Сказка для злой мачехи или Белоснежка на новый лад

— Рысь? — с трудом определила я, так как зверь был беспощадно обрит наголо. Таинственный мучитель не оставил ей даже кисточек на ушах.

Гордая кошка жалобно мявкнула и попыталась забраться под брошенную в углу грязную тряпку, подальше от моего недоумевающего взора, смотря, при этом, по-человечески умными глазами. Я заглянула в другую клетку — там баюкал сломанную лапу молодой медведь и тоже смотрел на меня почти человеческими глазами. Подойдя к клетке с людьми, я окликнула их:

— Эй, есть здесь кто живой?

На другом конце клетки кто-то завозился и стремительно бросился на прутья:

— Кто ты? — зашипели на меня, буравя полубезумным взглядом черных, как ночь глаз. — Как ты здесь оказался?

— Я друг. Я хочу вам помочь.

— Друг? Беги, беги пока не поздно! Иначе они спустят на тебя обращенных.

— Кого они на меня спустят? — не поняла я.

— Сломленных заклятием перевертышей. Наших братьев и сестер, которые уже никогда не станут прежними.

И тут меня озарило. Это же перевертыши! Все здесь находящиеся — перевертыши! Я была шокирована осознанием всего того, что, на самом деле, увидела здесь.

— Зачем? — выдохнула я. — Зачем они это делают с вами?

— Им нужны умные, подвластные их воле псы, — зашипела черноглазая личность с бледными, словно обескровленными губами. — Они продают, продают обращенных, как обычных щенков. Но только до поры. Когда поступает приказ, наши собратья принимают взрослую форму и начинают убивать.

— Белоснежка! — вздрогнула я и отшатнулась от клетки.

— Белоснежка? — широко распахнула глаза фигура в лохмотьях. — Тебя направил король Николас?

— Я Тень.

— Тогда поспеши! — вскричала она. — Ты еще сможешь успеть! У них нет на нее пока планов, но надолго ли?!

— Но я пришел вас спасти.

В клетке завозилась еще одна фигура, и передо мной появился мужчина с выжженной проплешиной на голове.

— Уходи, нас уже никто не спасет. К следующей ночи мы все здесь станем обращенными.

— Это так-то вы боритесь за жизнь?! — возмутилась я. — Думаете, раз сейчас пожертвуете собой, то у ваших близких будет шанс? Посмотрите на себя, на то, что они с вами сделали, и подумайте, остановятся ли они на достигнутом? Неужели вы настолько наивны? Им нужна армия, им нужна власть!

В зале поднялся шум. Перевертыши отчаянно рычали, мяукали, ухали и даже пищали.

— Молчать! — рявкнул мужчина. — Этот парень прав.

— Но, Бертран, они же не стали обращать моего мальчика! — прошипела черноглазая. — Они забрали его с собой, сказали, что у него иное предназначение.

Я помрачнела.

— Ты случаем не мать того белокурого мальчишки, которого только что беспощадно избили кнутом?

— Что? — вскрикнула она, вцепившись в прутья. — Как?

— Так, что от его спины почти ничего не осталось, — безжалостно ответила я ей. — Я попросил моего напарника унести его как можно дальше, но выживет ли он с такими ранами — я не знаю.

— Этого не может быть! — впилась она в меня затравленным взглядом.

— Когда я сказал ему, что пришел спасти его, он ответил мне, чтобы я уходил.

— Но почему? — взвыла она, падая на колени.

— Он боялся, что тогда они приведут его маму.

— Генри, мой маленький Генри. Мое солнышко, — заскулила женщина.

— Так я и думал, — тяжело выдохнул мужчина. — Слишком подозрительным было его великодушие.

— О ком вы?

— О старшем Сангроне.

— Это он вас сюда?..., — окидывая подземелье задумчивым взглядом.

— С этими братьями ничего с уверенностью сказать невозможно. Старший — властолюб и даже не скрывает этого, а младший... Томас несмотря на его хрупкую внешность, тот еще змеёныш.

— Хозяин харчевни говорил, что младший Сангрон что-то вам продавал. Что это было? Зелье, замедляющее превращение?

