Фуинрут молчала, держа паузу — насколько я поняла, она не собиралась ничего объяснять, — и Эсгелемор не выдержала:
— Что это значит, Верховная Мать?
— Только то, что я получила твой вызов, гватамари, — ответила Фуинрут. — Согласно Тёмному Статуту, если один из Высоких Домов не сможет выставить собственного арбитра-валатэра, для соблюдения равных условий поединка приглашается арбитр со стороны. Я так и сделала. Нет возражений?.. Разумно. Итак, Эсгелемор Хэлеворн, ты отказалась выполнить приказ и потребовала немедленной встречи, так постарайся же, чтобы я не сочла её причину ничтожной.
— Что ты называешь ничтожной причиной, Фуинрут Тиндомэ? Нарушение Закона об охране Периметров?
Фуинрут подняла бровь:
— Разве в Законе не сказано, что Верховная Мать может менять порядок охраны Врат по своему усмотрению?
— В исключительных случаях, — уточнила Эсгелемор. — А все исключения из правил давно определены Тёмным Советом.
— Это Тёмный Совет — исключительный случай при Верховной Матери! — повысила голос Фуинрут. — Так же, как мир — исключительный случай войны. Освежи в памяти Тёмный Статут, перворождённая! Объявлена угроза Равновесию клана, что равносильно военному положению, и не говори, что ты впервые об этом слышишь. Мои действия не выходят за рамки Закона, твои же граничат с изменой. Надеюсь, у тебя найдётся другая причина для неподчинения, кроме мнимого превышения власти, иначе мне придётся довольствоваться первой — предательством интересов клана.
Эсгелемор взглянула на Нартуин, та едва заметно кивнула. Похоже, одобрен запасной вариант.
— Есть и другая причина, Верховная Мать, — сказала гватамари Хэлеворн. — Командор крепости Тинмори гватахини Даэлит"т Тиндомэ не имеет ранга Тёмной Матери, а значит, не обладает Силой, достаточной для удержания Периметров. Считаю себя вправе усомниться в законности передачи охраны именно ей, особенно в условиях угрозы Равновесию клана и военного положения.
Так я и знала! Статус Даэлит"т — единственная зацепка Хэлеворнов, и глупо было надеяться, что они её не используют. Удар в самое уязвимое место, предусмотрительно замаскированный под заботу о безопасности клана. Не придерёшься! Фуинрут усмехнулась: она тоже этого ждала.
— Как говорили древние, то, что признано Тьмой, не нуждается в одобрении Тёмных. Тёмная Мать — не титул, а дар. Даэлит"т Тиндомэ рождена Тёмной принцессой, и вопрос, почему она ею не стала, до сих пор не закрыт.
Под ногами дрогнули плиты. Элутар, что это за гул?
/Как там у Вэла, Дель? А то здесь становится жарко./
/Вернулся. Как прошло, не говорит, только улыбается. Ну, ты же его знаешь: кто не с нами.../
/Тот против нас./
/Тот мёртв, Тара! Это же Тёмные! Судя по тому, что Конклав Смерти с нами, Вэл был достаточно убедителен с теми, кто против нас. Словом, он готов качать Силу в Кровь Дома./
Есть! Будто камень с души свалился.
— У нас есть валатэ, Рут, — чуть слышно сказала я.
Глаза гватамари вспыхнули едва ли не ярче Маяка. Их багровый свет тут же отразился в рубисовых очах Даэлит"т, загоревшихся ответным огнём. Гватахини повела плечами, и за её спиной раскрылись чёрные крылья мрака. "То, что признано Тьмой, не нуждается в одобрении Тёмных". Мать и дочь Тиндомэ раскинули руки в стороны и запрокинули головы, глядя в тёмно-фиолетовое небо. А на море уже творилось что-то невообразимое: тугие валы мрака вздымались всё выше, в безмолвной ярости бросаясь на стены Видеры. Казалось, башня тонет во Тьме. Стоп, да она и правда тонет: Маяк уже над самым куполом Цитадели! Но стоило Тёмным Матерям опустить руки и "погасить" взгляды, как багровый глаз излучателя, угрожающе нависший над крепостью, медленно поплыл вверх. Волнение на море улеглось, и Стихия, прежде вздымавшая грозные валы за спиной Фуинрут, теперь едва колыхала золотой подол её алебы.
