужинала со слугами и, надо сказать, оладьи и творожники удались, подлива к мясу (в кладовой нашлись сушеные грибы) — тоже, и хоть во всем этом муки было предостаточно, никто умирать не спешил... Может быть, подумала я, потому, что рецепт знали только мы с Роуз, да Моди наверняка догадывалась? Но ведь и им это ничуть не повредило! Стало быть, дело не в муке, решила я, а именно в хлебе, том самом. Или же значение имело слово "вашим"? Даже если хлеб или муку покупали, то на деньги хозяина, следовательно, они принадлежал ему, а я все взяла на свои средства... Права Роуз — ох уж это волшебство! Ну да что ж, нужно будет попробовать накормить так же хозяина и посмотреть, что получится...
С этим, правда, пришлось обождать еще два дня: после удачной охоты — Грегори задрал двух оленей, и одного, по-моему, употребил почти целиком, а второго приволок домой, — он долго отсыпался. Ну и славно: девушки могли спокойно шить, а я то бралась помогать им, то читала книгу легенд, надеясь найти что-нибудь похожее на историю Норвуда, но пока не попадалось ничего подобного.
"Да уж, экий необычновенный выискался!" — в сердцах подумала я, в очередной раз захлопнула книгу и отправила ее под подушку. Снова и снова в сказках герои и героини обнаруживали в заколдованных людях пылкие сердца, светлые души и прочее... Я же, как ни старалась, ничего подобного в Грегори Норвуде увидеть не могла. Вернее, сердце у него оказалось даже слишком горячим, и он бывал по-своему добр к слугам. Однако настроение его менялось с поразительной быстротой, и, кажется, даже давно знавшие хозяина Хаммонд и Роуз не могли предсказать, что вызовет очередную вспышку гнева, а на что Грегори закроет глаза. Уж не знаю, какой невероятной добротой, чистотой и всепрощением должна была обладать та, что сумела бы снять с него проклятие! Боюсь, такие и водятся-то только в сказках...
Вот и назавтра поутру он первым делом взбесился из-за того, что я все еще не в обновках, а служанки маются дурью. Я в ответ заявила, что если кто и мается дурью, так это сам Грегори, что ему не угодишь, что я в обносках и дырявых чулках не хожу, в отличие от его, господских слуг, что ему должно было бы стать стыдно за то, в каком черном теле он их держит, тогда как они всецело ему преданы, и что если ему не нравится, как я распоряжаюсь в доме, хотя он сам мне это позволил, то я могу откланяться в любую секунду!
В начале моей тирады Грегори покосился на большое блюдо, ближе к середине — взвесил его на ладони, явно примериваясь, как бы ловчее швырнуть им в меня, и остановил его, кажется, только аппетитный запах, исходящий от подливки.
-Я уже говорил, что ты слишком много болтаешь, — буркнул он, вернув блюдо на место. — Что это?
-Вам не понравится, сударь, — ответила я и потянулась, чтобы придвинуть посудину к себе, — простое блюдо, его обычные горожане готовят, когда могут позволить себе мясо. Я к нему привыкла и...
Проще было бы отобрать у цепного пса мясную кость, чем действительно простецкие "завертки" у хозяина Норвуда. Я понадеялась на то, что его введет в заблуждение цвет теста, красноватый из-за кое-каких добавок и специй, и ароматная густая подлива, а если он распознает обман, то не разобьет блюдо о мою голову. Впрочем, о чем это я! Блюдо было серебряным, так что на нем разве что образовалась вмятина, а вот мне повезло бы меньше...
Однако беду пронесло стороной, да не одну: я внимательно следила за Грегори — вдруг догадка была моя окажется неверной, и тогда... Но нет! Такому аппетиту бы дикий зверь позавидовал, а ведь казалось бы, недавно он умял целого оленя! Да и умирать он ну никак не собирался.
-Неплохо нынче едят горожане, — хмыкнул он, покончив с трапезой.
-Я ведь сказала, сударь — только когда могут добыть мясо. Не у всех охотнчьи угодья под боком, не всем позволено стрелять дичь, — напомнила я. — Но завертки можно готовить и с рыбой, и даже с вишней, а можно еще заворачивать начинку в капустный или виноградный лист, тоже получается очень вкусно.
