Музыка души (Общий файл)

— Скажи, Томас, а вы живете в Камышах? — решила я вопросом разрядить обстановку.

— Нет, — жизнерадостно ответил он. — Из Камышей только я в дозоре, поэтом меня и отправили тебя проводить. Я здесь знаю все тайные тропки, которые быстрее приведут нас в деревню. А так в поселок мы заезжаем только лишь для отчета, а потом едем по своим делам дальше. А размещены мы в Ислет. Красивый город на островах, — мечтательно произнес Томас. — Мне повезло, что я туда попал. Жалко только, что патрулируем мы здесь. Здесь ничего не происходит, — расстроено произнес он. — Вот капитан Игл рассказывал, как ему посчастливилось поймать разбойников, грабящих повозки. Вот это я понимаю — патрулирование. А здесь все тихо и спокойно, — пожаловался он.

Этот молодой дозорный оглушил меня своим монологом, но прежде, чем я ответила на него, он забросал меня вопросами, не дожидаясь на них ответов.

— Слушай, а может тебя похитили, а потом бросили? Ну, сначала ослепили, а потом бросили, — продолжил он с энтузиазмом, не обращая внимания на то, что я за его спиной притихла. Я краем уха слышала, как он перебирает всевозможные причины, по которым я могла бы оказаться в таком состоянии на дороге. И все его предположения были одна страшнее другой.

— Может тебя надо спасти от кого-нибудь, — выдохнувшись, безобидно спросил он, и всем сердцем желая этого.

— Спасибо, Томас, — вздохнув, ответила я. — Но спасать мне не надо. Извини, — разочаровала я его. Я прямо так и почувствовала, как он потерял ко мне всякий интерес.

— Все равно я когда-нибудь совершу подвиг, — буркнул Томас. — И стану таким же, как капитан Игл.

— Вряд ли он хочет, чтобы на этой дороге появились разбойники для демонстрации своих способностей, — удивленно сказала я.

— Ничего ты не понимаешь, — резко отозвался дозорный.

— Наверно, — согласилась я. — Мне казалось, что дозорные должны быть рады спокойствию на дорогах, а не желать зла жителям в виде разбойников. Ведь героем можно стать и без них, — совсем тихо закончила я, чувствуя, как напряглась спина Вифреза.

Видимо, я задела его, хотя не понимала чем. Ведь я просто высказала свое мнение. Но спина его словно излучала обиду и неприязнь. Я очень расстроилась, что поссорилась со своим попутчиком, но любые попытки развязать разговор заканчивались, не преодолевая стену молчания. И конец пути мы проделали в напряженной атмосфере. А в Камышах, где его встретили как знакомого, чему я, собственно, и не удивилась, он объяснил ситуацию старейшине, а потом, сняв меня с лошади, всучив в руки трость и сумку, скупо попрощался и ускакал догонять свой отряд.

— Охо-хо-хо, — вздохнул рядом староста. — Горячая голова наш Вифриз, но капитан остудит ее. Ну, что, красавица, добро пожаловать в Камыши. Поселок наш хоть и не большой, но все, что надо есть. Меня зовут Люс Морел, я староста, поэтому, если что-то надо обращайся.

— Спасибо, — немного расстроено из-за плохого расставания с Томасом сказала я. — Я задержусь здесь всего на два дня, а потом отправлюсь дальше, в Ислет.

— Вот как, — растерянно протянул староста. — Э, но как же ты одна...

— Ничего, справлюсь, — улыбнулась я. — Мне бы только отдохнуть пару деньков и на еду заработать.

— Ну, это, а как же ты...

— Я могу играть на флейте, — ответила я на ужимки старейшины. — Думаю, людям бы понравилось.

— Да, у нас тут любят музыку, — с кряхтение признал он. — Ну, тогда, может, тебя устроить-то в таверне какой-нибудь, — сказал он, ни к кому отдельно не обращаясь. — Эх, ладно, пойдем.