Ду серке, несомненно, были потрясены: единения Начал, обычного для прежней, Разделённой магии, они не видели целую вечность. Что ж, дар вернулся в клан, а в Кровь вернулась Сила. Когда валатэ наберёт мощь, кавендаэ с его слабым Астралом не устоит против объединённых Практик Созидания и Разрушения, а если Духи закроют врагу доступ в наш Ментал, то ловить здесь пришельцам Извне будет нечего.
Глаза Даэлит"т горели восторгом: она гордилась Силой Крови Тиндомэ, и мне почему-то стало жаль, что гватахини скоро покинет Ломэдор. Охотники встали на колено, склонив голову перед величием Дома, Да"Эйн же только прикрыл глаза. На его бледное лицо из-под опущенных ресниц наплывала Тьма, пальцы на рукоятях мечей окутал мрак: валатэр Дома Хэлеворн отвечал на Зов Верховного валатэра клана, командора Тьмы Вельтагира Тиндомэ. Элутар, я что, вижу это одна?
/Даэ, ты бы хоть на колено встал! Конспиратор.../
Он открыл глаза, посмотрел на меня и быстро закрыл:
/Элутар, Тари! Хвала Единому! Но как ты.../
/Командир дал Связь./
/Нет, как ты узнала? Так называла меня только она./
/Она и сказала. На колено, князь, иначе всё испортишь: Нартуин опасна./
/Вижу./
/Тогда присмотри за матерью: она цель настоящей Тени./
Да"Эйн медленно опустился на колено, что, впрочем, снова осталось незамеченным. Да что у них творится с этикетом? Я вообще начинаю думать, что этикет для эльфов — что-то вроде игры: надоело или мешает делу, можно отложить, если партнёр не против. Правда, для этого партнёр должен быть равным.
Тёмные Матери Хэлеворнов были потрясены: возвращение валатэ, которое так долго обсуждалось на Совете, только что свершилось на их глазах. Расклад сил существенно поменялся, и теперь Тиндомэ могли противостоять целому клану. Но как им это удалось? И какую роль здесь играют Тени? Нартуин кусала губы, переводя тревожный взгляд с меня на Фуинрут, Эсгелемор же не сводила глаз с Даэлит"т.
— Услышала что-нибудь новое, Мать Тьмы? — поинтересовалась Фуинрут.
— Элута-ар... — прошептала гватамари Хэлеворн.
— Да, это валатэ Да"Эйна, кровный к валамар дочери. Ты ведь не забыла, как звучит его дар?
— Нет, но... ты сказала, что у Хэлеворнов нет валатэров!
— Разве? — делано удивилась Фуинрут. — Я сказала, что твой Дом не может выставить арбитра-валатэра, но не говорила, что его у вас нет.
Эсгелемор шагнула вперёд:
— Что ты знаешь об этом, Рут? Прошу, скажи!
Фуинрут отрицательно покачала головой:
— Не меня проси — Тень.
Наши взгляды встретились. Эсгелемор пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать взгляд Пустоты: выбранный когда-то союзник оказался слишком опасен.
— Приветствую Тень в Цитадели Таургондэ, — сказала она, изобразив нечто среднее между лёгким наклоном головы и небрежным кивком.
— Говори, Мать Тьмы, — ответила я и едва не вздрогнула от неожиданности: голос был не просто чужим, он принадлежал существу из другого мира.
Элутар, такого я не ожидала. Если раньше даршиз просто скрывал личность хозяйки, делая меня никем, то теперь он наградил меня ещё и голосовой "маской". Неужели свойства артефакта менялись в зависимости от... Я посмотрела на Нартуин. Да, в зависимости от присутствия кавендаэ, а серегама здесь явно не пассивный наблюдатель. Однако Тёмных Матерей Дома Хэлеворн мой голос не удивил, из чего я сделала вывод, что слышат они его не впервые.
— Мой сын, Да"Эйн Хэлеворн. Он ушёл в Пустоту много лэдов назад, но теперь я снова слышу его дар. Скажи, он... жив?
— Ис-сполни волю Верховной Матери, и вернёш-шь валатэра и его дар Дому Хэлеворнов.
Эсгелемор взглянула на Фуинрут.
