Королева Марго

— Т-с-с, — киваю на спящих соседей, — Викусик принесла лекарство.

Братик понятливо кивает. Он — умный ребенок и никогда не капризничает, даже когда ему делают очень болезненные уколы.

— Ты поправишься, вот увидишь, обязательно поправишься, — обещаю больше себе, чем ему, — и мы сходим в зоопарк.

Сережик улыбается. Зоопарк он любит. Московский — один из лучших в стране и там можно провести хоть целый день.

— Держи.

Протягиваю чайную ложку. Сережик выпивает капли. Прислушивается к себе.

— Вкусно, — удивляется, — сладкое, как конфета. Нет, не так. Как радужная конфета. Тебе его феи сделали?

Я загадочно улыбаюсь, внутренне поражаясь проницательности братишки.

— Почти.

Почти феи в черных таких балахонах. Осталось только стрекозиные крылышки приделать.

Сережик сладко зевает, и я тороплюсь уйти.

— Спи, солнышко. До вечера, — целую в макушку.

— Викусик, — шепот останавливает меня, — ты не сразу исчезнешь?

Холод сжимает сердце.

— Ну, что ты, конечно, не исчезну. Обещаю, — ложь дается легко.

Сережик с облегчением улыбается, только в глазах таится тревога за меня.

Сглатываю комок и почти выбегаю из палаты. Без сил прижимаюсь лбом к холодной стене коридора.

Прости, малыш, но это все ради тебя.

Хлопоты, о, эти благословенные хлопоты отвлекающие от дурных мыслей. Работа — написать заявление на отпуск. Начальство поворчало, но отпустило.

Домой — собирать вещи. Получить звонок от мамы с радостной новостью — Сережику неожиданно стало лучше.

— Пока ничего не ясно, — торопливо заикаясь, говорит она, — но врачи сами в недоумении от улучшения.

Бросить собирать вещи. Расплакаться. Поцеловать пробирку и наобещать кучу всяких глупостей монахам.

Успокоиться. Убедить себя, что это исцеление уже оплачено мною, допустить черную мысль, что сама еще пожалею об этом. Усмехнуться — пусть так, ради моего мужчины мне ничего не жалко, и это не пустые слова.

Разослать друзьям письма и смс, что исчезаю на месяц. Связаться с Максом и стрясти с него телефон Виктора. Позвонить целителю и объяснить, что он мое прикрытие, а еще извозчик на сегодняшнюю ночь.

Виктор, умница, вопросов задавать не стал.

— Значит, получилось, — задумчиво проговорил, — знаешь, хоть и тревожно мне за тебя, но все же я рад. Своих терять тяжело, а здесь какой-то, но шанс.

Долго сидеть над кучей вещей, отбирая что-то, перекладывая с места на место. Плюнуть на запрет металла. Была у меня мысль, что в этот раз монахам ничто не помешает появиться на дороге.

Тяжелее всего было объясняться с родителями. Растерянная мама, насупившийся отец. И пробирка в моей руке.

— Значит, это и есть то самое лекарство? — недоверчиво переспрашивает отец.

Сережик уже принял вторую порцию, и едва заметный румянец проступает на его щеках.

— Он сегодня впервые съел все за обедом, а за ужином попросил добавки, — вполголоса, словно боясь спугнуть удачу, объясняет мама.

— Сколько оно тебе обошлось? — отец лаконичен. Сережик унаследовал свою проницательность именно от него.

— Дело не в деньгах, — вздыхаю, — я обещала бесплатно отработать месяц на сборе трав.

Лицо отца немного прояснятся — объяснение звучит совсем не страшно.

— Но дело в чем-то еще? — уточняет он.

— Экспедиция будет работать в Китае. Гималаи.

Родители растерянно переглядываются.

— И когда ты отъезжаешь? — голос мамы предательски дрожит.

— Рейс сегодня ночью.

— А виза?

— Групповая на границе.

— Ты нам позвонишь? — мама отводит взгляд. Она прекрасно все понимает, но отговаривать не станет. Она меня любит, я знаю, но Сережик... Как бы объяснить... Любовь к нему особая. Таких любят жадно, с отчаяньем считая каждые подаренные судьбой мгновенья.

