Сказка для злой мачехи или Белоснежка на новый лад

— Не знаю, но кое на что тебе стоит взглянуть обязательно, — Дилан приподнял мешковину, открыв взору один единственный укус на шее. — Такой я видел у той женщины.

— Но этого не может быть! — нагнулась я, чтобы внимательнее рассмотреть рану. — Воровка была убита три дня назад. Но ты прав эта рана идентична, и тоже на шее.

— Я тогда не сказал, — Дилан встал справа, чем загородил мне свет, — но это очень странный след от укуса.

Я задрала голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Почему?

— Посмотри на другие укусы, они индивидуальны, как и у людей, но этот — он идеальный.

В отчете я так же наткнулась на приписку графа, что одному стражу, большому любителю охотничьих собак укус на шее показался странным, даже бессмысленным, ведь он представлял собой только отпечаток зубов: ни рваных краев, ни попытки прокусить глубже или разорвать плоть — только четкий след от чьих-то невероятно острых зубов.

— И что ты об этом думаешь?

— Я думаю это метка или знак.

— Метка? — приподняла я брови.

— Да. Тот, кто делает это с людьми, хочет, чтобы все знали, что это его работа.

— Час от часу ни легче, — потерла тыльной стороной запястья вспотевший лоб. — Это определенно не волки. Не припоминаю, чтобы животные оставляли подобные метки.

— Метки они оставляют.

— Ты про запах? — смутилась я, вспомнив уроки биологии.

— И про него тоже. Кстати, это еще одна загадка.

— Ты о чем?

— Запах. Как я ни пытался, я не почувствовал ничего, кроме запаха гниющей плоти, и вот это действительно странно.

Н-да, это странно. Кончиками пальцев взялась за мешковину и приподняла, чтобы рассмотреть лицо жертвы — лучше бы я этого не делала.

— Ди..., — прохрипела я, закрывая рот рукой.

Мужчина перехватил меня за талию и быстро перенес к кустам, где меня и вырвало.

— О, боже, — между приступами, бормотала я. — О, боже, это ужасно.

— Надеюсь, ты видела достаточно, и теперь мы можем идти? — громко и с ехидцей вопросил Ирон с того места, где мы его оставили.

— Будет лучше, если мы все расскажем стражам. Они отнесут тело в хранилище. Там его отмоют, и у нас будет возможность рассмотреть то, что сейчас скрыто под слоем грязи — поглаживая меня по спине, Дилан терпеливо дожидался пока я приду в себя.

— Думаешь, он местный? — наконец отдышалась я.

— На улице холодно, а он в шерстяной безрукавке. И обувь...

— Да, подошвы чистые, — кивнула, вытирая платком губы. — Все, уходим, я больше не могу на это смотреть.

— Как?! Уже!? — притворно изумился маг. — А я-то думал, мы тут на целый день застряли. Может, еще разок на него посмотришь, а то мало ли чего не рассмотрела?

— Ирон, помолчи, пожалуйста, — рыкнула я на мага. — В Волчьей насыпи нас ждут еще пять трупов.

— Но нам же не обязательно на них смотреть?!... — возмутился Ирон, однако встретив мой взгляд, уже тише. — Правда?!

— В хранилище его лучше не брать, — наклонившись к моему уху, прошептал Дилан.

— Да, — кивнула я. — Лучше не стоит.

Глава 5

— Знаешь, — вытирая руки об передник, пробормотала я, взглядом блуждая по просторной кухне харчевни, которую держали добропорядочная сестра Барона — Амалия и ее муж Генри, — я беспокоюсь.

— За Ирона? — догадался следопыт.

— Угу, — откинув в миску готовую лапшу, вздохнула я. — Он совершенно не приспособлен к жизни. Я действительно беспокоюсь. Я надеялась, мы обойдемся без лишнего шума..., — раздосадовано поджала губы. — Боже, он устроил начальнику стражи настоящий скандал! Я теперь даже не знаю, что он отчебучит в следующий раз, мы и так привлекли к себе слишком много внимания. Я не такой профессионал, чтобы не раздражаться на глупые вопросы и попытки влезть в мою работу, я здесь и так на птичьих правах с риском оказаться на костре за ведьмовство. Как считаешь, я правильно поступила, попросив его остаться у мэра?