-А это что было? — подозрительно спросил Грегори, налив себе чаю (этим я тоже озаботилась, когда ездила в лавку, здесь таких новшеств не знали, но решили, что иноземная трава не так уж дурна, если сдобрить ее земляничным листом, зверобоем, сушеной малиной, медом, словом, кому что по вкусу!).
-Оленина, сударь, вы же сами давеча принесли столько мяса, что служанки его разделывать умаялись, — пожала я плечами.
-Нет, я не про начинку, — прищурился Грегори. — Как-то это не походило на капустный лист!
-Сударь, из той муки, что пошла на тесто для этих заверток, можно было бы большую ковригу выпечь, — ответила я, и вот тут-то он и поперхнулся...
-Ты убить меня решила?! — выдавил он, откашлявшись, а я протянула ему салфетку.
-Но вы же не умерли, — хладнокровно ответила я. — И подавились вы чаем, а не чем-то еще. Пейте осторожнее, он горячий.
-Как тебе это в голову пришло? — спросил наконец Грегори. Вид у него был мрачный, но, судя по выражению физиономии и подергивающемуся кончику носа, он не отказался бы повторить трапезу.
-Вы опять станете рычать на меня, — ответила я, и он предсказуемо грохнул кулаком по столу, так что посуда жалобно задребезжала.
-А ну, говори!
-Я же сказала, — вздохнула я. — Ну хорошо, так и быть, расскажу...
Выслушав, то, до чего я додумалась, Грегори надолго замолчал, чертя на столешнице замысловатые узоры острым когтем. Я хотела было попросить его не портить мебель, но промолчала. В конце концов, это его мебель, пускай хоть в камине ее сожжет, какое мое дело? Правда, тогда ему придется есть с пола либо заказывать новый стол.
-Может быть, ты и права, — произнес он уже нормальным тоном. — Вот за что я ненавижу волшебство: в любом заклятии непременно найдется лазейка, и это действует в обе стороны! И никогда не знаешь, в которую именно качнется маятник в этот раз...
После паузы Грегори вдруг задумчиво добавил:
-Значит, говоришь, слуги ели не только эти твои... как их? А, неважно!
-Да, а еще оладьи и даже пироги, — ответила я. — И хлеб, который был у меня с собой.
-Чужой... — кивнул он. — Я понял. Купленный на твои деньги или деньги твоего брата, неважно.
-Сударь, я уже думала об этом, — вставила я. — Вы могли бы давать сколько-то денег мне, а я бы покупала...
-Не сработает, Триша, — перебил Грегори. — Это будет мой подарок. Даже если я подарю тебе какую-нибудь побрякушку, а ты продашь ее, думаю, это все равно будет не то. Не проси объяснить, я сам не могу толком облечь эту мысль в слова! Боюсь, это еще одна лазейка в проклятии Лизбет, только она может сработать в обратную сторону... Нет, это должны быть именно твои деньги. Заработанные или полученные как-то иначе, но не напрямую от меня... Придумал! Эй, Хаммонд!
-Чего изволите, господин? — тут же явился дворецкий.
-Помнится, за время службы у моего отца ты скопил достаточно, чтобы купить небольшую усадьбу, — протянул Грегори, поигрывая когтями.
-Точно так, господин, — кивнул тот, — думал, на склоне лет поживу мирно, в тишине и покое.
-Да-да, я помню, там кладбище рядом, — фыркнул Грегори, — места тише и не сыскать. И что теперь с этой усадьбой?
-Так ведь сдана в аренду, — ответил Хаммонд, — деньги небольшие, но не стоять же дому пустым, да за землей уход нужен.
-Прекрасно! — тот поднялся во весь рост. — Ты ее продашь!
-Кому, господин?! — поразился дворецкий. — Дорого за нее не возьмешь, а так хоть что-то на старость скоплю...
