По правилам завершающим испытанием должны были стать духи гор. Но тут уже боялся сам Тевос. Если хоть один человек погибнет... После недолгих колебаний он решил, что лучше "его" отряд столкнется с духами в бою. Однако он получил хорошие известия раньше. Иври сообщил из Сальмана, что один из подготовленных им солдат столкнулся с духами гор, когда отправился с донесением в одну из башен. Он выжил! И доставил донесение лишь с небольшой задержкой. Приятно было узнать, что уже есть результаты. Они физически не смогут обучить всю армию, но помогут хоть чем-то.
Уже неделю Тевос и двадцать добровольцев учили людей противостоять духам гор. Даже несмотря на указ королевы, поначалу приняли их очень насторожено. Поэтому вожак разделил братьев: каждый в одиночку работал с людьми в пограничных городах, сигнальных башнях и замках, точно так же, как он. И справлялись не хуже.
Тевос вспомнил, как вышел к стае, ожидавшей его слова и замер, не в силах вымолвить не слово. Было больно прощаться с Балором и знать, что он не вернется. Но когда смотришь на стаю и знаешь, что с войны вернется хорошо если каждый третий...
И еще он беспокоился за Ойрош — уже много дней они не виделись. Тевос знал все, что происходило у нее. Видел, как девушка спорит с отцом. Как смерть забрала одного из их семьи, и это ранило всех, потому что среди вампиров смерти были нечасты. Ойрош тревожится за него, но все равно ему верит — это доверие было самым дорогим в его жизни. Но ее отец прав: очень скоро ему придется делать выбор: она или стая. От этого становилось невыносимо тяжело.
Сегодня он закончил тренировку раньше. Он не мог уйти отсюда, но письмо он передаст.
Написать послание оказалось не так просто. Он начинал писать — и видел, что письмо читают чужие глаза. Становилось муторно. Переписывал и видел, как послание уничтожают. Наконец он создал то, что обязательно попадет к ней.
"Ойрош, мне кажется, я не был у тебя целую вечность. Прости, совсем не могу вырваться к тебе. Как только освободится хотя бы полдня, сразу приду. Пожалуйста, не волнуйся, со мной все в порядке".
Получилось довольно сухо, и он пририсовал в конце сердечко. Это означало: "Люблю". Пошло, конечно, но она поймет. Он свернул письмо, но запечатывать не стал — все равно вскроют. Теперь надо передать его.
Далеко идти для этого не пришлось. Он сосредоточился и тут же увидел Нальбия, ее брата. Сидит в засаде в лесу. Сегодня он присматривал за вожаком. Почти полностью скрыт листвой деревьев — человек пройдет мимо и не заметит. Вампиру сейчас очень тяжело. Он один из тех, кто никогда не пробовал человеческой крови. Он мог бы не стать убийцей и кровососом, как их называли вилланы. Так бы и питался кровью животных. Но когда принц Энгарна был в опасности, он напился крови мага, чтобы спасти его. Теперь обратного пути нет, хотя Нальбий очень старается. Его ломает, он постоянно голоден. Последние дни настолько сильно, что он теряет сознание. Но он борется. Отец знает, что борьба бесполезна. Нальбий тоже начинает это понимать. Понимать так хорошо, что ненавидит себя и хочет умереть. Одно дело убить врага, совсем другое — стать хищником, охотящимся на людей. Вампирам, рожденным женщиной, это очень тяжело.
Представив это, Тевос загрустил: еще месяц назад он мог так хорошо чувствовать только братьев, но не людей или вампиров. Возможно, он получил этот дар из-за грядущей войны. Он достал медный нож, который приготовил заранее, — мало ли что случится — и покинул башню. Люди не знали, что вампиры постоянно следят за ними, и лучше им как можно дольше оставаться в неведении.
Вожак быстро нашел Нальбия, но подобраться к нему незаметно было очень сложно, а Тевос хотел застать вампира врасплох. Это было необходимо. Он долго крался, замирая на каждом шагу, вилял в зависимости от того, как менялся еле слышный ветер. Надолго замирал в траве. У голодного вампира чутье обострено, но у Нальбия бывает помутнение сознания — этим Тевос и воспользуется.