Я положила ладонь на предложенную старостой руку и, прощупывая дорогу тростью, зашагала. Старейшине Люсу было очень тяжело приспособиться к моему шагу, поэтому я старалась сама подстроиться под него. Только сейчас я заметила, что не боюсь. Мне все равно, куда меня вели. Я не замирала от страха, когда рядом проходят люди, здоровающиеся со старостой.

— Осторожно, тут ступеньки, — предупредил он у входа в таверну, из дверей которого доносился шум и гам, создаваемые несколькими десятками людей. Опять же я не чувствовала страха, когда зашла в заполненное людьми помещение. Собственно, когда мы зашли, шум стих и люди, наверняка, повернулись к нам.

— Гхм. Господа и дамы, позвольте вам представить Валерию, которая будет играть нам на флейте целых два дня. Надеюсь, вы примите ее благосклонно, — прокашлявшись, выдал староста на одном дыхании.

— Э? Люс, мне обманываю глаза, или она и правда слепая? — услышала слегка пьяный голос.

— В общем... да, — сконфуженно ответил староста.

— Тогда как же она будет играть? — спросил другой голос.

— Легко! — ответила я прежде Морела. — Где бы я могла присесть, чтобы меня видели все?

Когда мне предоставили место возле камина, я с нежностью достала флейту и с удовольствием заиграла. Моя первая мелодия была та, что я узнала от кузнеца Свона и семьи, с которой мы путешествовали, поэтому она была знакомой этим людям, но в то же время отличной. Вложив в нее немного импровизаций и эмоций, она стала словно живой и дышащей. В затихшем зале, она лилась, касаясь каждого, кто находился там, заставляя чувствовать. А когда я закончила, зал, не ожидавший такого, еще с минуту сидел в оцепенении, а потом взорвался громом аплодисментов, поздравлений и желаний сыграть что-нибудь еще. Так я и осталась в той таверне, привлекая совей игрой все новых клиентов. Хозяйка заведения Маргарита с удовольствием предоставила мне одну из комнат, а так же кормила меня, пообещав, когда я отправлюсь в путь, снабдить меня провизией. Как оказалось, на второй день моего пребывания в Камышах, должны были пройти ураганы по всей земле. Неужели мне снова повезло?

За доброту хозяйки я целый день, почти без передышки играла на флейте. Иногда слушатели подпевали, иногда просили сыграть что-то такое, чего я не знала. Тогда с помощью них я подбирала музыку и смеялась вместе с ними, когда что-то не получалось, а когда все мелодии были подобраны и сыграны, я придумывала новые на ходу. Так быстро и незаметно прошли два дня.

Настал момент, когда я была здесь последний вечер. Мне было печально расставаться с теми, кто так тепло принял меня. Поэтому я старалась на славу, словно я никогда больше здесь не буду играть. Наконец, мне дали время на передышку, и ко мне кто-то подошел.

— Простите, — услышала я взволнованный голос незнакомца. Нет-нет, совсем не того, что я боялась встретить. Вряд ли он бы извинялся. — Я — Гурд, мастер игрушек. Я слышал, как вы играли, и хотел бы, чтобы вы сыграли моей жене. Она болеет, поэтому не может выходить на улицу. Не могли бы вы пойти вместе со мной и сделать нам честь быть гостем в нашем доме, — закончил он просительно. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что от меня хотят.

— Конечно, — слегка растерянно ответила я. — Вы можете отвести меня.

— Спасибо, спасибо, госпожа Валерия!— запричитал мужчина, который повел меня из трактира. Я не могла понять, почему он все время нервничает. Его состояние чувствовалось очень остро.

— У вас что-то случилось, мастер Груд? — осторожно спросила я.

— Н-нет! — поспешно отозвался он. — Нет, просто волнуюсь о здоровье моей жены.

— Не бойтесь, — попыталась я успокоить его. — Говорят, музыка может исцелять.

— Спасибо, — услышала я.

Вздохнув, я больше не лезла не в свои дела. Хотя поведение этого незнакомого человека очень меня беспокоило.

— Вот, здесь я живу, — нервно объявил Гурд. Он провел меня по деревянным ступеням, ведущим на крыльцо, со скрипом отворил передо мной дверь.