-Глупец! — рявкнул Грегори, снова теряя терпение. Создатель, жить с ним рядом — все равно что выстроить дом на склоне заснувшего вулкана, никогда не знаешь, когда тот начнет извергаться. Даже старожилы, случается, ошибаются, я слыхала такие рассказы. — Ты что, надеешься выйти из Норвуда и отправиться доживать век в эту свою дыру, к кладбищу поближе?! Если бы ты так думал, то перебрался бы туда еще в те годы, когда не бродил привидением!
-А на кого бы я вас бросил, господин? — сердито ответил Хаммонд. — И делами вы что, сами бы стали заниматься? Вам надоело бы через месяц, а за арендаторами и стряпчими глаз да глаз!
-Тем более, — внезапно успокоившись, сказал тот, — значит, прямо сию минуту усадьба тебе не понадобится. И ты что, старый пень, думаешь, я выброшу тебя на улицу, даже если ты сделается вовсе немощен?
-Я рассчитываю на ваше милосердие, господин, — с заметной иронией в голосе произнес Хаммонд, — но предпочитаю все-таки не зависеть от капризов судьбы.
-Скажи уж прямо — от моей прихоти, — негромко прорычал Грегори и положил ладонь на стол. — Я сказал, ты продашь свою усадьбу ей!
-Госпоже Трише? — изумился дворецкий. — Но... зачем?
-Затем, что я приказываю! — чувствовалось, что еще немного, и хозяин взорвется, поэтому я поспешила сказать:
-Сударь, что за блажь вам взбрела в голову? У меня все равно не хватит средств даже на крестьянскую хижину!
-Значит, Хаммонд скинет цену, — с нажимом произнес Грегори, — а я прибавлю ему жалованье, внакладе он не останется, уж об этом не беспокойся. А ты будешь получать арендную плату с того клочка земли...
-Но зачем... — и тут до меня дошло. — Сударь, но к чему такие сложности?
-Я, кажется, понимаю, госпожа, — вмешался Хаммонд. — Я, уж простите, слышал вашу беседу, да и с нами вы это обсуждали. Должно быть, дело в том, что деньги, на которые можно купить тот хлеб, который нас не убьет, не должны быть связаны с теми, кто угодил под проклятие несчастной Лизбет...
Грегори негромко зарычал и провез когтями по столешнице, оставив заметные царапины.
-Прекратите портить мебель! — все-таки не выдежала я, хлопнув его по руке и прижав ее к столешнице. — Продолжай, Хаммонд, прошу. Я, повторюсь, не понимаю, к чему такие сложности с этой вашей усадьбой... Ведь платят вам люди, которые, должно быть, и не слышали о Лизбет, так почему...
-Платят-то они мне, госпожа, а я, сами видите... то есть не видите, — тихонько рассмеялся Хаммонд.
-Хорошо... — Я нахмурилась, размышляя, и не сразу поймала себя на том, что машинально перебираю густую шерсть на запястье Грегори, словно кошку глажу. Кажется, это действовало на него успокаивающе, во всяком случае, щетина на загривке улеглась, да и когти он убрал. — Давайте разбираться. Господин говорит, что даже если он подарит мне что-то, а я это продам, чтобы купить злосчастную муку, проклятие все равно сработает. В чем суть? Зачем затевать что-то с этой вашей усадьбой, если я могу, скажем, покупать у господина ценности за медные монеты, а продавать втридорога? Это же намного проще!
-Проще, да не лучше, госпожа, — сказал Хаммонд. — Глядите: деньги, которые попадают ко мне, связаны со мной, а я принимал участие в той истории. Но усадьба никакого отношения к Лизбет и ее проклятию не имеют! Я купил ее и начал сдавать в аренду, еще когда жив был старый господин, спасибо ему за щедрость, а о Лизбет тогда никто и не слышал. Всё же, что есть в этом доме, перешло к господину после смерти его батюшки, и принадлежало ему на тот момент, когда Лизбет произнесла роковые слова. Поэтому, если даже вы получите деньги от продажи какой-то вещи отсюда, на них все равно останется отпечаток проклятия... Уф, — выдохнул он, — давненько столько не говорил...
-Сразу видно старого крючкотвора, — фыркнул Грегори, присев на место. — Вон как завернул! Ты поняла что-нибудь, Триша?
