Музыка души (Общий файл)

— Так ты безДарна?! — ошеломленно прошептал Рик. — То есть... прости, — устыдился он своей вспышки.

— А что тут удивительного? — я ясно почувствовала замешательство барда.

— Ну, скажем так, я не ожидал, что человек без Дара так одарен в физическом смысле.

Я тихо хихикнула и, смутившись, опустила голову, спрятав горящие щеки волосами.

— Я хотел сказать, что у тебя есть что-то необычное без всякого Дара, — со вздохом пояснил Эррик, словно он уже не ожидал от себя более связного предложения.

— О! У меня появилась идея! — воодушевленно воскликнул он, скорее наигранно, чтобы поскорее переменить тему. — Как хорошо, что я взял с собой лютню. Давай, я сейчас начну играть, а ты, когда начнешь видеть образы, присоединишься.

Я с энтузиазмом согласилась.

Эррик заиграл довольно простую, но красивую нежную мелодию. Она сразу затронула какую-то струнку в моей душе, и я увидела желанные картины. Я увидела ровную поверхность озера, в глади которой отражались звезды. Мягкий шепот ветерка и тихий плеск воды убаюкивали. И в этот момент я осторожно, боясь разрушить это очарование, заиграла. Флейте вплелась в музыку, словно именно этой части и не хватало для полной гармонии. Мне показалось, что в то же время как будто недостающая деталь мозаики встала на свое место с тихим звонким щелчком, и образы стали объемнее, ярче, реальнее. И после того, как мы перестали играть, то еще долго молчали, находясь под властью мелодии, созданной нами.

— Божественно, — вздохнула, наконец, я.

— Да, — отозвался Эррик.

— А вот когда я одна играла, не так все было, — с сожалением вздохнула я. — Это все из-за отсутствия Дара.

— Не скажи, — не согласился сын правителя. — Когда я один играл, то тоже не достиг такого эффекта. А вот с твоей игрой на флейте мелодия стала... идеальной.

Так мы и просидели до возвращения Кии и Гриза, почти все время играя друг для друга. Но не вместе, так как побоялись пресыщения. И мне никогда еще не было так хорошо, даже в почти забытом мире у меня не было таких дорогих сердцу воспоминаний. Но потом, словно почувствовав, что отведенное время истекло, Эррик ушел, и не прошло.

Той же ночью, прежде чем уснуть, я не удержалась и попыталась догадаться, почему же второй сын правителя города вынужден играть две роли. Но вариантов было столько много, что я просто бросила это дело.

Наконец, настал день свадьбы старшего брата Эррикеля. Такое событие город Борн не мог пропустить и намеревался отпраздновать его на полную катушку. И я не сомневалась, что и Кия и Гриз решат пойти на праздник и повести меня с собой. Но планы изменились еще утром, когда, проснувшись, я поняла, что не могу даже подняться, не говоря уже о том, чтобы куда-то пойти. Настолько мне было плохо. Но чтобы не тревожить родителей я как обычно сослалась на нежелание выходить на переполненную улицу.

— Ну, вот, — грустно улыбнулась я в потолок. — А я так хотела послушать Рика.

Я почти плакала от бессилия и обиды. Самое скверное из всего этого было то, что я не знала причины своей хвори. Голова грозила расколоться на мелкие кусочки, а тело отказывалось повиноваться, словно налитое свинцом. У меня никогда еще не было такого, если не считать дней катастроф. Но сегодня их не было. Меня это немного пугало и настораживало одновременно. Даже сон ко мне не приходил, настолько я была измотана. Да, еще к столь неприятным ощущениям прибавились тревога и паника, так давно не навещавшие меня.

— Да что же это такое? — вслух произнесла я, с испугом услышав слабый и хриплый шепот.

