Витязи-клоны-1 Пасьянс смерти!

-Ты мерзкий мангус. Ничтожный червяк, посмел унизить моего брата! Твоя казнь будет ужасной. Мы запрем тебя в подземелье, и каждую ночь палач будет вырывать у тебя по одному зубу, и вытягивать по жилке. Ну, а в саму камеру мои воины будут справлять большую и малую нужду! И так будет, пока ты не издохнешь в муках.

Еримук поднял заплывшее от побоев с воспаленным синюшным шрамом лицо. Его опухшие глаза, вернее глаз из-за рассечения брови левое око закрылось, выражали презрение и ненависть. Можно было подумать, что это не он стоит скованным пленником перед Батыем, а наоборот это он пленил грозного джихангира.

-Твои глаза источают дерзость. Выколоть свиные зенки!

Не заметным жестом Субудай остановил нукеров.

-Не сейчас повелитель, иначе он не увидит забавного зрелища.

Следующей пленницей была, молодая лет двадцати девушка, недавно взятая в жены царица Ангелина.

Она был совершенно обнаженной, всю одежду дорогое, шитое золотом, жемчугом и алмазами платье, золоченые в драгоценных каменьях туфельки, украшения и серьги сорвали жестокие грабители, побросав в общую груду. Ее саму не изнасиловали только потому, что узнали жену царя, а значит, по обычаю она принадлежит джихангиру.

Бату-хан ткнул в пленницу покрытый запекшейся кровью палец.

-Какая она статная, груди это такие огромные жемчужины с вкрапленными розами из рубинов, а волосы пышней гривы моего коня. Эй, потанцуй конский хвост для меня!

Ангелина дрогнула, ее лицо горела со стыда, а две руки и ослепительно светлые золотые волосы безуспешно пытались сокрыть наготу, где уж танцевать.

-Давай красотка не задерживай, или ты хочешь, что бы я отдал тебя воинам — их четыреста тысяч. Ты просто лопнешь как раздавленная слоном жаба.

После таких слов, пленная царица пошатнулась, лицо стало бледнее мела. Охнув, она завалилась в обморок. Стоящие наготове опытные нукеры тут же облили нагое трясущееся тело, заранее приготовленным серебряным ведром со студеной водой. Когда Ангелина очнулась, тысячник вновь повторил приказ. Дрожа от страха, голая, униженная царица принялась исполнять местный народный танец. Ее движения были как у куклы, грудь дрожала от страха и стыда, стройные изящные ножки заплетались, трава была стоптанной копытами, слегка липкой и скользкой от пролитой крови.

-Веселей, веселей, помогите ей!

Стоящие по бокам нукеры хлестнули плетьми, вздрогнув и вскрикнув от боли, царица поскакала гораздо быстрее.

-Вот это уже лучше! Вращай резвее бедрами, ох просто кобылица. А что у нас на десерт?

Вперед вытолкали еще одну нагую невольницу. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать, черные волосы были коротко острижены, а на лице красовались синяки и две глубокие царапины.

-О да это огонь баба. Где откопали!?

Стоя по правую руку тысячник прогнусавил.

-Да вот бою завалили, она сражалась как бешенная кошка. Мы думали, что это юноша, в которого вселилась тысяча мангусов и лишь крепкий удар булатной сабли, разрубив кольчугу, обнажил ее смачную грудь.

-А где славный воин, заваливший красотку.

-Его эта тигрица и зарезала. Он ею овладел, и она его кинжалом в пах!

-И правильно сделала, не чего брать чужой трах!

Бату-хан зыкнул со злобой.

-Успел гад испортить девственность, как жаль! Придется посадить нукера на кол!

Тысячник выдавил улыбочку, он уже принимал участие в разграблении пяти гаремов и знал толк в насилии.

-Нет, я думаю, не успел, вернее она уже не праздна!

-А понимаю, горячая кровь, судя по смуглой коже ее мать, женщина с востока. Наверное, знаешь эротику дивного танца, исполни, зажги пыл мучительной страсти! Меня покори, джихангир в твоей власти!

Любаша презрительно и нарочито громко фыркнула.

