| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Скотина! — с этими словами девочка сорвалась на бег и бросилась в толпу линейки, которой построились все учащиеся школы.
— Вот это дела! — вздохнул Ростик, взглядом теряя девчонку среди моря бантиков и осенних цветов. — А что бы случилось, не люби она меня? — поинтересовался он у ветра, который насмешливо пожимал плечами-ветками зеленых каштанов, произраставших вокруг школы и футбольного поля.
С этого момента все антинародные действия со стороны Вали прекратились, народ, он же — Гувич, просто балдел! Они даже начали дружить и через два дня впервые поцеловались, но уже в другом мире, о чем немного позже...
Ростик стоял среди своих сверстников, мелкоты и более старших собратьев по учебному процессу. Преподаватели строили серьезные мины, галдели учащиеся, перешептывались родители, делясь между собой мнениями на тему "а мой Васька, ну, такой талантливый, что кошмар просто", "а Люда в прошлом году чемпионат по шашкам выиграла, умница" и "а ваша доця такая красивая, что у меня аж носки заворачиваются".
Директриса, дородная бабища, издали похожая на водонапорную башню в сером плаще, возвышалась на празднично убранном крыльце школы. Клавдия Степановна зябко пожимала плечами, стараясь согреться, и с некоторым неодобрением смотрела на толпу.
— Когда уже заберут? — вздохнула она. — Не могу поверить — целых два столетия...
Кого и куда должны забрать, директриса не договорила — заметила, что на нее смотрят.
"Даже настоящей нельзя побыть, — подумала она. — Крылья плащом натирает, а придется еще кучу времени ждать. Ненавижу этот праздник!"
Клавдия Степановна считалась очень хорошим преподавателем и отличным руководителем. Потому на некоторые странности директрисы не обращали внимания. Чего тут странного, если она свой плащ не снимает ни зимой, ни летом? Привыкла, может, за многие годы... И никто не знал, что Грозная Клава занимает свою должность не менее четырех десятков лет — со времени основания школы. И никто не мог предположить КТО она на самом деле!
На самом деле Клавдия Степановна работала в системе образования еще от времен Екатерины Второй. И только несколько человек из ныне живущих знали, что она преподавала историю Вещему Олегу, когда поднималась молодая Киевская Русь.
На лестнице перед широкими дверями в учебное заведение, чуть ниже директрисы несколько желторотых второклашек декламировали простенькие стишки.
Маленькая девочка, монотонно встряхивая громаднейшими, как два воздушных шарика, розовыми бантами, бубнила речитативом:
Вот сентябрь пришел за летом
И горит в календаре
Единичка, что ответом
На учебу стала мне.
При словах нескладной рифмы Клавдия Степановна сморщилась. Ее лицо стало похожим на большое райское яблоко с тонкими прищуренными глазенками, крючковатым носом и тройным подбородком. Она мельком взглянула на маленькие часики, впившиеся в обильное сало на ее левой руке, и прошептала школьникам.
— Быстрее же, Пришествие наступит через час!
Девочка осеклась на полуслове и круглыми глазами уставилась на директрису.
— Хватит! — цыкнула Грозная Клава, показывая бровями, чтобы второклассница остановилась.
Недолго думая, какое Пришествие должно наступить, девочка уступила место мизерному мальчику в обвисшей форме.
Только мальчик начал говорить, как над головами учащихся, родителей и преподавательского состава прозвучал громкий многоголосный звук колокольчиков. Толпа, рассудив, что окончилась вступительная часть, заколебалась, приближаясь к школьным дверям.
Директриса, привычная к подобным выходкам, растолкала малолеток, широко расставив руки, мол, не пущу! Дети от удивления, напрочь позабывали свои стишки, а Клавдия Степановна уже ухватилась за микрофон и заорала зычным голосом:
— Назад! Это Васечкин колокольчик украл! Ох, и поплатишься же у меня — век десятый класс не окончишь! Ох, и покаешься, грешник!