Казалось, что если я так и дальше буду валяться в постели, я так никогда и не встану. Поэтому я с трудом, пошатываясь от усталости и кружения головы, села в постели. Чувствуя себя крайне беспомощной и одинокой, я старалась не впасть в панику и не побежать за давно ушедшими на праздник приемными родителями. Почему-то именно сегодня тишина в доме пугала меня настолько, что я готова была выбежать на улицу. Останавливал меня только другой страх — потеряться. Поэтому я просто села на подоконник, как обычно, прислонившись спиной к откосу окна, не забыв прихватить с собой флейту, надеясь на ее успокоительное действие. Однако настроения играть не было, но и слушать тишину не было сил, поэтому мелодия получилась немного нервной, и излишне тоскливой.

— Прелестно! — внезапно услышала я голос, сопровождаемый хлопками в ладоши. Последняя нота сорвалась на визг, словно флейта вместо меня испуганно вскрикнула от страха. Я же соскочила с подоконника, в ужасе прижавшись спиной к стене, и повернулась в сторону незнакомого голоса.

— К-кто здесь?

— О. Прости. Я не хотел тебя пугать, — с усмешкой произнес кто-то. — Странно, что ты меня не помнишь. Хотя люди так коротки на память, — презрительно произнес мужчина.

— Как вы сюда попали? — я судорожно пыталась вспомнить голос, но хотя он и казался мне смутно знакомым, узнать его так и не удавалось. — Вы вор?

— Я не вор, Валерия, — голос стал стальным, и его источник стал приближаться ко мне, отчего я в ужасе пыталась слиться со стеной. — Тебе страшно, — удовлетворенно рассмеялся он. — Мне это нравится, — его смех заставлял меня вздрагивать.

— Это правильно, Валерия, — вкрадчиво произнес человек прямо у моего уха, я едва не скулила от ужаса. — Меня надо бояться!

— Что вам от меня надо? — прошептала я, еле шевеля губами.

— О, пока ничего, — рассмеялся незнакомец, когда отшатнулась от его руки, коснувшейся моей щеки. — Пока, — выделил он, — ничего. Просто я решил проверить, как тебе здесь живется. Но мне уже начинает надоедать твоя размеренная жизнь, поэтому я скоро что-нибудь придумаю, — мужчина отошел на несколько шагов.

— Веселись, пока тебе дана возможность. Веселись, Валерия! — смех прокатился по комнате, постепенно затихая. И только через некоторое время после того, как он затих, я позволила себе немного расслабиться. Я просто с судорожными рыданиями сползла по стенке, уткнувшись лицом в колени. Мне было невообразимо страшно. Казалось, я никогда раньше так сильно не боялась. И все из-за того, что я ничего не понимала. Я не знала кто этот странный незнакомец? Откуда он знал мое имя? И что мне теперь делать, как относиться к его угрозам?

Свадьбу праздновали еще целую неделю, и, конечно, Эррикель не приходил, видимо, очень занятый делами. И в этот единственный раз я была этому рада. Я еще не отошла от того странного происшествия. Мне и так приходилось все время врать приемным родителям, говоря, что со мной все в порядке, когда я находилась на грани истерики. Каким-то шестым чувством я понимала, что тот странный тип появился на моем пути не первый и далеко не последний раз. И я с ужасом ждала.

— Доброе утро, Валерия.

— Доброе утро, мистер Кверкус, — автоматически ответила я. Ночь снова выдалась бессонной. Кошмары мучили почти регулярно. Опекунам я объяснила, что весной со мной всегда так. Господи, сколько еще я должна врать этим добрым людям? Несколько раз появлялась предательская мысль, рассказать, поделиться своими проблемами, но страх за них удерживал меня. А вдруг тому странному типу захочется с ними что-то сделать из-за скуки, а это поводом для него будет. Поэтому я и не рассказывала.

— Мы едем? — напомнил о себе Кверкус.

— Д-да, конечно, — рассеяно отозвалась я.

Как обычно он по дороге к лавке весело болтал. В смысл слов я вслушивалась, а просто слушала звуки: интонации, тембр, с которым произносил мастер-цветочник фразы, шум, издаваемый экипажами и другими людьми.