-Я не буду отплясывать круги перед убийцей и людоедом! Ты зверь, палач!

Бату хлопнул в ладоши.

-Повесьте ее на крюк, зацепите за ребра, пускай поймет что, значит, дерзить джихангиру.

Субудай вновь вмешался, только он один имел официальное право, закрепленное сами Чингисханом спорить и направлять Батыя.

-Лучше пускай наш шаман покажет свое умение. Ты Бэки говорил, можешь заставить пуститься в пляс даже мертвого, так поработай над этой девчонкой.

Бэки радостно заулыбался, его клыки в последнее время прибавили в длине и стали заметно острее, ногти обрели что-то общее с тигром.

-С таким удовольствием я окажу эту честь, ах такая красотка, хочу ее съесть.

Пара простых пасов и у ног Любаши закружились струйки дыма. Вот они коснулись ее голых ножек. Девчонка кричит от резкой нечеловеческой боли, и ее конечности сами приходят в движения.

-Вот так, я сам могу задавить ритм танца.

-Так пускай, и другие пленницы потанцуют, люблю массовые пляски и сабантуи.

Бэки пробурчал череду сложных заклинаний и сотни лучших, обнаженных пленниц пустились в пляс. Батый с интересом наблюдал за магическими телодвижениями. Тела многих пленниц были покрыты синяками и царапинами. Большинство уже успело, подвергнуться групповому надругательству, и видимо им было очень больно. Видно страшное напряжение фигуристых станов, золотистая кожа блестит от пота, по пышным щечкам стекают жемчужные слезинки. Как это приятно, причинять боль другому человеку — особенно женщинам. Что бы было удобнее, джихангир смотрел на ясырок с помощью трофейной увеличительной трубы.

-Чудесно! Вот эта дикарка так похожа на мою любимую жену Юлдуз, беру ее в свой гарем!

Любаша обладала острым слухом, в глазах мелькнуло подобие радости, вот тогда может быть и появится возможность рассчитаться с гнусным палачом. За день до монгольского штурма, она уединилась с юным ратником Алексеем.

-Хотя мы и не женаты, завтра сюда придут эти косматые порождения преисподней, и мы уже никогда не увидим рассвета. Я хочу подарить тебе свою невинность!

-Это грех, познать женщину вне брака! Я не хочу погибнуть, нарушив закон Христа!

-Так пускай нас, тайно повенчают!

Далее все было элементарно, конечно простой русский ратник не пара царевне и венчание прошло без родительского благословения. Священник впрочем все понимал и не стал возражать:

— Любовь между мужчиной и женщиной священна!

А затем была страстная ночь, даже не верилось, что можно испытать такое блаженство, а еще глупые подруги пугали ее неизбежной страшной болью. Вот сейчас самая что не наесть реальная боль, огненные кобры вращают хищные головы, и скалят изогнутые зубы. Любое прикосновение жжет сильнее адского пламени, заставляя скакать в сумасшедшем ритме.

Бату-хан еще долго мог наслаждаться красочным зрелищем, нагие вспотевшие тела обольстительно блистали на солнце, дрожа от усталости. Рубиновые кувшинки грудей колыхались, бедра заманчиво вращались, но его брат Шейбани, робко прошептал на ухо.

-Надо решить судьбу и мужчин.

Батый с трудом оторвался, едва сдержал руку от удара, ну его брат сволочь лишает удовольствия.

-Что ты хочешь?

-Вон стоит сын, нечестивого Булгарского царя. Отдай его мне.

-Ладно, бери, хотя, по-моему, ты был равнодушен к мальчикам.

Громадный и жирный как вепрь хан Орду, прохрипел ленивым низким голосом.

-Вручи лучше его мне!

-Нет, только мне! У меня с этим щенком давние счеты.

-Так это он тебе подсыпал...

Бату-хан рассмеялся почти беззвучным смехом. Шейбани густо покраснел, эта история, его унижений в ослином теле, неужели все войско узнает об этом.

-Не по этому. Надо наказать мятежного царька, терзая его сына.

-А что это идея!

Сунул язык надменный Бэке, оторвавшись от внушительного куска конины.

