| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Шла бы отсюда, пигалица, — недобро рыкнула пожилая орчанка, — Кто ты такая, чтобы у меня плату требовать за то, что тебе не по зубам.
— Ну, как знаете, бабуся, — обиделась белокурая девчонка, — Никто из взрослых фей вам помогать не станет, тут ваши намудрили, а студенты теперь тоже не станут решать сугубо оркские проблемы, ?— она развернулась, чтобы уйти, но две мелкие зеленолицые нахалки решили немного подразнить чудачку, им уже выть от скуки хотелось.
— Иди отсюда, моль бледная. Ты не фея, а какая-то очень тупая человечка.
— Да где ты видела, Шиака, таких страшных и тупых фей?
— Ты, как всегда права, Гунша. Это какая-то сопливая босячка. Давай ее свяжем и продадим старухе Шанте.
— Оооо, прекрасная идея, сестренка. Неси веревку, надо связать.
— Правильно говорят, что орчанки чистокровные — полные дуры, — прошипела Крисиг и пропела короткое заклинание.
Вокруг вызвавших неудовольствия феи девиц сгустился туман, а когда он рассеялся, красотки защеголяли роскошными ослиными ушками.
— Не благодарите, красавицы, — рассмеялась феечка, — Теперь никто вас замуж против воли не отдаст. Такая прелесть несказанная будет навеки в родной кибитке пребывать, радуя отеческий взгляд. Мммм, и все же чего-то не хватает, — и аккуратненькие носики сменили солидные такие пятачки.
Юные орчанки дружно взвыли и стали угрожать 'бледной моли' всеми возможными карами.
— Ответ не правильный, — мстительно наградив нахалок еще и гибкими обезьяньими хвостиками и перьями на голове вместо волос, — о, где уж мне тягаться с вами в прелести изящности облика!
Орчанки, вопя от ужаса, юркнули в свои кибитки, откуда их с проклятьями вышвырнули свои же родные. Всласть полюбовавшись, как орчанки, ползая в дорожной пыли, униженно просили прощения, феечка снизошла и вернула им прежний облик в обмен на красивые ожерелья из бирюзы и нефрита.
Старая орчанка велела собираться и уходить в Великую Степь:
— Уходим. Надеюсь, эта каланча за нами не последует, а будет преследовать, на родных просторах мы быстро затеряемся. Не найдет нас поганая девка.
— Зачем нам это? — взвыла какая-то совсем молодая человеческая женщина, — Не наша Орда все это натворила... Спрятать тут мужиков не долго, мы ж собирались у фей побольше вытянуть.
— Заткнись, Шаласка, — рявкнула старая Шалла, увесистым тычком отправив нахалку в ее кибитку, — Если я сказала, уходим, молчи и делай, что велено...
Крисиг из кустов с восторгом смотрела, как кочевники довольно дружно покидала столицу под одобрительный гомон уставших от их грубости и наглости горожан. Феечка мстительно хихикнула, пробубнив себе под нос:
— А вот вам! Пожалели для меня бусики, сами теперь разбирайтесь с созданной вашими кретинами бабенцией... А она уйдет за вами, ведь в ее сердце заложена слабость только к оркам...
— А как же я? — обиженно взвыла царь баба и двинулась вслед за улепетывающей ордой.
Крисиг заскочила к Милисандре и Утар и радостно выкрикнула во всю силу своего звонкого девчоночьего голоса:
— Пошли в кафе! Отметим избавление от степняков и их мерзкой каланчи.
Вскоре три подружки уже открывали дверь в любимое эльфийское кафе, где можно было заказать их любимые десерты. Крисиг первой плюхнулась за столик из розоватого дерева и заказала тут же подошедшей официантке:
— Нам подайте, пожалуйста: мороженое: персиковое с медом, ореховое с шоколадным сиропом и вишневое с взбитыми сливками, и по три: десерта 'Летний Полдень', фруктовых салата 'Загадка' и травяных чая с мятой.
— Ты опять напроказничала, Крисиг? А, ну, признавайся, — в голосе Утар звенели чуть ворчливые требовательные нотки.
