Витязи-клоны-1 Пасьянс смерти!

Самый страшный и зловещий полководец Чингиз-хана, Субудай-Багатур прибыл в окружении своего "бешеного" покрывшего себя лихой славой тумена. Десять тысяч отборных воинов со всех стран и народов составляло его личную гвардию. Из них коренных монголов от силы треть, остальные прибились разбойными стаями: самые отчаянные и удалые люди, всех континентов и рас, есть даже несколько негров, нагловатых мускулистых качков достойных журнала "Плейбой" или "Галактика". Пара самураев из Японии. Лихих бойцов с мечами катана, орудиями способными служить своим хозяевам сотни лет!

Непосредственно великого полководца окружали три сотни всадников. На белоснежных конях и в белых одеждах, на угольно-вороных и разуметься в черном платье, и огненно-гнедых слегка подкрашенных кровью жеребцах; скакали отливающие алым цветом могучие тургауды. Посередине на крупном ломовом скакуне восседал здоровенный ужасающий батыр, с изуродованным лицом, разбитой рукой и горящим взглядом. Непобедимый полководец сжег три китайские столицы, и великолепный Самарканд, разбил урусов и кипчаков на Калке, лично покорив — тридцать пять народов. А сейчас этот страшный тигр в обличии человека кипел, адской злобой, единственный глаз искрил и горел беспощадным ожесточением. Его поручение, было зарезано, и как позорно провалено — погиб вернейший слуга двоюродный племяш Артоха и его личный шаман, великий колдун Нуруху. В диком озлоблении он приказ сломать хребты уцелевшим, бежавшим с поля боя монголам, и бросить их еще живыми в пасти голодным псам. Как это тревожно, два стремительных мангуса в белом, как молнии прошли и выкосили целый отряд отборных бойцов. Каждый из которых стоил пятерых, некоторых Судубай-Багатур, знал лично, храбрых и честных, не знающих жалости. Не даром сама великая шаманка Керинкей-Задан, предсказала в видении, что два белых воина из земли урусов занесут мечи над священным монгольским ханством. А поможет им в этом уруская шаманка Ягиня из земель Владимирских. Вот он и отдал приказ связать русскую ведьмачку и доставить ее в стан. Пытки и угрозы заставят ее стать союзницей или мучительно умереть — китайские палачи знают бесчисленное множество истязаний. Даже у бывалых нукеров вставили волосы дыбом, когда совершались ритуальные пытки. Судубай задумчив: прикидывает и та и этак. И что же теперь, когда неисчислимое войско монголов уже двинулось на Запад, сбываются зловещие предсказания. Дикий гул оравы и внешне радостные крики отвлекают от мыслей, толпа знатнейших вельмож Сыгнака и окрестных селений — имамы, кадии и богатейшие купцы приготовили знатные подарки, навалив ими целые возы. Тут и золото и свертки дорогих тканей, лучшие кони согнанные со всех окрестностей. Субудай просто махнул рукой — нукеры грузите и забираете. Имам, правда, попытался выступить с изысканной речью, кланяясь и с трудом удерживаясь на гладком скакуне:

-О величайший из величайших, храбрейший из храбрейших, отраженье сил потрясающих звезды!

Грозному полководцу была противна эта велеречивая лесть. Он круто повернул коня и щелкнув плетью, по жирному лицу, свалив имама с коня, рванув от этого пышного, по-скотски покорного стада. Послушный конь помчал его на север прочь от душного города, в просторную степь с сочными весенними лугами. Субудая с трудом догнали векиль и несколько знатных ханов. Задыхаясь, они кричали наперебой:

-Приструни коня! Не торопись, о великий!.. Правитель области Тангкут-хан и наследник Верховного каган Гуюк-хан, приказывают тебе: спешно прибыть во дворец для важного совещания.

Субудай развернул коня, сопровождающие его ратники грозно ощетинились копьями и острыми сверкающими на солнце саблями. Огненный глаз заприметил имама, неудачно затесавшегося в среду монголов:

-А это пес что здесь делает?! Ему ли передавать волю монгольских правителей!