Пробило ли Юрку Васечкина, здоровенного десятиклассника, на покаяние за грехи свои, неизвестно — все устремили свои взоры к источнику звука.
Оказалось, что шумел кот Охрим, который стрелой мчался через небольшую площадь перед учебным заведением. Глаза котяры горели бешеным, почти сумасшедшим огнем, он шипел и жалобно мяукал. Какой-то подлец, а именно — хулиганистый Юрка, привязал к многострадальному хвосту Охрима несколько пустых жестяных банок из-под тушенки и школьный колокольчик. Бедная тварь божья бежала вперед, казалось, ничего не замечая вокруг.
Внезапно у всех присутствующих на празднике Первого сентября, до отказа отвисли челюсти — дорога бездомного животного закончилась в нежных руках...
— Это же Валька Астафьева, — прошептал кто-то.
— Тапки коту, — выдохнул другой.
Но девочка повела себя очень неожиданно и непредсказуемо — в результате ее действий челюсти родителей и учителей с дружным многоголосным треском вернулись на законные места. Она ласково потрепала кота по голове и отцепила звонок, вместе с жестяной тарой.
— Беги лапа, беги, — сказала она обалдевшему животному, чей хвост недавно загорался от тех же девичьих рук.
Кот сделал несколько неуверенных шагов. Наконец, ему удалось немного сузить широко вытаращенные глазищи и благодарно посмотреть на Астафьеву. Прощально мяукнув, кот раствориться в лесу из ботинок и лакированных туфель.
Валька тем временем порылась в своем разорванном портфельчике и, что-то из него извлекая, обратилась к противному Васечкину.
— Он же мог с ума сойти и умереть! — на ее темно-карих очах стояли слезы — зрелище не виданное в районе со времен, когда Астафьеву привезли из роддома.
Мелкий камешек свистнул в воздухе и впился прямо в лоб обалдевшего Юрки. Тот схватился за голову и заорал, как недорезанный. Между пальцев Васечкина проступила кровь.
Сама же девочка стояла, с полными от слез глазами и странное, незнакомое ранее чувство сейчас обволакивало ее душу. Оказывается, добро приятнее делать, чем устраивать всем козни!
— Да уж, добра наделала, — проворчала Клавдия Степановна, словно угадав Валькины мысли. — Еще зашивать придется.
Видя, что из этого столпотворения не получится ничего хорошего, директриса отобрала от замершей Вальки колокольчик и, всучив его какому-то упитанному первокласснику, закинула мальчика себе не плечо. После короткой команды, малец бешено загрохотал этим неизменным атрибутом праздника Первого сентября.
— О! Колобок колобка понес! — заржал кто-то из толпы. — Еще один шар на голову — снеговая баба получится.
Клавдия Степановна погрозила шутнику кулаком в такт колебаниям черенка в звонке.
Начался первый урок, а директриса приготовилась к Пришествию...
Глава 2
(здесь появляются еще герои)
"Явление Христа народу!"
День открытых дверей в тюрьме Кресты
Мальчик привычно грохнулся за парту и с удовольствием отметил, что на сей раз подарков от Вальки не последовало: стул был пуст, а под столешницей не торчали кнопки. Даже проводков, присоединенных к низковольтной пальчиковой батарейке, не нашлось.
В классе ерзали увесистые металлические ножки стульев, школьники рассаживались по местам. Борька Зуев, наглец и хам с постоянной отмазкой от физкультуры на предмет хронического ожирения, за лето еще более располнел и сейчас вовсю елозил тяжелой партой по полу. Его прелое тело совершенно не хотело усаживаться в проем между краем столешницы и спинкой стула, треща едва не лопавшимися штанами. Приходилось Бореньке-Борисоньке, как говаривала его слоноподобная мамочка, отодвинуть "седалище науки" от стены поближе к учительскому столу.
— Были бы у меня такие родители, — шепнул Ростик своему товарищу — Юрику Мартову, — и я бы столько жрал — от меня вот также физрук убегал бы!
— Угу, — согласился Юрик, и с тоской посмотрел на свой тощий живот. Из-под его школьной формы выпирали острые ребра.