— Неа, я тут совсем не причем. Орки сами начудили, наложив какой-то свой варварский ритуал на чистую фейскую магию. В результате отфеячивания появилась царь баба. Кстати, видели бы вы, как драпала орда с этой каланчой на хвосте. Как тараканы от спрея из кавариуса. Если бы они не пожадничали, всего-то бусы из черного агата у старой орчанки попросила, то великаншу бы уменьшила, и все. теперь пусть сами разбираются с этой проблемой.
Милисандра не удержалась и заказала еще горячий шоколад и большой кусок черничного пирога.
— Мили, — ужаснулась Утар, — как только ты умудряешься не лопнуть. Из нас трех ты самая маленькая и тощая, а ешь больше всех.
— Ну, что поделать, отфеячивание отнимает много сил, если я перестану хорошо кушать, меня оставят на второй год учебы.
— Ну, судя по тому, сколько ты лопаешь, Мили, тебе это в ближайшем будущем не грозит, — Крисиг исподтишка осмотрела постояльцев и остановила свой выбор на дородной даме, которая распекала дочь за то, что та слишком увлекается сладким, приговаривая: 'Будешь столько жрать, оплывешь жиром, кто тебя такую замуж-то возьмет'? Тоненькая полупрозрачная девушка испуганно кивала, соглашаясь. Она не посмела возражать, когда вздорная баба пододвигала себе тарелку со сливовым пудингом с взбитыми сливками и шоколадной крошкой.
— Как ты еще голодом бедняжку не уморила, мерзкая зараза. Она ж такая тощая, что одни кожа да кости остались. Сейчас я тебя так отфеячу, что ты перестанешь объедать девицу...
Несколько быстрых жестов изящных рук увенчал полный ужаса вопль толстенной служанки:
— Ааааа, что это такое, — простая деревянная табуретка зарысила в сторону выхода, точно сноровистая лошадь, периодически взбрыкивая, пыталась скинуть сварливую бабу со своей деревянной спинки. Толстуха вопила во весь голос и намертво вцепилась в табурет.
— Оооо, давно я так не смеялась, — Милисандра смахнула выступившие от хохота слезы и приступила к поеданию любимого десерта.
Девушка, воровато оглянувшись, подтянула к себе резную тарелочку с возвращенным обратно лакомством и стала торопливо его поедать. Она прекрасно знала, что если служанка, всегда сопровождающая ее при выходах в город, вернется, то она снова останется голодной. Выждав еще немного, она заказала кусочек торта с взбитыми сливками и чашку ароматного травяного напитка.
Утар сделала страшные глаза и провыла тихим жутким голосом:
— Сегодня вся столица будет смаковать подробности веселого выезда вздорной бабенки верхом на эльфийской табуретке. Надеюсь, она перестанет издеваться над бедной девушкой и морить ее голосом.
Громко вопящая пухленькая служанка думала только о том, как бы взбесившаяся эльфийская табуретка не скинула ее на всем скаку наземь. Пальцы ее уже начинали болеть и соскальзывать с деревянного сидения. Девица вопила дурным голосом и пыталась удержаться. 'Боги, эта соплячка получит у меня. Она хотела избавиться от моего пригляда, а там три феечки с мордашками студенток-первокурсниц сидели и объедались сладким. Подлые чванливые твари. Погоди, Арена, вот вернусь, посидишь у меня пару месяцев на воде и черствых корках хлеба. Девка на выдании должна быть скромна и молчалива. Ведь никому не нужна гордячка и болтушка. Да когда ж эта табуретка эльфячья ужо угомонится. К меня там девка молодая без пригляда, не случилось бы чего. Орки-то не все еще в степь ушли, да и наемников полно везде'...
Тут сноровистая деревянная лощадь, изукрашенная причудливым растительным орнаментом резко затормозила и точно на дыбы встала. С пронзительным визгом толстуха шлепнулась в огромную лужу, до краев полную жирной грязью. Рядом возмущенно хрюкнул матерый хряк: ему совсем не понравилась шумная товарка.
