Музыка души (Общий файл)

— Давайте я спою вам колыбельную, — тихо смеясь, предложил певец.

— Не надо, — категорично отказалась я. — Я обязательно усну, а подоконник не то место, где бы я хотела уснуть.

— Жаль, — произнес Рик, улыбаясь. Я точно знала, что он улыбался. Когда люди говорят и при этом одновременно улыбаются, речь их становиться мягкой и теплой, совсем как лучи солнца. Я это так чувствовала.

— Может, вы хотите пить? — в свою очередь спросила я. Я уже понимала, что просто хочу удержать певца, и старалась для этого сделать все.

— Нет, — слишком поспешно ответил бард. — Я не хотел бы создавать вам трудности.

— Какие трудности? Рассмеялась я, легко вскакивая с подоконника. — Может, зайдете?

— Нет, спасибо.

— Так что вам принести? Воды, чая, вина?

— Я бы не отказался от чашечки сладкого чая, — смущенно пробормотал певец.

— Подождите. Я быстро, — поспешив на кухню, я резко остановилась у двери. — Только... не уходите, пожалуйста...

— Я не уйду, — раздалось в ответ.

Мои руки так и порхали над двумя чашками. Никогда еще я так ловко не управлялась со всем, что попадало мне в руку. Я была счастлива, что могла хоть что-то сделать для Рика Серебряного Голоса. Поставив чашки на поднос, а заодно и конфет, которая всегда была наполнена, осторожно вошла в комнату.

— Вы еще здесь? — неуверенно спросила я.

— Здесь, — услышав ответ, я облегченно вздохнула и направилась к голосу.

— Вот, — я протянула поднос, надеясь, что не пролила ни капли.

— И какую же чашку мне брать? — растерянно спросил бард.

— Любую, — улыбнулась я. — Я тоже люблю сладкий чай.

Какое-то время мы сидели молча, лишь прихлебывали из своих чашек.

— М-м. Как давно я не пил сладкого чая, — я представила себе, как Рик от счастья закатил глаза, и тихо рассмеялась.

— Что смешного? — обиженно спросил он.

— Простите, я не хотела вас обидеть, — я коснулась руки барда, но тут же отдернула, про себя обругав за несдержанность. Я уже замечала за собой, что после потери зрения, я больше полагалась на слух и осязание. И прикосновения стали для меня таким же обычным явлением, как и простой взгляд для зрячих.

— А каким вы меня видите... то есть представляете? — поинтересовался Рик.

— Я? — удивилась я вопросу. Прикрыв глаза, я и правда представила его себе. — Вы выглядите, как красивый серебристый столб света. От него исходит тепло, как от лучей летнего солнца. А когда его касаешься он... — я слегка нахмурилась, — он звучит. Нет, даже звенит, как небольшой серебряный колокол. Мягко, нежно... так ласково, что хотелось бы слушать и слушать. Но звук не может длиться бесконечно, поэтому умолкает. Но свет не гаснет. Все тот же ровный и греющий сердце столб света.

Внезапно я замолчала. Я себе представила, как это должно было прозвучать со стороны, и сильно смутилась. Наверно, он подумал, что я помешанная, ведь я несла такую глупость.

— Простите, — пробормотала я. — Вы, наверно, хотели услышать совсем другое.

— Как вас зовут? — неожиданно тихо, совсем тихо спросил бард.

— Валерия, — так же тихо ответила я. — Я вас чем-то задела? — спохватилась я. — Обидела? Скажите?

— Нет, Валерия, — я представила себе, как он медленно качает головой. — Я... просто удивлен. Нет. Поражен! Я думал, что ты представляешь себе мою внешность.

— Вы этого хотите? — решилась я спросить.

— Нет. Уже нет.

— И все-таки я что-то не то сказала. — грустно произнесла я.

Я вздрогнула: комнату наполнил бой часов, который возвестил о полуночи.

— Пора, — мягко сказал Рик, когда часы пробили. — Я и так уже засиделся и утомил вас сверх всякой меры.

— Что вы! — замахала я руками. — Мне было приятно пообщаться с вами.

— Мне тоже, — вполне искренне, как мне показалось, ответил певец.