-Он легкий, подвесим мальчика за ребрышки и на крючок. Он умрет не сразу, а потом мы его еще живого поджарим, посыплем перцем, разрежем и съедим.

-Нет!

Взвыл Шейбани.

-Ну, тогда, съедим сырым, мясо свежее у него, хорошо парня есть молодым...

-Не, не получишь ты клыкастый ничего! Брат подари мне его! Я его хочу истязать год или два, как что бы он каждый день молил о смерти. Он должен сторицей заплатить за мои униженья.

Батый небрежно кивнул.

-Он твой! Делай с ним что хочешь!

Яростный оскал озарил хмурое лицо Шейбани. Хан в веселом азарте хлестнул мальчугана золоченой в алмазах плетью.

-Я буду придумывать для тебя самые страшные способы истязаний.

-Начальник палачей тебе поможет, не счесть его о муках знаний!

Решив братскую проблему, Батый продолжал пожирать похотливым взглядом занятное зрелище, малозаметные многоцветные струйки дыма причиняли прыгающим женщинам мучительные страдания. Многие из них уже были на грани физического истощения, царица Ангелина то и дело вскрикивала, ее восхитительная грудь судорожно вздымалась, плоский живот проваливался, задыхаясь от напряжения.

-Дзе, Дзе, Дзе великолепно, но уже скучно, пускай добавят пения. А ты шаман расцвети нам что-то новенькое.

Вместо Бэки ответила явная фаворитка Керинкей-Задан.

-Прикажи нукерам сыпать им под ножки уголь раскаленный, будь Бату к ним строгим, сердцем закаленным.

Подобная мысль пришлась по душе Бату-хану, но это уже было.

-Наколдуйте мне лучше кактусы с огненными иглами.

Джихангир уже хотел, было сделать повелительный жест, как внезапно помрачнело небо. И не так как темнит грозовая туча, а словно вся армия монголо-татар оказалась на дне глубокой пещеры. Бэки первый понял, в чем дело, его хриплый голос протяжно заскулил.

-Свет поднебесный разом потух, в небе маячит дутый петух.

И впрямь огромная птица раздулась до пяти верст в ширину, смотрясь устрашающим пугалом. Лучники не слушая команды, открыли стрельбу, часть стрел, не долетев до исполина, упала вниз, а часть отскочила от упругого оперенья. Темники дают команды и уже громадные катапульты разворачивают мраморные глыбы.

Субудай хрипло произнес.

-Может не стоит, это чучело совсем безобидно.

-Нет! Кто посмел напугать монгольское войско, должен быть жестоко наказан. Всадите в него всеми пороками.

Могучие машины, изготовленные самыми лучшими конструкторами из числа пленных китайцев, обрушили тяжеленные валуны и длинные остро заточенные кованые железом бревна-стрелы. Громадная птица отразила заряды с силой упругого мячика, часть камней и горящих бочек рубала по монгольским войскам, сея смерть и панику. Упавших с коней затаптывали свои же табуны, несколько осколков попало и стоящих рядом с Бату-ханом. Верные телохранители закрыли джихангира и верного Субудай-Багатура щитами, а вот шаману Бэки вечному неудачнику снова не повезло, разлитая сера опалила морду, а острый чугунный осколок прошил жирный зад. Бесноватый колдун ревел, визжал, катался, извиваясь — как вьюн на сковородке.

-Да окуните его в воду! Этот урод...

Бату-хана хотел, было подняться, но острый ножичек больно царапнул горло. Джихангир попытался вырваться, выхватив из-за пояса нож, но крепкие пальцы стальными щипцами сдавили кисть, отравленный кинжал выпал.

-Если ты хоть чуть-чуть дернешься, тебя ждет Ад!

Голос, произносивший эти слова, был чист, звучал мелодично на родном наречии Чингисхана. Батый попытался разглядеть захватившего его, но твердые руки не давали голове сдвинутся. Пара телохранителей уже осело на землю, истекая кровью. Невысокий человечек в платье монгольского темника, приставил ятаган к горлу Субудая, таким образом, сразу два предводителя оказались в заложниках. Еще ни разу в жизни Батый не испытывал такого страха, всякое у него случалось, но ощущение острейшей бритвы у сонной артерии, это уже слишком. Нечеловечески сильные пальцы терзают мышцы. Страшная догадка осеняет джихангира.

