Музыка души (Общий файл)

— Жаль, — искренне сказал Марль. — Рик — единственный бард на всем континенте, если не во всем мире, которого стоит послушать, — уверенно заявил он. — Хотя он из-за своего таланта очень заносчив, на мой вкус, и гордец еще тот.

Мы вошли в ресторанчик, где сели за столик и заказали по порции мороженого. И продолжили разговор. Точнее продолжили братья, а я слушала их и наслаждалась мороженым.

— Я слышал, что он приедет и на праздник Зимы, — сказал Эррик.

— Жаль, только ты, дорогой братишка, не будешь во время его выступления в городе, — рассмеялся Марль.

— Ничего смешного, — буркнул брат. — Валерия, вы, надеюсь, не будете против пойти с моим братом на выступление барда?

— А не боишься, что я уведу твою девушку? — усмехнулся тот.

— Во-первых, она не моя девушка, — невозмутимо ответили Эррик, за что получил от брата веское: "Ну и дурак". — А, во вторых, Валерия слишком благоразумна для тебя.

Я еще долго слушала их препирательства. Они говорили обо мне, словно меня здесь не было, и это задевало. Настроение от этого упало, и я, ковыряясь в вазочке с остатками мороженного, ждала, когда же обо мне вспомнят. Милорды, они и в Африке милорды, с грустной усмешкой подумала я.

— Так, что ты думаешь, Валерия, о походе на выступление барда? — услышала я Эррика.

-Ах, милорды, наконец, соизволили поинтересоваться мнением девушки. Похвально, — не удержалась я. В наступившем молчании я продолжила:

— Боюсь, мне придется отклонить предложение. Я и раньше не любила большое скопление народа, а после... это стало еще невыносимее, — я пожала плечами и деланно равнодушно закончила. — Жаль, кончено, но ничего не поделаешь. Может, пойдем?

— Извини, — уже возле дома робко коснулся руки Эррик.

— Ничего. Все нормально, — фальшиво улыбнулась я и, попрощавшись, зашла в дом.

В День Зимы и день моего рождения даже из комнаты на втором этаже было слышно, как веселился народ в гостиной с самого утра. Музыка, смех, песни... Слушая, как веселятся другие, я впала в отчаяние и совсем не хотела выходить из комнаты. Но из-за элементарной вежливости пришлось. Кия и Гриз хотели сделать для меня праздник и пригласили своих друзей. Но из этого ничего не вышло. Мне слишком быстро захотелось оказаться одной в комнате.

Сначала все было прекрасно. Гриз и Кия одарили меня, мы попили чай с тортом, весело поболтали, вместе накрыли на стол. И тут начали приходить гости. Пришли они очень громко и шумно, а когда сели за стол, то шума стало вдвое больше. Чтобы как-то соблюсти приличия, я потерпела все это около часа, а потом пошла к себе, сославшись на плохое самочувствие. Но даже в комнате, с плотно прикрытыми дверями, слышался шум, доносившийся из гостиной.

Я в изнеможении рухнула на кровать, прикрыв глаза. Но в этот раз отрешиться от мира мне не удалось. Шум так и давил на виски, раздражая неимоверно.

— Так и знал, что найду тебя здесь, — услышала я, и комнату наполнил мягкий мелодичный смех. От неожиданности я подскочила с кровати и неловко приземлилась на ноги, отчего подвернула щиколотку. От этого я не удержалась и рухнула на колени, больно ударившись об пол.

— Извини, услышала я над собой очень знакомый голос. — Я не хотел тебя напугать.

— Рик? Это вы?! — удивленно и радостно спросила я.

— Конечно, я. Кто же еще. Давай я тебе помогу.

Не успела я ничего сказать, как меня подхватили на руки и бережно положили на кровать. В этот момент я чувствовала себя очень хрупкой и беззащитной.

— Ну вот, — расстроено проговорил Рик. — Все из-за меня.

Теплые ладони бара обхватили мою стопу, заставив вздрогнуть. Я почувствовала, как загорелись мои щеки, и попыталась освободить свою ногу, но не тут-то было. Рик крепко держал.

— Ой! Вскрикнула я больше от неожиданности, чем от боли в выправленной ноге.