— Это не измена, Слово Тьмы, — сказала та. — Это честная сделка. Чтобы её выполнить, нужно просто следовать Закону.
— А... срок?
— Ты получиш-шь то, што просиш-шь быс-стрее, чем мош-шешь представить, гватамари Эс-сгелемор, — ответила я.
Теперь на меня смотрела и Фуинрут. Ну что же вы, красавицы, неужели забыли, мага какого ранга потеряли в Лабиринте? И он действительно был мёртв, только гномы об этом не знали. Я едва сдержалась, чтобы не взглянуть на Да"Эйна.
/Готов, князь?/
/Всегда, силлемари./
/Тогда не промахнись./
/Не промахнусь./
Точно, не промахнётся. Но как же не похож на себя! И черты лица всё время меняются. Мастер Иллюзий!
Эсгелемор размышляла. Сделка с Тенью давала Хэлеворнам возможность выпутаться из ситуации не только без потерь, но и с выгодой для себя, однако поверить в возвращение Да"Эйна... Обещание невозможного без гарантий исполнения — приём, хорошо известный Тёмным Матерям. Они не раз испытывали его на делотах, давая тем призрачную надежду на возвращение первородства. Словом, гватамари было над чем подумать. А что же серегама? Её глазами на меня по-прежнему смотрела Пустота.
Старшую из сестёр Хэлеворн сделка не устраивала. Разумеется, Нартуин слышала возрождённый дар того, кого обрекла на мучительную смерть, но дар её собственного сына, блокированный тангарским тхашатхоновым браслетом, по-прежнему молчал. Если учесть, что Тёмные Матери не видели Имлэдора среди ушедших и до сих пор считали его живым, такая неопределённость не могла не раздражать серегаму. Теперь это уже не имело значения: если валатэ Да"Эйна соединится с валамар Эсгелемор, то исход отложенного когда-то поединка за первенство может оказаться иным. Власть уплывала из рук Нартуин прямо на глазах, и она не собиралась с этим мириться.
Понимала ли серегама, что в случае нападения на любого из присутствующих обречена? Разумеется. Примерно настолько, насколько это понимала Моринар. Для ис"сашин"н они обе — расходный материал, но не слишком ли расточительно жертвовать старшими фигурами впустую, особенно теперь, когда близится финал? Враги-"подселенцы" раскрывали себя один за другим самоубийственными приступами ярости: сначала Элиарн, потом Моринар, теперь Нартуин — она уже на грани. Что это, побочный эффект магии Вторжения или системный просчёт магов Междумирья? Неужели сознание перворождённых, даже поглощённое кавендаэ, не так уж управляемо? Словом, хотелось надеяться, что ещё не... Нет, уже поздно.
Эсгелемор стояла к Нартуин спиной, но среагировать успела: старшинство дара, конечно, важно, но и о Силе, питаемой Кровью Дома, забывать не стоило. Сестёр Хэлеворн отбросило друг от друга и прокатило по полу. Но если гватамари сумела погасить скорость и через сэду уже была на ногах, то серегама проехалась по мраморным плитам ещё несколько лантров и застыла без движения. Эсгелемор тяжело дышала, её глаза исходили Тьмой, но смотрела она не на сестру. Взгляд гватамари был прикован к охотнику, стоявшему в нескольких шагах от неё. Ладонь его вытянутой вперёд руки была направлена на Нартуин: судя по всему, "отпускать" серегаму он не собирался. Почувствовав взгляд Эсгелемор, он повернул голову и провёл свободной рукой по лицу, снимая "маску".
— Не показывай противнику спину, трижды не убедившись, что он мёртв. Младший Уровень, мать.
Обе гватамари были бледны, как смерть. Я протянула руку Фуинрут: казалось, она вот-вот упадёт. Ледяное пожатие было коротким и означало "благодарю, справлюсь". Эсгелемор застыла, стиснув ворот алебы так, что побелели пальцы. Даэлит"т следила за каждым движением матери и отца: за исход их встречи не мог поручиться никто. Да"Эйн же, убедившись, что Нартуин под контролем Матерей Тьмы и больше не опасна, стоял, заложив руки за спину, как и положено командору Дома древней крови. Белоснежные волосы и бледное лицо князя выглядели сплошным белым пятном, на котором жили только глаза, полные Тьмы, а его странный серебристый доспех делал его похожим на посланца из Пустоты.