В это время мимо проезжала весьма замызганная и бедная орочья кибитка. Она принадлежала сыну весьма бедного и захудалого рода, столь незначительного, что ни одна орчанка не пожелал выйти за него замуж или прийти в гарем, при дележе пленниц ему тоже ничего не доставалось, так и мыкался он в гордом одиночестве, перебиваясь мелкими кражами. Звали молодого воина Вувык.
— О, гляди-ка, бабенка! Вроде не старая и не страшная, — схватив до полусмерти перепуганную служанку за шиворот, он зашвырнул ее внутрь кибитки и стеганул волов, которые меланхолично жевали какую-то подобранную тут же на улице гадость.
На несчастье Вайры, в переулке никого не было, потому для горожан так и осталось неразрешимой загадкой, куда как сквозь землю провалилась вздорная служанка старого аптекаря. Посудачили, погадали, да и забыли. Других проблем было полно даже после того, как орочья орда, преследуемая грозной Царь Бабой, укатила прочь.
Когда табуретка, вернувшись без своей наездницы, подскакала к девушке и, точно большая собака или лошадь, легонечко ткнулась той в колени, Арена расправлялась с вишневым мороженым, вкус которого уже начала забывать. С той поры, как в доме отца появилась эта их дальняя родственница, ее жизнь превратилась в нескончаемую пытку. Потом странная жизнь покинула, казалось бы, обычный предмет обстановки кафешки, а дочь аптекаря отправилась восвояси в гордом одиночестве.
Крисиг шутливо раскланялась под тихие аплодисменты знатно повеселившихся подружек и важно пробубнила, проглотив последнюю ложку вишневого мороженого, которое она заказала сразу же, как расправилась с персиковым с медом лакомством:
— Быть феей — значит, не знать что такое скука! И я не хочу быть никем
другим, честно!
— Девочки, нам пора возвращаться, Онэриль нас всех накажет, если мы не успеем к вечерней проверке, — озабоченно промямлила Утар, чуть не давясь миндальным пирожным.
— Эх, и правда уже пора домой, — тяжело вздохнула Милисандра, — но завтра мы сюда еще зайдем. Больно уж вкусные тут подают миндальные пирожные. Закажу-ка еще конвертик с собой, перед сном можно и еще посидеть за чашкой травяного взвара.
— Обжора, — закатила глаза Утар, но Мили никогда ее не слушала, когда дело касалась сладкого и вкусного, — Тувин почему-то носа из Академии не кажет, но мне никак не удается вытянуть причину такого странного поведения.
— Утар, видимо он где-то кого-то очень здорово 'отфеячил' и не хочет, чтобы несчастный ему бока намял. Все, впрочем, как обычно. Тувин — это Тувин, ходячее феячье стихийное бедствие. Половина жутких историй про студентов именно на его совести лежат... — презрительно фыркнула Крисиг, — Удивительно, вы — близнецы, а абсолютно разные.
— Да уж, отфеячили нас Боги по-полной... Родители уже и не знают, что с этим оболтусом вообще делать. Как бы Онэриль и правда не отправила его чистить конюшни... Жуткое место. Меня отец как-то с собой брал туда. Бедные проказники, которых туда на работу ссылают...
— Утар, а что там? Почему стоит Онэриль только заикнуться об этом месте, старшекурсники, бывает, даже в обморок падают...
— Давайте, девочки, я утром расскажу. А то, боюсь, до утра глаз не сомкнем, — Утар побледнела как мел и замолчала. Как не старались девчонки вытянуть из нее хоть слово, все оказалось напрасным. Феечка точно в ступор впала и молчала в ответ на любые вопросы подружек.
— Вот всегда она так: разожжет любопытство и жди до утра... Гадкая девчонка, ну, хоть что-то общее наблюдается с Тувином. Больше всего достается от них именно друзьям, — обиженно заканючила Крисиг.
— Может, она и права, — покачала головой Милисандра, — Студенты-старшекурсники прошли через многое, нервы у них как из лучшей гномской стали. Я даже предполагать не берусь, чем их можно так запугать, что они сразу становятся паиньками просто при одном упоминании о Конюшнях...
