— Причем меня только боялись, а его любят и уважают. Даже этот негр, толстый с клыками — перед Дельфом задницей виляет, что тот пес, в глаза заглядывает и готов ему ноги лизать...

— Да ты ревнуешь? — усмехнулся гильдейский голова.

— Ну, есть чутка, — кивнул главный надсмотрщик.

— Стареешь, брат, — ухмыльнулся Торв. — Высечь обоих вели, и дело с концом.

— Да негра-то, что сечь? Я просто нахмурюсь — он трястись начинает, — пожал плечами Рей. — А Дельфа сечь — нунахрен! — оркские ругательства, с легкой руки Риксана, стали популярны на пиратском острове.

— Неужто сдачи дает? — грозно нахмурился Торв, непроизвольно потянувшись к сабле.

— Если бы, — тяжело вздохнул старший надсмотрщик, с неудовольствием поглядев на свою любимую плетку, потом от избытка чувств бросил ее на стол.

— ?

— Да я об него четыре костыля сломал, а ему хоть бы что, — воскликнул Рей. — Я такими ударами из Риксановских ухорезов дух вышибаю. Этот же крутанется чуть, чуть повернется — и хоть бы что ему. Потом же сам отремонтирует и принесет костыль с честными глазами — и нет никаких сил на него злиться.

— Ты прям сказки какие-то рассказываешь, — недоверчиво пробормотал Торв.

— А ты сам попробуй. Костыль ладно — я об него первый раз в жизни плетку порвал.

— Дела... — снова удивился гильдейский голова.

— Так ведь все то, за что он от меня получал — оказалось на пользу, да ты сам все видишь. Вот и выходит, что я его зря бил. Ну, вернее не бил, а пытался...

Конец фразы одноногий пират практически прошептал, и горестно затих.

— Ну, так в чем дело-то? Все у тебя работает как надо — чего грустишь? — похлопал сотоварища по плечу Торв.

— Ну да... — пробормотал Рей, потом задумчиво поглядел на своего главу и тихонько произнес: — А может быть, мы просто живем неправильно?

— Уберу я Дельфа от твоих рабов, плохо он на тебя действует.

— Эй, мы так не договаривались, — неожиданно встрепенулся надсмотрщик. — Он мне самому нужен...

— Да вы что, сговорились! — яростно рыкнул Торв. — Свет клином сошелся на этом рабе!

— Да ты сам сходи, погляди на все это, — к Рею неожиданно вернулось хорошее настроение. — Ты ж не видел ничего, спал как сурок.

— И посмотрю!

— Погляди, погляди, — расцвел в ехидной ухмылочке главный надсмотрщик. — Вон скоро шоу начнется, пойдешь?

— И ты туда же... — сквозь зубы пробормотал гильдейский голова, после чего резко встал из-за стола и, оставив ехидно ухмыляющегося друга, решительно двинулся в сторону рабского кухонного домика.

Когда Торвартин Гюрерс подошел к месту предстоящего шоу, к его появлению явно приготовились — оно и понятно, все же плантации для чернокожих рабов были домом, нога же старого пирата там ступала достаточно редко. Совсем недавно негры во всей красе проявили схожую прыть, когда разбегались при появлении корабля-призрака, теперь же эта энергия была направлена чьей-то умелой рукой в нужное русло — кухонный домик, где не так давно безраздельно хозяйничали две пожилые толстые рабыни, было не узнать. Незначительные изменения, вроде небольшого навеса, примыкающего прямо к дому, грубо сколоченного помоста и большого количества крепких плетеных стульев, в кажущемся беспорядке расположенных вокруг утоптанной площадки, невероятным образом изменили общую картину уныния. Все вокруг было украшено гирляндами ярких тропических цветов, да и корзины с фруктами, расставленные чьей-то заботливой рукой повсеместно, как бы невзначай навевали настроение праздника.

— Наше скромное шоу посетил, наконец, бигбосс! — перекрыл гомон собирающейся толпы голос главного организатора, и тут же вокруг Торвартина Гюрерса образовался вихрь суеты и уважения.

