Витязи-клоны-1 Пасьянс смерти!

-Что щенок попался! Будем драть твою шкуру.

-Давай его лучше в огонь, некогда тащить ясырь.

Два крепких монгола подхватили мальчишку и уже хотели швырнуть в горящую хату. Марк брыкался из-за всех сил, ему снова врезали, причем по затылку и очень сильно. Сознание еще где-то теплиться, но тело не слушается команд. Неужели вот так в расцвете лет, на заре жизни уйти, заживо сгорая не в силах даже подать крик. Марк почувствовал падение, грубые вонючие руки исчезли, слышится свист меча. Звук необычный, только один витязь вернее два, моли вращать кладенцы с такой нечеловеческой, непостижимой быстротой. — Я знал, что ты Лео нас не покинешь! Так захотелось крикнуть эти слова во все горло, но посиневшие губы лишь слегка шевельнулись. Прошло несколько минут, и звуки мясорубки затихли, стало полегче и Марк с трудом перевернулся, на голый живот, снег успокаивал ноющие раны. Было видно множество трупов, татарских сотни, русских с десяток.

-Я здесь Лео.

Негромко, но отчетливо прошептал мальчишка.

-Уже вышел из гроге.

Голос раздавался издалека.

-Что?

-Ладно, потом объясню, попытайся встать и оденься теплее. Ты еще не наш, можешь простудиться.

-От закалки не простудишься!

Весело огрызнулся Марк.

-Когда закаляешься, надо двигаться, а ты лежишь пластом! А ну бегом марш. Рявкнул Леопардов. С трудом Соколич поднялся, его кружило, но с каждым шагом становилось все легче и легче. Мульти-клон оказался рядом, как всегда бесшумно и неожиданно. — Я думаю, ты понимаешь. Мы не бросаем людей, особенно тех, кто нам доверяет. — Я всегда тебе верил

Марк по-пионерски скинул руку.

-С князем ты не пойдешь. Будешь со мной. Ты этого не знаешь, но в летописи об этом говориться.

-Об вас?

-Нет, о злом вероломстве Батыя. Легче приручить тигра, чем перевоспитать тирана — крыса не подается дрессировке!

Леопардов подошел княжескому обозу. Князь широко улыбнулся, мульти-клон обнял Федора.

-Я беру над тобой шефство! Да поможет нам Всевышний Бог!

. ГЛАВА Љ 20

После того как Белый легион, отборная ударная часть Белой армии огненным катком прокатился по монгольскому лагерю, Батый впал в ставшее традиционным неистовство. Было казнено больше тысячи дозорных, и даже несколько темников.

После суровой расправы Бату слегка успокоился, перегруппировал армию и, спустившись вниз по реке Воронеже, стал огромным лагерем среди дубовой рощи. Место было удобное: с тыла замершая река, по краям поля, саму рощу целиком поглотил исполинский лагерь. Тут, даже зимой хватало травы для не прихотливых татарских коней. Первоначально Батый хотел всеми силами устремиться к Рязани, но хладнокровный Субудай успокоил разгоряченного джихангира.

-Еще слишком хрупок лед на болотах, он проломиться, когда по нему проедут баллисты и катапульты. Да и часть войск под командование чингизидов отстала.

-У нас и так хватит сил, чего мы ждем?

-Я думаю, что белый мангус не выдержит и попытается повторить удар, вот тогда мы его и уничтожим. Урусы сильный и многочисленный народ, но у них нет своего Чингисхана, способного сплотить раздробленные племена. Объединить ручейки в грозный единый поток способный смести иные нации. Великий князь Итиль— Аттила ведь тоже был из рода урусов, и он собрал ранее размельченных славян, волной могучего прибоя сокрушив Вечный Рим.

