Боги Кхаорона. Наследие орков.

— Бежим! — прокричал Лостер.

— Рассредоточиться! — Данж рванул от лагеря, остальные, последовав его примеру, тоже побежали в разные стороны.

Сектанты замешкались и наскоро распределились по группам. Берроуз летел со всех ног. У бедер судорожно болталась фляга, в руках был сектантский меч. Чуть отбежав от амбара, Данж повернул в сторону леса. За спиной была суматоха, но стук сердца и собственных шагов почти заглушал безумные крики позади. Заросли становились все ближе, ноги жили своей жизнью и несли их хозяина прочь от фанатиков в белых одеждах. Берри, ни разу не оглянувшись, добрался до первых кустарников, затем до деревьев. Лес сгущался, ветки, словно хлысты, били по оголенному торсу. Лицо Данж прикрыл руками, почти не понимая, куда он бежит. В босые ноги больно впивались камни и сучья. Ступни от боли раскалились, но Берроуз не замедлился ни на секунду. Перепрыгивая упавшие деревья и огибая канавы, он безудержно рвался в неизвестность. Организм начал сдавать позиции. Дыхание сбивалось, мышцы коченели, все тело изнывало от боли. Данж впервые позволил себе оглянуться, за ним никто не гнался. Вокруг только деревья, кустарники и пугающая ночная тьма. В лесу было тихо, и весь шум, что издавал Берроуз, можно было слышать на очень большом расстоянии. Беглец перешел на шаг, ему нужно было прекратить хрустеть сучьями и стать как можно более тихим. Пытаясь отдышаться, он пробирался сквозь заросли, осторожно переступая все, что могло выдать его местоположение. Его ищут, и останавливаться ему было нельзя. Данж понимал, что сейчас он должен убраться как можно дальше от этого лагеря, не важно в каком направлении. Об этом можно будет позаботиться позже. Шаг за шагом, аккуратно раздвигая ветви кустарников, он все дальше уходил от своих покупателей, поклоняющихся чертовому вулкану. От всей этой беготни в горле пересохло, и жутко захотелось пить. Ночь только началась, и Данж думал, что если он переживет ее, и его не найдут, то побег можно будет считать удачным. Впереди что-то сорвалось с места и унеслось в темные заросли кустарника. Берроуз оглядел свои раны. Вся грудь была испещрена порезами и ссадинами от ударявших по ней веток. Разглядывать ступни было страшновато, да и времени на такую роскошь он не имел. Каждый шаг отдавал острой болью, но Данж, стиснув зубы, упорно терпел. Главное сейчас, по его мнению, это обрести свободу, не стать каким-нибудь жалким рабом у одного из этих повернутых. Берри споткнулся и едва успел выставить вперед руки, чуть было не размозжив лицо о валяющееся на пути полено. Вновь поднявшись, он все же присел и осмотрел свои ноги. Те были багровые от крови. Наверное, подумал он, за ним остался кровавый след, и это его не радовало. Он взял немного мха и обтер ступни, после чего вытащил из них несколько здоровенных заноз и даже один мелкий камешек. От невероятной болезненности этого процесса из глаз выступили слезы. Берроуз, скрепя зубами, вновь поднялся на ноги и неспеша продолжил свой путь.