— Не могу обещать. Мы прилетаем в какое-то захолустье, а в горах связи нет, но я очень постараюсь связаться с вами. Не волнуйтесь, если пропаду. Через месяц вернусь. Но вы мне шлите смс о Сережике, хорошо?

— Конечно, дорогая, — мигом соглашается мама. Ей не очень нравится идея "потерять", пусть и на месяц, дочь где-то в Гималаях, — прошу, будь осторожна.

— Главное, вернись, — отец, как обычно, проницателен, — мы любим тебя. И спасибо, за лекарство. Ты даришь нам надежду.

Слезы, проклятые слезы, я становлюсь плаксивой истеричкой, мешают мне сказать, что я их тоже люблю. Но мама понимает все и без слов. А Сережик... Моему любимому мужчине не нужны никакие заверения и обещания. Его маленькое сердце способно на огромную любовь, вмещающую в себя меня, родителей, друзей и просто хороших людей, встречающихся ему на пути.

— Я буду молиться, чтобы феи отпустили тебя домой, — скажет он мне на прощанье.

Я не знаю, поможет мне это вернуться или нет. Хочется верить, что где-то там, на небесах при написании книги-жизни Сережикина молитва заменит пару слов в моей судьбе, и я еще загляну в его голубые глаза и услышу смешное и ласковое "Викусик!" Жаль только, что я верю в это не больше, чем в сказки.

Глава шестая

Личные покои Найлса на базе Конвента

— Рита, ты еще долго?

Конечно, долго, что за глупый вопрос. Встреча с потенциальной свекровью по значению равна встрече с королевой. Здесь всё имеет значение — от макияжа до прически, от туфель до маникюра. Меня же буквально под лупой будут рассматривать.

Жаль, выбор небольшой. С ностальгией вспоминаю прошлый гардероб. Эх, какие наряды там встречались. Летучая мышь, Пиковая дама, Пиратка, Вампиресса и даже Повелительница пауков. Будь они у меня сейчас, я бы смогла удивить мамочку мага.

А так... Длинная юбка, белая блузка, темно-синяя жилетка, с затейливым рисунком, набитым по ткани. Строго, классически и невыразимо скучно. Добавляем полное отсутствие косметики и образ сухой секретарши готов. Зато украшений, аж две шкатулки и бутылочек с духами десяток ароматов. Ну-ссс, приступим. Я же согласилась только следовать за магом, но не обещала, что буду вести себя хорошо, а вести плохо в одежде воспитанной секретарши не очень-то удобно.

— Наконец-то! — Найлс отлипает от стены, вскидывает удивленно бровь, — Рита!

— Марго! — поправляю, — Мы идем или нет?

Лицо мага медленно краснеет, глаза наливаются темнотой. Ой! Вот именно ой. Чувство самосохранения просыпается, но слишком поздно. Взмах руки, и меня окутывает теплый ветерок. Он бережно расправляет начесанные и взбитые вверх локоны, снимает с шее лишние украшения, застегивает до верха пуговки на рубашке, раскатывает рукава и даже убирает аромат трех вылитых на меня флаконов. Прощай образ вульгарной дурочки. А я так старалась.

— Рита, — Найлс одним скользящим движением оказывается рядом, заставляя вжаться в стену, — девочка моя, — его длинные пальцы зарываются в волосы, нежно перебирая пряди и ликвидируя оставшееся безобразие, — глупая бунтарка, — жаркое дыхание близко, непозволительно близко, но почему-то я не в силах пошевелиться. Черные глаза завораживают, утягивая за собой в бездну, а в зрачках разгораются точки расплавленного золота. Низкий мужской голос будоражит нервы, и по спине прокатывается волна предвкушения, — можешь сопротивляться сколько хочешь, твое сопротивление заставляет меня желать тебя лишь сильней.

Нервно сглатываю. Нужно оттолкнуть, возмутиться, наорать, но сердце стучит, как сумасшедшее, в ногах слабость, и сопротивление ударяется в позорное бегство.