Тувин, воровато озираясь и косясь на окно ректорского кабинета, высвистел оговоренный загодя веселый деревенский мотивчик. Из подворотни вынырнуло четверо бедно одетых мальчишек, трое тут же принялись за чистку многочисленных 'феячьих тапок'.
— По 5 медных монеток на нос или по два эльфийских леденца, — важно заявил старший и уставился на возмущенного фея.
— Не борзейте, оборванцы, по 3 меди или по 2 леденца обычных.
— Тогда чисти все сам, — резонно обронил юный наглец.
Как фей не возмущался, пришлось ему уступить:
— Ладно, голодранцы, ваша взяла. Больно уж пачкаться не охота... -Важно заявил фей и воинственно отставил ногу, надувшись как индюк.
Шесть пар рук справились с работой довольно споро: сказывалась многочасовая практика. Тяжело вздохнув, Тувин наколдовал по 5 мелких медных монеток каждому и сердито буркнул, чтобы убирались прочь:
— Жду завтра, не вздумайте опаздывать, — прошипел он вымогателям вдогонку и уже собрался идти к себе, как чья-то рука вцепилась ему в плечо и довольно бесцеремонно пару раз встряхнула.
— Я напрасно надеялась, что ты взялся за ум Тувин. У меня нет другого выбора: на полгода придется отправить тебя в Конюшни. Надеюсь, тяжелая работа до изнеможения выбьет из глупой башки упрямую дурь.
— Тетушка, я больше не буду плутовать. Простите меня в последний раз... — бледный как беленое полотно фей был перепуган до полусмерти, что уже начало проявляться в легком заикании.
— Нет уж, дорогой племянник, мое терпение тоже не вечное. Ты слишком долго его испытывал: пришло время расплачиваться за свои грешки.
-Тетушка, ну пожалуйста, — проблеял Тувин, но старая фея ухватила его за воротник и мгновенно перенесла к мрачным зданиям Конюшен, от одного упоминания о которых быстро исправлялись даже самые отъявленные проказники с последних курсов Академии.
— Господин Варьфер, — позвала ректорша Старшего Конюха.
— Чего изволите, госпожа Онэриль? — моложавый эльф, возраст которого выдавали только слишком мудрые глаза, мгновенно появился на пороге.
— Принимайте очередного лоботряса на полгода. Я все перепробовала, мой собственный племянник никак не желает взяться за ум, а пора бы уж давно.
— Что поделать, госпожа ректор, как говорится: 'в семье не без урода...'. Надеюсь, юная Утар все также только радует вас?
— Да. Такое впечатление, что сами Боги пошутили, послав моему брату этих близнецов. В дочери собрали все лучшее, а оставшееся досталось паршивцу Тувину.
— Пойдемте, молодой человек, я покажу вам ваш новый дом. Потом придется поработать, спать вы сегодня ляжете далеко за полночь, а то и перед самым рассветом.
Фей испуганно пискнул и попытался телепортироваться в более приятное место. Эльф насмешливо рассмеялся и добил проштрафившегося студента:
— Господин Тувин, сами Конюшни построены из блокиратора фейских способностей, не тратьте зря время, силы и нервы. Они вам еще пригодятся для более полезных дел.
Варьфер вручил парнишке увесистую деревянную лопату и потащил за рукав в сторону ближайшего строения. Внутри оказались просторные загоны, где пребывали огромные крылатые ящеры с медной чешуей с радужным отливом. Они поглощали огромное количество пищи и воды из огромных кормушек и тут же гадили прямо на устланный соломой пол. Вонь стояла такая, что Тувин только порадовался, что позавтракать тетушка ему так и не дала. 'Я отомщу мерзкой старухе. Меня, потомственного фея, своего племянника она посмела засунуть в такое ужасное место. Фууу, ну и миазмы', подумал паренек, а вслух спросил:
— Первый раз в жизни вижу таких странных тварей. Кто это?
— Это дариолы. В них оборачиваются феи, которые не в состоянии сладить со своим даром или мерзким характером. Походив в такой шкурке, ты либо станешь прилежным учеником, либо будешь работать посыльным в звероформе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