-Вы те самые?

Ком подступил к горлу, слова застряли в глотке. Шаманка Керинкей-Задан первая оценила обстановку.

-Они сами наглухо захлопнулись в нашей ловушке. Убейте их!

Тысячи "непобедимых" воинов ощетинились луками, еще одна секунда и все пространство будет пропахано стрелами.

-Заткнись, ты безумная старуха!

Перекрывая гул всего войска, провизжал Бату-хан.

-Вы не можете, стрелять в своего джихангира!

Людские волны опали, луки опустились, сабли неохотно вошли в ножны.

-Вот уже лучше Бату. Прикажи им всем сложить оружие.

Батый поморщился.

-А если твои войска нападут на нашу армию.

-К сожалению, здесь нет наших войск.

Джихангир было, прибодрился, но острие ножа расцарапало кожу, алая кровь оросила клинок.

-Для того, что бы убить тебя, и твоего подельника достаточно нас двоих.

-Сложите оружие в кучу.

Леопардов одной рукой слегка приподнял Батыя, он это сделал специально, что бы показать хану его полную беспомощность.

-А теперь пусть развяжут и раскуют всех пленных.

-Выполняйте! Я повелеваю!

В глубине души Батый не особенно расстроился, раз диктуют условия, значит, не будут убивать, а что с того, что освободят пленных, выпустят ясырь? Нукеры в два счета догонят. Главное самому остаться в живых!

Тех, кто был связан, развязали, закованных расковали. Обнаженные женщины шатались, но стыд был сильнее, не выдержав, они бросились к громадной пирамиде из сваленной одежды. Нету мочи терпеть похотливые взгляды сотен тысяч немытых окровавленных рож. Лишь Ангелина нашла в себе силы подбежать к Батыю. Обычно спокойная и мягкая царица ударила его кулаком в лицо, затем кинулась на Бэки. Ярость придала ей мощи, не обращая внимания на наготу она не щадя голых ног била шаманов.

-Можешь их убить, а вы не смейте сопротивляться. Гнусные садисты!

Рявкнула Пантера.

-Прикажи выдать им коней, повозки и награбленную добычу.

Спокойным тоном приказал Леопардов.

-Вам все равно все не увезти!

-Что надо то увезем!

Приказы пленного джихангира выполнялись не охотно, но быстро. И Леопардов и Пантера понимали, что пленные должны как можно быстрее покинуть стан противника, найдя пристанище в Суздальско-Владимировском княжестве. Ангелина выдохлась, и впала в полусонное состояние.

Батый морщился, глаз опух, и он продолжал лихорадочно искать способ побега. Если реально, то одна надежда на магию. Но вот эти гадкие шаманы, молчат, надулись, лишь Бэки иногда, что-то шепчет, Керинкей-Задан на ухо. Жаль, что они отделались лишь синяками, скоты! Хотя Батый и не может это услышать, мульти-клоны смогли различить слова.

-Давайте разнесем врагов, шарами как огонь крутыми! Не тратя лишних слов, не будем мы дурными! Пара попаданий и они испарятся, больше не будут мангусы сражаться! И если нет, то погибнут Бату с Субудаем, а злых мангусов войска растерзают! Вождь Гуюк-хан нас осыплет всем золотом мира, будет обязан короною нам джихангира!

Леопардов хотел, было прыснуть, но сдержался.

-Бату, твои шаманы готовят измену. Прикажи связать их, и заткнуть рты кляпом. Тебе спокойней будет!

Батый слегка опешил, но и ему не нравились колдуны.

-Я повелеваю! Связать чародеев намертво!

Шаманы попробовали дернуться, видимо, верховная чародейка Задан даже успела что-то чирикнуть, но удар по голове отключил старуху. Несколько монголов завалилось, и они яростно корчились, раздирая лицо и одежду.

-Завшивели твои воины, давно пора им устроить хорошую баньку, ну-ка пусть спляшут бойцы под балалайку.