То ли панночка — рассказчица выдающегося таланта, то ли — иезуит сумел её разговорить... Скорее, всего понемногу. Оригинальная традиция устного словесного творчества, так называемой "шляхетской гавенды", если верить короткой справке по культуре Польши XVII-XVIII века, неотделима от пресловутого "исторического сарматизма". На что она похожа? Каждый, кто читал "Янки при дворе короля Артура" помнит его меткую характеристику культуры рыцарских историй — "...каждый из них чудовищно врал, с обезоруживающей наивностью и охотно слушал, как врут другие, всему веря... представление о жестоком и страшном не вязалось с ними..." Это оно самое и есть... Только — в женском исполнении... без логики и без продуманного плана, зато с обилием чувства и фантазии, в интонациях детских ужастиков про "черную простыню". Богатейший набор суеверий и правил ритуального поведения, при общении с нечистой силой. Прелесть, кто понимает! Жаль, что без записи... И это, на полном серьезе, выдает за правду образованная девушка из хорошей семьи... М-мда. "Деревня мать, цветущий край!"
Перевод, с польской латыни на современный русский, убил две трети самобытности, но уж как смогла... Восточно-европейский бестиарий мне неведом, так что всякую экзотику произвольно заменила на пантеон из фентези имени пана Сапковского. Короче, "не стреляйте в пианиста, он играет как умеет". Если кому-то не по вкусу — сами берите любую шляхетскую sillva rerum (семейную домовую книгу) и сравнивайте. Описываю, через восприятие молодой польской девицы, работу придуманного иезуитами "входного фильтра". Возвышенное и приукрашенное шляхетское красноречие, извините, передать не сумела. А вот за драматизм — ручаюсь.
Кое-как, в потьмах (что в воюющей стране безопасно двигаться по ночам, народ понял быстро), ориентируясь на вспышки за горизонтом, голодная и несчастная панночка наконец-то подобралась к границе, за которой сказка. Поняла она это во мраке прозаически, нюхом. Летом трупы гниют быстро. Чем пахнет смерть в юго-восточной Польше знает каждый. Испугалась... Затаилась... Забылась тяжелым сном. Утренняя прохлада и страх разбудили ещё до рассвета. Птичий ор подсказал — утро близко. В сером сыром тумане, очень осторожно, прокралась немного вперед. И наткнулась на кучку таких же перепуганных. Бабы с детьми. Бывшие холопки, а ныне обычные погорельцы. Ещё более голодные и несчастные. Потерявшие всё. Нужда сближает и рушит социальные барьеры... Обменявшись новостями и слухами решили — ждать больше нечего. Надо решаться. Однако, страх неизвестности самый жуткий из страхов. Кто пойдет первым? Ну, вы догадались... И?
Остались за спиной перевернутая повозка, обрывки упряжи на раздутых трупах лошадей и обезображенные разложением тела артиллеристов у сломанной пушки. Перед глазами — петляющая среди лугового разнотравья дорога и страшные палки с черепами, неровной цепочкой окаймляющие "проклятый" монастырь. Рядом — невиданный знак — вымазанная белым доска с черной латинской надписью. Обычный придорожный камень... А за камнем — гном. Настоящий! Маленький, но широкоплечий, как взрослый сильный мужчина. Бородатый... В нелюдской пятнистой одежде зелено-коричневого цвета, с накладными карманами и медными пуговицами.
— Куда спешим, красавица? Отдохни, выпей и покушай с дороги, — всё на довольно приличной латыни...
Нормальная пани унеслась бы прочь от такого собеседника, впереди собственного визга. Но, бежать некуда... Слово за слово... Гном спокойно курит трубочку... Пани, впервые за пару дней, завтракает и горько жалуется на жизнь... Глядя на идиллию — подтягиваются прочие беженцы. Им тоже находится чем перекусить. Гном обстоятельно разъясняет. Он здесь поставлен предупреждать случайных путников не срезать напрямик. Это смертельно опасно... А плохих людей он не предупреждает. Ага, вон позади, да, вот эти грязные тряпочки — то, что от них осталось. Хотя некоторые, похоже, были грамотные — надпись прочитали. Не поверили. Сами виноваты...
