Самоучка

— А чего вы хотите? Какого эффекта? — интересуюсь я. — Если ваш муж действительно серьезно болен психически, то необходим стационар. На дому такое лечат шарлатаны, а я врач.

Женщина снова замирает. Думает. Давит. Ох и тяжело с ней.

— Он не слушается меня, — сообщает она. — Раньше слушался.

Я чуть не спрашиваю, сколько лет это длится. Какой смысл узнавать? Не у всех есть деньги на лечение, только и всего. "Быки" — не бедствующая, но и не процветающая каста мутантов. Вздыхаю. Наверно, придется идти. Деньги есть деньги, а на сегодня это второй и последний клиент. Но как неохота! "Быки", б-р-р....

Спасительно звякает звоночек. Капитан охраны общественного порядка упрямо стоит на крыльце.

— Сложности с содержанием пациента? -интересуюсь я. — В смысле, он буйствует, невменяем?

Женщина отрицательно качает головой.

— Во всем остальном он вполне разумен, — непонятно сообщает она.

В чем "остальном"? Непонятность в речи "быка" вообще-то необычна. "Быки" всегда знают, чего хотят, потому что хотят простого, и выражаются очень четко. До этого момента женщина не выходила за пределы характеристики вида, и вдруг непонятки. Ладно, разберусь. Время есть.

— Оставляйте адрес и время на завтра, как вам удобно, — решаю я.

Женщина снова смотрит не мигая. Ну, сейчас-то чего думать? Иди уже! Наконец она приходит к решению, что ее не обманывают, оставляет адрес и уходит.

Даниил провожает ее внимательным взглядом.

— Ты и с такими работаешь?

Вот гад. Запомнил, что только с подростками работаю, и теперь сопоставляет. Ну да, могу и взрослых. Не люблю, противно, не всегда получается, и чаще всего это не лечение, а гораздо хуже — но могу. А этот как-то догадался. Нет, надо подробней исследовать феномен интуиции! А то зародится новый вид мутантов с таким вот определяющим признаком, а я и не готов.

Даниил заглядывает за ширму и скучнеет. Так. Это он что? Не, понятно, что недавняя "зомби" идеально подходит в качестве жены обычному человеку с раздерганной нервной системой, но — не быстро ли?

— А что с Ритой? Поругались?

— А не твое дело, — отвечаю любезно. — Чего тебе? Взятку не дам, не заработал еще.

— Да успокойся, — вяло отзывается Даниил. — Участковые шарлатанов не жмут, это другой структуры поляна. Еще не приходили? Придут.

Я достаю остатки "Саянской белочки". Сидим, молчим, потихоньку пьем. Я думаю о происхождении напавших на меня "собак", соображаю, может ли государственная структура сразу отправить по мое тело палачей. Не, она, конечно, может, но ведь даже предложения не сделали. Задача структуры — денежки поиметь, а не калек плодить. Тогда кто? И зачем? Так что сижу, думаю, под "белочку" мысль хорошо идет. Даниил тоже думает. О чем? А фак его знает. Мысли простых людей для меня потемки.

Взгляд Даниила фокусируется на рюмке. О, очнулся!

— Издеваешься, — решает он.

Пробую ему втолковать, что не издеваюсь, что всё это он сам. Не верит. Офицеры полиции все патологически недоверчивы. Как он на "вампу" нарвался, непонятно.

— И что, вот так что угодно можешь мне приказать, и я выполню? — любопытствует он. — Можешь, например, приказать, чтоб я кепи снял?

И напрягается, готовясь противостоять.

— Конечно, не могу! — пожимаю плечами я. — Но ты лучше сам сними, все же в помещении.

Снова пьем. Рука Даниила тянется к бутылке — и замирает. Это он увидел на столе собственную форменную кепочку. Как снял, он не заметил.

— Я не терял воли, — медленно говорит он. — Я был готов сопротивляться. Как?

— Ты не стал бы выполнять мой приказ, — объясняю я. — Но выполнил собственное желание. Сидеть за столом в кепочке — против твоих убеждений. Моя работа — чтоб это желание у тебя внутри зудело. Это я и сделал. Да ты сам слышал, я же тебе сказал.