Звезды медленно двигались с востока на запад. Ночь была в самом разгаре, когда спустя пару часов Данж, наконец, прекратил движение. Он развалился в густой траве и, сквозь покачивающиеся ветви, устремил свой взор на ночное небо. Дыхание становилось все ровнее, пульс полностью успокоился, организм погрузился в долгожданный отдых. Каждая мышца тела была расслаблена, мысли в голове отсутствовали, и Берроуз чуть было не заснул, лежа на холодной земле. Он нашел в себе силы вновь подняться и оглядеть местность. В сущности, она нисколько не изменилась с начала его побега. Можно было даже представить, что там, за деревьями, находится лагерь фанатиков, и через секунду кто-нибудь из них выйдет из соседних зарослей и схватит Данжа. Беглец вновь осознал, что ему ужасно холодно, а во рту не было ни капли за последние шесть или семь часов. Нужно было отдохнуть где-нибудь в тепле и относительном уюте. Ночью было сложно искать воду, да и сил на это уже не оставалось. Берроуз прошелся по лесу и отыскал приемлемое место для сооружения небольшого укрытия между двумя подходящими по форме деревьями, так чтобы ветер дул точно промеж них. Мечом он срубил небольшое деревце и, очистив его от веток, закрепил над землей между выбранными им деревьями в качестве основы. Затем он сделал еще несколько более коротких палок и, воткнув их в землю, клал под наклоном на основную. Некоторое время у Данжа заняло покрытие импровизированной крыши хвойными ветками, те никак не хотели держаться и сползали вниз. Все же постепенно, выкладывая их слой за слоем снизу вверх, он почти закончил укрытие. Оставалось лишь сделать что-то вроде постели. Для этой цели Берроуз использовал достаточно большую кучу лиственных ветвей. Разложив ее под навесом, Данж уселся немного передохнуть. Было довольно мягко и удобно, к тому же спать на ветвях было гораздо теплее, чем на холодной земле. Берри улегся поудобнее и вытянулся во весь рост, испытывая укрытие. Ветер дул со стороны навеса и почти не чувствовался под ним, лишь немного поддувая по краям. Пора было заняться разведением огня, Данж не хотел замерзнуть тут насмерть этой ночью. Он набрал сушняка, различных бревен и веток, а в качестве растопки он нарвал пучок высохшей фиастовой травы. Маленький Берри много раз ходил в лес с отцом, где они проводили зачастую по несколько дней, сидя у костра и охотясь на серого урха — распространенного в королевстве средних размеров грызуна. Сейчас, пытаясь вспомнить приобретенные тогда навыки, в темноте он едва нашел небольшой рифленый серо-коричневый камень, такой, какой в детстве для высекания искр использовал его отец. Теперь все было готово, и, наконец, пригодилась обмотка от факела, что Данж предусмотрительно намотал себе на руку. Промасленная, она должна была легко загореться от хорошей искры. Резкими движениями Берроуз начал скоблить мечом по камню, скользя лезвием по одной из его сторон. Сразу же появилась пара искр, но никаких признаков огня не было. Данж продолжал попытки минут десять, но промасленная ткань никак не хотела возгораться. Спустя еще пять минут, Берроуз, забыв про все, буквально закричал от радости, когда материя все же слегка вспыхнула, увлекая за собой сухую растопку. Данж, старательно и очень аккуратно, раздул огонь, и вскоре он уже сидел в своем укрытии, а у его ног потрескивал и согревал все сильнее разгорающийся костер. Он придавал сил, заставлял думать о хорошем и планировать дальнейшие действия, настраивая на положительный лад. Находясь в одиночестве в глухом холодном ночном лесу, любому человеку просто необходимо это приятное теплое потрескивание. Данж откинулся на спину и протянул ноги к огню. Сейчас ему нужно было хорошенько прогреться, тело продрогло до костей. Радости Берроуза не было предела, он вновь был свободен и согрет. Тепло мягкой волной распределялось по всему телу, окутывая Данжа приятной слабостью. Ему уже не хотелось шевелиться. Просто сидеть вот так всю ночь и получать неимоверное удовольствие.

