— Да уж побольше, чем ты думаешь, — Ооль хихикнул. — Ну что — хочешь знать, что о тебе твоя Машка ненаглядная думает на самом деле? Или чем Сашка, дружок твой, на досуге занимается? Или от чего ты в петлю прямо лезть будешь, когда тебе тридцатник стукнет? Или что с твоей Родиной ненаглядной случится всего-то через двадцать годочков, меньше даже? Или где Серый, дружбан твой вернейший, погибнет? И где ты сам ласты склеишь — никому не нужный, кстати? А я вот — знаю. И могу изменить даже. Если ты тут комедию ломать закончишь и ударишь по рукам.

— Да иди ты к черту! — разозлился Димка. Он уже привык к тому, что Ооль лжет и пугает — но ЭТО было уже чересчур.

— Извини, не могу, — Ооль хихикнул, словно Димка угостил его тонкой остротой. — Я же, в общем, и есть черт. И не могу идти сам к себе.

Димке захотелось послать его намного дальше... но он всё же сдержался. Ооль был, конечно, самый настоящий демон и злонравия своего даже не скрывал — ему явно доставляло наслаждение глумиться над ним, Димкой. Но он (как и полагалось демону) явно много чего знал, и посылать его нафиг было опрометчиво. Незнание местных тайн и хитростей буквально душило мальчишку, и он почти что готов был продать душу, чтобы разобраться во всём этом...

Почти — но не совсем. Как-то вдруг он вспомнил разговор с Асэтом — ещё там, в Безвозвратном Городе, вечером, на верху пирамиды. Как раз о том... существе, что сидело сейчас перед ним. И о... других, таких же. И об их... подарках. Димка, подарки — они такие, — сказал ему тогда Асэт. — Демон может запросто сожрать тебя с костями, да вот только без ТВОЕГО прямого согласия вся его сила — пустота. И стоит ли на его подарки соглашаться — даже не вопрос. НЕТ. Демон может очень, очень, ОЧЕНЬ хотеть тебе что-то дать — вот только ВОЗЬМЁТ он потом куда больше. И КАК он потом использует твоё согласие — ты знать не захочешь. Если тебе предлагают даром знание, богатство и способ возвыситься, худшее, что можно сделать — это согласиться.

Ооль вдруг зашипел — совсем не по-человечески, как шипел, например, сам Димка, треснувшись большим пальцем ноги в сандалии о торчащий из земли стальной прут. Нет. Словно какая-то змея... или даже что-то, НАМНОГО более мерзкое. От этого шипения Димку немедленно пробрал озноб... но он неожиданно заметил, что Ооль как-то вдруг... выцвел. Стал почти прозрачным. Мальчишке даже показалось, что сквозь него теперь просвечивают заросли...

В голове у него тоже слегка прояснилось. Ему действительно очень, ОЧЕНЬ хотелось узнать всё, что только знал Ооль — и черт с ней, с его душой! — но сердцем он чувствовал, что Ооль ему лжет. Лжет бесстыдно, словно... словно черт, и он вспомнил вдруг слова отца: Димка, разум, безусловно, полезен и могуч — но только не тогда, когда тебе рассказывают, как глупо слепо верить своим чувствам, хоть ты трижды их проверишь. А если чувств не будет — человек поверит тому, кто скажет то, во что он ХОЧЕТ верить. Даже если это будет смертельная ложь. Поэтому доверять ВСЕГДА нужно чувствам, а не разуму — их невозможно обмануть. В то время как разум — даже самый могучий! — обманывается на раз. Особенно байками про своё, якобы, всесилие, с помощью которого он, якобы, всегда отличит правду от лжи. Не отличит. Ложь ВСЕГДА разумна и логична. Правда — нет. Поэтому поверять Правду логикой — смертельная ошибка. Если сердце говорит, что тебе лгут — надо верить ему, что бы там не орал и не вопил разум. Потому что сердце ВСЕГДА оказывается в итоге право, даже если то, что тебе говорят, СЕЙЧАС является правдой. Но эта правда — коварная приманка, скрывающая под собой ложь. Поверив в одно, ты НЕИЗБЕЖНО поверишь во второе. И мораль очень простая — если ты чувствуешь, что тебе лгут — скажи это в лоб лжецу, кем бы он ни был. И наслаждайся тем, как он психует, пытаясь убедить тебя в обратном. А потом просто пошли его нахер. И всё.