— Вы как в одной сказке уходите, — не вовремя вспомнила с "Золушку".

— В какой? — с возросшим интересом спросил он.

— Ну, нет, — рассмеялась я. — Вот навестите как-нибудь еще раз, я и расскажу.

— Так нечестно! — воскликнул Рик. — Это... это шантаж.

— Заходите, когда снова будете в городе, — немного печально сказала я. — Вам здесь буду рады.

— Обязательно! — пообещал Рик, и я услышала, как он соскочил с подоконника на улицу. — До свидания! И сладких снов, Валерия!

— До свидания!— я не услышала, как бард ушел, но почувствовала, что его больше нет рядом.

С тяжелым вздохом я отнесла чашки на кухню, и, конечно, одна из чашек выскользнула у меня из рук, когда я ее мыла, и разбилась. Это расстроило меня еще больше. А, вернувшись в свою комнату, и устроившись в теплой постели, я вспомнила песню, которая помогла мне увидеть. Для меня она стала своего рода волшебным заклинанием, в котором были важны не слова, а то, как они произносятся. Рик смог дать мне слабую надежду на то, что я когда-нибудь снова буду видеть. Может не так как зрячие люди, но как-то по-другому. Для меня главное было прозреть, чтобы понять, как я здесь очутилась и как попасть обратно домой. Пусть я даже останусь в физическом смысле слепой.

Утром Кия и Гриз в самых радужных красках рассказали, как хорошо провели время, огорчившись тем, что я не могла быть с ними. Пришлось вновь убеждать, что ничего страшного не произошло. Такая опека иногда была причиной раздражения, которое, впрочем, очень быстро переходило в чувство вины и благодарности этим людям. Но теперь я во многом чувствовала себя прекрасно. Передо мной замаячила тень загадки, которую мне хотелось разгадать. И эта загадка грозила поглотить меня.

Рик Серебренный Голос, носящий маску. Что он скрывает? Свое имя? Свою внешность? Почему? Но главное меня волновало, смогу ли я вновь услышать его голос. Ведь как и всякий бард, Рик долго не задерживался в одном городе. И я слышала от Кии, что он покинул Борн через три дня после окончания праздника. После этого надежда на новую встречу рассыпалась в прах. Вряд ли бард вспомнит какую-то слепую девушку. Хотя Борн маленький городок, около тысячи жителей, бард посещает и другие и видит более... более подходящих людей.

После праздника моя жизнь возвратилась в обычное руло. Я подучивала язык, убиралась по дому, готовила. В прошлой жизни — теперь так я называла время, когда жила до того момента, как попала сюда — я не могла себе представить, что буду радоваться, что могу заниматься такими делами. Я просто помнила, сколько мне потребовалось усилий, чтобы заниматься хотя бы этим. А вечером, когда Гриз возвращался с работы, мы садились за стол и вместе ужинали, и в этот момент я как никогда чувствовала себя в кругу семьи. В моей прошлой жизни такого не было. Все ели тогда, когда было для каждого удобно. Совместные ужины — только в Новый год. Здесь же Кия и Гриз рассказывали мне об из мире, о городе.

Борн — маленький городок, находящийся в Гаэле, стране, где правит сорокапятилетний Ричард де Галь. По словам моих опекунов, а я склонна им верить, Ричард хороший, справедливый, честный правитель. Что говорить, жителям Борна очень повезло с ним и его детьми. Старший из них, наследник, звался Марлем, ему было 25 лет, он редко выезжает из столицы Гаэль Рок. Большую часть времени он проводит рядом отцом, как и должен. По словам моих приемных родителей, Марль представлял собой образец истинного рыцаря.

Младший сын Ричарда сильно отличался от старшего характером, хотя дружба между братьями была, не смотря ни на что, очень крепкой. Первое незначительное для нашего мира, но очень важное здесь, заключалось в странном, но милом, на мой взгляд, имени — Эррикель. Нет в Гаэле человека любопытнее и неугомоннее, чем этот двадцатилетний мужчина. В детстве его начали обучать наравне со старшим, но Эррикель не подавал в военном деле таки надежд, как старший. Нет, Эррикель, конечно, хорошо владел оружием, сидел великолепно верхом, но больше всего на свете младший не любил сидеть на месте. И Эррикель уже в 16 лет отпросил у своего отца разрешения пуститься в странствия. Изредка Эррикель возвращается в свой родной город. Но в остальное время никто не знает, чем он занят и где находится в определенный момент.