Внезапно Берри понял, что тихий звук, который он слышал здесь на протяжении всего времени, очень похож на журчание воды. Понимание пришло резко, в один миг выталкивая его из полузабытья. Он встал и сосредоточился, звук определенно принадлежал ручью. Данж неспеша, постоянно останавливаясь и прислушиваясь, начал двигаться в сторону источника глухого журчания. С каждым шагом Берроуз слышал его все отчетливее и громче. Преодолев еще несколько шагов, он сквозь густой кустарник вышел к небольшому ручью, шириной в метр или два. Даже в темноте было видно, что вода в нем кристально чистая. Данж подумал, что, скорее всего, этот небольшой ручей является ответвлением от реки Абу Анир, по которой он должен был попасть в столицу Дшаларата. Сейчас то плавание казалось Берроузу каким-то невероятно далеким, туманным и неестественным, как будто его и вовсе не было. Столько всего ему пришлось пережить с тех пор, что сознание Данжа отказывалось принять тот факт, что он некогда являлся капитаном торгового судна. Берри, присев на колени, вдоволь напился прохладной воды и, полностью утолив свою жажду, набрал полную флягу. Что-то блеснуло в воде, и Данж напряг зрение в попытке разглядеть его источник. Блик повторился в полуметре от предыдущего места, на этот раз сопровождаясь небольшим всплеском. Это была небольшая рыбешка, плывущая против течения. Берроуз не был особо голоден, и хотел заняться добыванием пищи завтра утром, а никак не ночью в полной темноте, но такой шанс нельзя было упускать. Он положил флягу с водой на землю и выхватил свой мешочек. Быстрыми шагами он обогнал медлительную рыбину и, немного зайдя в ручей, наполовину опустил мешок в воду. Рыба приблизилась вплотную, но, видимо раскусив ловушку и решив обогнуть ее, вильнула в сторону. Данж, в попытке поймать себе пищу, среагировал быстро, но рыба оказалась проворнее. Берроуз, уже не аккуратничая, поскальзываясь на мокрых камнях, бежал по воде и пытался накинуть на нее свой мешочек. Наконец, ему повезло, очередная попытка увенчалась успехом, и рыба была схвачена. Данж вышел на сушу, слегка отжал намокшие штанины, подобрал флягу и, вместе с дергающейся в мешке рыбой, побрел обратно к костру. Холодная вода снова заставила его дрожать. Но теперь Берроуз знал, что не останется без воды и еды. Осознав, что ему нужно очистить и выпотрошить рыбу подальше от лагеря, чтобы на запах не сбежались различные представители местной фауны, он остановился и принялся делать это у ручья. Когда все было готово, он вернулся к огню, уселся на настил своего укрытия и немного перевел дух. Берри хотел решить, как лучше приготовить добычу. Углей для запекания образовалось еще недостаточно, и он остановился на простой жарке. Данж ослабил огонь, убрав из него пару бревен, и быстро соорудил из нескольких веток что-то вроде вертела. Насадив рыбу на заостренную палку, он подвесил ее над огнем. Теперь Берроуз собирался подождать, пока она хорошенько приготовится.

Следующие полчаса он провел в сидячем положении у костра, прогревая то ноги, то руки, то поворачиваясь к огню спиной. Вскоре рыба уже неплохо прожарилась и начала вкусно пахнуть, раздражая обонятельные рецепторы Данжа. Приятный горячий и аппетитный запах проникал в глубины его подсознания и заставлял улыбаться. Берроуз получал большое удовольствие от чувства того предвкушения, что он сейчас испытывал. Это был не дрянной кусок черствого хлеба, и не крошечный обрубок вяленой рыбки. Это был настоящий вкусный ужин, который должен был вот-вот разместиться в его желудке и придать сил. Данжа уже ничего не интересовало, он был поглощен предстоящей трапезой и не замечал ничего вокруг. Он не видел, как на соседнем дереве разместилась птица, поглядывая на жарившуюся рыбу. Не видел он, и как в нескольких метрах от лагеря пронесся небольшой урх. И от его взора ушло даже появление у лагеря подкрадывающегося незнакомца. Берроуз облизал губы и снял рыбу с огня...

Глава 6.

Много лет назад отец сказал мне: 'Из тебя выйдет отличный боец'. Он ошибся. Отец сказал тогда: 'Ты с гордостью будешь нести имя нашего рода'. В тот день я уже знал, что этому не бывать. Его слова: 'Ты достоин быть одним из Урр-Джар'. Через год я был в учениках шамана Рроуха. Больше я его не видел. Но он преподал мне урок. Никогда нельзя питать надежд. Особенно к окружающим. Я знал, что все, кто мне помогал, рано или поздно уйдут. Они ушли. Я знал, что однажды я останусь один. И вот я здесь. Можно верить только в себя и в свои собственные силы.

