Самоучка

Рита еле шевелит губами, так замерзла.

— Почему они испугались? Их четверо, ты один. Ты ничего не говорил. Почему?

Оглядываюсь на уходящих "собак". Ну да, обычная стая: один здоровый волкодав, два гончака-тайгана и мелкая шавка из приблудных.

— Третья сигнальная система, — объясняю я, пока идем к трубе надземного перехода. — Чем шире расставляю локти, тем выгляжу злее. Если расставить вот так, любая "собака" подожмет хвост.

Рита смотрит недоверчиво, но молчит. Хорошо балагурить с купированными "зомби", прекрасные из них слушатели.

— Мысленно расставляю, — все же добавляю я.

— И меня можешь испугать?

Не верит. Желает поставить эксперимент. Умная девочка. Впрочем, тесты на это сразу указали.

— Тебя не могу, ты не "собака".

— Кто?

— "Собака". Стайное поведение в целях приспособления к окружающему враждебному миру.

Молча проходим через стылый захламленный лесок, пробираемся через парковку, доходим до офиса. Хозяйки — две слабо выраженные "баксы", кстати — уже ушли, так что беспрепятственно открываю дверь своим ключом. О, тепло! Ставлю ширму, пару стульев, загружаю инфо — вот и все приспособления. Ну, где вы, милые клиенты, носители денюжек на мою карту?

Рита по привычке забирается с ногами в кресло, складывается так, что брючки съезжают окончательно и становятся видны розовые трусики. Ей все равно, мне тоже, у меня работа.

— "Собаки", "гоблины", "рогатые", "зомби", — задумчиво бормочет Рита за спиной. — А одним словом как?

Ох, умничка! Холодная, безучастная, но какое острое мышление!

— Мутанты, — подумав, все же отвечаю я.

Оборачиваюсь. Рита шокирована. Не каждый день услышишь, что ты — уродище.

— Это моя личная концепция, наукой не признана, — сразу предупреждаю я. — Но в качестве рабочей гипотезы вполне подходит, потому что объясняет все наблюдаемые факты.

— Радиация?

— Нет. Еще до Катастрофы было установлено, что радиоактивные мутанты в абсолютном большинстве нежизнеспособны. И, кстати, появляются сравнительно редко.

— Катастрофа?

Она никакого представления не имеет о Катастрофе. Как и большинство людей, считает окружающую действительность данной изначально раз и навсегда. Что ж, ее ожидает множество открытий.

— Если не радиация, то что?

— Люди, — вздыхаю я. — Человечество — очень агрессивная, ядовитая среда, и кто-то приспособился к ней на генетическом уровне. А кто-то — нет.

Рита собирается еще что-то спросить, но тилинькает звонок, и я молча показываю ей на банку кофе, мол, трать мои продукты и не мешай. А у меня начинается работа.

Первый клиент. Очень эффектная женщина привела малолетнюю "баксу". Юное лицо без следов косметики, пышные волосы, скрытая смешинка в глазах, молодое стройное тело в эффектной упаковке модной одежды — это про женщину, конечно. А про "баксу" что говорить? "Бакса" — она и в детстве "бакса". Сидит, молчит. В глазах холодный расчет и крупные купюры отсвечивают. И не очень она похожа на маму.

Поговорили. Оказалось — не мама, тетка. А маме прийти стыдно. Ворует девочка просто дико. У собственной, что характерно, родительницы. Врет постоянно и, что называется, на ровном месте, то есть без очевидной выгоды для себя. И все это со спокойным выражением на лице уверенного в своей правоте человека.

Я вздыхаю, женщина слышит сквозь ширму.

— Что, так плохо? — тут же интересуется она.

У меня вдруг сердце начинает стучать в каком-то сладком предвкушении. Ф-фак, она что, скрытая "чарми"? Да ну, не может быть, все ужимки "чарми" отлетают от меня, как теннисный мячик от гранитной стены.

— Вообще-то нет, — признаюсь я. — Просто эгоистка и очень расчетливая. Если бы ей в детстве вбили основные правила сосуществования...

— ...разных видов, — иронично замечает женщина.