— Рита, — стон и его губы накрывают мои. Впиваются требовательно, жадно. Требовательный "дзынь" решительно вмешивается в наш поцелуй. Тяжело дыша, маг нехотя отстраняется.

— Хсыр бащ тарг, — это кристаллу, — Рита, прости, — уже мне.

О, чую знакомый аромат. Леди изволит волноваться, где мы там застряли?

— Нам пора, — со вздохом сообщает Найлс и обещает с дьявольски соблазнительной улыбкой, — мы обязательно продолжим прямо с этого места.

Я вскидываю брови, мол, еще посмотрим, что продолжим, а что нет. Маг отвечает долгим взглядом, от которого сердце почему-то сбивается с ритма. Скользящий шаг ко мне, и я утыкаюсь носом в серебряную пуговицу на черной рубашке, и, кажется, забываю, как дышать.

— Прикрой глаза, моя королева.

И вот что это такое сейчас было? Сердце, как обычно, отмалчивается, витая в личных розовых облаках. Достали уже эти облака. Мне нужна твердая земля под ногами, а не глупые фантазии. Подумаешь, поцелуй. Он еще ничего не значит, вот.

— Найлсио, дорогой, наконец-то ты почтил своим присутствием родной дом!

Спина мага закрывает меня от обладательницы немного раздраженного женского голоса. Говорит она со странным акцентом, растягивая слова, но язык все тот же, что и в королевстве. Странное единство.

— Мама! — Найс разворачивается, оставляя меня в тылу, — я тоже рад вас видеть, только не понимаю, к чему такая спешка!

— Сын, — в тон ему отвечает хозяйка дома, — ты забыл, что хоть и считаешься номинальным лордом, но у тебя остались обязательства перед семьей!

Отличное начало встречи. С порога прямо в битву. Счет один-один.

Мельком оглядываюсь. Мы стоим на небольшом подиуме, с трех сторон окруженном белыми коллоннами. Вокруг нас милый садик с дорожками и скамейками, а за невысокими покрытыми крупными розовыми цветами кустами возвышается каменная стена с крупными зубцами и узкими отверстиями бойниц, и прохода в ней на первый взгляд не наблюдается.

— Поговорим обо всем за обедом, — мать Найлса смягчает выпад.

Мне надоедает созерцать широкую спину в черной рубашке, и я выхожу из-за укрытия. При моем появлении три женщины от удивления широко распахивают глаза, впиваясь цепкими, полными подозрения взглядами в мою скромную персону.

Итак, кто у нас в комитете по встрече. В первом ряду высокая стройная леди в шикарном фиолетовом платье. Густые черные волосы с оттенком медного золота уложены на голове в идеальную прическу, перевитую нитками белого жемчуга. Темные глаза, ровная кожа с едва заметным намеком на возраст. Вот у кого унаследовал свою внешность Найлс.

Правый фланг прикрывает особа явно старше, более худощавая и костлявая с длинным лицом и темно-рыжими волосами. Сходство присутствует, явно какая-нибудь родственница. Слева юная особа в чудном зеленом платье, которое изумительно подходит к её светлым рыжим волосам.

Стоим, значит, изучаем, вероятного противника, пока маг, наконец, спохватывается.

— Мама, позвольте мне представить свою невесту Маргариту.

В полном шоке все четверо, включая и невесту. От избытка эмоций на лице матери Найлса проступает что-то человеческое и злое, а у меня руки так и тянутся приласкать мага по затылку чем-нибудь тяжелым.

Первой отходит от шока хозяйка дома.

— Найлсио, почему ты нас не предупредил? Надеюсь, ты осознаешь, что твой поступок ставит нашу семью в неудобное положение, — это сыну с укором и плохо скрываемым раздражением, — Маргарита, добро пожаловать. Меня зовут леди Гальджио, — легкий кивок головы и ну очень светская улыбка крокодила — это мне. А уж про взгляд и говорить нечего — чистый рентген.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться, — улыбаюсь я превосходной, не раз отрепетированной улыбкой успешной бизнесс-леди, да и кивок головы позволяю себе чуть менее заметный.