Мартову от физкультуры убежать бы не удалось: щупленький — даже сильным ветром раскачивало, словно длинным маятником, но очень высокий. Из-за роста этого мальчишку, хотя он и старался учиться всегда "на отлично", еще в первом классе усадили на последнюю парту возле окна. Будто фонарный столб, он возвышался над всеми одноклассниками и с вечно унылым выражением пялился на доску. А кто бы радовался, имей почти два метра высоты при весе пятьдесят килограмм?
Хотя мальчик и страдал от акселерации, но мозги у него работали как надо! Весь класс математику списывал, а сам Дылда, как его незлобно обзывали, постоянно выигрывал на областных олимпиадах по точным наукам.
Мартов посмотрел на свои командирские часы — подарок от дедушки в День Защитника Отчизны, что-то про себя подсчитал и с умным видом изрек.
— Судя по времени, — он поднял к выбеленному потолку указательный палец, становясь похожим на своего кумира — Лейбница, — родители сейчас закончат скидываться на поляну учителям и скоро будут здесь.
Ростислав промолчал — ему не очень-то хотелось, чтобы бабушка, просто боготворившая своего "внучонка", расстроилась. А расстроится она довольно быстро — пусть только начнут читать оценки за прошлый год.
— И далась мне эта тройка по литературе? — разочарованно спросил он сам себя, но ответил ему рослый озорник, сидевший за партой спереди.
— У меня, вона, — Остап Буднич, по прозвищу Буденный, покрутил рукой, словно колдуя, над своим девственно чистым дневником, — девять двоек! А ты из-за троясы переживаешь, баран!
— Хорошо тебе, — оскалился Гувич, но ругательство проигнорировал, — твоим родителям глубоко начхать, какие у тебя оценки, их только стоимость доллара на межбанке интересует.
Это было сущей правдой. Папа и мама Буднича числились в первой сотне лучших банкиров Украины, имели здоровенный особнячище в Винниках около Львова и несколько сотен гектар кукурузы, отобранных у какого-то селянина за долги перед финансовым учреждением. К тому же за ними числился целый парк дорогих автомобилей от "Жигулей" и до раритетного 600-го Мерса. Одно из семейных авто обещалось, кстати, самому Буденному, при условии что он получит хотя бы одну пятерку и станет, наконец, самостоятельным образованным человеком с аттестатом о среднем образовании. Несмотря на то, что будущему владельцу аттестата стукнуло уже шестнадцать лет, а в каждом классе он задерживался на два года за неуспеваемость, Остапу завидовал весь класс — не каждому дано столько денег. Гувич тоже немного завидовал, но только за компанию с другими одноклассниками. Заполучить такой же, как у Буднича, тройной подбородок и надменное выражение физиономии, Ростику не хотелось.
Банкирскому сынку гарантировался стабильный годовой доход от банка, да учеба в одной из лучших частных гимназий где-нибудь в Швейцарии. Кроме того, он мог ни в чем себе не отказывать за счет карманных денег, которые, впрочем, выделялись ему довольно неохотно и под страшную клятву "не разбазарю".
Ростик улыбнулся про себя — ему было приятно вспомнить давнюю историю, над которой смеялась вся школа.
Перекрытие потока карманной гривны Остап заработал полтора года назад, когда выпросил у папы две сотни баксов "на жвачки". Ясное дело, что сладкими резинками тут не обошлось, а честна компания мелких хулиганов, куда входил и сам Буднич, нажравшись крепленого вина, разнесла торговый лоток туркменов, промышлявших дынями-арбузами.
Увидев, как "барыга" в тюбетейке лезет целоваться к молоденькой львовяночке, пареньки, осаждавшие до того пивной ларек, бросились "на помощь" красавице. Пятерка молодых и раззадоренных алкоголем тел немного не рассчитали и, промахнувшись мимо азиата, врезались прямо в стенку торгового шатра. Бедный торгаш с южных земель тотчас бросил подлые замыслы и отпустил симпатичную жертву. А что еще делать, если видишь, как средневозрастные детишки вовсю барахтаются в арбузных ошметках и пинают лопнувшие дыни? Конечно же, только пожалеть свое имущество! И заорать противным голосом по-туркменски.