Дальнейшее глава гильдии ОПа запомнил плохо. Сначала рядом вился Дельф, хитрыми глазенками преданно глядя снизу вверх (и как ему это удавалось непонятно — белый раб был выше старого пирата практически на голову), в своей непонятной манере отвечая вовсе не на те вопросы, которые одноглазый хозяин острова задавал. Затем вдруг, откуда ни возьмись, появился стол, за которым Торва ждала сияющая Марта, требовательно хлопая по стулу, стоящему рядом с ней.

— Фуршет по высшему классу, — произнес тихонько Дельф странную магическую фразу пробегавшему мимо толстому рабу с точеными клыками, не иначе какое-то дикарское заклинание.

Заклятие сработало на удивление хорошо — на столе вдруг появились морские деликатесы, приготовленные неведомым на острове способом, и жена Торва отстала от мужа, занявшись внимательным визуальным изучением яств.

После этого одноглазый пират сумел, наконец-то, оглядеться. По периметру утоптанной площадки стояли несколько столов, за которыми вместе со своими дражайшими половинами сидели все члены совета гильдии, при этом самое почетное и удобное место занимал, естественно, сам гильдейский голова, что ему чрезвычайно польстило. Основная масса пиратов стояла за спинами, как непонятно выразился все тот же Дельф, "Вип-персон", но при этом вела себя на удивление тихо, удовлетворенно гудя, как толпа на стадионе в предвкушении зрелища. После осмотра места предстоящих событий глава гильдии мельком взглянул на свою половину и был практически полностью выбит из колеи солидности, в которое невероятным усилием воли он себя вогнал — его правильная женушка, удобно устроившись в плетеном кресле, степенно попивала что-то явно спиртное (нюх у старого пирата был отменный).

— Это что? — ошарашено выдавил Торв, тыкая толстым пальцем в высокий стакан, находящийся в пухлых ручках Марты.

— Коктейль, — кокетливо потупилась степенная домохозяйка.

— Дай-ка попробую, — Торв бесцеремонно отобрал у жены стакан и сделал большой глоток.

— Слабый ром какой-то, сладкий. Испорченный наверно, — вынес свой вердикт хозяин острова.

— Вот и пей свое гнусное пойло, нечего руки тянуть к женским напиткам, — с семейной бесцеремонностью отрезала Марта, и стакан был мгновенно отобран у удивленного главы гильдии.

Торвартину Гюрерсу два раза подряд выпить никто никогда не предлагал — обычно всегда хватало одного раза. Вот и сейчас старый пират не стал вступать в пререкания с женой и мгновенно налил себе маленький стаканчик чистого рома, выгодно отличающегося по вкусу от той сладкой дряни, которую его женщина потягивала с нескрываемым удовольствием.

— А тут неплохо, — потянулся Торв, когда стакан опустел.

— Все только начинается, — многозначительно произнесла Марта.

— Где? — полностью поддавшись праздничной атмосфере, завертел головой глава гильдии.

— Тсс, — шепнула мужу Марта, при этом сильно дергая за рукав. — Что ты меня позоришь перед всеми. Вперед смотри, на сцену.

— Ух, — удивленно выдал старина Торв, сфокусировав зрение на небольшом постаменте.

Островная "оркестра" тем временем выстроилась во всей красе. Огромный негр расположился рядом с диким количеством различных барабанов и бубнов. Не теряя ни секунды, чернокожий атлет начал бить крепкими пальцами по натянутой коже, издавая завораживающие трели ритмов. Звук волной взлетел вверх, после чего опустился на ожидающую шоу толпу как волна на раскаленный берег — и сердце каждого забилось чаще, стараясь успеть за проворными руками артиста. Стоящие на сцене певцы затянули невообразимо тягучую ноту, которая под конец взорвалась петардой многоголосья, подобно бисеру, рассыпавшемуся по кафельному полу. Непонятно откуда в толпе певцов появился Дельф, держа в руках что-то вроде маленького барабана, с прикрепленным к нему грифом со струнами. Самодельное банджо в руках белого раба издало диких звук, врывающийся скрежетом в волшебные голоса чернокожих артистов, потом неожиданно слилось с ними, а затем и вовсе повлекло за собой, уже уверенно руководя мелодией. Одноглазый пират, никогда особо не любивший пение, вдруг заметил, что сам выбивает ритм по краю крепкого стола, увлеченно притопывая. Чуть смутившись, глава гильдии огляделся и мгновенно успокоился — равнодушных к шоу в толпе за его спиной не было. Все пираты и женщины острова, находящиеся рядом с кухонным домиком, танцевали, поддавшись бешеному ритму.