— Ну, что ты всякую дрянь думаешь? — вдруг кисло спросил Ооль. Вид у него сейчас был такой, словно его накормили протухшей кашей. — Верить мне или не верить, словно в Деда Мороза какого-то. Ты ж не мне, дурашка, не веришь, ты СЕБЕ не веришь, вот где самый смех-то! Не веришь, что хочешь власти, не веришь, что можешь её получить. А можешь же! Не даром, понятно, но и не слишком-то дорого, если хорошенько подумать. У нас, понимаешь ли, не банк, мы не деньгами берем, — он хихикнул. — Тут даже не душа твоя важна, а твоя готовность отречься от сам знаешь кого.

— Я в бога не верю, — буркнул Димка. Ему вдруг стало неловко — словно он ни за что обидел человека... хотя человеком Ооль как раз не был. То ли давно, то ли вообще никогда...

— Ну вот, значит, тебе это и не будет стоить ничего, — Ооль вновь хихикнул. — Правда вот то, что не стоит ничего, ничего и не стоит.

— И что мне надо сделать? — хмуро спросил Димка, чувствуя, что его снова начинает затягивать... словно в какой-то топкий, илистый омут. Зеленые глаза Ооля отчетливо светились в полумраке, и их страшноватый неподвижный взгляд словно проникал куда-то в его душу... а может, и совсем не словно...

Ооль задумчиво посмотрел на него.

— Раз уж ты не хочешь меня к себе в душу сейчас пускать, можешь и позже призвать, когда до Надира дотопаешь. И там я и без тебя разберусь. Но гарантия, сам понимаешь, нужна. Связь. Печать, как у нас говорят. Получить её, правда, не так сложно — надо нарушить всего-то один безусловный запрет. Не обязательно, кстати, всякую жуть творить, девственниц на алтаре резать и всякое такое. Можно просто всей душой сам знаешь от кого отречься — но это, к сожалению, не к тебе. А можно — и от всякой чуши, которую в тебя набили, чтобы ты покорным был. Только не в душе уже. Надо в самом деле что-то сделать. Ради себя и своей власти. Или просто — ради себя. Не думая о всяких пакостных людишках, которые у тебя на шее ездят, ножки свесив. Они-то, уж поверь, о ТВОЁМ благе не думают. Только о том, как бы из тебя, дурачка, побольше всего выжать. А как ты их с шеи своей скинешь — они тебя сразу уважать начнут, вот увидишь.

Димка вдруг понял, что эти слова Ооля его совершенно не трогают. Ну вот ни чуточки. Зато ему вновь вспомнились слова отца: Димка, в ЛЮБОМ споре о морали участвуют двое: один — дурак, другой — подлец. Один подвергает сомнению — причем умышленно, злонамеренно подвергает! — совершенно ясные и очевидные для любого идиота вещи, второй пытается как-то их защитить, не сознавая, что его оппонент сам понимает их разумность даже лучше его самого. И искажает их не по незнанию, не ради нелепой попытки перепонять понятное, а совершенно сознательно, ради создания той моральной серости, в которой так вольготно чувствуют себя черные душой и духом. И слушающий его не только глупо тратит своё время, но и сам, волосок за волоском, начинает сомневаться в том, в чем сомневаться НЕЛЬЗЯ. Вместо того, чтобы заткнуть поганую пасть хотя бы простым ударом кулака.

— Ну, что ты решил? — между тем спросил Ооль. Вид у него был донельзя встревоженный. Верно, ход мыслей мальчишки совсем его не радовал. А вот надежды на него он возлагал большие.

— Что я решил... — Димка взвесил в руке меч и хмуро посмотрел на демона. — Иди-ка ты на...!

* * *

Димка понимал, что его ответ вовсе не обрадует демона — и на сей раз не ошибся. Ооль гневно зашипел, раздуваясь и становясь отчетливо больше. Казалось, он прямо вот сейчас лопнет от злости.

— Ах ты ж сука... — наконец процедил он. — Я к тебе со всей душой — а ты меня... а ты меня...