— Это было верное решение, — кивнул Дилан, сидя за столом и полируя только что наточенные у кузнеца ножи. — Ирон умеет работать с подобными людьми, как мэр — он справится. И, да, я согласен, Ирон порой ведет себя словно избалованный мальчишка, но, Римма, он хороший маг и надежный друг. Он просто перенервничал.

Сдержав мученический стон, я обреченно закатила глаза.

— Я это понимаю, но меня потряхивает от одной мысли, что он может любым своим неосторожным словом вызвать в Волчьей насыпи волну паники — нам она, ни в коем случае, не нужна.

— Согласен, паника нам не нужна, — поморщился следопыт.

— Поэтому я и беспокоюсь.

— Напрасно. Ирон немного беспечен, но не глуп.

— Я никогда и не считала его глупым, — фыркнула я, — но, с того момента, как мы покинули замок, его словно подменили.

— Если бы его подменили, я бы знал, — мужчина мягко улыбнулся. — Римма ты знаешь причину по которой Ирон стал магом?

Порезав зелень, я высыпала ее в кастрюлю и внимательно посмотрела на следопыта.

— Нет, — созналась я. — Разговор об этом ни разу не заходил, а я не люблю лезть в душу без надобности.

— Ему было лет семь, когда в селение пришел мор. Его мать и отец умирали долго и мучительно, он видел, как они угасают, но ничем не мог им помочь. Болезнь выкосила всех, но, по какой-то причине, не коснулась ни его, ни соседского мальчишки, так же лет шести-семи. Когда остались только они одни в селение заглянул странствующий маг и найдя их напуганных и голодных, забрал с собой, тогда Ирон и решил, что это его судьба — стать магом.

Помешивая суп, свела брови на переносице.

— Знаешь, спроси ты меня, что я об этом думаю, я бы сказала, что это очень подозрительная история. Болезнь редко бывает избирательна. Сперва мор, потом странствующий маг... Хотела бы я взглянуть на этого мага.

— У меня самого возникла подобная мысль, — кивнул Дилан, занимая мое место и ловко нарезая говядину, которую я приготовила для обжарки. — Но маг умер десять лет назад, а Ирон считает его своим спасителем.

— Спасение утопающих, дело рук самих утопающих, — цинично обронила я. — Прости, конечно, но я не верю в совпадения.

— Я тоже.

— Тогда, полагаю, ты тоже не считаешь мага спасителем, а Ирон, возможно, ошибается насчет своей судьбы.

— Не считаю нужным переубеждать его в этом, — Дилан бросил на меня долгий изучающий взгляд. — Таким, как Ирон нужна вера в их предназначение, в судьбу, которую начертал им Светлый.

Я взглянула в спокойное лицо Дилана и, вздернув бровь, уточнила:

— Это такой намек, чтобы я не лезла, куда ни следует?

— Можно и так сказать. Но ты же меня не послушаешь, ведь так?

Намного позже в голову еще закрадется мысль, что Дилан, на самом деле, хотел, чтобы я сунула нос не в свое дело и выяснила, что произошло в той деревне, но в данный момент ответила иначе.

— Дилан, — покачала я головой, выражая тем самым свое разочарование в нем, — я не чудовище, каким ты меня считаешь. Я немного другая, да, но это не значит, что я не понимаю, когда следует, а когда не следует ворошить прошлое. Как я уже сказала, я стараюсь не лезть в чужую душу без надобности.

— Ты не стараешься, — кивнул Дилан, протянул руку и коснулся моей щеки, от чего мурашки поползли по коже, — но рядом с тобой душа сама выворачивается наизнанку, и это меня пугает. Мне хочется рассказать тебе, хочется поделиться с тобой самым сокровенным... Хочется...