-Я уже слышал сказки и про Олега с его заговоренным конем и Святослава прошедшего всю Волгу, Крым и земли Болгарские. Любой народ может породить своего Чингисхана, но далеко не в каждом столетии! А еще реже рождаться властители, способные передать свою миссию потомкам! Где теперь бескрайняя империя великого Македонского царя?! Остались лишь сказки и легенды! Субудай продолжал размеренным тоном. — Вот они тоже при наличии сильного вожака могут объединиться и поломать нам хребты. Особенно если царями над ними станет порождение силы потустороннего мира, то чья ловкость и сила далеко за пределами человеческих возможностей. Но не надо впадать в отчаяние, уничтожив двух кипенных мангусов, в первую очередь мужа, мы лишим урусов последней надежды. — Да будет так! Слава Сульдэ! Воины, тем не менее, тряслись от нетерпения. Многим казалось, что на уруских землях они вволю откормятся и набьют мошну. Каждый простой ратник мечтал стать ханом и получить под начало тысячу рабов и большое поместье. А также влекут стройные и крепкие уруские женщины, красивые чаще светловолосые, с упругими, большими грудями, широкими бедрами, мускулистыми ногами. Работящие и рожающие как правило здоровых детей, терпящие побои и голод желанные для любого воина, самая сладкая добыча.

Однако многие особенно кипчаки боялись урусов, они не понаслышке знали, что урусы народ сильный и злобный, упорный как скала, стойкий как закаленная сталь. Особый страх вызывали кошмарные белые духи, каждый называл их по-своему. Шайтаны, гули, бесы, мангусы их боялись больше чем сто отборных туменов, за их голову сам джихангир обещал отдать во владение целое княжество и десять двадцатипудовых бочек с золотом. Прибытие посольства урусов пришлось не кстати. Батый уже хотел отдать приказ казнить посольство, а главного посланника молодого князя Федора разорвать на части. С трудом Субудай отговорил джихангира. — Они ни куда не уйдут. Попробуем разведать урусов, выпытать их планы.

— Лучше всего с этим справиться китайский палач, но так и быть сравним добровольные показания, и вырванный стон под пыткой! Джихангир ударил кулаком по золотой чаше, вино опрокинулось забрызгав шитую изумрудами и жемчугом скатерть.

Великий каган Бату-хан сообщил через векиля, что он занят государственными заботами и примет коназда Федора спустя несколько дней. Внешне посольству было оказано подобие почета. Их окружила мощная стража, из числа "бешеных" боевиков Субудая. Изглодавшие монголы сразу полезли на штурм обоза, хватая все подряд. В ответ гвардейцы Субудая дали пару точных залпов, уложив полсотни "голодных". Порядок был восстановлен, на берегу раскинулись шатры, один большущий с золотой маковкой князя, и четыре помельче, но тоже богатые и с красочным орнаментом. Батый дождался и внимательно расспросил, своего посланца сына Субудай-Багатура, Урянх-Кадана. Тот только что вернулся из Владимира, а по дороге заглянул и в Рязань. — Это крепкие города, настоящие крепости, трудно овладеть ими. Потребуется много изнурительных приступов, что бы проломить высокие толстые стены. Урусы лихорадочно усиливают оборону, в Рязани строят вторую стену, во Владимире уже построили, приступили к третьей линии. Ходят слухи о страшном оружии, которое создали посланцы неба, так урусы называют снежных мангусов. А сам ничтожный князь Владимирский выдать злых мангусов отказался. Подарки прислал скромные, сильно он наглый, считает Батыя не господином, а равным себе. Бату-хан оскалил пасть, расправил усыпанную алмазами плетку. — Когда с него сдерут живьем шкуру, я натяну ее на большой барабан! А потом заставлю его жену обнаженной станцевать под ударные звуки, лично подхлестывая колючей плетью по голым ногам. Шаманы будут отбивать лихой драйв, а умирающий князь, подыхая, будет слушать победную музыку. Вот тогда наши клинки и подровняют урусам мохнатые бороды и косматые головы.

— Они будут стоять насмерть.

-Ты помнишь Бухару, Самарканд?

-Да, о великий!

-Разве Рязань больше Самарканда?!

-Нет, один гарнизон Самарканда был больше количества люда во всем Рязанском княжестве! Бату залился колючим смехом.

-Вот как, Верблюд раздавит муравья!

Хан приказал доставить подарки, привезенные урусами, а съестные припасы раздать воинам.