В один миг его фигура просто... исчезла, завихрившись, втягиваясь... куда-то, словно убегающая в дырку ванны вода. На какой-то миг всё замерло... потом из этой невидимой дырки вдруг выпрыгнуло...

К счастью, тело Димки среагировало куда быстрее, чем разум. Он изо всей силы метнул меч в самый центр... этого... и перед ним свилось в агонии кошмарное черное существо. Всего на миг Ооль принял свой истинный вид... и Димка, наверное, тут же свихнулся бы, если бы успел хоть как-то его разглядеть... но тут ТВАРЬ вдруг охватило странное бледное пламя, безжалостно пожирая её... и всё исчезло. Перед Димкой остался лишь нелепо висящий в воздухе меч. Но потом и он упал на землю.

* * *

Димка провел ладонями по лицу, стараясь успокоиться. Лес вокруг снова ожил, и казалось, что ничего этого просто не было, что это — просто какой-то дикий бред...

Димка нагнулся, чтобы подобрать меч... и едва не уронил его вновь. Рукоять обожгла его смертельным холодом — и он понял, что ему не показалось.

* * *

Морщась от холода, он торопливо сунул меч в ножны. Ещё немного постоял, пытаясь успокоиться. Голова у него до сих пор шла кругом — но, так или иначе, эта история закончилась. Навсегда. И Димка чувствовал мрачное, глубокое удовлетворение — как любой человек, который сделал свой мир чище. Причем намного. Кем бы ни был на самом деле Ооль — он погубил множество не самых, наверное, плохих ребят и девчонок. А теперь сам был низвергнут туда, откуда выполз — или был вызван чьей-то неразумной и злой волей. И уже был не в силах причинить кому-то вред...

* * *

Выйдя из лесу к лагерю, Димка снова замер. Все в нем уже проснулись и устроили обычную утреннюю суматоху. Особенно старались Маахисы, и Димка невольно засмотрелся на них — особенно, конечно, на девчонок. Их гибкие тела мельтешили, беззвучно, как во сне, мелькали поджарые животы, изгибы узких поясниц, едва прикрытые круглые попы, лохмы, пятки... за остатки вчерашнего ужина разгорается суровая борьба. Неугомонный Дэй звонко бьет Талку ладонью по заднице, тот возмущенно вякает и так же звонко бьет в ответ. Дэй гонится за ним... Файму возмущенно орет, требуя тут же прекратить безобразие...

На какой-то миг Димке показалось, что это всё — ненастоящее, а настоящая — как раз мертвая тишина, в которой слышен лишь вкрадчивый, липкий голос демона...

Он недовольно мотнул головой и зашагал вперед.

* * *

Димка невольно ожидал, что его появление вызовет удивленную тишину — но на него никто не обратил внимания. Лагерь бурлил, ребята и девчонки ныряли в лес, другие возвращались из него — шла деловая заготовка завтрака...

Димка покрутил головой. Ему повезло — друзья ещё сидели у костра, не успели разбрестись по лесу... Там же, правда, обретался и Матвей, что Димке совсем не понравилось — он не хотел впутывать его в ЭТОТ разговор.

Как назло, Матвей первым заметил его. И тут же уставился. Довольно удивленно. Должно быть, физия у меня сейчас та ещё, недовольно подумал мальчишка.

— Отлыниваешь? — участливо спросил Димка у Матвея, в самом деле не спешившего помогать своим...

Тот обиделся. Но намек понял и с недовольным видом зашагал к Файму — за ценными указаниями, наверное...

— Что это с тобой? — тревожно спросил Сашка. — У тебя лицо такое, словно ты привидение увидел.

— Хуже, — буркнул Димка, садясь у костра. Вроде и не нужного в такой жаре, но смотреть на него было приятно. И не только — живое тепло огня окончательно прогоняло из тела ТОТ холод... — Я с Оолем повстречался.

— И что?

— А всё. Нет его больше. Я его мечом того... этого...

— Врешь, — без особой убежденности правда сказал Юрка.

— Не вру, — Димка вытащил из ножен меч и протянул ему. — Потрогай.

Юрка протянул к клинку руку — и тут же отдернул её.