В общем, Грейт, мир, в который я попала, населенный, как и Земля, людьми, был бы спокойным местом, если бы не несколько существенных "но". В Грейте люди имели какие-нибудь удивительные способности, которые выявлялись у них в детстве, а потом... потом они сами оттачивали их. Например, Гриз мог делать так, чтоб растения росли сильными, здоровыми и хорошо плодоносили. Кия же обладала способностью успокаивать людей, которой она воспользовалась, когда я была в панике. В Грейте уже долгое время не было войн. В этом мире не было ни вселенских злодеев, ни Проклятых мест, ни чудовищ, нападавших на города. Звучало это настолько невероятно, что я не поверила и спросила, действительно ли у них все так спокойно. Оказалось — нет.

Люди в Грейте спокойные и не злые, а нарушителей спокойствия отправляли в другие миры. Но сам мир спокойствием не отличался. Каждые три месяца по Грейту проходит волна землетрясений, причем не самых слабых. Каждые два месяца все водоемы выходят из своих берегов, заливая окрестности. Каждые два с половиной — по земле гуляют ураганы и смерчи. И мне было очень "весело" узнать, что скоро наступит день, когда будут и землетрясения, и ураганы сразу. Мне сказали, что иногда так бывает. И по тому, как спокойно рассказывали это Кия и Гриз, было видно, они ко всему привыкли.

— Дома как раз рассчитаны на такую нагрузку. Поэтому ты нигде не найдешь здание выше двух этажей, — объяснил Гриз. — В такие дни люди сидят по домам и не высовываются. А еже ли кого-то непогода застала в пути, то он может постучать в любую дверь и ему никто не откажет в убежище.

— Ясно, — немного ошеломленно отозвалась я. "Непогода" — так они все это называли, но я ожидала этого дня со всевозрастающим страхом.

— Скоро начнется, — объявил однажды Гриз, закрывая ставнями окна. — Вот уже и небо потемнело и ветер поднимается.

Не смотря на то, что он говорил это спокойно, во мне спокойствия не было и в помине. Стараясь как-то отвлечься, я помогала Кие убирать вещи в шкафы, которые потом закрывались на ключ. Движения мои были нервными и прерывистыми.

— Сядь, — мягко, но настойчиво произнесла она, когда я уронила очередную кружку, разбившуюся в дребезги. — Так ты мне всю посуду перебьешь.

Так мне пришлось сидеть на диване и ожидать.

А начиналось все просто и обыденно. Как простой ливень. Сначала далекие раскаты грома, неуклонно приближающиеся к городу и, скорее всего, сопровождаемые яркими сверканиями молний. За стенами дома я слышала, как начинает бушевать ветер, набирая силы, по крыше бьют крупные капли дождя и мелкие сухие еще ветки, оторванные от деревьев. И легкое волнение земли. Словно, она только-только проснулась от долгого сна и медленно, даже неохотно, заставляла себя встать. А когда встала, тогда и началось всеобщее веселье. Гром гремел уже прямо над нами с такой силой, что стекла жалобно дребезжали. А земля уже веля себя как взбесившаяся лошадь, пытающаяся скинуть надоедливого седока. Даже на диване было сложно усидеть. От такой гармонии природы мне стало настолько страшно и плохо, что я уже ничего не соображала, словно земля этого и добивалась, вытряхнув все мысли из головы. Мне казалось, что и гром, и землетрясение действовало синхронно, отчего голова у меня начала раскалываться и почему-то подташнивать. Хотелось просто лечь и забыться. Но вдруг раздался звук, который не вязался с этой безумной какофонией, именно поэтому мы его и услышали, таким он были нелепым сейчас. Кто-то отчаянно колотил в дверь. И я готова была первой рвануться открывать, так как, представив, как кто-то находится там, за дверью, один на один со стихией, мне становилось намного хуже. Гриз первым успел подбежать к двери, открыть которую было намного легче, чем потом запереть. Ворвавшийся вслед за гостем ураганный ветер, принесший с собой холодные капли дождя, не давал закрыть ее. Только всем вместе: Кие, Гризу, мне и гостю — удалось захлопнуть дверь, хотя по сравнению с громом, уже вовсю разыгравшимся, это было просто жалкий хлопок.