Имам побледнел и тут же грохнулся с коня, старясь поцеловать запачканное в грязи копыто:

-Нет, уже поздно! Повелеваю сломать хребет и повесить за ноги. Пускай все, видят непреклонность нашей железной власти. И кровавая демонстрация силы в отношении десятка купцов, уже по вашему выбору.

С какой радостью монгольские воины бросились выполнять приказ, одноглазого бандита. Сам Субудай-Багатур продолжал семенить по степи, ломовой иноходец не убавлял, но и не прибавлял шага:

-А я говорю, пока Багатур не поедет! Надо встречу провести с шаманом великим. Поняли?!

Ханы надменно завизжали:

-Кто важнее великий сатрап Чингиз-хана или колдун, потрясающий бубном!

-Петух, которого я должен покормить, важнее всех их! Может быть, вы вместо него закукарекаете!

Субудай прохрипел, но его голос казался раскатом грома. Вельможи в страхе отпрянули. Тряхнув поводом и пришпорив подкрашенного под кровь коня, одноглазый батыр поскакал галопом, отряд едва поспевал за ним, земля дрожала от ударов золотых подков.

Девочка лет десяти перебегая дорогу, подвернула ножку. Ее бесцеремонно растоптали, посредине образовалась кровавая дорожка из переломанных косточек, растерзанной плоти ребенка. Она постепенно бледнела и исчезла. Кто-то из монголов буркнул:

— Вот мы растопчем ничтожных урусов! Оскверним их жен!

В открытой степи, вблизи реки Сеймур "бешеный" тумен остановился. Там уже находился громадный лагерь, с могучим самым лучшим во всем монгольском войске отрядом "непобедимых". Этот десятитысячный тумен подчинялся непосредственно джихангиру — покорителю вселенной великому кагану Бату-хану! Сам джихангир еще не прибыл, а в его высоченной устланной роскошными коврами юрте уже приготовили знатное угощение. Девять острейших золотых с алмазными наконечниками пик на острие шатра символизировали направление будущих ударов монгольской армии. Пара уссурийских тигров, любимых животных Чингисхана — рычали и били хвостами, покрытые серебряной броней тургауды бросали зверям куски сочного мяса. Багатур вошел в просторную юрту. Главный шаман монгольского войска Бэки уже восседал в захваченном у китайского богдыхана кресле из черной редчайшей слоновой кости, в обрамлении золота и крупного жемчуга. Бронзовый большущий котел был, набит вареным мясом, и здоровенный паукообразный колдун, бесцеремонно запускал когтистую руку. Его чрезмерно развитая челюсть придавала лицу крокодилье выражение, а меленькие глазки излучали холодный отблеск бездонной преисподней:

-Ты как всегда голоден Бэки, и я вижу готов съесть свинью ради набивки мамона!

Колдун прошипел ядовитой змеей, с характерной для шаманов манерой не к месту рифмовать слова:

-Нет у меня для прокорма трона! К месту пришлась бы в Европе корона! Я сейчас голоден, мой очаг холоден! В страстном влеченье сожрал бы слона! Писк дикий в кишках сводит с ума! Толстый кабан — зверь диковиной силы. Поднимет труп из могилы! Магия требует мощи великой. Чтоб пробудить вал энергии дикой! И пропитанье огромных расходов, а не набрать мне скуднейших доходов!

Судубай-Багатур, с трудом дослушал тираду до конца. В его низком похожем на рык медведя голосе, слышалось нетерпение:

-Я не жалею еды. Нам постоянно подносят жратву, все покоренные нации, выжженной нами земли, гонят табуны и повозки с хлебами, но вот где результаты?

Шаман оскалился, острые клыки на бугристом лице выперлись:

-Иногда для победы нужны и затраты! Спешка вреднейший бойца искуситель, будут скоре, чем миг повелитель. Сам бог войны величайший Сульдэ дал мне новейшие силы...

Субудай хитро усмехнулся, перебил болтуна:

-Силы сразить целую армию, без мечей и пылающих стрел — манишь толстяк хитрый, хилый! Ишь ты, чего захотел!