— Да. Ноги у него раньше были... Нет, в гнома его превратила не злая Drude. Она, наоборот — лечила, что уцелело... Да, у него теперь такая служба — мирным людям — помогать, плохим людям — вредить, от посторонних — прятаться. Нет, ни панам, ни казакам, ни кому-то другому, с оружием, сюда хода нет. Куда вы опять побежали?! Что? В небе? Это пролетел ручной дракон. Он сбросил в монастырь почту и припасы. Да, сами видите, летающие драконы — тоже правда.
(мысль посадить дежурных из безногих ветеранов с внешней стороны минного поля возникла уже в ходе операции, воображаю, как развлекался бывший ландскнехт, играя свою "сказочную роль" перед детьми, девицей и перепуганными тетками... а идея "выносного пункта питания" — вообще гениальная. В скучном быте маленькой осажденной крепости такой спектакль — целое событие, а право в нем поучаствовать — нешуточное поощрение по службе)
— Да, пани. Они — убежали навсегда... Свободный выбор! Как видите, война делает людей свободными.
Пани тоже б убежала (возможно, всех опередив), но у неё от ужаса отнялись ноги. Теперь она обречена делать вид, что храбрее чем кажется. Зато теток и след простыл. Чу! Гном делает манящие знаки. Это ещё что такое? Мальчишки. Двое. Один постарше, второй совсем маленький. Отстали? Нет, их бросили. Своих детей холопки похватали в охапку. Чужих, приставших по дороге — забыли. Возвращаться детям боязно (бородатый гном, говорящий по латински — редкая птица на украинской земле), а опять брести в неизвестность — да лучше умереть прямо здесь... Кто они, какого они роду племени — бог весть. Грязные, исцарапанные, охудавшие...
— Пани может пригласить kleine Junge к столу? — вежливый гном попался... пускай и иноземец. Догадывается, что его боятся.
Пришлось подниматься, брать беспризорников за руки и вести с собой. Страшно, аж жуть! Но, с другой стороны — всё правильно. В сказке гном обязательно должен попросить помощи... Разговаривать с братьями тоже пришлось самой. Когда они увидели во рту у гнома стальные зубы — дар речи потеряли. Тот, надо отдать ему должное, ничуть не обиделся... Наверное — привык. Вывалил перед гостями на холстину серо-зеленого цвета горку прямоугольных сухарей (попробовав поняла — такие только железом и жевать), хмыкнул, выставил и раскрыл коробку таких же (страшно подумать, сколько стоит начинка, если на обертку идет посеребренная бумага, у подземных жителей, наверное, всё наоборот — металлы дешевы, а продукты дороги). Щедро плеснул воды в кружки из колдовского серебра (светлого и легкого как дерево).Потянул к себе рыжую шкатулку, из кости какого-то зверя. Крутнул рычажок, прижал к щеке изогнутую кость, привязанную к шкатулке шнуром.
— Jacob? Sprechen deutlicher (говори громче)! — кость забормотала в ответ человеческим голосом, — Jch will schlafen (я хочу спать)! Drei Gast empfangen (принимай трех гостей)! — интересно, девушка поняла слова или это талантливое звукоподражание? — Вы выбрали дорогу? — вопрос обращенный ко всем разом.
Вот оно! Путникам предлагается решать свою судьбу. Гнома ещё можно спрашивать, но нельзя просить. Он ничего не обещает и никуда не зовет. Он просто ждет... Кто боялся — убежали. Кто сомневается — может вернуться обратно. Принявший приглашение больше не попадет домой никогда. Сама поняла и дети поняли. Посмотрела назад... Над падалью вьются вороны. За далеким лесом поднимаются столбы черного дыма. Утро начинается с пожаров... Посмотрела вперед.. На облупившиеся монастырские стены. На вяло повисшую над воротами красную тряпку (вспомнила, что таинственных пришельцев, летающих на драконах, тоже называют "красными"). Глянула на прижавшихся друг к другу мальчишек (может — они братья, а может — товарищи по несчастью). Спросила взглядом — "Вы со мной?". А у самой, от жути, всё внутри сжимается. Кивают — "Да!"