— Ох, повезло же ему, — произнесла Кия, словно только что увидела чудо. — Успел к самому разгару найти убежище.

От слов моей приемной матери я вздрогнула, представив, что это еще только начало и "разгар" еще только-только наступил. Кия ботала без остановки, не заботясь о том, чтобы ее услышали. Она говорила о незнакомце, которого Гриз увел переодеваться, о происходящем за стенами дома, т.е. обо все, что она видела. Но это перестало мне помогать. Становилось только хуже и хотелось, чтобы меня крепко обняли, я бы уснула, чтобы проснуться уже тогда, когда все уже закончится.

— Кия, отведи меня, пожалуйста, в ванную, — чтобы среди грохота меня могли услышать, мне надо было постараться.

Дом качало так, словно он не стоял прочно на земле, а был кораблем, которого швыряло из стороны в сторону разыгравшийся шторм. Вырвавшись из рук Кии, я перегнулась через бортик ванной, вцепившись в нее мертвой хваткой, и избавилась от завтрака. Мне никогда не было так плохо, я даже не заметила, как всполошившаяся Кия, выбежала из ванной, наверно принести какое-нибудь лекарство. Желудок словно стремился выбраться наружу, а голова болела так, словно ее что-то разрывало изнутри. Сжавшись в комочек возле ванны, я обессилено прислонила горячий лоб к прохладной поверхности металла.

— Эй! Да ты же совсем белая! — услышав незнакомый голос, я краем сознания поняла, что в дверях стоит наш недавний гость.

— Пожалуйста, уйди-те, — совсем ослабевшей мне с трудом давались слова.

— Ну, нет! Ты тут умереть можешь, если тебе никто не помоет.

Я уже хотела объяснить, что сейчас придет моя мать, но в этот момент меня скрутил очередной спазм. Мне пришлось торопливо перегнуться через бортик.

— Ну-ну, бедная, — проговорил незнакомец, отчего мне лучше не стало. Еще бы! Гость видит меня в таком состоянии, что еще может быть хуже! — Давай я тебе помогу.

Не смотря на мои протесты, он крепко взял меня за талию и охранял от ударов о ванну. Потом он включил воду и омыл мне лицо холодной водой. Стало легче, но боли в голове не прекратились.

— Лучше? — гладя лоб холодной и влажной рукой, спросил незнакомец.

— Да, спасибо, — прошептала я, не знаю, слышал ли он, поэтому на всякий случай кивнула.

С помощью Кии и гостя, меня отвели в гостиную, где дали попить.

— Ей, надо лечь, — услышала я. — Она совсем не держится на ногах.

Что правда, то правда. Я уже не сопротивлялась: не было сил. Меня усадили на диван. Я почувствовала, как с обеих сторон заняли места Кия и незнакомец. Так хотелось, чтобы все это побыстрей прекратилось, так как очередной грохот был такой силы, то у меня заложило уши, потом нас тряхнуло так, что все мысли, которые еще оставались в голове, немедленно покинули меня. Я почувствовала, как меня прижали к себе, словно хотели защитить от тряски. В обычное время я бы сопротивлялась, а сейчас... я была сама не своя. Да и зачем сопротивляться, если это было именно то, чего я хотела. Какая разница кто, Кия или же гость. Поэтому я просто, пригревшись, устроилась поудобнее. Даже страх потихоньку начал отступать, словно зверь, против которого вышел более сильный противник. Я только изредка вздрагивала. Тем, кто видел, было легче, ведь они видят вспышку молнии и, может и неосознанно, понимают, что будет гром. А мне... для меня каждый гром был неожиданностью. Только скоро я настолько устала, что перестала реагировать на звуки. Откинувшись в кольце сильных рук гостя, положив голову ему на грудь, я закрыла глаза. Было так тепло и уютно, и мерный стук его сердца помогал отрешиться от других звуков, от мира. И... я уснула.