— Вот и все, — довольно сказала бард, бережно массируя щиколотку. — Пошевели стопой.

Я осторожно вытянула носок, потом покачала им из стороны в сторону, с удовольствием заметив, что боли нет.

— Спасибо, — застенчиво прошептала я.

— Кстати! С Днем Рождения! — казалось, что этот день с тал для меня днем неожиданностей. Рик вложил в мои руки продолговатую коробочку.

— Но, как? Откуда вы узнали?! — ошеломленно и в то же время растроганно спросила я.

— Ну... кхе-кхе... я все-таки бард. А бард всегда должен уметь узнать то, что его интересует, — немного смещено ответил он. — Ну же, открой подарок. Надеюсь, тебе понравится, — в голосе барда я слышала сдерживаемую надежду и нетерпение.

В этот момент я поняла, что бы там не лежала, даже пусть это будет самая простоя безделица, она мне понравится и станет для меня дорогим подарком. Я очень осторожно открыла упаковку. Предмет в ней был завернут в шелковую ткань, и лежал в специальном углублении, и уже через ткань я поняла, что это. Меня это так поразило, что я еще долго не могла решиться снять ткань.

— Невероятно, — прошептала я.

— Я просто шел по своим делам, когда на витрине увидел ее. Она сразу навела мою мысль на тебя, — весело отозвался Рик. — Что-то не так? Если ты не умеешь играть, то ничего страшного...

— Даже если бы и не умела, — улыбаясь, отозвалась я, — то обязательно научилась бы! Но дело в том, что я умею играть. — В доказательство я поднесла флейту к губам и заиграла тихую печальную мелодию. Оборвав ее, я ласково погладила дерево, из которого был сделан инструмент.

— Спасибо вам, — тихо поблагодарила я. — Это очень ценный подарок.

Некоторое время мы молча сидели. Никто не хотел начинать разговор.

— А как же ваше выступление? — спохватилась я. — Разве вам не надо сейчас быть там?

— У меня перерыв, — успокоил Рик. — Да и людям сейчас надо совсем иного рода удовольствия.

За дверь послышались шаги. Рик, торопливо шепнув, что еще вернется, исчез. И как он сделал это бесшумно, я не знала. Да и подумать над этим мне не дали, в дверь постучались.

— Лера, ты спишь? К тебе пришли, — услышала я Кию.

— Кто? — видно сюрпризы в этот день еще не закончились.

— Уважаемый Марль.

— Ох! — пришлось вернуться в гостиную полную народа, чтобы поприветствовать гостя.

— О, и милорд Эррикель пришел, — с трудом расслышала я сквозь гам. Но видно, услышала не только я. В комнате мгновенно воцарилась такая тишина, словно тут и не было никого, кроме меня. Но я этому не обрадовалась, так как в этой тишине стали отчетливо звучать шепотки гостей и их дочерей. По ним можно было понять, что Марль и Эррик являются самыми завидными женихами.

— Проходите, милорды. Мы рады, что вы зашли к нам, для нас это честь, — засуетилась Кия. — Проходите за стол.

— О, нет, — остановил ее Эррик. — Мы ненадолго зашли, госпожа Карелия.

— Пойдемте на кухню, — предложила я.

— Уф, — услышала я чей-то облегченный вздох, когда дверь столовой за нами закрылась.

— Бедный Эррикель, — не удержал смеха Марль. — Когда он в городе, Валерия, на него объявлен сезон охоты.

— Очень смешно, — буркнул Эррик.

— Все мамы, имеющие дочерей на выданье, норовят поймать его в свои руки, — не обратил внимания на своего брата Марль. — А на какие уловки готовы сами девушки, чтобы привлечь внимание Эррикеля. Это нечто! Такой спектакль, такой театр закатывают, что по ним самые лучшие арены плачут.

— Заткнись, брат, — оборвал его изливания младший. — Тебе хорошо, ты помолвлен.

— О, да! — мечтательно произнес Марль, и я позавидовала той девушке, о которой говорят с такой нежностью и теплотой. — Не беспокойся, братишка, — жизнерадостно сказал он. — Вот ты решишь жениться, тебя и оставят в покое.