В прихожей было так просторно, что Гурд все так же мог стоять рядом со мной, поддерживая под руку. Запах говорил о том, что в этом доме жили хозяйственные люди; от ароматов становилось спокойно и уютно. Ничего подозрительного, никаких резких отвращающих запахов. Мастер Гурд повел меня вглубь дома в комнату, где, я думала, нас ждала больная жена. Последнюю дверь он открыл и пропустил меня вперед.

— Вот, я причел ее, как и обещал, — сказал он, не скрывая тревоги и даже страха. — Я могу получить награду? — огорошил он меня.

— Что...?! — хотела я спросить, но голос сорвался от волнения. Кто-то коснулся моего плеча, и от неожиданности я отскочила в сторону, споткнувшись об табурет, упала на пол, выпустив из рук трость. В довершении всего я потеряла ориентацию и теперь не знала, в какой стороне находится спасительная дверь. Спокойствия это не прибавило. Во мне всколыхнулся животный страх, из-за которого я не могла выговорить ни слова.

— Успокойтесь, Валерия, — услышала я незнакомый голос, от чего спокойствия у меня не прибавилось.

— К-кто вы? — дрожащим от страха голосом спросила я.

— Не бойтесь, — мягко и успокаивающе произнес кто-то. — Я друг Эррикеля...

— Эррикель?! — воскликнула я. Словно, услышав только его имя, страх немного отступил, но настороженность осталась. — Где он?

— Увы, его сейчас нет здесь, но я уже отправил вестника к нему, — торопливо добавил незнакомец. — Через несколько дней он будет здесь, — помогая встать, сказал он.

— Несколько дней, — расстроено повторила я, садясь на стул, пододвинутый знакомым Эррика.

— Милорд, — подал робко голос мастер Гурд, о котором я уже забыла. — А как же я?

— Не беспокойтесь, мастер, — невозмутимо отозвался незнакомец. — Вы получите свои деньги.

— Деньги? Что здесь вообще происходит? — озадаченно спросила я, поворачивая голову то к одному человеку, то к другому.

— Простите меня, госпожа Валерия, — пробормотал смущенный Гурд. — У меня и правда заболела жена, но чтоб спасти ее, надо купить дорогое лекарство. Я бедный мастер кукол и у меня нет таких денег, и я не смог бы их заработать даже за год упорного труда.

— Как знакомо, — пробормотала я.

— Мне сказали, что вас ищут, чтоб вернуть и ничего плохого не сделают, — протараторил он. — Я поверил, когда мне сказали, что вас похитили.

— Успокойтесь, мастер Гурд, я на вас совсем не сержусь, — с мягкой, но немного напряженной улыбкой, сказала я. — Собственно, я рада, что все случилось так, как случилось.

— Спасибо, — с облегчением вздохнул тот. — Сделайте нам честь, госпожа Валерия, переночуйте у нас.

— Если Марк не против, — пожала я плечами.

Он был не против. По моей просьбе мастер Груд отправил человека, чтоб предупредить Маргариту, что я не приду. Меня определили в комнату, где стояла печь, на нее я и забралась. Там было тепло, но сон не шел. Я так и не набралась храбрости сказать Марку о проблеме, которая возникнет завтра утром. Я надеялась, что все будет хорошо.

— Какого черта мы должны покидать деревню, когда мы можем дождаться Эррикеля и здесь! — вспылил Марк.

— Так надо, — уже в который раз повторила я.

Утром, когда уже больше нельзя было откладывать разговор, я сказала Марку, что мне надо уехать из деревни до полудня

— Объясните мне, пожалуйста, почему? — уже сдержаннее попросил Марк, словно считал меня недостойно того, чтоб повышать голос, хотя в голосе все еще проскальзывали едкие нотки.

— Хорошо, — вздохнула я. — Дело в том, что если я не уеду, то жители этой деревни окажутся в опасности.

— Почему? — уже недоуменно спросил он.