Отец был глупцом. Те, кто помогал мне возводить этот храм, были еще глупее. Они не видели того, что видел я. Из них не вышел бы хороший маг. Они не были достойны Кхаорона. Даже Рроух. А я был. И поэтому моя ладонь сейчас обожжена. Лава капает с нее обратно в кратер. Кожа вздымается и лопается. Кровь вскипает. Вонь горелой плоти обжигает нос. Но боли нет. Есть только ощущение глубины мысли. Образы. Четкие и далекие образы. И сила.

Отец определенно был глупцом. Он не сознавал, что я способен воплотить род Урр-Джар в новом свете. Придать этому имени нечто большее, чем никчемную ярость и наивную гордость. Сила мысли. Разум. Власть. Но этому уже не бывать. Я возненавидел это имя. И Урр-Джарам никогда не править миром. Никогда.

И больше никаких надежд. Все только в моих руках. В моих медленно плавящихся ладонях... Сила.

— Я его убью! Зарежу как смерда, как собаку! Он пожалеет о том, что перешёл мне дорогу! — яростная речь Крайта уже не первый час разносилась по лесу.

Понятный и по-своему приятный мир, что окружал юного лорда Тастерского с самого его рождения, рассыпался как карточный домик. И главная причина этого — похищение. Крайт не мог понять, зачем лорду Обастскому понадобился юный наследник Тастерии. Все мысли на этот счёт разбивались о стену логики — у такого влиятельного лорда просто не могло быть причин для похищения Крайта. А незнание сути своих злоключений ещё больше выводили из себя юного лорда, хотя яростные выкрики предназначались вовсе не могущественному лорду Обастской провинции. Крайт, как и всякий житель Империи, считал, что лорды по своей сути ошибок не делают, это непоколебимые столпы императора. И вся его ненависть досталась человеку в чёрном плаще, по прозвищу Тихий. Юный лорд знал, что в таверне его оглушил Тихий. Он сам подошёл к нему и сказал это с самодовольной улыбкой, и уже тогда Крайт пообещал себе его убить. А теперь ещё и смерть Прейста. Наследник Тастерии не сомневался в исходе боя, ведь как бы ни был хорош его офицер, но против четверых воинов у него практически не оставалось шансов, тем более Тихий был явно не новичок. Единственное, на что рассчитывал Крайт, это то, что Прейст их потрепает, а если повезет, то и убьёт парочку. Ублюдка в чёрном плаще юный лорд хотел убить сам. Его гадкая улыбка ассоциировалась со всеми неудачами, произошедшими с молодым имперцем. И если раньше заклятых врагов у Крайта не было, то сейчас один появился, а найти его и отомстить стало чуть ли ни первейшей целью для юного лорда. Ему хотелось помочь старому лейтенанту и выбить все зубы на крысином лице Тихого, но в глазах Прейста было что-то такое, что заставило Крайта отступить и подчиниться его словам. Сейчас, вспоминая лицо старого офицера, он всё больше и больше находил в нем схожесть со своим отцом: та же прямота, решительность и непоколебимая сталь в глазах. Возможно, именно это подтолкнуло его бежать, хотя где-то в глубине души наследного лорда поселилось отвращение к себе. Там, на задворках сознания, кто-то навязчиво твердил, что Крайт сбежал из-за трусости. И с каждым часом, проведённым в лесу в одиночестве и самокопании, этот голос становился всё громче и громче, что еще сильнее злило юного имперца. Глаза заволокла дымка бешенства, и он уже не разбирал дороги. Крайт ускорился и уже почти бежал по лесу, а дикая природа таких ошибок не прощает. Внезапно все вокруг перевернулось, и молодой лорд лишился сознания, ударившись головой о растущую в глубине оврага корягу. Возможно, как раз эта случайность спасла ему жизнь, так как буквально через пару минут рядом с ним прошли три человека. То, что они не заметили лежащего без сознания молодого лорда, повернуло его дальнейшую судьбу в новое русло реки жизни.