— Спасибо за совет, братик, — ворчливо отозвался Эррик.

— Ох, извини, Валерия, мы опять увлеклись, — сказал Марль. — С Днем Рождения!

— С Днем Рождения! — присоединился Эррикель.

В тот момент я действительно чувствовала себя счастливой. И, казалось, что ничего не сможет помешать моей безграничной радости.

Они подвели меня к столу, на котором лежали подарки от братьев. Первым я распаковала подарок старшего. Он подарил заколку, украшенную камнями. Его младший брат — браслет с кольцом, которые были соединены между собой тоненько цепочкой.

— Как мило. Спасибо за подарки, — наверно, на меня повлияло то, что я не вижу эти подарки, иначе я бы сказала, что они слишком дороги для меня или что-нибудь в этом роде.

— Тебе точно нравится? — озабоченно уточнил Эррик.

— Очень-очень, — ответила я, примеряя на себе подарки.

— Эрриииикель, а тебе не пора? — ненавязчиво поинтересовался Марль.

— А, черт! Точно. Мне уже пора, — спохватился он. — Извини, Валерия, — расстроено проговорил Эррик.

— Ничего, ты же предупреждал, что не можешь остаться, — сказала я, стараясь не слишком выглядеть расстроенной. Но видно разочарование слишком сильно выступало на лице.

— Прости, — дотронулся до руки Эрик. — Я обязательно как-нибудь забегу на чай, и расскажу все, что ты только захочешь.

— Ловлю на слове, — улыбнулась я.

После праздника, через две недели произошло ожидаемое всеми наводнение. Мне было не так плохо, как при землетрясении. Но чувствовала себя одиноко и совершенно не способной на какие-либо действия. Время, благодаря подарку Рика Серебряный Голос, я проводила более весело. Утром буднего дня меня забирал в свою лавку мистер Кверкус, а по вечерам и выходным я тешила себя и своих близких музыкой. Ни Эррикель, ни бард больше не приходили. Но я ждала. Незаметно для меня они оба стали дороги мне: Рик — за то, что приходил ко мне тайно и пел, будоража мое воображение. Эррик — за то, что рассказывал о своих путешествиях.

Так в ожидании прошел месяц. Казалось бы зачем? Бард — пришел и ушел. Он надолго нигде задерживаться не будет. И что ему девчонка, к тому же слепая, когда у его ног девушки всех городов, не смотря на его маску. Да она даже наоборот привлекает любопытство. А Эррик? Уж он тоже может выбрать кого угодно. Ни барду, ни сыну правителя города не интересна слепая, ничем не примечательная цветочница. Я не влюбилась. Нет. Как можно полюбить не видя. Это просто жажда общения.

— Здравствуй, Анакреон, — услышала я Кверкуса, стоящего у стойки. — Давно ты сюда не заглядывал.

— Да, мой друг, Эйчел. Нынче я уже так стар, что попросту сижу как паук в своей башне и не вылезаю из нее месяцами, когда ко мне сами приходят те, кому я нужен, — рассмеялся маг.

— Что ж на этот раз заставило покинуть старого паука свою берлогу? Уж точно не цветочки.

— Ты как всегда прав, — устало ответил Анакреон. Я понимала, что подслушивать было не хорошо, но не могла сдержать любопытства. Поэтому я сделала вид, что полностью поглощена делами, а сама слушала разговор старших.

— За спокойствием я сюда пришел, Эйчел. За спокойствием.

— Что случилось? — с тяжелым вздохом спросил Кверкус.

— Ох, что-то опять неспокойно мне старику. Чувствую, случиться что-то должно, что-то важное.

— Когда ты так последний раз говорил, — озабоченно произнес хозяин лавки, — Судья выслал в другой мир целую банду.

— По сравнению с тем, что я чувствую сейчас, тот раз был просто маленькой проблемкой. Да и тогда я чувствовал, с кем связаны возмущения, а сейчас...

— А сейчас? — подтолкнул своего друга цветочник.

— Знаю только то, что затронет это несколько человек, да вот кого точно не понятно мне. Ты же знаешь, Эйчел, я не люблю чувствовать себя беспомощным. А в сложившейся ситуации мне и приходится только ожидать.