— Потому что за мной следят, — почти выкрикнула я и, резко развернувшись, зашагала вон из дома. Хорошо еще, что я не врезалась по пути в косяк. Этим я показала Марку, что не собираюсь больше говорить на эту тему. Я тепло попрощалась с мастером Гурдом, пожелала его жене скорейшего выздоровления, и через час я уже сидела на лошади впереди злого. Я чувствовала напряжение, вызванное тем, что до полудня оставалось пол часа, а я находилась еще в деревне. Только после слов Марка, что мы переступил черту, я расслабилась.

— Что дальше? — спросил он.

— Вы же предупредили мастера Груда, чтобы тот направил Эррика сюда? — озабоченно поинтересовалась я в ответ.

— Да, — раздраженный тем, что я ответила вопросом на вопрос, отозвался друг барда.

— Значит, теперь мы можем остановиться где-нибудь здесь у дороги, чтобы не пропустить его.

Марк взял на себя любезность найти подходящее место для стоянки, и через некоторое время мы уже сидели у костра. Друг Эррикеля бездумно ворошил поленья. Мне было немного неловко и тревожно, все-таки Марк был для меня новым человеком, который к тому же не страдал разговорчивостью. Я только сейчас поняла, что безоговорочно доверилась ему. Ведь если бы мне потребовалось быстро выбраться на дорогу, я бы этого не сделала по одной простой причине — я не знала, в какой стороне она находится. Молчание, которое все еще давило на меня, портило и без того хмурое настроение. Тогда я просто достала флейту. Мелодия получалась сердитой, нервной, и это заметил Марк.

— Что-то не так? — любезно поинтересовался он.

Вместо того, чтобы ответить словами, я выдала серию вопросительных звуков.

— Знаешь, я хотел бы понять, что с тобой произошло, — переменил он на удобную для себя тему. — Эррикель сказал мне, что тебя похитили. А ты жива и здорова, твоей жизни ничего не угрожает.

Музыка помимо моей воли сорвалась в визг. Я, поморщившись, с сожалением отложила инструмент.

— Иногда я думаю, что для меня было бы лучше, если бы похитили, — с болью в голосе произнесла я.

— Ты уверена, что это лучше? — с иронией поинтересовался тот.

— Вы не можете понять, через что мне пришлось пройти! — крикнула я в негодовании. — Как сложно мне было выжить одной в темноте, надеясь только на добрый случай, который не баловал меня своим вниманием. Не зная, куда идти, когда единственным ориентиром была сама дорога, о которой ничего не знаешь. Приходилось только надеяться, что она ведет в деревню, а не в болото или пропасть.

— Тогда почему сбежала?

— Я не сбегала, — уже спокойнее ответила я, усмехнувшись от этого нелепого предположения. — Меня просто вывели за город и бросили на произвол судьбы, сказав только, чтоб я не возвращалась. А в других населенных пунктах запретили останавливаться больше, чем на два дня.

— За тобой следят? — выделил он из всего сказанного только это.

— Наверно, — пожала я плечами. — Скорее всего, да. Возможно, он и сейчас наблюдает за мной, тем самым я подвергаю вас опасности.

— Ты знаешь, кто это такой? Виделась с ним раньше? — закидал он меня вопросами.

— Послушайте, — нервно рассмеялась я, — вы случайно не работаете следователем?

— Иногда приходится, — уклончиво ответил Марк.

— Тогда на ваши вопросы у меня один ответ — не знаю. Голос вроде знакомый, но я не могу сказать точно, где я его слышала, — устало отозвалась я.

— Я так ничего и не понял, — с сожалением произнес Марк. — Что ж, дождемся Эррикеля, тогда и решим, что будем делать.

Больше мы не касались этой темы. В этот день я так и не увиделась с Эрриком.

В огромном зале на возвышении стоял трон, укрытый красной тканью, по обе его стороны были колонны, уходящие вверх в темноту. Единственным источником света были невысокие канделябры, стоявшие прямо на полу. Свечи освещали кровавого цвета ковровую дорожку, устилавшую путь к трону через черный, почти непроницаемый мрамор. Казалось, что если ступить мимо красной дорожки, то можно было потонуть в темной, склизкой и вязкой жидкости. Вся эта картина словно висела в пустоте, и ничего не было за ее пределами. Лишь тьма.