Глаза Дилана замерцали. К моим щекам прилила кровь. Будь наша ситуация чуть менее запутанной, я бы сказала, что вижу в его глазах первобытную животную страсть с непреодолимой жаждой обладания, но это брат Ринари, а я сейчас в облике его сестры. Хотя признаюсь, когда он так смотрит на меня, кажется, что Дилан видит совсем не морок, и даже не ту меня, какой меня создал бог, а гораздо глубже — он видит меня такой, какая я есть на самом деле. Тогда я начинаю чувствовать себя грязной, словно испачканной своим погрязшим в пороке и алчности мире — и это по-настоящему пугает. Поэтому я отступаю. Отворачиваюсь, пряча взгляд и свой стыд.

— Ой, а у вас тут все готово! — радостно всплеснула руками, вовремя подоспевшая хозяйка харчевни. — Как же здорово, что вы попросились остаться... Ой, простите, я не это хотела сказать. Я очень благодарна вам за помощь. Вы оба просто чудо.

— Пойду, наколю дров, — бросил Дилан через плечо, вылетая с кухни, словно за ним гнались черти.

— Я не вовремя? — Амалия сделала жалобное личико. — Вы тут с братом о чем-то говорили.

— Да... ничего особенного, — поморщилась я. — Очередной не шибко приятный разговор.

— Ох, прости, — виновато улыбнулась хозяйка харчевни. — Он так о тебе заботится, так заботится — я прямо диву даюсь. Брат у тебя ...м-м, — Амалия мечтательно закатила глаза. — Жаль я замужем.... Ой-ой, — захихикала женщина. — Что я говорю?! Что говорю-то?! Ты только Генри не передавай, ладно. Я его очень люблю. Просто твой брат, как глоток свежего воздуха. В Волчьей насыпи мало кто бывает, а после этих убийств, так и вовсе стороной объезжают — тоска, даже поговорить не с кем. Я-то из семьи с хорошим достатком. — Амалия уселась на скамью, на которой недавно сидел Дилан. — Образование имею — два года. Мало, но мне хватило, чтобы открыть харчевню. А Генри, он у меня из простых.

— А соседки?

— Да, что соседки, — махнула рукой. — Местные они — необразованные. Сторонятся, говорят: "Где это видано, баба дела ведет", — передразнила женщина кого-то из знакомых. — А мне не в тягость, даже нравится. Дочка выросла. Второе чадо, — Амалия погладила едва приметный из-за широких юбок круглый животик. — на подходе. А муж мой в счете-то не очень внимателен, вот и занимаюсь я и готовкой и подсчетами. С готовкой сейчас тяжело, боюсь ребенку навредить.

— Правильно, — кивнула я, сдвигая кастрюлю с супом на доску, — сейчас тебе тяжелого таскать не следует, да и руки высоко поднимать не рекомендую.

— Ты знахарка? — тут же заблестели глаза у не в меру любопытной Амалии. — Твой брат так и не сказал, чем вы оба у приезжего мага занимаетесь.

— Можно сказать, мы оба у него на побегушках. Мой брат следопыт, а я... трудно сказать, но моя мать была знахаркой, и кое-чему она меня научила.

— И роды принять сможешь?

— Не-ет, — замотала я головой. — Я была слишком мала, когда она слегла от болезни, после ее смерти меня воспитывал брат.

— А ваш отец?

— Я о нем ничего не знаю, — развела руками.

— Тогда понятно, почему он о тебе так заботится — одни вы на белом свете, — сокрушенно покачала головой Амалия.

Закончив с готовкой, я вытерла руки сухим полотенцем и изучающе глянула на хозяйку таверны.

— Амалия, что ты знаешь об убийствах?

— Не так много, — замялась она и тут же подозрительно сощурилась: — А тебе зачем?

— Мастер Ирон приказал нам с братом собрать информацию, — преподнесла я ей нашу легенду. — Как ты понимаешь, самому ему ходить по домам и выспрашивать не по статусу, так что если ты что-нибудь знаешь...

— Вот как..., — просветлел взгляд хозяйки. — Тогда ладно. Но я знаю только то, о чем шепчутся соседи, да болтают пьяные завсегдатаи мой харчевни, сама-то ничего не видела — Светлый отвел.

— Любая, даже самая бредовая информация уже хорошо. Начнем по порядку: когда это началось? Я не про официальную версию. Как ты считаешь, когда появились первые признаки надвигающейся беды?