— Ай!! Холодный, — он бездумно поднес пальцы ко рту. После чего взглянул на Димку с явным уважением. — Ты герой просто.

Димка смутился. Он-то понимал, что ничего геройского не совершил — как раз напротив, едва не предал всё, что можно, — но важен, как всегда, результат...

Остальные тоже пощупали меч. Уважительно помолчали. Верно, каждый из них представлял себя сейчас на месте Димки...

— Как это было-то? — спросил наконец Борька.

— Ну... — Димка смутился. — Я в лес за бананами пошел — а он тут как тут. Из-за спины выглядывает, — при одном воспоминании об этом мальчишку передернуло. — Начал чушь всякую нести — мол, продай душу, а я тебе — власть и могущество. Я его послал — а он как на меня бросится!.. Ну, я его и того. Меч в него кинул — и всё.

— И попал? — уже довольно ядовито спросил Юрка.

— Попал, — Димка хмуро взглянул на него. — Ты же сам клинок щупал. Думаешь, я его из холодильника достал?

— Ну... — Юрка отчетливо смутился.

— Делать-то что будем? — спросил Борька.

— Делать... — Димка посмотрел на Макса. — Да ничего такого. Пока что. Мы с тобой на разведку в лес сходим — посмотрим, как близко там степь и что там. Ты согласен? — несколько запоздало спросил он.

Макс лишь пожал крепкими плечами. Вздохнул почему-то...

— А с чего мне отказываться? Ты только жрать с собой возьми. На двоих. Лучше побольше. Мне всегда говорят, что прожорливый, — он хлопнул себя ладонью по впалому мускулистому животу.

— Ну, это-то понятно — вон, какой здоровый, — буркнул Димка.

— А Вайми как? — немедленно спросил Сашка. — Он же всё это и так знает.

— Вайми... — Димка посмотрел на праздно сидевшего на траве Астера. Он с явным интересом наблюдал за ними — а может быть и слушал, слух у него был очень хороший, Димка не раз успел уже в этом убедиться... — С ним я сейчас поговорю.

* * *

Вздохнув, Димка поднялся и зашагал к их проводнику. Без особой охоты зашагал — разговор предстоял неприятный, а может, даже и опасный, но избежать его уже было нельзя...

Вайми лишь коротко взглянул на него снизу вверх — вставать перед Димкой он то ли поленился, то ли просто не счел нужным...

— Слушай, засранец, почему ты нам про хобий не сказал? — возмущенно спросил Димка. Он не хотел так сразу брать быка за рога, но слово, увы, не воробей...

— Ну... — Вайми глубокомысленно опустил взгляд на пальцы босых как всегда ног. Потом вдруг взглянул на него с острейшим любопытством, неожиданным и неприятным... — А ТЫ-то откуда про них знаешь?

— Ооль сказал, — буркнул Димка, садясь рядом с ним.

— А, ясно, — Вайми вздохнул. — А ты в самом деле хотел знать, что по степи тут бродят ТВАРИ, любая из которых может снести тебе голову одним взмахом лапы? Или ещё что-нибудь, — его невольно передернуло.

— Так это правда?

Вайми хмуро взглянул на него.

— Ну... да. Я потом хотел вам рассказать. Когда у нас уже луки будут. Отряду хороших-то лучников эти ТВАРИ ничего не сделают. Побоятся связываться.

— Спасибо за заботу, — ядовито сказал Димка. — И чего ЕЩЁ я не знаю?

— Всего не знаешь, — Вайми откровенно ухмыльнулся. — Но это для вашей же пользы. Ну, и немного для моей. Я, знаешь, тоже в Город Снов хочу вернуться, а одному туда трудно пройти... А ты, я вижу же, хочешь меня нафиг послать.

— Хочу, — Димка встал, вновь глядя на него сверху вниз. — И поделом! Бесчестный ты. В бога с нами играешь. То скажу, это не скажу, потому что не готовы ещё...

Вайми приподнялся, уже свирепо глядя на него. Димка как-то вдруг вспомнил, что он старше и намного сильнее его — и учился драться ещё с тех пор, когда его, Димки, предки плавали прибивать свой щит к воротам Царьграда...