Странно, подумала я тогда, этот мир, как один сплошной праздник. Запоминаются только такие дни или... это только у меня? Но все равно город кажется таким безмятежным и безопасным, что меня, жившей там, где преступность была обычным делом, это настораживало. Словно, я ожидала какого-то подвоха. Раньше я как-то не замечала этого. А все из-за незнакомца...

— Сегодня привезут новые цветы, — услышала я. — У меня еще таких не было, так что тебе придется познакомиться с новыми запахами..

— Ничего страшного, — слегка улыбнулась я.

Работа в лавке цветов началась сразу же, как только мы вошли: посетители приходили уже в первые часы. Я как раз составляла очередной букет, когда услышала жалобный звон колокольчика, словно он просил прощения за то, что впускает этого посетителя. Тут же раздался голос Кверкуса:

— Валерия, прими, пожалуйста, посетителя.

Вздохнув, я вышла из своего закутка и встала у стойки. Обычно покупатели берут уже готовые букеты, но иногда приходили те, которым бы хотелось "чего-то особенного, не такое как у всех". Таким было трудно угодить, так как они заранее считали, что я ничего для них сделать не могу. Хотя сами не знали, чего они хотели.

— Я слушаю вас, — нацепив дежурную улыбку, произнесла я.

— Сделайте мне такой букет, который сможет привести в ужас человека, — с первых слов незнакомца я сжалась от страха, понимая, кто стоит передо мной

— Мы не делаем таких букетов, — тихо, но, по возможности, твердо произнесла я.

— Жаль, — раздался уже знакомый смех. — Хотя мне и не нужен такой букет, Валерия. Ты и так меня боишься, — последние слова он произнес только для меня.

— Что вам надо? — обреченно спросила я.

— Я придумал для себя новое развлечение, — медленно, растягивая слова, произнес незнакомец. — Ты бы не отказалась от путешествия? Ты же этого так хотела, не так ли?

— Нет! — испуганно воскликнула я, словно боялась, что он прямо из лавки перенесет меня куда-нибудь.

— Тс-с, — прижал он палец к моим губам, заставив меня вздрогнуть. — Ты же не хочешь никому зла? Например, этому старику Кверкусу? Или может твоим новым родителям?

— Нет, — намного тише ответила я, опустив голову.

— Вот и хорошо, — удовлетворено сказал мужчина. — Ты поймешь, когда надо будет начать свое путешествие, Валерия. И никому ни слова!

— Да, — кивнула я.

— До встречи! — рассмеялся он на прощание. Колокольчик над дверь радостно прозвенел о том, что он ушел.

— Он ушел без букета? — заметил подошедший Кверкус.

— Да, — постаралась я как можно беспечнее ответить. — Сказал, что зайдет попозже.

— Все в порядке? Он ничего плохого тебе не сказал? — видимо, я приложила не все усилия, чтобы казаться беззаботной.

— Все нормально. Правда!

На этом меня оставили в покое. Только сама я была далека от состояния равновесия и гармонии в душе. Да и в последующие дни тоже, а ночи заполнялись кошмарами, в которых был этот странный незнакомец. Но во всех моих снах мне так и не удавалось его разглядеть.

А дни все проходили, наполненные страхом и ожиданием того, когда же мне придется покинуть этот дом. Я вздрагивала от малейшего шороха, боясь появления незнакомца. Такое состояние было сложно держать в секрете от родителей и Кверкуса. И однажды, когда я разбила очередную тарелку из-за того, что на кухню неожиданно вошел Гриз, Кия не выдержала:

— Дитя мое, что с тобой случилось? Ведь мы совсем не чужие тебе. Мы можем помочь тебе? Может, ты влюбилась в кого-то, а он не отвечает тебе взаимностью?

— Не чужие вы мне, — мягко ответила я. — Я обязана вам жизнью, но мой недуг сравним с потерей зрения. И так же в его лечение никто не может помочь.