У меня снова сбоит сердце. Да что это такое?

— ... то она хотя бы понимала, что гадить там, где живешь — неразумно, — все же продолжаю я, — и применяла бы свои умения вне семьи.

— Умения? — тут же выделяет ключевое слово женщина.

А она умна. Причем способна думать очень быстро.

— Ее немотивированное вранье никакая не болезнь, а обычная тренировка, — объясняю я. — Девочка учится жить в окружающем ее мире с выгодой для себя, тренирует соответствующие навыки. Весьма трудолюбивая, целеустремленная и разумная особа. Только мама поздно спохватилась. Если б года в три-четыре, тогда можно было б что-то закрепить. Особой любви в семье не было бы все равно, но была бы взаимопомощь на базе точного расчета — хоть что-то.

— Любопытная концепция, — отмечает женщина и тут же деловито спрашивает, ввергая меня в умиление:

— Помочь никак?

Такая милашка, деловитость ей идет, просто прелесть!

— Мама мечтала для нее о научной карьере, — поясняет женщина. — У девочки необыкновенные математические способности. А тут — воровство!

— Не получится, — мотаю головой я, удивляясь про себя собственной словоохотливости. — Слишком расчетлива. Она скоро найдет другие, более надежные пути к успеху.

— Жаль, — легко говорит женщина и поднимается. — Но все же озвучьте основные правила... сосуществования разных видов. Лично для меня. Чтоб знать заранее, что вбивать в голову слишком практичным крошкам.

— Это старые правила. Не укради, не убий...

Она всплескивает руками и смеется звонко, как девчонка, до слез в глазах.

— Знаю! — восклицает она в восторге и вытирает глаза ладошкой. — Эти — знаю! Да кто же в них поверит даже в три года?! У нас все общество держится на воровстве!

Мне вдруг хочется ее обнять и поцеловать мокрые от смеха глаза, сдерживаюсь страшным напряжением воли.

— Тем не менее маленькие коллективы до сих пор существуют по этим правилам.

— Да, это заставляет задуматься, — легко соглашается она, машет на прощание ладошкой, подхватывает за руку молчащую "баксу" и уходит.

Я не успеваю предупредить, что все их мучения скоро кончатся. Как только "бакса" убедится, что жизнь в семье больше не приносит ожидаемых дивидендов, она тут же свалит под благовидным предлогом в лучшую жизнь.

— А эта кто?

Вопрос Риты выводит меня из прострации. Оборачиваюсь и поражаюсь виду гёрлы. Если б у нее на загривке была шерсть, она сейчас вся стояла бы дыбом. И искрами бы потрескивала. Н-да, чем-то не понравилась ей посетительница. А по мне, все бы такими были! Она щедро заплатила, чего еще? Но антипатия — странное явление, малопонятное, возникает иногда на пустом месте. Ничего, бывает. Однако ее вопрос заставляет меня задуматься.

— Женщина, просто красивая юная женщина, — задумчиво бормочу я, проверяя свои ощущения. — Не "чарми", не "эльфийка", вот только...

И я невольно дергаюсь к двери. До меня наконец доходит, чем она меня подкупила. Она же меня совершенно не боялась!

— Вот только — что?

Голос Риты почему-то требователен и недоволен, но я не обращаю на это внимания. Я вдруг осознаю, что именно только что потерял.

— Вот только она единственная, кто могла бы стать моей женщиной, — говорю я с горечью больше сам себе.

Иду не спеша к двери, проверяю, прикрыта ли, возвращаюсь за ширму и сажусь, обхватив голову руками.

— Больно? — беспокоится Рита.

Отрицательно мотаю головой и откидываюсь на спинку кресла. Мне не больно, мне плохо.

— Я же врач-гипнолог, — бормочу я. — Очень сильный. До Катастрофы таких называли магнетизерами и считали, что их не существует... Но я есть, и сейчас мне так плохо... Я чудовище, Рита! Если мне понравится женщина, я же ее задавлю желанием, сразу! И станет она послушной куклой! Но разве это любовь?! Ненавижу ломать свободную личность... Женщины чувствуют опасность и сторонятся меня, инстинктивно, понимаешь? Даже ты меня боишься! Бесчувственная "зомби", и все равно боишься! Она первая, которая не испугалась! Она могла бы меня полюбить сама...