— Ой, я даже не знаю, — стушевалась хозяйка.

— Подумай Амалия, — нахмурилась я, заподозрив хозяйку в неискренности. — Ты хозяйка харчевни, ты не могла не заметить, что кто-то из твоих постоянных клиентов начал вести себя более напряженно и замкнуто, чем обычно. Возможно, он уже мертв, но, попробуй вспомнить... Первое нападение было совершено два месяца назад.

Я не ошиблась, глаза хозяйки вспыхнули, и женщина яростно замотала головой:

— Нет, нет.

— Нет?

— Нет. Ты начала говорить, и я вдруг вспомнила... Первое нападение было совершено еще раньше. Заезжий менестрель. Уже немолодой мужчина, но очень привлекательный и голос у него был красивый. Я попросила его спеть у меня в харчевне, чтобы привлечь к нам посетителей. Мы с Генри тогда неплохо заработали, да и менестреля не обидели. Он ушел утром, сказал, что хочет попасть на турнир менестрелей, чтобы иметь возможность петь на каком-то празднестве в замке короля Леонарда.

— Когда это произошло?

— Весной. Снег еще не начал таять.

— Что дальше? Его загрызли?

— Не-ет, — нахмурилась Амалия, вспоминая детали. — Лесник барона Сангрона передал стражам перепачканный кровью жилет, но тело менестреля так и не нашли.

— Сангрон? — нахмурилась я. — Мне знакомо это имя. Чем он занимается?

— Барон Арон Сангрон и его младший брат Томас Сангрон разводят самых преданных сторожевых псов в нашем королевстве.

— Ах, да! — тут же вспомнила я подарок Николаса Белоснежке. — Припоминаю. И как же барон прокомментировал находку своего лесника?

— Что сделал? — выпучилась Амалия.

— Что сказал? — мгновенно поправилась я, мысленно отругав себя за неосторожность, — Что он сказал?

— Ничего. А, что он мог сказать?

— Например, почему окровавленный жилет менестреля оказался на подвластных ему землях?

— Римма, — снисходительно улыбнулась хозяйка харчевни, — в наших лесах полным-полно диких зверей.

— Не вижу логики, — скрестила руки под пышной грудью. Год прошел, а я все еще недоумеваю, насколько качественный морок навела Ринари — я почти ощущаю тяжесть наколдованной груди.

— Чего? — вытянулось лицо Амалии.

— Не вижу смысла.

— Римма спроси своего брата, если он хороший следопыт, он объяснит тебе лучше, чем я, как это могло произойти.

— Спрошу, — кивнула я. — Уточняющий вопрос: этот менестрель, он говорил, какой дорогой пойдет или он предпочитал ходить через лес?

— У нас через лес никто не ходит, — нахмурилась женщина, — но он мог об этом и не знать. Спроси-ка ты о нем Лару, дочь бакалейщика. Они с отцом, как и мы с Генри, где работаем, там и живем — магазин напротив — не ошибешься.

— Хорошо. Спрошу.

В кухню вошел Дилан, неся охапку поленьев.

— Начальник стражи хочет нас видеть, — складывая дрова в шкафчик у печи, сообщил он.

— Мастер Ирон уже у него? — уточнила я.

— Нет, он передал капитану стражи, что доверят это дело нам, а сам будет изучать только улики, которые мы ему предоставим.

— О-о! — восхитилась Амалия.

— Амалия, — посмотрела я на нее. — Я попрошу тебя, за то время пока мы с братом будем у капитана стражи, постарайся вспомнить, что подозрительного ты видела или слышала в промежуток между тем, как пропал менестрель и первым нападением. Возможно, всплывет еще что-то, на что ваши стражи могли не обратить внимания. Поспрашивай Генри, может он что-нибудь вспомнит.

— Я, конечно, поговорю, — замялась хозяйка харчевни, — но у тебя это получается гораздо лучше, сама бы я не вспомнила об этом менестреле.

Я непроизвольно коснулась своего лица.

— Я не очень-то нравлюсь твоему мужу. Моя внешность его пугает.