-Не смейся над магией, страшное оружие приготовлено мною. Смотри о великий, как я всех урою!

Бэки сделал пару раскосых жестов, крупный золоченый в ржавых пятнах индюк выполз на ковер. Колдун звучно провыл:

-Субудай! Денег дай! Покорми птицу золотом, сыпь щедрее из кошеля! Колдовство мое стоит дорого и дешевле никак нельзя!

Великий полководец развязал кошель и, не глядя, сыпанул золотым градом:

-Смотри колдун, если что получишь в шею! А из него сварим суп и накормим твое ненасытное брюхо. А затем кинжалами вырежем из мамона шамана все золото.

Шаман не удосужил ответом. Индейский петух бесцеремонно как просо проглатывал монеты, с каждым склеванным золотым он возрастал в размерах, когда последняя монетка пропала в его бездонном клюве, сия птица размерами напоминала крупного верблюда.

Субудай оторопел, за свою долгую жизнь они видел всякое, но такое:

-Вай юли! Дзе, дзе, дзе! Ты потряс меня, как вымахал кукареку. Знатная птица!

-Да это наше новое оружие! Сильней чем доводы досужие!

Внезапно грозный монгол захохотал заливистым как лай крупного пса смехом:

-Маленькая птаха петух будит все войско, а этот видимо перебудит все страны до последнего моря.

Беки возразил его голос неожиданно стал тонок, как писк комарика:

-Нет, десница Непобедимого! Этот зверь не из края родимого! Птицы Индии жаркой, неспособны как жалко! Голосисто орать, как ревет, потеряв сына мать, или глупая баба от горя! Но вот если волшебная тварь зашипит, рухнут стены больших крепостей, будет враг в прах разбит, не отбросит вестей, не оставит обломков костей!

Одноглазый полководец скрипнул клыками:

-Пора испытать птичку!

Колдун отрицательно повел кудлатой головой с девятью заплетенными косами:

-Мало золота! Надо бросить еще, тогда будет — силища молота! Не жалей денег ты Багатур — из разрушенных городов мы еще потрясем горы злата. Груды женских навалим фигур, выстроим в поле — резные палаты!

-Я скормлю тебе хоть воз, золота с каменьями, но два белых мангуста должны быть быстро убиты!

Индюк важной походкой выполз из юрты, испуганные монголы подались в разные стороны. Громадная птица была спокойной и даже сонной, вяло, перебирая крыльями, она вперевалочку брела по лагерю, шугая нукеров. Вот только груженый золотом воз привлек ее внимание, раз крылья вспорхнули, а клюв погрузился в мешки. Золото полилось в широченную глотку. И без того крупный зверь стал расти снежным комом, вот он уже как слон, затем жадно чавкая монстр закончив с возом, стал выше центральной монгольской юрты. Громадная птаха встала, надувшись, как вздыбленный пернатый диплодок.

Страх напал на моголов, и все же не все струхнули, несколько лучников открыли стрельбу, стремясь в первую очередь поразить холодно-мертвые глаза диковиной птицы:

-Стойте! Я запрещаю!

С опозданием рявкнул Субудай, но было уже поздно, длинная с каленым наконечником стрела попала в петушиное око, от выстрела посыпались искры:

-Что вы крысячие мангусы наделали!

Завопил в отчаянии шаман Бэки, даже забыв о навязчивой рифме:

-Ложись непобедимый!