Я опускаю голову. Сказки. Кто я, и кто она? Она — необыкновенно красивая, явно преуспевающая москвичка, а я — жалкий иммигрант из общежития с окраины Москвы, питающийся чойсами и часто ночующий на креслах в съемных офисах.

Рита движется за спиной аккуратно и бесшумно. Передо мной появляется чашечка горячего кофе и шоколадная конфета.

— Спасибо, — бормочу я.

Отхлебываю кофе — крепкий и горячий, то, что надо. Откусываю конфету — вкусная. Вроде таких у меня не было. И вообще у меня конфет не было, не покупаю, дорого. Ладно, жизнь продолжается. Мы, иммигранты, народ без иллюзий. Где там следующий клиент? Пора зарабатывать денюжки на квартирку. Пусть крохотную, у черта на рогах, но свою.

— Ты настоящий боец, Док, — уважительно говорит Рита. — А она — конкретная дрянь, я чувствую. Не думай о ней.

Она ошибается. Я — иммигрант. Цепкий и живучий, как сорняк. Меня из Москвы ничем не вытравить. А прекрасная незнакомка — она и есть Прекрасная Незнакомка. Москвичка. Мелькнула на горизонте моей жизни и исчезла навсегда. Рита просто ее невзлюбила за красоту. Ничего, и не такое переживали, работаем.

Остальные клиенты оказались сплошь "виртуалы". На последнем даже Рита фыркнула, заметив удивительную очередность. Одаренная девочка, с четвертого раза научилась определять "виртуалов" — и это без подсказок, без наставничества! Все они просили помочь — нет, не справиться с пагубной зависимостью, еще чего! Они хотели играть! Но так, чтоб не забывать вовремя покушать, в туалет сходить, наконец, то-сё. "Ну, эт можно!" — тянул я благодушно и помогал. А что не помочь в этакой-то малости, когда и сами клиенты не против? Тут и внушать почти не требуется, они, можно сказать, сами кодируются.

— Капитан! — почему-то с досадой говорит Рита.

Смотрю в камеру — действительно он. Стоит, голубчик. Чего-то мнется.

— За "Белочкой" пришел, жлобяра! — ворчу я и открываю.

Капитан садится на стул для клиентов и складывает руки на коленях.

— Выпьешь? — предлагаю ласково.

Капитан задумывается — и его заметно передергивает.

— Все же закодировал! — шипит он со злостью. — Сволочь, сволочь ты, Док! Я теперь даже на лимонад не могу смотреть, тошнит!

Я ржу в голос. Рита смеется удивительно мелодично и тихо.

— Это ты сам, все сам! — уверяю его, задавливая прорывающийся смех. — Сам и раскодируйся теперь, если сможешь! Значит, пить не хочешь? А чего пришел?

— Коллегу убили, — просто говорит Даниил, и смех у меня резко пропадает.

В отличие от Даниила я умею думать быстро. А когда припрет — так даже очень быстро. Смерть человека противна моим убеждениям, это так. Пусть даже человек этот — правоохранитель. В отличие от многих нарушителей закона я отношусь к офицерам службы охраны общественного порядка благожелательно. Ну, такая у них работа, в чем-то уродская, неестественная, но где сейчас найдешь лучше? Надо просто не ожидать от правоохранителей больше, чем от простых обывателей. Они, в общем, такие же люди, не лучше, но и не хуже прочих. Ну, процент "гоблинов" там повыше, такая специфика работы. И "гоблины", кстати, не худшие из людей. Только мое отношение к правоохранителям никак не объясняет, почему Даниил явился со своей бедой ко мне. Он меня практически не знает, хоть и пили вместе. Я, когда пью, то пью, а не болтаю. Такая вот профессиональная особенность. Так что я для капитана — чужой человек. Но он пришел. Следовательно? Снова меня подозревает, что ли?!