Могучие русские ратники привели двенадцать сказочно прекрасных коней с налитыми кровью глазами. Самый нарядный блестящий вороной жеребец, кованный золотом, в дорогих самоцветах, выложенных в форме васильков и роз ярко блистающих на солнце, был подведен к Бату-хану. Да и другие кони мало, в чем уступали в великолепном убранстве. На повозках громоздились тысячи шуб, связки лучших отборных мехов, соболя, лисы, горностаи, медведи, особенно ценился белый мех и даже уссурийские тигры. Несли также драгоценности, блюда, мечи, чашки, кубки, украшения для жен и многое другое.

Батый равнодушно смотрел на дары, особенно на драгоценности.

-Я от китайцев получал и более роскошные и искусно сделанные подарки. И мало пригнали урусы золота, а серебро металл низкой пробы.

Меха вызвали гораздо больше энтузиазма, особенно понравилась джихангиру шуба из уссурийского тигра альбиноса. — Это получше, когда мы придем в их дома, все по вытрясаем — сдерем шкуры звериные и людские! Но конечно ничто не сравниться с радостью монгола увидевшего прекрасных коней. Двенадцать жеребцов один великолепнее другого. Кони высокие широкозадые, с волнистыми гривами и пышными хвостами. Бату-хан с трудом залез на отбрыкивающегося вороного, могучие конюхи с трудом сдерживали богатырского жеребца. — У урусов тоже есть хорошие кони — прекрасно будет за что воевать! Хан рассмеялся, обнажив острые как у шакала зубы. Джихангир принимал послов на громадном золотом в крупных искусно выложенных камушках троне, некогда принадлежавшему китайскому богдыхану. На голову Батый надел шлем Александра Македонского с большущим в куриное яйцо алмазом, одежда была подчеркнуто роскошной. Не вполне доверяя охранным заклинаниям, великий каган натянул тяжелую Дамасскую кольчугу. По левую руку сели семь жен, они уже успели нацепить на себя уруские подарки. По правую сторону сели ханы и военноначальники, а у ног расположился громадный барс.

Молодой князь Федор был чуть выше среднего роста, статен с широкими плечами. Держался прямо, смотрел гордо в глаза огромным грозным тургаудам, обнажившим золоченые с рубиновыми рукоятями ятаганы. За ним шло шестеро человек свиты и четыре советника-боярина, оружие у послов естественно отобрали. Внезапно в шатре погас свет, русские посланцы остановились, острые с алмазными наконечниками копья уперлись им в грудь. "Вот и конец пришел нам"— подумал князь — "был бы хотя бы кинжал". Совершенно неожиданно заиграла глубокая музыка, такую чудесную мелодию Федор слышал только один раз, в Киевско-Печерской лавре. Над престолом джихангира вспыхнули диковинно подсвеченные всеми цветами радуги огни, под гирляндами из рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, алмазов загорались виртуозно сделанные газовые рожки. Они мерцали и качались морскими волнами, складываясь в калейдоскопическую мозаику — самые лучшие китайские мастера потрудились над этим творением. Урусы смотрели как завороженные, любуясь волшебной игрой света, сказочными переливами из драгоценных камней, казалось что расцветали цветы, что парят в небе птицы, плещется бурный поток водопада. Когда музыка смолка, в шатре зажегся свет, а каменья на троне слегка потускнели. Князь Федор делал шаг вперед и, поклонившись до земли, произнес. — Царствуй века, царь великий, владыка и вождь народа татарского! Бату-хан изобразил ледяное молчание, зачем жестом, подзывающим собаку, поманил Рязанского князя Глеба Владимировича.

-Этот медвежонок как мне кланяется? Кто я ему!?!

Нагнувшись, Глеб произнес.