— Оно самое, — кивнул мужчина, пока женщина старательно рвала редкие волосы у себя на голове. — Но он что-то в него подмешивал, чтобы потом было проще заставить нас принять нужный ему облик.

— Так эти псы?...

— Волки, медведи, кабаны — он всех заставил принять облик псов. Даже двух летучих мышей и тех превратил в собак.

— Они могут летать? — заинтересовалась я.

Мужчина криво усмехнулся.

— Псы из них мелкие получились, да еще и крылья прорезались. Братья используют их, чтобы выманить тех, у кого хватает сил сопротивляться зову фей.

— Но откуда Томас узнал об этом зелье? Откуда вообще такая буйная фантазия — превратить перевертышей в псов?

Пленник задумался. Потер покрытый щетиной подбородок.

— Он как-то обмолвился, что все это Она. Это ее план, который Арон, благодаря Томасу считает своим. Благодаря ей этот змееныш выжил, когда фея-мать выкинула его из Светлого леса. Вроде как надоело возиться с ребенком-полукровкой. Но думаю, причина была гораздо серьезнее. То, что ты видишь сейчас здесь, это сделал с нами не Арон, а Томас.

— Кто — Она?!

— Он ни разу не упоминал ее имени, — заговорила женщина, — но говорил так, словно она богиня, — и, перейдя на едва различимый шепот: — Но, мне кажется, она одна из выживших. Ведьма. Настоящая живая ведьма.

Приехали. Я даже поперхнулась. Неужели, еще одна "ведьма"? Или действительно — Ведьма.

— Уверены?

— С этим безумным полуфеем я ни в чем не уверена. Прошу тебя, Тень, спаси моего мальчика. Светлым тебя заклинаю, спаси его!

— Я еще и вас спасу, — упрямо буркнула я, разгребая хлам на рабочем столе Томаса в поисках связки ключей. Уверена, Томас не таскает ее с собой. Зачем? Кто еще, кроме него и брата, придут сюда? Правильно — никто. Однако, я и есть это самое Никто.

— Забудь. Нас не спасти, — зашипела женщина. — Уходи немедленно.

— Дура! — рыкнул мужчина. — Возможно, нас уже не спасти, но, по крайней мере, мы можем прикрыть его уход. Если ты права, братья ни в коем случае не должны узнать, что он был здесь и говорил с нами, особенно Томас.

Перевертыши многоголосо поддержали одного из своих старейшин.

— Они все равно поймут, что нас выпустили! — взвилась женщина.

Старейшина пресек ее дальнейшие возмущения.

— Они подумают, что это Генри.

— Генри? — удивилась я. — Почему именно он?

— Кроме Генри нас здесь никому выпустить. За нами никто не придет. Я это знаю.

Наконец, я нашла связку и поспешила выпустить всех перевертышей. Ожидая давки, я с удивлением наблюдала за тем, как в нерешительности животные покидают свои темницы, благодарно мне кивая.

— Вот, забери ее. — Старейшина всучил мне тяжелый сверток. — Это Лисана. Она спешила предупредить нас о предательстве мужа, поэтому была неосторожна и попала в ловушку. Она жива, но находится под действием сонного зелья.

— Но...

— Не спорь. Сивилда права, нас не спасти. Вот, — он порылся на столе и положил что-то поверх свертка, — это тоже возьми.

— Что это?

— Ошейник. Он полностью блокирует обращенного. Я не смею тебя просить, но, — мужчина нервно проглотил слюну. — если удастся..., — он запнулся, но договорил: — наденьте его на щенка, которого подарили Белоснежке. Это мой сын — Кельвин.

— Хорошо, я постараюсь, — кивнула я, при этом скептически хмыкнув, представляя себе, как буду носиться по замку за псом-убийцей в попытке отловить и нацепить на него ошейник.

Но мужчину мой хмык не устроил.

— Поверь мне, Кельвин сильный. Чтобы превратить его в пса Томасу пришлось рискнуть и призвать свою покровительницу, так что мой сын может знать, кто она, — мужчина нахмурился. — По крайней мере, он ее видел.

— Таким образом, вы хотите сказать, что одеть на него ошейник в наших же интересах? — скуксилась я.