Зрачки вампира закатились, и вожак стремительно выскочил из укрытия, обратился в человека и чуть ли не взлетел на дерево. Когда Нальбий пришел в себя, оборотень уже крепко держал его, приставив нож к горлу. Связываться с голодным вампиром опасно, Тевос сильно рисковал, поэтому прижал нож довольно сильно, так чтобы тот боялся пошевелиться.
— Я не хочу тебя убивать, мне надо поговорить, — сообщил он на ухо стражу.
Он не учел лишь одного: насколько сильно Нальбию надоела жизнь. Он дернулся так резко, что вожак едва успел убрать нож, чтобы не перерезать ему горло, а следом они оба свалились с дерева, тут же заняли позицию для боя. Глаза вампира сияли алым.
— Спокойно! — рыкнул Тевос. — Ты все равно со мной не справишься.
Парень не поверил и взмыл в воздух, чтобы напасть сверху. Он падал с неба как коршун, но промахнувшись трижды, скрылся в лесу. Тевос вздохнул и сел на траву. Это еще не конец. Когда Нальбий вновь напал, обманувшись умиротворенным лицом оборотня, Тевос перекинул его через себя, швырнув клыкастой мордой в землю и сел сверху, вывернув кисть, а заодно и не успевшее сложиться крыло.
— Выслушай, — повторил он раздельно. — Мне надо, чтобы ты передал письмо Ойрош. Нальбий снова задергался, пытаясь его сбросить, но на этот раз безуспешно. Рот забивала трава — удобно, когда собеседник не перебивает. — Ты возмущен. Считаешь, что надо было подойти открыто, а не нападать внезапно. Но я должен был сделать так. Чтобы ты поверил моим словам. Ты должен понять: я предвижу твои шаги, я знаю, что ты сделаешь, что ты скажешь, и даже, что ты чувствуешь. Я знаю, что, несмотря на возмущение, ты передашь мое письмо. Конечно, отцу, а не Ойрош. А уж он передаст дальше. Но я хочу тебе дать еще один добрый совет. Мне очень хочется, чтобы ты ему последовал. Не ради меня или себя — ради сестры. Тебе сейчас очень плохо. Кровь животных не помогает. У тебя все болит и будто огнем жжет изнутри. Тебя корежит. Сказать по правде, ты сейчас испытываешь то же, что любой другой человек, которого вы обращаете в свою семью. Только у тебя это очень растянуто по времени, потому что ты сопротивляешься. Так вот ты выдержишь самое большее — еще два дня. Потом ты убьешь первого, кого встретишь, и возненавидишь себя еще сильнее. Я советую. Не жди этого. Лети в Кашшафу. В ее армии ты найдешь немало ублюдков, за убийство которых тебя не будет мучить совесть. Не жди, когда сорвешься, смирись с тем, кто ты есть, — ловким движением, он вытащил письмо и положил рядом с Нальбием. — Вот письмо. А я ухожу.
Он отпустил вампира и, обратившись в волка, скрылся в лесу. Нальбий не сразу оставил его в покое, сначала преследовал Тевоса, но вскоре потерял его из вида — все-таки с вожаком тягаться очень трудно. После этого оборотень вернулся в башню. Еще раз заглянув в будущее брата Ойрош, огорчился: ничего не изменилось, все по-прежнему было темно — смерть слишком близко к нему. Если с Нальбием что-то случится, Ойрош будет очень горевать. Но он сделал все, что мог, чтобы уберечь его. Он "заглянул" и в дом Шонгкора. Фея смерти была недалеко. Им придется пережить еще не одну смерть.