Кроме того, треснула большая металлическая сетка позади временного сооружения для гешефта. Сотни спелых шаров горой покатились по тротуару, издавая утробный гул. Бойкие старушки, которые мирно покрикивавая "семечки, семечки" и "у тебя одни козьи какашки, а не семки, вот у меня-то...", с визгом разбежались. Одну из бабушек постигла весьма невеселая участь. Заслонив грудью родимое ведерко с семенами, она попала под самый большой арбуз. Короткий писк, и старуха победила полосатое чудище. Арбуз остановился, треснул, но сбил торговку с ног. Хлопнувшись на внушительный кусок арбуза, бабулька поехала прямо навстречу наряду милиции, патрулирующему этот стихийный базарчик. Милиционеры, словно кегли, разлетелись перед старушкой, а один из патрульных бабахнулся ей на колени.
Завершением арбузно-дынного фестиваля стало громогласное "финале" того, как обнявшиеся защитник закона и старушенция, витиевато матерясь, на полном ходу врезались в широкие окна почтового отделения. Осколки стекла брызнули на всю округу, смешиваясь с продуктами первой необходимости, которыми торговали здесь местные заезжие селяне, как то: "творожок козлиный, фьфу ты, козий", "молочко да водичкой-то, поди, не разбавленное", "сушеные грибочки для тещи и для внучки" и "кааалбаса саляяями, домашняя вырезка".
Не слишком ретивые милиционеры, достав сослуживца из цепких объятий старухи и бахчевых остатков, хулиганов, конечно, не поймали. Но слава-то, слава, разлетелась по всему городу.
Таким образом, Остап стал героем районо-подзаборного эпоса, известным, как "туркменский мститель и попиратель арбузной корки", а вот родители ему краник финансовый за это прикрутили. Не хватало еще, чтобы с дури малолетней спился бедолага, или в каталажку попал!
Остальные участники арбузной драмы особенными достижениями не отличились. Девушка вскоре вышла замуж за армянина, потерпевшая бабка получила очередную пенсию, милиционер уехал на заработки в Испанию, ну а любвеобильный туркмен... После того позора, вмиг обанкротившемуся торговцу потом еще и накостыляли по шее — не то более взрослые участники побоища, не то сами милиционеры, не то скинхедов из соседней улицы занесло.
Ростик как раз задумывался над тем, завидовать ему Буденному из-за славы, или нет, когда дверь класса приоткрылась. На мощной волне из родителей внеслась счастливая Наталья Павловна, вся сплошь и рядом утыканная пышными букетами цветов.
Через минут десять все "предки" успокоились, радостный галдеж затих, и взрослые люди, упоенные возвращением в школьные пенаты, расположились позади учеников.
Началась обычная рутина обзора знаний, в которой уж кто-кто, а "классная Пробка" толк, несомненно, знала. Вступительную лекцию учительница начала с того, "как же прекрасен этот мир", "мои любимые ученики", хитрого блеска серых глаз поверх очков и "наконец-то мы с нетерпением дождались начала занятий". При этих словах почти все дети угрюмо понурили буйны головушки и крепко задумались. Сколько же литературных пыток а-ля "рассказ на тему "как я провела лето" им предстоит теперь пройти до следующих каникул?
Затем Наталья Павловна раскрыла классный журнал за прошлый год. Тетрадь выглядела неважно: потрепанная, засаленная и с прожженными насквозь пятнами — Астафьева постаралась. Прочистив горло, преподавательница принялась рассказывать об успеваемости учеников. Начала она, конечно, с буковки А, пожурила Арину Аарину за пятерку с минусом по географии. Отличница Арина выглядела, словно ее кипятком ошпарили. Неприятно, будучи во всем первой, даже фамилией в списке, делать незначительные промашки.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