Даниил впечатлен. Сидим, пьем "белочку". Если такими глоточками, она и к утру не кончится. Ну и хорошо, капитану охраны общественного порядка лучше не напиваться, сопротивляемость к алкоголю у него явно низкая, и он это знает. Говорят, таких еще в училище предупреждают наркологи, да кто б прислушивался.

— Тебе цены бы не было в нашей структуре, — замечает Даниил.

— Боритесь с преступностью, и вам цены не будет, — лениво ответствую я. — Я для этого точно не требуюсь.

— Мы боремся! — привычно возражает капитан.

Ага, они борются. Иногда и не со всеми. Но в основном занимаются добычей денежек. Не зря "Таурус" считается машиной престижа и у бандитов, и у правоохранителей. Но я не осуждаю, упаси боже, которого нет! Москва любит деньги, вот они и добывают, ну, такая у них работа и такие они люди. Я и сам такой.

— А маньяку что ты сказал? — внезапно спрашивает Даниил.

Вот гад. Сижу, молчу. Да, я не смог бы заставить его покончить жизнь самоубийством. Но убедить, что только так он уйдет от наказания, мне вполне по силам. "Муты" дуреют от безнаказанности, и когда попадаются, страшно паникуют и теряют остатки здравого смысла. Этим можно воспользоваться. Но Даниилу знать подробности ни к чему. Повторить не сможет, это чисто мое оружие. Догадался об основном, и хватит с него.

— Моего коллегу задушили, — сообщает капитан и ставит рюмку на стол. — И девочек тоже. Это что-то значит. Что, док?

Я сижу, обхватив голову руками. А ведь я считал, что история с маньяком закончена. Что можно сделать соответствующую запись в зашифрованной части моего архива и забыть. А она вернулась в гораздо более страшном обличье, и теперь понятно, что это — только начало. Или конец — мне.

— Я — врач-психотерапевт, — бормочу я с тоской. — Я лечу детей. Что ты ко мне привязался? Преступность — ваша поляна. У вас оружие, у вас полномочия...

— Зачем тогда искал маньяка? — здраво замечает капитан. — Ты же его искал? Если врач — зачем?

А говорил, что медленно думает. Значит, готовился к разговору. Их в училище такому специально учат. Поднимаю на него взгляд. Наверно, у меня больные глаза, потому что Даниил сочувственно моргает. Он выпил, и его развозит на сентиментальность. Но работу свою делает.

— Маньяк — мой контингент, — тихо признаюсь я. — Я их лечить обязан, но не могу. Пока что не могу. А они убивают. А вы их не ловите. А на мне же ответственность...

Плачу. Я тоже выпил, и меня тоже развезло на сентиментальность. И Даниил плачет — но он так, за пьяную компанию.

— Док, почему его задушили? — настойчиво спрашивает Даниил.

Выныриваю из океана жалости к себе.

— Он был крепким мужиком, — объясняет Даниил. — Такого не вдруг задушишь. Я бы не удивился, если б по голове железкой, в гаражах у нас запросто. А его руками.

— Ничего не понимаю, — бормочу я. — Руками. Это "мут", определенно "мут". Они же страшно самоуверенны. Они же сверхлюди. Им оружие не требуется. И когда хочется убить, используют то, что всегда есть с собой — руки. Еще они говорят, что руками — слаще... Но...

Я замолкаю.

— Но почему на него напали? — не унимается Даниил. — На офицера полиции?

— Да фак его знает! — отмахиваюсь я. — Это "мут". Он же себя богом чувствует. Настоящего нет, так сразу самозванцы на его место... Не понравился чем-то, вот и напал. Приказал встать ровно, опустить руки, подошел и задушил... Какая разница, почему? Убил — значит, преступник. Его ловить надо срочно. Раз перешел черту, теперь не остановится.

Даниил низко наклоняется ко мне:

-Док, ты поможешь? Ты же в них разбираешься!

Смотрю на него с печальной улыбкой.

— А ты меня потом отпустишь? — спрашиваю в ответ.

Капитан хочет заверить меня в вечной преданности — и не может. Боится, что увижу ложь. А я ведь увижу. Хорошая вещь "Саянская белочка", здорово раскрепощает.

— Я не умею искать. Это ваша, полиции, работа. Я вообще ничем не могу помочь. Могу его только остановить. Но это и пистолет может. Иди. Мне надо подумать.