13 нуфамбира, Маарафские горы
Шрам разжег крошечный костерок с полного одобрения Балора и Ялмари: они еще не перешли горы, отделяющие Энгарн от Лейна, но следовало проявлять осторожность. За пять дней они пересекли Энгарн, ночуя в сигнальных башнях. Сегодня утром, один из "волков" Полада проводил их к горам и забрал лошадей, чтобы вернуть их в башню. Дальше предстоял путь пешком. Тяжелый, но недолгий. Если все будет хорошо, то уже послезавтра к вечеру, они соединятся с отрядом графа Щиллема. Храм Судьбы находился на территории, которую контролировали, а вернее, грабили люди герцога Пагиила. По договоренности с Тештером Щиллем с небольшим отрядом поможет им обойти самые опасные места, чтобы избежать ненужных стычек.
К вечеру, после тяжелого подъема, от которого устали даже оборотни, они остановились в небольшой пещерке. Етварт, как старший по званию, распорядился насчет ужина и ночной стражи. К тому времени как подстреленная дичь немного поджарилась, уже стемнело. Герард поворчал вполголоса по поводу скудного завтрака и маленького костра, возле которого не согреешься, — в горах было прохладно. Но на него уже давно перестали обращать внимание, привыкнув к его жалобам. Лорд Нево взглянул на притихшую амазонку и тоже умолк. Она сидела поодаль, но, кажется, всем телом стремилась к теплу — так внимательно она смотрела в костер. Балор тоже заметил, что девушка мерзнет.
— Дать тебе куртку? — предложил он.
Бисера презрительно фыркнула, завернулась в плащ и легла спать, спиной к мужчинам.
— Ничего, — успокаивающе произнес князь, — по ту сторону гор будет теплее. В Лейне почти до самой зимы тепло.
— Ты был в Лейне? — от чего-то насторожился Шрам.
— Не был, — покачал головой Балор. — Но разве обязательно быть где-то, чтобы знать, какая там обычно зима? Я тоже иду спать.
Он ушел вглубь пещеры. Герард еще посидел немного, затем произнес громко, глядя на амазонку:
— Между прочим, когда спишь вдвоем, намного теплее.
— А в лоб? — отозвалась девушка.
— Уж сразу и в лоб, — хмыкнул лорд. — Я о тебе переживаю.
— О себе переживай, а то без яиц останешься, — огрызнулась Бисера.
— Ты такая грубая, потому что хочешь меня, но принца стесняешься, — констатировал Сорот, укладываясь спать.
От амазонки раздалось только глухое рычание.
Герард не в первый раз заигрывал с амазонкой. Поначалу девушка реагировала яростно и злобно, потом привыкла, также как к стонам лорда по поводу тягот пути. Так что подобные стычки стали неким ежедневным ритуалом. Иногда казалось, что Герард делал это, чтобы вывести принца из себя.
Как только все стихло, Етварт пересел ближе к принцу, зашептал еле слышно:
— Что будешь делать, если эти двое договорятся?
— А что я могу сделать? — скривился Ялмари. — Он уже ключик к сестре подобрал. Мне о нем плохо говорить запрещено. А он сам о падении расскажет со смаком, слезами и соплями. И она опять скажет: ну, он же человек, вот женится, будет другим. Представляешь, если он сейчас не скрывает похождения, что он будет вытворять, когда женится?
— Может, ее это устраивает? — предположил Шрам.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты уж меня извини, но бабы тоже погулять любят. Особенно когда мужа дома нет. А этот, собственно, всегда во дворце будет. Так что у нее будет уважительный повод. Если он начнет ее обвинять, она тут же: а ты сам?
Ялмари опешил от таких откровений и довольно долго молчал. Наконец спросил:
— Тебя очень обидела женщина?
Етварт сразу набычился.
— А что, так заметно? — он нервно рассмеялся. — Слушай, ты только женился и все такое... Я, собственно, сам таким был. Но они все одинаковые. Понимаешь? Все одинаковые! Им главное, чтобы их кто-то трахал. И ты когда-нибудь тоже в этом убедишься, так что будь готов...
— Да... — Ялмари потрясенно потер щеку. — В тебе столько ненависти и боли... Но не все женщины такие. Только давай не будем спорить об этом. Вряд ли мы поймем друг друга.