— Я ошибся, Рут: то была ловушка Имлэдора, — хрипло сказал он, словно продолжая прерванный разговор. — Не знаю, что ты об этом думаешь, но я намерен превратить его вечность в пытку. И да, мне до ламброона ваш Тёмный Совет вместе с Тёмным Статутом.
Это что, заявка на свободу от условностей? Что ж, сейчас может сработать. Фуинрут закрыла глаза.
— Вернулся, — прошептала она. — Эсги, он вернулся!
Эсгелемор не ответила. Разумеется, она узнала сына, но его явная связь с Тенью... Гватамари провела перед ним рукой, читая Жизненую Силу, однако Да"Эйн, заранее изменивший настройки "доспеха", был, скорее, мёртв, чем жив.
— Элутар, Рут! — в смятении воскликнула Эсгалимор. — Взгляни на это!
— Вижу.
— Это мой позвоночник, гватамари, — пояснил князь. — Он выглядит так после встречи со спингорами, которую организовали наши родичи.
— Даэ!
— Я в порядке, Рут: Даэлит"т и... — я едва заметно качнула головой, и Да"Эйн закончил: — ... уже обо всём позаботилась: я больше не чувствую боли.
— Даэлит"т?
Фуинрут резко повернулась к дочери, но гватахини только упрямо вздёрнула подбородок: объясняться рано, оправдываться поздно, да и не по рангу это Тиндомэ. На всякий случай пришлось напомнить:
— Это больш-ше не игра Тёмных, гватамари.
Фуинрут вздрогнула, услышав голос Тени.
— Элутар, Тари, ты сведёшь меня с ума, — прошептала она, возвращая сепелет в складки алебы — не тот, что висел на поясе в золотых ножнах, а простенький, рабочий, уже не раз вкусивший Смерти.
Чтобы скрыть дрожь пальцев, Рут спрятала руки в широкие рукава. Да"Эйн не спускал с неё глаз. Напряжение между валатэром и гватамари росло и было уже почти осязаемым. Это напомнило мне наше с Дэлем слияние Силы, когда я в Семи Башнях открыла ему доступ в Веду. Тогда мы себя едва контролировали, и если бы не Гил... Та-ак, по-хорошему, этих двоих нужно оставить одних и желательно поближе к астральному ловцу-"громоотводу", но ловца поблизости нет, зато есть Море Тьмы, в котором в случае силоворота рискуют утонуть все. Делать нечего: придётся переключить внимание обоих магов на объект, к которому они испытывают не менее яркие по накалу чувства.
Тело Нартуин было всё ещё распростёрто на каменных плитах. Её Сила была скована кровной валамар сестры, подкреплённой резервами Тиндомэ, но сознание оставалось свободным. Ну, настолько свободным, насколько может считаться свободной жертва кавендаэ. Серегама давно пришла в себя и наблюдала за происходящим, выбирая подходящий момент для продолжения схватки. И он наступил, когда Да"Эйн, как ей показалось, выдал себя, признав, что держится на ногах только благодаря "доспеху". То, что признание может оказаться ловушкой, пленённое сознание Нартуин, видимо, упустило. Но если у серегамы ещё оставался выбор — подставиться под сокрушительный удар Разделённой магии или, имея вечность в запасе, отступить и начать всё с начала, — то у ис"сашин"н выбора не было. Через мгновение Нартуин уже стояла на ногах.
— Князь Да"Эйн! — в её голосе не было ни страха, ни сомнения. — Отличная иллюзия. Твой ответ Имлэдору? Он, несомненно, оценит, когда вернётся. Однако теперь мы квиты, не так ли?
Элутар, о чём это она? Неужели о той жестокой интриге, едва не стоившей Да"Эйну жизни? А Имлэдор? "Оценит, когда вернётся"! Она что, больше не отличает жизнь от смерти? Да"Эйн молча смотрел на Нартуин, опасно сузив стальные, игравшие рубисом очи. Молчали и остальные: вопрос был адресован князю Высокого Дома, значит, право ответа принадлежало ему. Неужели пойдёт на сделку? Впрочем, ду серке ценят красоту любой, даже проигранной игры. Сохранить жизнь смертельному врагу и уничтожить родича за нарушение этикета вполне в духе Тёмных. На это и расчёт.