После этого они еще долго пытались все разузнать, но тут я проявила силу воли, которая была подточена бессонницей. И словно в отместку Кия уговорила меня пойти на очередное выступление барда Серебряный Голос.

— Что-то он зачастил в наш город, — заметила она. — Поэтому тебе все же стоит сходить, а вдруг, это его последний раз здесь.

Собственно, я и не сопротивлялась. Ведь для меня это могла быть последней встречей с Эрриком, да и к улице и народу я должна была привыкнуть как можно скорее, чтобы быть готовой к любым неожиданностям. Я словно предчувствовала скорый уход.

Когда Кия и Гриз, который ради выведенной на прогулку меня, пришел с работы пораньше, ввели в трактир, где должен был выступать Рик, я первый раз почувствовала, что здание не приносит мне желаемого утешения и покоя, чувства надежности и защищенности. Гомон нескольких десятков возбужденных предстоящим представлением, набросился на меня, словно изголодавшийся зверь. Уши заболели уже после минутного пребывания в зале, а голова болела так, словно сейчас где-то катаклизм. Пьяные выкрики, звонкий смех, удары ладоней по столу, звон кружек и тарелок и в довершении всего, ужасная музыка. Да, здесь было трудно найти тихий уголок, чтобы спокойно можно было послушать первый голос страны. Единственным плюсом было то, что на меня не обращали внимания.

Наконец, когда мои родители увидели знакомых, мы медленно направились в сторону мест, которые были припасены для нас. По словам знакомых, стол стоял на самом удачном месте, откуда можно было бы разглядеть Рика Серебряный Голос. Внезапно гул достиг своей кульминации: все вместе закричали, забарабанили по столам, приветствую барда. Я не удержалась и зажала уши. Мне стало плохо, и я в который раз пожалела, что сюда пришла.

И вдруг в зале возникла тишина. Я не веря своим ушам, отвела руки. В зале было так тихо, что казалось, что вокруг меня никого нет. Где-то послышался хлопок двери, и стали приближаться уверенные шаги. Их звук становился все ближе и ближе, пока не зазвучали прямо передо мной в двух метрах. Я взволнованно прислушалась, как Рик сел на стул, специально приготовленный для него, и возвестил о своей готовности чередой звуков, извлеченных из инструмента.

— Доброго вечера, дамы и господа, — голос Рика был спокоен и сдержан. — Я рад видеть вас. Рад тем, кто уже не раз бывал на моих выступлениях, я вдвойне счастлив тем, кто пришел первый раз. Итак, начнем!

Удивительно, но во время его слов и выступления в зале стояла полнейшая тишина. И только после исполнения песен слушатели давали волю своим эмоциям, самозабвенно аплодируя барду. Репертуар Рика был самым разнообразным. Сначала он начал с веселых песен, и люди смеялись. А потом были грустные и люди сдавленно всхлипывали сопереживая героям баллад. И затем снова веселые песни о нелепых выходках героев. И все это время я, как бы странно это ни звучало, но я видела образы. Поэтому, смеялась я, наверно громче всех, зато и плакала сильнее.

— И напоследок, — произнес бард, — я спою особую песню!

Зал в ожидании затаил дыхание, и я услышала музыку, которую невозможно было описать простыми словами. Гармоничная, божественная, великолепная — все это не полностью отражало действительность. Она было не быстрой и не медленной. Такой нежной, сильной и переполненной чувствами, что сердце щемило от боли. А потом пропел голос:

Цветок я видел белоснежный

Среди унылых диких скал —

В нем были красота и нежность,

Каких я раньше не встречал.

Укрыть его от непогоды

Мне захотелось в тот же миг,

Отдать весь свет под небосводом,

Чтоб счастье жизни он постиг.

Но мне прозренье было свыше:

Не трогать дивного цветка —

Не жалостью, не скорбью дышит

Тот, чья дорога коротка.

Судьба у семени чудная:

Лежать на скалах много лет,