Встаю и закрываю за Даниилом дверь. Потом сажусь и придвигаю остатки "белочки". Действительно надо подумать.

Меня и вправду не интересует вопрос, почему "мут" напал на офицера полиции. Хотя Даниил мялся и ерзал. Он допускал, что коллегу могли в гаражах приласкать. Но — железкой. Что у них там? Тоже мне, секрет. Что бывает в гаражах? Разбор угнанных автомобилей. Тех же "Таурусов". А офицер охраны общественного порядка ходит и не видит. И за это получает. Не по голове, а деньги. По голове, если лезет куда не надо. Но офицеры не лезут, излишне любопытные вообще в полицию не идут. Я не осуждаю, упаси боже. Ну не работают — а кто сейчас работает? И все же преступников они ловят — не всех, не всегда, но тем не менее. Меня, если что, запросто поймают, к примеру. "Мут" — убийца, этого мне достаточно, остальное неважно.

"Муты" встречаются редко. Крайне редко. А тут -двое с разрывом в неделю. Так не бывает. Вот просто — не бывает! И "собаки" напали беспричинно. Так тоже не бывает! И все это почему-то происходит вокруг меня! Даниил этот еще рядом крутится... Меня это пугает, пугает до дрожи в коленях. Я чую опасность. Всей кожей чувствую, нутром, затылком, аж волосы дыбом встают! Смыться бы домой, как смывался раньше... Да только как бросить такой лакомый кусочек?! Этот "Солнечный брег" — просто месторождение мутантов, природная кладовая денежек! Здесь я и на квартирку скоплю! Месторождение...

"Саянская белочка" кончается. Я ни до чего не додумываюсь.

8.

Не люблю работать днем. Могу, но не люблю. Я, как преступник, больше по темноте, из-за ширмы. Почему? Наверно, потому что и есть преступник — с формальной точки зрения. Лечу кого ни попадя, из налогов оплачиваю только лицензию. Любой офицер налоговой службы может из меня давить соки. Они и давят, когда ловят. Но поймать меня еще надо уметь, я же вечером, из-за ширмы. Только сегодня иду на дело днем, потому что тетенька-"бык" так назначила. Не работает она, что ли? Или работает посменно? Во времена до Катастрофы работали в основном днем. Утром густой толпой на заводы, вечером по домам. Народ по улицам ходил в основном в выходные. А сейчас — каждый день выходной. Да и где те заводы? Остались там, во временах до Катастрофы. Нынешние производства — это в основном склады, базы, городская инфраструктура. А основные профессии — продавцы и охранники. И еще разнорабочие.

Нахожу по адресу дом. Новая тридцатидвухэтажка, белое с бежевым. Без балконов. Не люблю балконы, слишком многим из моих клиентов на балконах приходят в воспаленные мозги нетривиальные решения мелких по большому счету проблем. Например, прыгнуть вниз головой. Подумаешь, не хочет дружить с "гоблином" мелкая "бакса". И всё, катастрофа всей жизни, хлебнул на прощание пива, раскинул руки и вниз.

"Бык" с неуправляемым супругом живет на девятом. Комфортная высота, поднимаюсь пешком. Деньги надо экономить, лифт бесплатен только для жильцов. Да и как бесплатен, вноси ежемесячно сумму и катайся по ключу-жетону от квартиры. А с моей карты за проезд снимут маленькую, но противную сумму. Нафиг-нафиг, я лучше пешком.

Звоню, и звоню, и звоню. Работает ли звонок, не слышно. Это раньше в многоэтажках можно было слушать соседей, а сейчас новые технологии, убивать будут, и никто не услышит. Заснули там, что ли? Вообще-то "быки" очень обязательны, чем и ценятся на низовых руководящих должностях...

Наконец дверь открывается. Что это с ней? Смотрю внимательно. Ф-фак, как же тяжело с "быками", лица малоподвижные, эмоциональные проявления стандартные... испугана, что ли?! Да ну нафиг. "Быка" испугать — это надо "термитом" быть. Десятком "термитов", они меньшим числом редко работают...

— Мы отказываемся от ваших услуг, — четко и внятно выдает женщина.