Маг демонстративно берет меня за руку, мол, от сказанного не откажусь, хоть режьте. Леди Гальджио мрачнеет, поджимает алые губы и, естественно, обращает обвиняющий взгляд в мою сторону.

Н-да, сейчас самый неподходящий момент устраивать сцену с воплями: "Какая невеста? Ты, вообще, думаешь, о чем говоришь? Я же тебя практически не знаю. А тот поцелуй, вообще, не считается!" Кстати, поцелуй был неплох, очень даже неплох, но это не повод без предупреждения называть меня невестой. Здесь не семья докового рабочего, которая легко относится к внезапным будущим родственницам. Могу спорить на что угодно, что Найлс с детства обручен, и до сего момента строптивый маг просто бегал от исполнения обязательств. А тут я — здрасьте. Вся такая красивая, умная и безродная, да еще из чужого мира. Вот, "счастья"-то привалило.

— Маргарита, позвольте представить — моя кузина графиня Мариэтта и её дочь Чарина.

Улыбаюсь и киваю, ловя в ответ полный презрения и ненависти взгляд старшего поколения и насмешливо-заинтересованный младшего.

— Сын, раз уж ты преподнес нам такой сюрприз, позволь и мне не рассказывать тебе о моей гостье.

Я бы на месте Найлса после такой реплики ретировалась отсюда как можно быстрее. Таким тоном предупреждают как минимум о приходе ненавистной всеми родственницы, как максимум о наеме киллера. Судя по кислой физиономии мага, он того же мнения.

— Как вам будет угодно, мама, — скрипнул зубами, но голову склонил. Вот оно — воспитание.

Выход из внутреннего дворика ловко замаскирован в белой ограде. Он ведет в странный лабиринт, по которому мы идем в полном молчании. Впереди хозяйка дома, за ней я с Найлсом. Тыл перекрыт титулованными родственницами, а в проходах мелькают подозрительные тени — охрана бдительно следит за вновь пребывшими.

Белые стены сзади, спереди, справа и слева. Местами штукатурка облупилась, и виден серый камень, кое-где встречаются пробившиеся сквозь камень ползучие кусты, но в целом лабиринт поддерживается в хорошем состоянии.

— Что это за место? — тихонько спрашиваю у Найлса.

— Это знаменитый Белый лабиринт, который был построен несколько веков назад моим предком для защиты замка Слез.

— И еще никому не удавалось его пройти без разрешения хозяев, — не без гордости, замечает леди Гальджио.

Я с уважением смотрю на стены. Не хотелось бы оказаться здесь в одиночестве, когда над головой лишь кусочек голубого неба, а карты-ключа в карманах не наблюдается.

— Маргарита, разве мой сын не рассказывал вам про свой родовой замок? — чуть замедлив шаг, внезапно поинтересовалась леди.

Эм, хм, км.

— В общих чертах, — ушла от ответа, — а почему он называется замок Слез?

— Вы сами поймете, когда его увидите, — ответила леди Гальджио, бросив неодобрительный взгляд на сына, — кстати, мы почти пришли.

Вот и последний поворот. Впереди площадка, с которой вниз уходит лестница, а впереди... Леди Гальджио была абсолютно права — это нужно видеть, ибо никаких слов не хватит описать открывающееся великолепие.

Впереди в ложбинке между холмами виднелось небольшой озеро, а справа на покатой спине холма возвышался, словно вылитый из стекла замок. Поднимающийся с воды туман заставлял стены парить в воздухе, а пробивающиеся сквозь тучи солнечные лучи покрывали башни разноцветными бликами. Замок стоял, словно блестящая новогодняя игрушка, абсолютно сказочный и нереальный в своей красоте, от блеска которой начинали слезиться глаза.

— Нравится? — шепнул сбоку Найлс.

— Очень, — ответила честно. Набежавшие на солнце тучи сменили картинку, и оказалось, что с верхушек пяти башен как бы стекают застывшие каплеобразные наросты, в которых сейчас отражались белые пушистые облака. Замок, покрытый застывшими слезами. Аж, дух захватывает от такой красоты.

— Хочешь, здесь жить? — тут же испортил весь момент маг.