— Sic itur ad astra (так идут к звездам), — странно завершает беседу гном и треплет меньшего по голове...
— Пан, — после еды старший осмелел до способности к общению, — драконы плюются огнем? — нашел же время и тему для разговоров! Пришлось переводить... Гном с хитрым видом усмехнулся.
— Огонь там горит внутри. А плюются драконы ядом... — причем, назвал дракона странно, не как живого.
— Колдовство! — матерь божья, а вдруг гном рассердится? Но тот только сладко зевнул... Не разобрал?
— Rem tene, verba sequentur. (держись сути дела, а слова найдутся), — как понять ответ? Кому он ответил?
Встала, покачнувшись на затекших от неподвижной позы ногах. Оглянулась... Гнома нет! Словно ушел под землю... Спать... И место, где они только что сидели, волшебно изменилось — накрылось пологом-мороком из вялой клочковатой травы с маленькой кочкой посередине. В одном шаге можно пройти и ничего живого не заметить. У кочки сбоку — дыра, в дыре открылся глаз... Подмигнул. Умеют же духи земли прятаться! Перекрестилась, взяла детей и гордо пошла вперед.
P. S. Вот так-то! Без хитрых тестов всех проходящих мимо проверяют на смелость, любознательность, доверчивость и отсутствие сословного чванства. Ну и, разумеется, на готовность верно и решительно действовать в сложной обстановке без оглядки на окружающих. Методика зверская (в мирной обстановке её применения я представить не могу), но действенная.
(бирюзово-зеленый лист рисовой бумаги "с серпом и молотом под короной" и монограммой "N" сверху)
Сразу признаюсь, что на самом деле пани говорила гораздо больше. Хорошо говорила. Интересно. Для меня, например, открылось много мелких подробностей, которые в письменных отчетах не всплывают. Взять хотя бы повседневные детали "сельской гражданской войны", с точки зрения её пассивной участницы и жертвы... Казалось бы — лежит на дороге к монастырю брошенная пушка... Что в том особого? Так не должна она лежать! Пушка — это много пудов дорогущей бронзы. Пушка — мощное оружие... Пушка — самая настоящая "статусная цацка" для любого военного командира. Желанный трофей и ценное ничейное имущество. Однако, лежит... И её расчет рядом лежит... Даже в сапогах! И лошади, с упряжью лежат... И телеги... Куча бесхозного добра. Посреди тотальной анархии... Мародеры, ау!
В ответ — тишина... Неужели перевелись на вольной и жадной до халявного добра Украине отчаянные люди? Увы... Пушка — это дорогой товар. Очень... Даже в мирное время продать её за свою цену трудно. Кому? Продать пушку в военное время — вообще невозможно. Отнимут мгновенно. А продавцов, при сопротивлении — тупо убьют. Возможно, после зверских пыток — "нет ли ещё чего-нибудь ценного?" В доброго польского магната, способного купить пушку у холопов за деньги (или там муку) — я не верю. Холопы в такого магната тоже не верят... Они с ними отлично знакомы — жадные и спесивые твари. У казаков или бандитов (не знаю в чем разница) — нет ни денег, ни муки. Товарно-денежные отношения накрылись медным тазом. На войне люди не торгуют. Ценные вещи они друг у друга отнимают... Сильные у слабых... Поэтому, мародерка неликвидных ценностей — больше не доходный бизнес, а rebus dictantibus (в силу обстоятельств), мазохизм. Опасное и бесперспективное занятие.