То, что произошло после, поразило старого пирата до глубины души. Дельф неожиданно передал инструмент толстому негру с точеными зубами, и злобный старший раб, улыбаясь во всю ширину откормленного лица, подхватил мелодию, да так залихватски, что громадному барабанщику пришлось взять совсем уж бешеный темп. Скинув светлую рубашку, белый раб прыгнул вперед, перевернувшись в воздухе, а потом начал влетать в невообразимом танце, чем-то напоминающем земную капоэйру. Толпа прекратила приплясывать и начала хлопать в такт ритму, подбадривая невероятного танцора. Неожиданно рядом с белым мускулистым телом появились три черные точеные фигурки. Подняв руки вверх, рабыни начали в такт подпрыгивать на месте, мелко тряся бутонами тропических цветов над головой и пальмовыми листьями, прикрывающими только бедра и грудь, а между ними молнией метался могучий торс белого танцора, и казалось он вот-вот сметет хрупкие тела девушек.

Ни на секунду не прерывая движений, танцоры спустились с помоста и продолжили пляску уже на утрамбованной площадке. Это послужило сигналом толпе, и вскоре образовался круг из пиратов и свободных женщин острова, в центре которого продолжался буйный, ни с чем несравнимый балет Дельфа и трех чернокожих танцовщиц.

— Пойдем туда, — озорно сверкая глазами шепнула на ухо своему мужу Марта, вскочила с места и увлекла Торва за собой.

Последующий час Торвартин Гюрерс запомнил плохо. Вот он стоит рядом с женой, хлопая в ладони и восхищенно глядя на невероятные прыжки Дельфа и завораживающие движения рабынь. Потом кто-то пускается в пляс, присоединяясь к танцорам в центре круга. Вскоре танцевали все, а потом Торв уже ни на кого не глядел, кроме своей женушки. Старый пират вдруг увидел в седеющей женщине ту хрупкую девушку, от которой он в свое время сошел с ума — а ведь годы только добавили ей красоты.

Танцы продолжались больше часа, Торв с непривычки даже немного подустал. Затем барабаны стихли, пираты начали возвращаться к своим местам, и глава гильдии степенно, под ручку со своей дражайшей половиной, вернулся за почетный столик.

— Неплохо, — солидно кивнул головой одноглазый пират, с непривычки чуть смутившись за все то, что он только что вытворял на танцплощадке.

— Это еще не все, — улыбнулась Марта, крепко сжимая широкую ладонь своего мужчины.

Торв привычно осмотрелся и по сдержанному гудению толпы понял — все чего-то ждут.

— Поглядим, — степенно молвил гильдейский голова, уверенный, что теперь-то уж его ничем не удивить.

Тем временем на сцену выскочил все тот же Дельф, и толпа пиратов радостно загудела. Раскланявшись в своей характерной ернической манере, белый раб замер — тут же все стихли, и стал слышен южный ветер, который продолжал петь свою бесконечную песню.

— Дамы и господа, рабы и хозяева, словом все-все-все! Я тут вспомнил пару интересных историй, которые хочу вам рассказать... — четкой скороговоркой почти пропел странный раб.

Потом Торв много раз пытался вспомнить, о чем рассказывал Дельф — и это у него не получалось. Кусочки историй всплывали в памяти, но та картина всеобщего веселья, что умудрился создать белый раб, осталась просто ярким размытым пятном в воспоминаниях старого пирата. Толпа заворожено слушала чуть хрипловатый голос рассказчика, периодически взрываясь от хохота. Что-то там про молодого пиратика, про квурков, и еще массу всего. К середине выступления Дельфа солидный гильдейский голова уже практически не переставая выл и плакал. Несколько раз с непривычки у него сводило мышцы живота. Рядом раздавался колокольчиком хихиканье его любимой женушки, что добавляло веселья старому пирату, хотя порой казалось что дальше идти некуда и он сейчас просто лопнет и умрет со смеху.