-Конечно, — кивнула я. — Усадьба Хаммонда и арендаторы с проклятьем не соприкасались. Я тоже. Связав нас, мы получим возможность наконец-то покупать хлеб, от которого никто не умрет.
-А еще, если печь самим, — добавил Хаммонд, — то и соль, и молоко, и что там еще нужно...
-Соль, спорю, была здешняя, — сказал Грегори и ухмыльнулся. — Вряд ли Триша об этом подумала, верно?
-Ох... — я невольно схватилась за сердце. — В самом деле... Дрожжей и муки не было, я привезла с собой, но соль! Сударь, простите, я...
-Нечисть боится соли, — напомнил он. — Видно, и проклятие тоже.
-Но лучше все-таки не рисковать, — рассудительно произнес Хаммонд. — Не такая уж это будет трата. Я, господин, с вашего позволения, пойду, составлю купчую на свою усадебку, а госпожа Триша даст мне расписку на... сколько у нее там имеется. Потом съездит в город, привезет наличные, да и управляющего пускай другого наймет, не нашего. Мне к этому теперь касательства иметь не стоит! Советом всегда помогу, но так...
-Я знаю надежных, — кивнула я. Еще бы мне не знать! — А если... если мы ошиблись, то просто продам усадьбу обратно Хаммонду за те же деньги.
-Ну наконец-то договорились, — шумно вздохнул Грегори и поднялся, кивнув Хаммонду: — Поди займись бумагами, да не тяни. А ты иди за мной!
Обычно такие фразы из уст хозяина Норвуда ничего хорошего не сулили, но сейчас он вроде бы успокоился, и опасаться было нечего.
-Значит, тебе нужно будет съездить в город... — задумчиво произнес он, подав мне руку на лестнице.
-Это Хаммонд сказал, не я, — покачала я головой.
Портреты на стенах будто провожали нас взглядами, и от этого сделалось неуютно. Будто почувствовав что-то, Грегори опустил тяжелую лапу мне на плечи, и я сразу почувствовала себя спокойнее.
Забавно, я думала о нем всегда по-разному: то у него были руки, то лапы, то лицо, то морда, то улыбка, то оскал...
-Думаю, пока можно обойтись распиской, — добавила я.
-А я считаю, что лучше сделать все, как полагается, — ответил Грегори. — Расписка — это бумажка. Обменяешь купчую на деньги, тогда я буду спокоен хоть отчасти...
-О чем вы?
-О том, что ты теперь не будешь зависеть от своего братца, — серьезно сказал он и остановился. В коридоре было темновато, но глаза Грегори едва заметно светились, я такое уже видала.
-Так вы вовсе не об этих несчастных припасах заботились, а... — Я потеряла дар речи.
-Мы много лет жили, как жили, ничего, не умерли, — криво усмехнулся он, — хотя, признаюсь, хоть я и знал, что в проклятиях бывают лазейки, эту найти не сумел. Ну да будем считать возможность вспомнить вкус хлеба приятным дополнением...
-Сударь!
-Не перебивай! Я уже сказал тебе, что мое время подходит к концу. Так вот, — Грегори развернулся и чуть наклонился, чтобы смотреть мне в глаза, — мне вдруг захотелось на исходе лет сделать что-нибудь этакое... Лучше всего, конечно, было бы расправиться с феей, но как ее достанешь? Никак... А жаль... Поэтому, Триша, я хочу отблагодарить тебя за то, что ты согласилась скрасить эти мои последние дни. Вернее, напросилась на это и нахально вселилась в мой дом!
-Фу ты, — выговорила я с облегчением, — я уж подумала, что вас феи подменили, так вы вдруг заговорили.
-Я знаю обхождение, иначе почему бы, думаешь, женщины стремились в мои объятья? — фыркнул он. — Не только в богатстве дело... Опять ты сбила меня с мысли! О чем бишь я? Ах да... Так вот, Триша, я мог бы осыпать тебя драгоценностями и даже завещать тебе все свои владения, но не стану. Не из жадности — больше мне это передать некому. Просто... — Грегори помолчал. — эти сокровища не приносят счастья. В этом доме за века скопилось столько всевозможной волшбы, что никогда не угадаешь, чем обернется тот или иной подарок!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