-Князь Феодор Юрьевич! Ты не видишь что перед тобой самый великий царь во вселенной! Уже пол мира от Большущего Океана, до Египта лежат под ним и под его дедом Чингисханом! На колени, и пади лицом наземь. Предатель оскалил зубы, на нем был новый парчовый кафтан, а на шее сверкала золотая пайцза с эмблемой хищного сокола. Субудай посоветовал повысить перебежчика, что бы таким путем подтолкнуть к измене и других уруских князей. Князь Федор взвыл. — Иуда! Убил всех своих братьев, а теперь прислуживаешь монголам. Ваш царь не Бог, и мы не падем на колени. Боярин сзади прошептал. — Не заводись княже. Мы же приехали творить мир, а не войну. Ради земли русской смири гордыню и пади на колени. И опытный дипломат думский дьяк Иосиф Ярвахир рухнул ниц, за ним пали и другие бояре. Скрепя сердце Федор подчинился. — Прими владыка от нас личный дар князя Юрия! Послышалось движение, и в шатер заполз виртуозно смастеренный золотой павлин, его оперение блистало драгоценными каменьями, особенно ярко переливался густо усыпанный алмазами и прочими самоцветами хвост. Птица шагала чинными шагами, поворачивая крылья, хвост то сходился, то расходился веером. Взгляд Батыя смягчился.

-Дзе, Дзе, Дзе! Гарно сделано, это ваши мастера постарались?

-Дозволь слово молвить.

Робко прошептал князь Глеб. Бату-хан жестом разрешил говорить.

-Сей павлин, был захвачен уруским князем Олегом при штурме Царьграда. Есть еще один павлин и трон Византийского Базилика, императора Римлян.

Джихангир вскочил грозно сверкнув очами.

-И вы ничтожества привезли мне лишь обломок трона!

-Трон в Киеве хан!

С улыбкой ответили бояре. Батый стукнул кулаком.

-Киев будет под нами, превратится в груду развалин. Вся вселенная поклонилась моему деду, Священному воителю. По всему свету пронес он, дикий ураган своего ужаса, пустив кровь многим сотням тысяч непокорных! А вы урусы еще смеете спорить с нами, ваш род будет как пыль под копытами, развеетесь как пепел. Нет вам спасения, или вы думаете, что у вас есть хоть малейшая возможность избежать страшной кары?

Феодор спокойно произнес.

-Я почитаю твоего великого деда, и тебя, его внука как великих воинов. Желаю вам благоденствия на тысячу тысяч лет. Но зачем тебе богатому и сильному нужны наши нищие земли! У вас степь — у нас лес, может лучше, будем добрыми соседями?

Глеб ответил за кагана.

-Ворон не сосед и не товарищ кречету! И как ты отвечаешь непобедимому полководцу.

Субудай кивнул кривым с длинным ногтем пальцем, князь сразу притих. Немного сонным голосом прославленный полководец пропел на корявом подобии русского языка.

-На небе единое солнце сияет!

Планетою правит единый каган!

Ведь сила всегда на Земле побеждает!

В монгольской удавке народы всех стран!

Пади на колени, плати дань кагану,

В молитвах как бога его почитай!

Тогда тебя резать неверный не стану,

Где ад полыхал, расцветет дивный рай!

Батый резко прервал одноглазого барса, хлестнув князя Глеба драгоценной плетью.

-Хватит с ними гуторить слишком много чести. Лучше поедим, с богами вместе! А место этим псам у свиного корыта!

Вошедший баурши пал наземь, прохрипел.

-Обед готов! О лучезарный владыка разреши внести блюда!

-Неси! — Бату нахмурился, он уже принял решение.

Гости стояли не подвижно.

-Может им ноги отрубить! Разрешаю опуститься, только садитесь подальше, смердят урусы хуже навоза.

Князь Ижеславский прошептал.

-Потерпим ради земли русской! Надо договорится, ибо легко начать войну, трудно решить дело миром.

Более молодой князь Муромский полушепотам произнес.

-Видимо, живыми нам уже не вернуться! Сядем, и посмотри какова честь татарская.

Рязанский князь вяло произнес.

-Половцы обычно дают блюдо по порядку и рангу. У них есть свои правила. Тушу разрезают на двадцать четыре части. — А почетным гостям нарезают лучшие куски. Тихо промолвил князь Ижеславский. Нарядные слуги, в основном китайцы входили парами и вносили яства. Громадное золотое в камушках блюдо поставили Батыю, золотое, но без камушков Субудаю, а остальным ханам серебряные блюда. С послами поступили проще, как и приказал Джихангир, притащили свиные корыта, с дурно пахнущими отходами. Послы поняли, что делается это, умышлено, возможно, монголы только и ждут повода напасть и расправиться с ними.