— Я тебя не подозреваю, не гляди зверем, — бормочет капитан и ерзает.

Не подозревает он. Ага. Так я и поверил.

— Я уже говорил, что медленно думаю, — с каким-то непонятным упрямством произносит капитан. — Но я думаю! И только сегодня утром понял, что убийства девочек расследовали не так, как обычно.

— Знаешь что? — принимаю я мгновенно решение. — Ты сейчас не при исполнении? Тогда иди отсюда! Чтоб я тебя не видел!

Капитан неуступчиво склоняет лобастую голову. Не выгнать, понимаю я с тоской. Рита смотрит на наше представление, озадаченно прищурившись.

— А куда еще мне идти? — тихо спрашивает капитан.

— Домой! — отрезаю я. — Спать, а утром — на работу!

— Чтоб и меня убили?

— Ой-ой-ой, как страшно! Не лезь, куда не просят, никто и не тронет — потому что не заметят такую букашку!

— Я не лезу!

— А сейчас что делаешь?

Даниил сдувается. Снова ерзает, прячет глаза.

— Да это я просто пожаловаться на жизнь, — бормочет он. — Иногда так обидно становится! С нас требуют борьбу с преступностью, все жилы выматывают! А сами даже необходимых следственных действий не провели. Это при том, что погиб свой же сотрудник! Что, и меня у гаражей подберут, тоже плюнут и забудут через день? Лес у нас какой-то аномальный, что ли...

— В инфо ничего не было про убийство, — замечаю я.

— Не предают огласке. Если б я про смерти девочек не закинул в инфо, тоже ничего не было б...

Оп-па. Ай да капитан. Простой как детский телефон, и думает медленно, а какие телодвижения совершает! С дальним прицелом! Сливать в инфо служебную информацию — это уже политикой попахивает! Факинг-макинг, как говорится, от таких держусь подальше!

— Ты пожаловался, я тебя понял, — говорю я ласково. — Выпьешь? "Белочка" есть.

Капитан бледнеет и вроде как даже немножко зеленеет. Эк как он себя уделал. Бац! Это он покидает помещение. Чего хлопать-то, чего? За регулировку двери кто заплатит, опять бедный иммигрант?!

Клиенты иссякли. Никуда не спешу, привожу в порядок записи. Раздел "виртуалов" сегодня пополнился несколькими ценными наблюдениями. То, что они косяком пошли ко мне за помощью, может означать, что "виртуалы" начинают приспосабливаться к жизни. Так они, пожалуй, скоро нащупают приемлемую форму игромании. Будут жить достаточно долго, чтоб повзрослеть, может, даже семьями начнут обзаводиться, детьми... Дети в семье "виртуалов" — это будет нечто особое. Предполагаю, их будет отличать от прочих невероятная самостоятельность ... и, если судить по Рите, полное неприятие образа жизни родителей. Ее от одного вида "чарми" воротит, мамочка постаралась. "Зомби" — антагонист "чарми", это уже понятно. А у "виртуалов" кто в паре? Интересный вопрос...

Работаю, торопиться мне некуда. Общежитие с "рогатыми" на этаже и "гоблинами" в комнате не манит нисколько. Лучше переночевать здесь, кресла достаточно удобные. Рита тоже не спешит уходить. С мамой у нее взаимная ненависть, а папу не упоминали. Кстати, обычное для "чарми" дело. Легко создают семьи, но и легко разрушают в поисках новых побед. Поиск более выгодного партнера — тоже своего рода приспособление к окружающему враждебному миру. А потом — бабах! — юность прошла, "чарми" выцвела, одного супруга успела бросить, а нового очаровать — уже никак-с... На состоятельных супругов между "чарми" конкуренция, и побеждает молодость.

Рита вздыхает и поднимается с кресла. Понятно. Весь мой недельный запас кофе профакала, пора домой. Все же спать на креслах с ее ростом не очень комфортно, да и душевая гёрле постоянно требуется, то-сё.

— Провожу, — сообщаю я.

Она вопросительно смотрит.

— Капитан говорил, лесок у них нехороший.

— А ты как?

— Да кому я нужен? — удивляюсь я.