— Прости, парень, но он мой сын и я должен попытаться его спасти.

— Хорошо. Я сказал, что постараюсь, значит, сделаю все возможное. Но многое будет зависеть и от вашего сына, и от того, что с ним сделала эта таинственная — Она.

— Понимаю, — кивнул мужчина, и вдруг дернул головой, словно услышал выстрел. — Идут. Пригнись, мы выведем тебя отсюда и прикроем отход, но только окажешься снаружи, беги.

— Постойте, но вы...

— Парень, это не твой бой, — неожиданно воинственно заявила черноглазая женщина, ощерившись мелкими острыми зубами. — Передай Генри, что мама очень любит его и, что я горжусь им — он вырос настоящим мужчиной. Вот, — сорвала она шнурок со своей шеи. — Передай ему.

— Кен, Ноа, Фредерик, Лия — нападете первыми, вторая волна Лис, Шон и Робин. Гаси факел, парень. Сивилда, будь его глазами. Ган, прикрывай спину.

Дальше события развивались столь стремительно, что мне осталось только слепо следовать инструкции, и под рев, вой и рык, сгорбившись, чтобы меня никто не заметил, двигаться по направлению к выходу. Стараясь не думать ни о чем, кроме того, что у меня на руках Лисана, а в лесу дожидается Дым и мальчик-Генри, я механически перебирала ногами, яростно отгоняя душащий меня страх.

Во дворе поместья перевертыши столкнулись со своими обращенными собратьями. Завязался бой. Перевертыши дрались на смерть, а Сивильда с Ганом прикрывали мой тыл. Мы почти добрались до леса, когда нас окружили.

Псы — отвратительные злобные монстры со светящимися фиолетовым светом глазами. Видя, как они смыкают кольцо, мои мысли стали чернеть, как небо перед бурей, и я пожелала им сгореть в Аду. И, только об этом подумала, как из-под земли вырвались столпы пламени и поглотили псов. Когда огонь вернулся под землю, на месте обращенных лежали горки пепла, и кое-где местами тлела трава.

— Что это было? — почему-то шепотом спросила Сивилда.

— Не знаю, — сдавлено прошептала я.

За спиной раздраженно прорычал медведь.

— Ган, прав, — кивнула ему женщина. — Не важно, что это было, главное, теперь твой путь свободен. Беги, Тень, беги и не оборачивайся.

И я побежала. Почти не чувствуя ног, оглушенная грохотом собственного сердца, но, теперь уверенная на все сто, что дарованная мне сила — совсем не добрая и вовсе не светлая. Но кого "благодарить" за такой подарок представления не имею — не Ринари же, в самом деле?! От запоздалого осознания того, что я только что сделала, стало жутко: вдруг я не заметила, и уже давно стала Ведьмой — что мне тогда делать?

Дым поймал меня, когда я бодрым шагом прошла мимо него и даже не заметила. Его немое удивление заставило меня застыть, а потом на разъехавшихся ногах упасть на колени.

— Дым, что мне теперь делать? — простонала я, продолжая держать сверток с Лисаной навесу.

Волк озадаченно сел на задние лапы, и, склонив голову на бок, с любопытством посмотрел на меня, а я на него, потеряно ища у зверя понимания и поддержки. В мерцающих глазах начали вспыхивать красно-оранжевые искры, и мой мечущийся разум медленно заволокло туманом. Стало спокойно и легко, словно часть тревог Дым взял на себя.

Последнее, что помню — это, что я еду на волке, одной рукой удерживая сверток, другой держу ребенка за плечо, а Дым движется легко и плавно, словно не бежит, а летит над землей. По сторонам мелькают деревья, над нами одна за другой гаснут звезды, а мир, словно замер в ожидании чего-то чудесного.

Но, кажется, я просто видела очередной сон, потому что только во сне могут пригрезиться белоснежные пегасы, спускающиеся с ночного неба, уважительно кланяющиеся будущему четвероногому ухажеру, после чего берущие нас к себе на спины и поднимающиеся высоко в небо. Ах, как жаль, что это был только сон! Вот бы еще раз на них покататься.

