Тем временем, мы миновали несколько небольших помещений, спустились на один уровень и пришли. Так сказал князь у одной из многочисленных дверей. По дороге попадался народ. И мужчины, и женщины. Все одетые, но не в традиционные скрывающие всё балахоны, а в нормальное (для Юпалтыны) удобное облачение. Я сделал вывод, что, несмотря на бытующее мнение о тюлюлюлистах, как о религиозных фанатиках, ничего человеческое им не чуждо. Хоть тайно и в узком кругу особо приближенных.
За дверями оказался зал. Не такой большой, как молельный, но все же внушительных размеров. Что-то наподобие квадратного амфитеатра. Расположенные по периметру строгие каменные скамьи уступами спускались вниз. В центре — небольшая, по сравнению с залом, воронка, огороженная клеткой. Верхний край метров пять-шесть в диаметре, уклон градусов сорок пять. В центре отверстие, способное разом пропустить сквозь себя троих таких, как я.
— Ну, вот, это здесь. — Тоном услужливого экскурсовода сообщил князь, когда мы остановились у запертой на засов решетчатой калитки, отделяющую нашу процессию от зловещего отверстия. — Раньше никудздец пользовался спросом. Но зал слишком маловат. Не мог вместить всех желающих. Да и сам процесс — малоинтересное зрелище. Ну, вякнет приговоренный, прежде чем сгинет, и всё. То ли дело, плющить на центральной площади. Так что лет двести туда уже никого не отправляли. Ну, всё. Рад был знакомству. — Айяй собственноручно отпер дверцу, а говорил так, словно не отправлял меня в страшный и неведомый никудздец, а как радушный хозяин, проводивший дорогого гостя до выхода.
А у меня в голове родилась дурацкая мысль. Что-то они зачастили в критических ситуациях. Подумалось, что не такой уж князь гостеприимный. Даже посошок не предложил. Пить я, конечно, не стал бы. Во-первых, местное спиртное без пылкрюловской обработки — гадость и кислятина, а, во-вторых, могли и отравить. Из гуманных соображений. Чтоб не мучился. Но предложить-то он мог...
А потом все произошло очень быстро. Телохранительницы почти что внесли меня за ограждение, естественно, сами оставаясь снаружи, и разом отпустили. Окажись под ногами лед или какая другая гладкая поверхность щедро политая маслом, и то они показались бы вполне шершавыми и пригодными для сцепления материалами, по сравнению с тем, что покрывало воронку. Я стремительно и неуклонно заскользил к центру. Успел лишь развернуться и чуть-чуть побуксовать, сверкая пятками. Затем шлепнулся на живот и поехал. Последнее, что увидел: прощальный жест радушного хозяина.
Айяй был прав. Никакой зрелищности. Я побарахтался не более двух секунд, прежде чем провалиться в никуда. Вернее, в никудздец. И даже не вякнул. Хоть в этом не оправдал их надежды. Полностью занятый тщетным сопротивлением скольжению, да и, что греха таить, охваченный паникой, я, вроде как всегда готовый переместиться в родной мир, как ни странно, напрочь забыл о кольце. Когда же полетел вниз, естественно, вспомнил, но в момент, когда уже был готов перенестись, приземлился на что-то мягкое. Даже не ушибся. Ну и, справедливо решил, что теперь нет никакого смыла торопиться. Во-первых, рабочий день на рынке был еще далек от завершения, а, во-вторых, когда я еще попаду в никудздец? Так что грешно было не воспользоваться случаем и не осмотреть место со столь экстравагантным наименованием.
Запоздало пришли мыслишки о собственной беспечности. Да такие, что пробил холодный пот. Нельзя было падать в неизвестность. Ни при каких обстоятельствах. Мало ли что могло ждать внизу? От элементарных заостренных кольев а-ля ловушка для зверей или врагов до попадания вообще фиг поймешь куда. Вплоть до чужой параллельности, в которой кольцо может и не работать, а если и работать, то переносить не в родной мир, а куда-нибудь еще. В какое-нибудь страшное, несовместимое с жизнедеятельностью нормального человека место. А почему бы и нет? В этом мире столько загадок и непоняток, что вряд ли меня сильно удивило бы известие о существовании дыры в иную параллельность.
Самокритика, конечно, вещь полезная, но увлекаться не следует. Последнее дело. Можно переборщить и поверить в свою никудышность, а при таком настрое, тяжко даже в самых простых ситуациях, не говоря уж об экстремальных. Так что я себя обматерил совсем легонько. И сам себе дал зарок: впредь всегда быть начеку и не терять бдительности. Тем более, на сей раз все обошлось благополучно. И я приступил к осмотру.
Оказалось, что не так страшен никудздец, как он малюется в перепуганном воображении. Это был всего лишь большой зал. Примерно тех же размеров по площади, что и тот, который я только что покинул. Такой своеобразный погреб. Только без всяких скамей, решеток, воронок. Обыкновенный каменный мешок. Без окон и дверей. Посмотрел вверх и не увидел отверстия, из которого вывалился. Обратный клапан, блин! Тем не менее, я все отлично видел. Колдун-светильник поработал здесь на славу.
То, на что я приземлился, гм..., как бы это помягче сказать, являлось пылью веков. Ведь всё зависит от точки зрения. Одних и тех же людей с определенным родом деятельности можно назвать или гробокопателями, или археологами. В зависимости от того, как взглянуть на проблему. Вот и ту кучу, в центре которой я оказался лучше именовать как-то отстранено, не вдаваясь в подробности. Пыль веков вполне подходит.
Хорошо, что никудздец перестал пользоваться популярность. Все давно перегнило, что могло, истлело, превратилось в труху.
Первые древние сброшенные, наверное, разбивались сразу же. Метров десять до потолка, пол каменный... Следующие, скорей всего, только калечились, удар смягчался об останки предшественников. Ну, а последующие жертвы, как и я не страдали от падения. Об этом свидетельствовали несколько хорошо сохранившихся скелетов в разных частях подвала, в местах, на которые они никак не могли попасть при падении, а добрались на собственных ногах. А уж потом голод и жажда делали свое черное дело.
Воображение начало рисовать жутчайшие картины происходящих тут событий, пред которыми наши фильмы ужасов — детские сказки. Но я тут же тормознул свою фантазию, потому как ни к чему, кроме испорченного настроения данные выдумки не приведут. И, вообще, может и не кушали обезумившие старожилы вновь прибывших, а, наоборот, старались их как-то морально поддержать, помогали стойко переносить все тяготы и лишения...
Одним словом, не стал париться. Да и к тому же, как понял, в никудздец отправляли не только неугодных людей, но и все что ни попадя. Всякие ненужные или вредные вещи. Всевозможного хлама имелось предостаточно. Увидел даже выглядывающий из-под сгнившего балахона краешек сюсюлевой ткани. Все равны перед никудздецом, и бедные, и богатые.
Как бы там не было, но требовалось скоротать время. Дождаться ночи, а уж потом перемещаться. Опять попадать на работающий рынок не было ни малейшего желания. Хорошего понемножку. А то привыкну.
Так что пришлось смириться с не совсем приятной компанией. Эх, был бы я юпалтынским археологом или историком тюлюлюлистов (если они вообще существуют), осторожно ковырялся бы в куче, радуясь очередной находке. Но, увы, я таковым не являлся, поэтому решил найти более менее свободный уголок, в котором вознамерился даже вздремнуть, если получится.
И тут на глаза попалась книга! Огромная. Если учитывать, что большие форматы принято называть подарочными, то ее можно было причислить к очень подарочным форматам. Минимум полметра на сорок сантиметров. И толстенная. Лежала спокойно у стены. Рядом с ней я и устроился. Благо, поблизости никаких целых скелетов. Не люблю, когда через плечо читают.
Абсолютно гладкий кожаный переплет. Название отсутствовало. Я открыл книгу. Страницы из непонятного материала, отдаленно напоминающего очень плотную бумагу, отлично сохранились. Так что, опасения, что сей букинистический образец начнет рассыпаться в руках, как положено древним манускриптам, не оправдались. К большущему удовлетворению. Что лучше книги может скрасить томительные часы ожидания? Знаю пару штуковин, но телевизора поблизости не наблюдалось, не говоря уж о компьютере.
Красивый каллиграфический почерк. Весь текст был написан от руки. Все правильно. Потому как при беглом осмотре выборочных страниц, я понял, что все слова и выражения относятся к тем, что у нас принято называть непечатными. Сплошной мат, да еще какой! Наши трехэтажные композиции — детский лепет. Здесь же все слова сложные, многокоренные. Минимум — трех. Причем слова, сами по себе витиеватые, непонятно что означающие, переплетались в такие замысловатые конфигурации, что обладатель пусть самого богатого или больного воображения не смог бы представить, что сие означает в буквальном смысле.
Неожиданно взгляд натолкнулся на нормальное слово "ветер". Оно стояло в конце матерного выражения через тире. Решил более тщательно просмотреть странный талмуд. Так и есть. После каждого нецензурного набора слов (даже мысленно не мог назвать это предложением, какой-никакой, а учитель все-таки) стояло обыкновенное наименование какого либо явления или действия. Далее шло последовательное описание определенных жестов.
Неожиданно в башке, как будто что-то щелкнуло. Обрывки ранее полученной информации сложились воедино. И экскурс в историю колдовства в рассказе Валакалы, и упоминание Айяя о том, что сюда был сброшен Верховный чародей Юпалтыны. Кусочки мозаики или, как теперь положено говорить — пазлы, сформировались в понятную картинку. Я сообразил, что находится передо мной. Великая Колдовская Книга.
Вот оно как. Наш мат в изощренной форме, и не мат вовсе, а Велеречивые Словеса, с помощью которых строятся все здешние магические заклинания. И тут я похолодел. Вспомнил, как несколько минут назад материл себя любимого за чрезмерную беспечность. Я резко вскочил на ноги. Жалко, нету зеркала. На ощупь новообретенных изъянов, что-нибудь вроде начавших расти рогов или хвоста, либо, наоборот, чего-то отсохшего или отвалившегося, не обнаружилось. Конечно, куда мне до таких извращений, фигурирующих в книге, да еще и в свой собственный адрес. Но, на всякий случай, дал себе еще один зарок: никогда не сквернословить... По крайней мере, в этом мире.
И еще, решил, когда вернусь в Юп, надо будет узнать у Копадрюка, не было ли такого во время наших многочисленных пьянок, чтобы я "послал" кого-то, и тот безвозвратно исчез. Так, на всякий случай. Мой матерок никак не тянул даже на самое простенькое заклинание, но все же.
А потом я устроился поудобней. И принялся за более основательное штудирование материала.
Первоначальная мысль выучить несколько заклинаний, дабы при надобности подтверждать статус Того Самого Колдуна, отпала практически сразу. Уж слишком витиеваты и длинны были выражения. Такое не запоминается. Плюс замысловатые жесты, описание которых так же имелись. Вдруг махнешь рукой не в тот момент? Что получится? А фиг его знает. А тогда и нечего играть в волшебника-недоучку. Обходился пока одними перемещениями, как-нибудь и дальше обойдусь.
Уже хотел было отложить книгу — мало интереса читать сложносочиненную нецензурщину, но в последний момент заглянул в конец трактата. А там оказалось что-то вроде пояснительной записки. Так сказать, откровения Верховного Колдуна. Вначале излагались принципы передачи заклинаний, о которых я уже слышал: один колдун — один ученик. Дабы не расползалось.
А вот дальше пошли сведения, которые меня заинтересовали. Оказалось, что вычурные пассы руками при произнесении заклинаний, на самом деле абсолютно не потребны. Колдовство срабатывает и без них. Это древние колдуны еще придумали, сопровождать текст сложными движениями, для того, чтобы кто-то, случайно подслушавший и запомнивший заклятие, был уверен, что все равно у него ничего не получится, потому что запомнить пассы было совсем нереально. А впоследствии все чародеи уже были уверены в том, что без движений колдовство не получится. Лишь только Верховные Колдуны владели сей тайной, передавая ее от приемника к приемнику.
Я вспомнил, какие выкрутасы руками совершала Валакала при произнесении заклинаний и даже хихикнул. Сразу же решил: не стану ее посвящать в этот колдовской секрет. Пусть и дальше выкаблучивает кренделя. Любо дорого смотреть будет, особенно теперь, когда знаю, что это свершено лишнее.
А еще там был прописан секретный рецепт кушанья для зыкчугов, которыми ранее управляли чародеи. Употребление приготовленной по этому рецепту еды гарантировал покладистость "летательных аппаратов" и максимальную вонючую тягу. В последнем не было ничего удивительного, потому как основными ингредиентами варева являлись горох с бобами...
Больше ничего полезного для себя из книги я не узнал. Этот талмуд Валакале бы, уж она-то почерпнула много полезного.
А потом я задремал. Наверное, сказалось нервное перенапряжение. Очухавшись, решил, что времени прошло достаточно, и по всей видимости рынок уже должен быть закрытым. А может и ночь наступила. Как бы там не было, но так и так выбираться надо. А то опять стали дурацкие мысли появляться насчет никудздеца, вдруг он портал какой? Да и более приземленные проблемы имели место быть: оголодал я порядком.
Так что, выбираться надо было по любому. Приняв позу сидящего на корточках эмбриона, дабы не сильно отсвечивать при материализации в параллельности, я телепортировался.
?
Ночь. Уже хорошо. С временем угадал. Опасения насчет попадания в черт знает какую параллельность оказались беспочвенными. Я сидел аккурат меж опустевших торговых рядов. Легкая эйфория оттого, что оказался вновь в родном мире, улетучилась практически мгновенно. На первый план вылезли насущные проблемы. Весьма, надо сказать, значительные. Еще бы! Голый, в чужом городе, да еще и на огороженной территории. Можно сказать, в большой клетке.
А ведь первоначально собирался заныкать где-нибудь или за городом, или на окраине предварительно прикупленные треники с футболкой. И деньжат на дорогу туда же вложить. Однако, когда оказался на месте предполагаемого перемещения, то бишь на рынке, червячок сомнения превратился в огромного змееныша, и я был на грани вообще отказаться от последней части авантюрного предприятия. Так что, на камень нажал почти что спонтанно, дабы не передумать. Какие уж там схроны...
Теперь приходилось расхлебывать. Я поднялся на ноги и пошел. Неспешно так, озираясь по сторонам. Увы, нигде никакой тряпочки. Да что там тряпочки, не было даже обрывков оберточной бумаги, из которых можно было бы соорудить хоть какое-то подобие папуасской юбки. Угадал я с уборкой.
Не знаю, что заставило меня обернуться. Может, интуиция просигналила, или все-таки уловил слабый звук... Угадал я не только с уборкой, но и с собаками тоже...
Они, штуки четыре точно, а может и больше, неслись молча. Даже не рыча. Оно и понятно, не шавки беспородные, способные лишь всех и каждого облаивать взахлеб. А ротвейлерам незачем лаем предупреждать потенциальную жертву. И что-то мне подсказывало, что настигнув меня, они не ограничатся тем, что завалят на землю и будут, порыкивая на любые мои поползновения, дожидаться хозяина. Собаки мчались с явным намерением рвать.