— Вот только не надо, Анакреон, заводить старую песенку о том, как ты бессилен, — недовольно произнес Кверкус. — Ты справлялся со всем, что падало на головы горожан, справишься и сейчас.

— Спасибо, Эйчел. Именно это я и пришел услышать. Спасибо, и пойду я, — с кряхтение встал маг со стула.

— Счастливо. Заходи еще, если понадобится поддержка.

Когда маг ушел, день продолжился как обычно, без всяких неожиданностей. Но этот разговор меня тревожил.

Проходили дни. Несколько раз забегал Марль, обрадованный грядущей женитьбой. Я была рада за него, но спрашивать его насчет брата стеснялась. Я беспокоилась, но не подавала вида. Я надеялась, что Эррикель, как брат, придет на свадьбу, а барда пригласят на нее, как лучшего из бардов, и из них двоих бы кто-нибудь зашел.

Наверно, бог услышали мои мольбы. В выходной, когда я осталась одна, Кия и Гриз ушли в гости, я, как обычно делала в такие дни, взяла флейту. Стоило заметить, что, как бы хорошо я не играла, как от игры Рика образов не появлялось.

— Не получается, — огорченно сказала я вслух, когда очередная мелодия никак не отразилась на мне. — Что же я делаю не так? Я вкладываю в музыку свою душу, а все равно ничего не выходит.

— А, по-моему, все превосходно! — как всегда неожиданно услышала я его. — Музыка так и бередит душу.

— Ты, наконец, пришел, Рик! — с восторгом вскочила с подоконника, так была я рада, что перешла на "ты".

— Я же говорил, что как-нибудь зайду на чашечку чая, — с усмешкой произнес Рик, но осекся, и я знала почему.

— Может... мне стоило догадаться раньше? — смущенно улыбнулась я.

— Вот черт! Извини, — сокрушенно отозвался он. — Этот маскарад должен был еще продлиться некоторое время, пока мне не разрешили бы раскрыться. Так и знал, что когда-нибудь ошибусь. Ты... обиделась?

— Нет, — и это было чистой правдой. — Жаль, конечно, что мною заинтересовалось не двое, а всего лишь один человек, — легко рассмеялась я. — Я не чувствовала обиды. Сейчас, посмотрев в прошлое, я поняла, что догадывалась обо всем, но не хотела сама себе признаваться. Да и Эрик с братом делали всевозможные намеки, благодаря которым можно было сообразить, немного подумав над ними.

— Будь я более сообразительной, тебе бы не пришлось делать такой ясный намек, — с улыбкой произнесла я.

— Но я не специально! — запротестовал Эрик. — Ты никому не скажешь? — жалобно попросил он.

— Никому, обещаю! — торжественно произнесла я.

— Только, учти, — деланно серьезно произнес Эрик. — Я не могу пока сказать к чему весь этот маскарад.

— Хорошо, — кивнула я. — Может, зайдешь? — застенчиво пригласила я.

— Кстати, чай! — напомнил он, запрыгивая в дом.

— Пойдем, — легко рассмеялась я. — А пока я готовлю чай, ты укажешь мне на ошибки, которые я делаю, играя.

На кухне я снова порхала: ни разу ни на что не наткнулась, ни разу не взяла то, что не надо. Только поставив чашку перед Эрриком и сев за стол, я успокоилась и перевела дух.

— Рассказывай сначала ты, что с твоей флейтой, — прихлебывая, произнес Рик... или Эррик.

— Ну-у... — внезапно смутилась я. — Помнишь, как ты первый раз пришел?

— Еще бы! — подхватил он. — Возвращался как раз с очередного выступления и, если честно, был немного задет тем, что кто-то сидел дома, пока я пел и играл, — немного смущенно засмеялся Эррик.

— А потом ты спел! — воскликнула я, не в силах удержаться. — Может у тебя дар, да, скорее всего этим все и объясняется. Ты так играл и пел, что мне казалось, ко мне вернулось зрение, и я видела все то, о чем ты пел, — немного тоскливо прозвучало у меня, словно говорила о безвозвратно утерянном. — А это с некоторых пор стало для меня ценным, — горьковато усмехнулась я.