Идеальный вариант для "маленьких людей" — на месте распилить пушку или разбить её зубилом. Как верно замечено, медный сплав — сам по себе деньги. Да вот беда — нет у деревенских ни зубила, ни ножовки. И не было никогда. Да нехай она себе лежит, проклятая! Максимум, на что могли бы решиться аборигены — попытаться продавать информацию. Во-он там, лежит пушка... Ничья. Во-о-от такой длины. Во-о-от такой ширины. Хотите? Приходите и возьмите, кому надо... Даже дорогу покажем... Ан, нет — снова проблема... Тотальный "кризис доверия".
Планомерная охота с самолетов на татарские отряды и разного рода банды дала неожиданный побочный эффект. Когда выяснилось, что любые крупные скопления вооруженных людей, не разбирая чинов и званий, систематически поливают табуном, число любителей передвигаться большими толпами резко сократилось... На ожесточенности хода боевых действий это сказалось мало, война раздробилась на мелкие стычки... Зато на местные "блошиные рынки" хлынул смертельно опасный поток трофейного барахла, одежды и оружия, снятых с отравленных тел. Как? Вот и мы думали — невозможно. Ядовитая же дрянь! Убивает как испарениями, так и простым прикосновением... Голь на выдумки хитра.
Оказывается, самых жадных и торопливых ловцов легкой наживы сперва действительно изрядно проредил неведомый мор, а потом, уцелевшие, нашли выход — надо всего-то выждать пару дней, раздевать трупы только в текущей воде, надев рукавицы... побыстрее продавать добытое и бежать... На открытом воздухе подобное занятие, для умелого и осторожного человека, сравнительно безопасно. Но! Глубоко в порах одежды табун сохраняется долго и постепенно диффундирует оттуда, вызывая заметные отравления (обычно — сильнейший миоз и затруднение дыхания) даже в ничтожных "следовых" количествах. Достаточно немного поносить купленные по дешевке вещи на собственном теле... Для простого человека многодневная слепота очень неприятна. Для живущего саблей — фатальна и летальна. Многие отравились насмерть. Или умерли, брошенные товарищами на произвол судьбы (болезнь считалась заразной). Оттого, буквально на глазах, обычное для всех войн брезгливо-снисходительное отношение к мародерам сменилось на воюющей Украине подозрительной к ним ненавистью. Торговцев готовой одеждой или б/у-шным снаряжением, на всякий случай, сторонятся, как чумных. Иметь с ними какое-нибудь дело остерегаются... Вот уж не думала, что боевая химия способна так радикально исправлять нравы...
Естественно, что реальные факты отравлений обросли чудовищными слухами, простой табун превратился в жуткое "проклятие ведьмы", а я, соответственно — в элемент местечкового фольклора. Изрядная толика дурной славы, по инерции, перепала "проклятым" монастырям, охраняющим их "партизанам" и всем сопутствующим Проекту явлениям... В окрестностях "объектов", отмеченных красными флагами, бандитов и охотников публично обирать трупы стало настолько мало, что наши ветераны, последнее время, позволяют себе дневной сон на посту... Великое дело репутация!
Порядки в монастыре-убежище и свою жизнь до эвакуации барышня обрисовала на удивление внятно. Обрывочными, но щедрыми мазками. Думаю, иезуиту было интересно. До меня многое дошло потом. Ну, вот чего она так прицепилась к теме пьянства? Подумаешь, событие — трезвый мужик в военной форме её у ворот встретил (забавно, что понятие "форма" в Европе ещё неведомо, а рассказчица его поняла). Странно было бы, если бы не... Хотя, если верны слухи о порядочках в их "коронном войске" и в ополчениях польских магнатов (про дисциплину в бандах молчу), часовой без запаха перегара — чудо, в общем ряду, не хуже прочих. Страсть военнослужащих XVII века к горячительным напиткам прославлена в веках... Причем, каждая нация считает за последних алкоголиков кого угодно, кроме себя... Помню, на посиделках с Плещеевым, эта тема всплыла. Выражение "пьет, как немец" на Руси обиходное. Фриц пытался уточнить, каких именно "немцев" поминают? И получил ответ достойный дипломата — "шляхту вам не перепить!" Приходится верить. Инфа из первых рук.