Оп-па. Кризис миновал? Быстренько прикидываю, кто у нее там может в квартире прятаться от моего профессионального взора. Результат меня не радует. Пытаюсь втолковать упрямой женщине, что оттягивать врачебное вмешательство опасно, опасно именно для нее. Если у нее там "друг" в ипохондрии, то он такого может выдать, особенно по пьяни!

— Мы отказываемся! — словно заколачивает гвоздь женщина и грузно удаляется.

Вести речь об оплате вызова бессмысленно, она уже ушла. Я бы мог ее остановить, но ломать чужую волю ради мелкой денежки противно. А без подавления воли "бык" с деньгами не расстанется. Она уже вбила себе между рогов, что ничего мне не должна, коли я не лечил, теперь и кувалдой не выбьешь. Вот и поработал на дому. Факинг-макинг! Неудачно пошел день. Плююсь, дымлю и булькаю. Выпускаю эмоции, чтоб внутри не копились, не мешали работе. Замолкаю, потому что навстречу по лестнице кто-то идет. Тоже не местный, тоже небогатый, зуб даю, как говорили до Катастрофы.

Хорошо, что так говорили только до Катастрофы, иначе с зубом бы я расстался. Она смотрит на меня снизу вверх, изумленно вскинув брови, и неуверенно улыбается. Прекрасная незнакомка, единственная женщина, которая меня не опасается. Которая могла бы стать моей женой. Если б не была москвичкой. Если б не была так богата. Если б не была так ошеломительно юна и красива. Но все эти и другие многочисленные "если" вылетают из моей головы, потому что она мне улыбается! Боже, как она улыбается! Я плавлюсь и стекаю лужицей к ее ногам. Мысленно, разумеется. И одновременно в панике соображаю, что такую женщину на лестнице не держат, такую женщину надо вести как минимум в "Максим" или аналогичный элитный ресторан. А хватит ли моей карточки, а? И пустят ли меня в "Максим"? Чтоб пройти туда, требуются не только деньги. Ее-то пропустят без вопросов, а я останусь топтаться у входа, и даже не на крыльце, а в стороне на тротуаре, потому что с крыльца сгонят охранники-"быки"...

— Как хорошо, что я вас встретила! — радуется она, и в моем сердце расцветают розы.

— Потому что у вас сейчас выдалась свободная минутка, и мы можем обсудить особенности воспитания детей? — предполагаю я с глупой улыбкой.

Что улыбка глупая, я знаю, даже не глядя в зеркало. При глупой улыбке лицевые мускулы напрягаются очень характерным образом, ошибиться невозможно.

По лицу женщины пролетает мгновенная тень. Еле заметная, но я сразу понимаю, что на ближайшее время у нее другие планы, и готовлюсь к вежливому отказу. Тем неожиданней для меня оказались ее действия. Она поднялась ко мне, развернулась, взяла под руку и заглянула мне в глаза с какой-то шальной улыбкой. Я улыбаюсь ответно, и мы идем вниз, непрерывно разговаривая непонятно о чем. Почему непонятно? Потому что нить разговора я потерял сразу и окончательно. Плыл в аромате ее духов, больше ничего не осознавал.

На улице с порывом ледяного ветра в лицо ко мне вернулись крупицы здравого смысла. Куда мы идем? И в какую копеечку это мне влетит? Женщина шагала рядом, загадочно улыбалась и как будто чего-то ждала. Моего поступка, очевидно. Господи, которого нет, ну что может предложить бедный иммигрант блистательной москвичке? Пригласить ее в гости, что ли, в мой хостел с пьяными "гоблинами", с шарахающимся по коридору "рогатым", с двумя десятками мужиков в одной комнате?! Все остальное, извините, мне не по карману. На мгновение мне пришла в голову дурная мысль надавить. Чуть-чуть, на пределе воздействия. Сказать пару слов, правильно интонировать... и она сама придет ко мне в офис. После работы, на ночь. Или пригласит к себе домой на чашечку кофе. Утреннего. Что меня удержало? Наверно, профессионализм. Если воздействовать на минимальном пределе, она же когда-то придет в себя. Опомнится, задаст себе вопрос: а кто этот мужчина рядом? И не найдет на него ответа. Ненавижу ломать свободную волю.