— Это точно! — подтвердил Шрам. — Только лорд наш прав в каком-то смысле. Берет от них все, что можно взять, не заботясь о том, что будет завтра, и не подставляя сердце.
— А если у него и сердца нет, подставлять нечего? — сцепил зубы принц. — Ты спать не пойдешь?
— Да по мне лучше совсем не ложиться, чем если разбудишь меня вскоре. Потом, собственно, отосплюсь. Извини, что я со своим занудством. Она ж сестра тебе...
— Ничего, — отмахнулся Ялмари. — Только, знаешь, попробуй сказать что-то подобное Бисере. Она тебе много чего о мужчинах расскажет. И примерно в том же духе: все они одинаковые: гуляют, бьют...
— А таких, как Бисера, я бы вообще... — Шрам как будто его не слышал.
— Тише, — предостерег принц.
Полуполковник сообщил, глядя в костер:
— Я, собственно, в Лейне служил в королевской гвардии еще старому королю Завдию, отцу Айдамиркана... Ты не представляешь, как я любил ее, на что был готов ради нее. А она... Мне и раньше говорили, что она гуляет, как только я за порог выхожу, но я не верил. А она говорила, что мне завидуют, что я на такой красивой женщине женился, вот и клевещут. Вот ей я верил. Отбрасывал сомнения, потому что хотел верить, что она любит меня так же, как я ее... Но однажды раньше времени домой вернулся... случайно... и застал. Его быстро убил. Да он со спущенными штанами и сопротивляться толком не мог. И ее бы убил, только она плакала сильно, ноги целовала. А у меня туман в глазах прошел, и до меня дошло, что убил любимца короля, графа и маршала, который с войсками Пагиила сражался и победы одну за другой одерживал... Вот, собственно, и бежал в Энгарн. А тут меня "волки" быстро схватили. Только капитан хороший попался. Уж не знаю, чем я ему приглянулся, да только оставил меня в своем десятке, хотя отвечал за меня головой — ты знаешь, у Полада с этим строго. Но я не подвел его... Ты можешь опять сказать, что мне не повезло, что не все женщины такие, да только за эти двенадцать лет я столько солдатских историй понаслышался... Если и попадаются другие, так, собственно, потому что мужей боятся, вот и все.
Ялмари сидел, неподвижно всматриваясь в темноту. Взглянув на него, Шрам пожалел, что разоткровенничался, — может, не стоило расстраивать мальчишку? Но тут принц вскочил, выхватывая меч:
— Буди всех! — крикнул он.
В следующее мгновение из-за камней полезли люди, и мечи у них сверкали серебром.
Дальше все менялось так стремительно, что на какое-то время Етварт не мог ничего разобрать. Кто-то загасил костер, зрение не сразу привыкло к темноте, и полуполковник видел лишь черные тени да слышал звон клинков. Потом из-за его спины с воплем выпрыгнула амазонка, и бросилась в гущу. Шрам наконец разглядел, как Балор и Ялмари сражаются спиной к спине, амазонка на себя отвлекла нападавших и ее тут же прижали к стене. Етварт пришел на помощь. Принцу.
Длинные мечи не подпускают близко для удара. Выпад делать опасно — налетишь на клинок. И под меч не нырнешь — тесно, много противников. Только и успеваешь, что отвести, защититься. И защитить. Балор рычит за спиной. Бисера с хаканьем нападает на кого-то, но кажется, тоже безуспешно.
Позади стон, впереди вскрик. Свои? Чужие? В темноте не разберешь. Но внезапно все меняется: воины, выскочившие из темноты, исчезают так же внезапно. Балор преследует их и тут же получает стрелу в плечо. Он рывком выдергивает ее и шипит от боли.
— Шереш, дайте что-нибудь для перевязки, — это принц злится.
Бисера исполняет приказ, будто сам Эль-Элион обратился к ней прямо с небес. Полуполковник брезгливо морщится.
Сорот, тяжело дыша, вытирает кровь с меча. Ялмари хочет осмотреть рану Балора — темнота ему не помеха, но тот останавливает его грубо:
