Шар промахнулся, и попал в тот клан, что на юге. Всего один шар.
Началась пандемия. Болезнь очень быстро захватила всю страну, все три клана. Через полтора года в живых там осталось всего несколько маленьких городов. С помощью машин они могли говорить со всем миром. Они взывали о помощи, но все боялись пандемии, и никто не помог. Они пытались бежать из страны на своих крылатых машинах, но машины сжигали огнём соседи, боясь, что с ними придёт болезнь".
— А мы, мы им почему не помогли?
"А мы тогда умерли уже. Так все думали. Да мы и сами тоже так думали. Вся страна была залита мутагеном. Животные, растения, люди. Всё умерло, и народилась нечисть. Очень много нечисти. Намного больше, чем сейчас. Сейчас лишь бледная тень того ужаса, что был тогда. Те, что остались ещё в живых, думали, что жить им недолго.
Потом наступила весна. Люди в уцелевших городах вышли на поля посадить урожай. И болезнь пришла с ними в города. Вся страна умерла. Но умерли только люди. Лиловый дым действовал только на людей. Сейчас там вся огромная страна заселена только зверьём.
А из нашей страны нечисть полезла в соседние страны, и несла с собой мутаген. И расползлась по всему миру. Так умер мир Древних.
В нашей стране немного людей выжило. Они обладали даром лечить раны. Зашёптывать, как говорят сейчас. От них народились дети, тоже сохранившие этот дар богов. Так родился твой клан.
Уф, устал. Давно столько не говорил"
— Но почему тем, злым, не помешали их добрые. Не может быть народа без добрых.
"Они все думали, что это наши предки — зло. Их в этом убеждали их правители. И они верили. А наши добрые люди верили нашим правителям"
— Но кто же был злом?
"Все были злом. Зло пожрало зло. Но в той стране были худшие злодеи. Потому что та страна порождала везде зло. Подкупала богатством, обманом, убийствами. Помогала в других странах прийти к власти тем злодеям, что готовы были убивать своих и чужих ради богатства и власти. Они думали, что рассорив всех со всеми, станут сильней. Когда волки в стае дерутся из-за куска мяса, они просто выясняют, кто вожак, не на смерть. А мы с ними стали драться насмерть. Наши правители были глупей и кровожадней волков. Их не жалко. Жалко людей"
Серг долго размышлял.
— Ты не сказал, почему сжёг Бобылино.
"Бобылино было построено на плохом месте. В мире древних там было вырыто много подземелий. И в тех подземельях работали мудрецы. Они много, чего сделали. И страшное оружие Древних всё ещё там.
Дети откопали шар с Лиловым Дымом. В этом селении было пять волхвов. Целых пять. Двое из них знахари. Когда началась пандемия, они сказали людям сидеть в своих домах и попробовали лечить. Не справились. Отдали все силы и не справились. Сказали наделать много досок с надписями "Заражёно. Тут смерть. Уходите" и понаставить вокруг посёлка, на внешней стороне периметра. У них не было ни одного, кто смог бы дотянуться мыслеречью до ближайшего посёлка, сообщить о трагедии, поэтому соседи ничего не знали.
Когда я пришёл, многие были уже мертвы. Я рассказал, что это за болезнь, и что всё надо сжечь и прокалить всю землю посёлка вглубь, иначе болезнь могла сохраниться в земле. И тела сжечь. Ещё живые попросили убить их, чтоб поскорей зажечь посёлок. И я убил всех.
Только один, уже больной, пытался бежать в соседний посёлок. Он сошёл с ума от горя, увидев смерть своих родных. Я убил его и всё сжёг. Разметал дома, сделав один большой костёр. Огонь убивает Лиловый Дым"
— А зачем сам прыгнул в огонь?
"Болезнь могла впитаться в шерсть"
— Почему ты не заболел?
"Я не человек"
Серг ещё помолчал.
— Ты сделал правильно.
Волколака это развеселило.
"Я тоже так думаю"
— Скажи, почему поток попал на Желябку?
Волколак развеселился ещё больше,
"Волхвы слишком полагаются на дар. К цели много путей. Поток обходит опасные места. Если что-то начинает убивать крысюков в охране, поток отворачивает в сторону. Не надо дара внушения. Надо всего лишь убить нескольких. И поток повернёт"
— Так это ты направил поток?!
Волколак веселился,
"Сам удивился, что так точно в тебя попал"
— Но зачем? Я чуть не погиб. Люди могли погибнуть. Многие.
"Никто бы не погиб. Я за этим и пересёк периметр. Чтоб встать на пути потока, если ты не справишься"
— Но зачем?!
"Боевой транс. Ты должен знать, что это. Теперь знаешь. Если бы ты вошёл в боевой транс во время кулачных боёв, ты убил бы весь свой посёлок. И было бы ещё одно село-кладбище, сделанное волколаком. Знай. Тебе нельзя давать волю гневу"
— Волхв сказал, я берсерк.
"Не просто берсерк. Берсерк, умеющий входить в темп. Это гораздо опасней. Вхождение в темп — ты начинаешь двигаться на много быстрей. Вспомни, как исчезли звуки и медленно двигались крысюки"
— А кто ревел? Волхв сказал, что рёв стоял, будто медведи дрались.