Потом снова были танцы — на это раз до упаду. Шустрые рабы постоянно приносили ром, несколько раз Марта увлекала Торва на танцплощадку. Когда все закончилось старый пират, не замечая ничего на своем пути, схватил за руку счастливую жену и почти бегом помчался в свой белоснежный дом с колоннами. Сначала они просто быстро шли, разговаривая ни о чем и смеясь над каждой мелочью как подростки, а потом полдороги Торв почти бежал, неся Марту на руках. Взлетев на второй этаж со смеющейся женой, повисшей на могучей шее, одноглазый пират надолго заперся в спальне.

Примерно через час Торвартин Гюрерс снова вышел из дома. Тропическая ночь вступила в свои права, стрекотали бешеные цикады и полная луна светила всем влюбленным, которых на острове после сегодняшних танцев значительно прибавилось. Старый пират, на всякий случай взяв стеклянный фонарь, решительно направился в сторону кухонного домика. Эйфория праздника медленно отпускала Торва и он постепенно снова становился тем, кем был на самом деле — хитрым и расчетливым главой преуспевающей гильдии.

— Всякие эти "шоу" неплохо, конечно, — бормотал старый пират, крепко вбивая толстые ноги в утоптанную дорожку. — Но проблем накопилось очень уж много...

Кухонный рабский домик блистал чистотой и оглушал тишиной. Даже не верилось, что всего пару часов назад тут находилось большинство населения острова, гремела музыка и царило веселье. Глава гильдии знал, что странный белый раб поселился в самом домике, поэтому он без задней мысли (все-таки Торв являлся полноправным хозяином острова) открыл дверь и шагнул за порог. Через секунду Торвартин Гюрерс выскочил из дома тяжело дыша с выпученными глазами. Увиденное явно поразило старого пирата. Впрочем, через пару секунд на обветренном лице гильдейского головы расцвела ухмылка.

— Ну-ну... — ехидно пробурчал Торв, присел на скамейку рядом со входом и стал терпеливо ждать.

Ожидания увенчались успехом — через минуту из двери выскользнули гибкие чернокожие фигурки, и три великолепные танцовщицы (да-да, именно они) растворились в тропической ночи. Практически следом за ними вышел странный белый раб и укоризненно прошептал:

— Хотя бы постучались, что ли...

Смерив собеседника взглядом с ног до головы и не удостоив его ответом, старый пират с все расползающейся по лицу ехидной ухмылочкой похлопал по скамейке рядом с собой. Странный белый раб, чуть смущенно улыбнувшись в ответ, присел рядом с гильдейским головой. Минуту два человека просто сидели рядом, наслаждаясь ночной прохладой и слушая стрекот цикад. Потом глава преуспевающей гильдии повернулся всем телом к простому рабу, серьезно посмотрел ему в глаза и укоризненно спросил:

— Что же мне с тобой делать-то, Дельф? Может сам подскажешь?

Глава 5. Конец рабской карьеры

Из грязи, да в мрази

(перспективы карьерного роста)

Есть мнение, что в каждом человеке самой природой заложена, выражаясь языком админов, определенная подпрограмма. Одни ребята просто созданы для преуспевания, другие же сделаны, в общем-то, исключительно для любви. От этого в нашей жизни возникает масса сложностей, непонятностей и просто житейских неурядиц. Вот к примеру имеется человек (чаще мужчина, но не редкость в этой роли и женщина), который изначально предназначен для бизнеса. Все у него есть для этого — чутье, аналитический склад ума, работоспособность и, конечно же, определенное везение (в нужном направлении). Нет, чтобы использовать все эти способности для блага себя и близких — обязательно надо этому чуду в перьях делопроизводственного успеха на определенном этапе жизни бросить все и заняться поисками "любови извечной". И что самое смешное, он эту самую любовь находит себе на голову. Жизненная правда в том, что везение его в этой ситуации практически не работает (на другое везуха заточена), и как закономерный результат — влезает "непрофессионал от любви" в неприятности по самые немогу, обламывает об "истинные чуйства" свою могучую аналитику, сбивает все настройки чутья и под конец в обязательном порядке теряет неутомимую работоспособность. Потом он (этот несчастный организм) будет ходить бледной тенью по всяким сомнительным увеселительным заведениям (а то и по подворотням, если не успеет накопить до любовного периода энную сумму на своем счету), плакаться всем встречным-поперечным про любовь несчастливую, ветренно-безответную, и страдать, страдать, страдать...