-Всем лечь! — успел скомандовать Багатур. Моментально раздувшись, индюк исторгнулся истошным криком, по ушам словно ударили каскады громов, ураганная волна пронеслась по земле, подняв в небо тысячи шатров и юрт. Дисциплинированные монголы в основной массе успели повалиться на землю, кто зазевался или не услышал приказа, те умчались вместе со стремительным ураганом. Как дико выли и корчились нукеры, попав в порыв адского ветра уносящего в преисподнюю. Туши коней и людей моментально разрывались, тысячник наскочил на копье своего подчиненного и был прошит им на сквозь, дергаясь и перебирая лапками как жук. Уцелевшие ратники лежали неподвижно как Египетские мумии, потрясенные ударом стихий, они мучительно долго приходили в себя. А тем временем гребенчатый монстр, хлопнув крыльями, сделал неуклюжую попытку взлететь. Явно это задача была не по силам его хлипким крыльям, трепыхнувшись, исполинский индюк засеменил по степи. Видимо "летучий индеец" решил пересечь все азимуты и прочесать меридианы в поисках отравленного золота. Субудай был помят и трудом пришел в себя, тяжело поднявшись с сырой травы. Единственный глаз горел ненавистью, прожигая окружающих, он диким ястребам выслеживал колдуна. Верховный шаман даже не предпринимал попыток скрыться, наоборот маленькие глазенки зыкали надменно и гордо. Бэки подмигнул и скрестил на увесистом животе грязные когтистые руки. Субудай грозно проорал захлебываясь от гнева:

-Собака, облезлый шакал! Я прикажу содрать с тебя живого шкуру и разодрать ее на бубен, а твой череп пойдет на урускую игру в городки.

Бэки с внешним почтением ответил:

-Чем я прогневал тебя, ведь новое оружие работает безупречно. Все урусов и прочих трусов похоронит навечно!

Одноглазый барс взревел, заскрежетав зубами:

-Ты распугал коней, еще до битвы располовинил войско, и еще смеешь издеваться. Нукеры взять его! Ноги к затылку!

Громоздкие волосатые в перьях воины бросились, было к шаману, пытаясь скрутить отчаянно сопротивляющегося волшебника. Да силен был колдун, явно пытался сотворить боевое заклинание, пара нукеров загорелась, и с диким воем покатилась по придавленной копытами лужайке, еще троих сильно поранило невидимыми мечами. Но могучие тургауды опасались Субудая гораздо сильней чем колдовских штучек Бэки. Вот он имидж кровавого повелителя. Шамана все же спеленали, хорошенько намяв жирные бока и врезав палицей по большущей голове, оглушили громилу:

-Прав был Чингиз-хан нельзя магией подменять клинок и острые стрелы. Я еще придумаю для тебя особую казнь. А пока в железа его.

Подбежал задымленный в язвах подневольный кузнец, его оборванные в ожогах помощники спешно несли уже готовые толстые, способные удержать слона цепи. Шаману связали рот, вставив между зубов конскую кость, любое бормотание даже связанного зверя смертельно опасно. Субудаю помогли взобраться на коня, молодец гнедой не испугался, остальные табуны подались в бега, их еще долго придется ловить, а часть коней вознеслась в поднебесье вместе с всадниками.

Пока колдуна волокли в специально отрытый зиндан-колодец, на горизонте показалось два всадника. Это монголы, один из числа ханов звавших Субудая, другой знаменитый Векиль, оба ужасно расцарапанные в пыли, порванная одежда покрыта свежей кровью. Подскочив, оба всадника рухнули ниц, они истошно выли, царапая лица:

-О великий Субудай-Багатур, чей лик будет славен в веках.

Одноглазый полководец грубо оборвал гонцов:

-По делу воркуйте драные вороны.

-Рухнул дворец верховного барсака Тангкут-хана. Великий хан наместник и единородный сын наследник Верховного кагана Гуюк — погребены под его обломками.

Радостная улыбка на мгновение осветила сумеречное чело Субудая, а затем вновь погасла, сделав изуродованное лицо — мрачней грозовой тучи:

-Всем седлать скакунов, согнать местных жителей и стремительно разобрать завалы.

Часть войска останется здесь и отловит коней. Вы слыхали нукеры, постараемся спасти чингиздов, и побыстрее.

Когда гонцы и почти все воины стремительной стаей устремились Сыгнаку, Субудай неспешно подъехал к зиндану. Его вновь распирал нервно-веселый смех:

-Хоть одно доброе дело сделал ты, избавив нас от двух самых ярых врагов Гуюка и Тангкут-хана. Теперь у тебя есть шанс спасти свою шкуру от натягивания на бубны пляшущих цыган. Ей ты седой нукер, вытащи ему кляп.