Глава 9

— Римма, Римма, просыпайся, — настойчиво звал меня подозрительно знакомый голос.

Не открывая глаз, нахмурилась: "Мне кажется, или что-то подобное уже было?" Но тогда почему мне холодно? Я открыла глаза и села.

— Роди?

— Ха, ну, наконец-то! — отвлекся алхимик от копошения веткой в костре и искренне мне улыбнулся. — Проснись и пой!

— Ага, — кивнула я. — И что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь замести следы.

— Какие?

— Твои.

— Зачем?

— А ты глянь, в каком виде ты сюда пришла, — и алхимик протянул мне зеркало, но не местный мутный кругляш, а настоящее.

Я вцепилась в него как модница в сумку от Louis Vuitton, но тут же в ужасе отшатнулась от увиденного в нем монстра.

— Боже, что со мной происходит?! — взвыла я, разглядывая оживший шедевр Пабло Пикасо.

Правая сторона лица принадлежала лично мне: притягательный овал лица, изящная скула, аккуратное ухо, один чуть раскосый карий глаз с длинными черными ресницами, одна темная, красивой формы бровь, отросшие светло-русые пряди с вьющимися кончиками, аристократически-бледная кожа; в отличие от нее, левая сторона смотрелась, как в шутку приклеенный обрывок карикатурного портрета, причем нарисованное на нем лицо смотрело даже не прямо, а вбок. В таком сравнении ярко проявлялось уродство одутловатого лица с широкими скулами, длинным носом, широким ртом и глубоко посажеными глазами.

— Кошмар! — я опустила голову и снова взвыла: — И-и! Ужас!

С грудью творилась та же ерунда, и выглядело это еще хуже — мой недотретий размерчик с Ринариным почти пятым смотрелся и смешно, и жалко. Вот, зараза!

— Да, что за ерунда такая?!!

Роди снял котелок с огня и поставил его рядом со мной.

— Похоже на проявление сильнейшего душевного потрясения. Из-за него морок начал слезать с тебя как севшая после стирки одежка. Вопрос один: как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пожала я плечами.

И вдруг на меня нахлынули воспоминания прошлой ночи. Мысли заметались, сердце бешено застучало в груди, а руки начали мелко дрожать. Посмотрев с легкой жалостью, Роди хмыкнул:

— Судя по реакции, дошло до тебя только сейчас.

— Мальчик. Как он?!

Я поспешно вскочила, но снова села, так как в глазах мир плавно поплыл в сторону.

— Ему повезло, — меланхолично ответил алхимик. — У меня еще осталась заживляющая мазь, так что жить будет. Он ведь перевертыш, я правильно понял?

Кивок.

— Лисана?

— Ты про лисицу?

— Угу.

— Сбежала.

"Ну, и черт с ней", — мысленно отмахнулась я и подозрительно посмотрела на мужчину.

— Как ты здесь оказался?

— Лучше скажи спасибо, что кроме меня тебя еще никто не видел... и не увидит.

— Спасибо, — автоматически поблагодарила я и снова спросила: — Так, как ты здесь оказался?

— Спросил Рэя, где ты, и пришел посмотреть, чем занимаешься.

Я поджала губы и поинтересовалась:

— Что ты хочешь за молчание?

Алхимик удивленно закашлялся, а после укоризненно покачал головой.

— Римма, мы же вроде как решили, что мы теперь друзья, разве нет?

Ответ вертелся на языке, но я почему-то не хотела говорить ему, что здесь у меня друзей быть не может, но молчание сказало за меня.

— Понятно, — вздохнул Роди. — Не доверяешь.

— Нет, — опустила я взгляд на сцепленные руки.

— Послушай меня Римма, — или, как там тебя, — спокойным рассудительным тоном заговорил алхимик, — я не прошу тебя слепо мне верить. Я и сам человек недоверчивый. И в действительности ты ничего обо мне не знаешь. Но сейчас тебе нужна моя помощь, поэтому я прошу тебя — не отказывайся, прими ее. Позже мы еще поговорим о том, что мы хотим от наших "дружеских" отношений, но сейчас просто позволь мне тебе помочь. Хорошо?