"Ты дышал. Очень быстро и громко. Топоры воздух резали. Крысюки визжали. Я выл"
— А зачем выл?
"Весело"
— Мне было не весело.
"В боевом трансе только Ярость"
— И ещё я был потом без сил. Даже сейчас ноги дрожат, как встану.
"С опытом научишься входить в темп экономно. И не впадать в ярость во время схватки"
— Я не хочу драться.
"Тебе придётся добывать себе мясо. Охотиться. Входя в темп, это легко"
— Чему ещё ты меня научишь? Не хочу больше такой учёбы. Люди думают, я герой.
"Герой ты взаправду. Ты же бился всерьёз. Насмерть. А учиться ты должен сам. Особенно научиться не кусать людей"
— Я никого кусать не собираюсь.
"Я тоже думал, что никого не укушу. Но тебя укусил"
— Ты долго ещё будешь в наших краях?
"У меня нет планов на будущее".
Серга вдруг одолело любопытство,
— А может, в той далёкой стране кто-то тоже остался жив. Интересно, каким даром богов обладают они.
"Никого там нет, кроме зверья"
— От куда тебе знать.
"Я был там. Недавно. Полвека назад. Пять лет бродил, искал людей"
— Может, плохо искал.
"Волхв сказал, у меня дар заживления ран, снятия усталости. Но есть ещё кое-что. Мыслеречь. Вхождение в темп. И чувства жизни. Я чую жизнь. Я чую, как мышь кормит свой выводок под твоим полом, как дерутся на кулачках два парня на другом конце Желябки. Как недовольные чем-то чужеземцы встали на якорь в одном дне пути вниз по Реке. Я чую даже твои Анунки. Не могу почуять их чувства, но я чую людей, направление и расстояние до них. Те посёлки, что ближе, могу чуять чувства. Нет, от меня бы не скрылся даже одинокий путник. Там не было ни одного человека"
— Может, у них дар скрываться от таких, как ты.
"Если только так".
— А какие сейчас чувства у ближних посёлков?
"Голод. Ужинать люди собрались. Кстати, ты тоже"
И волколак проворно юркнул под лавку, на которой было ложе Серга. Не успел Серг удивиться, как в дверь вошла хозяйка дома, неся чугунок наваристой ухи. Всё же слегка пахло псиной, но хозяйка не заметила. Серг притворился спящим, она поставила чугунок на стол и ушла.
Волк, выбравшись из-под лавки, с явно заметным удовольствием прилёг на коврик из медвежьей шкуры. Голову положил поверх передних лап, а заднюю часть тела повернул в пояснице так, что она лежала боком. Закрыл глаза.
— Есть будешь? — спросил Серг.
"Жалко хозяйку. Если волхвы вдруг проверят, что ты тут делал, увидят, как я хлебал, ведь выкинет котелок. Да и тебя не добрым словом помянет"
— Как знаешь. — Серг уселся за стол, зачерпнул ложку и вдруг замер. — А ведь если я от сюда поем, слюна в котелок попадёт. А она мыть будет. А ну как рука у неё поцарапается чем, попадёт зараза в кровь.
"Через минуту слюна становится безопасной. Эта зараза только внутри нас живёт"
— Если это не мутаген, что это?
"Наномуты. Это сделали мудрецы Древних"
— Зачем?
"Искали способ победить в войне"
— От куда ты всё это знаешь?
"Я там был"
— Там? Где там?
"В том времени. Я родился до войны"
— Ты Древний?!
"Да"
Серг долго молчал, осмысливая, какой немыслимой древностью оказался волколак. И сколько он всего видел. Когда доел содержимое котелка, вспомнил, что сам скоро станет волколаком, и мысли свернули в более практическое русло. Волк лежал в такой позе, что у всякого, увидевшего его, не возникло бы никаких сомнений в его принадлежности к мужскому полу.
— А почему ты голый? Ведь для разумных неприлично ходить голым, если только не в бане или не купаешься.
Тот фыркнул, не открывая глаз,
"А ты много видел разумных, кроме своего рода? Не случайных одиночных мутантов, а целые народы? Там, где нет зимы и вечное лето, многие люди ходят голыми, и в этом нет ничего постыдного. Из всех нечеловеческих народов, что видел я, в одежды кутается только народ летунов. Есть такие, летать умеют. Но это и понятно, в тех местах, где они живут, без одежды их бы комары сожрали. У них такая же нежная кожа, как у людей. Лично я не считаю свой вид неприличным. Законы приличий — всего лишь обычаи. У разных народов они разные, к тому же могут со временем меняться.
Даже если забыть о том, что мне снять и одеть штаны довольно сложно без чужой помощи. Просто представь меня в розовых штанах. С дыркой для хвоста".
Губы Серга против воли потянулись в широкую улыбку,
— А почему в розовых?
"Так понятнее. Волколак в штанах будет вызывать смех"
Серг вынужден был согласиться. Одежда волколаку не нужна. К тому же слова Волка напомнили ему одну из заповедей вед, что навечно запоминались в школе, ещё в раннем детстве — у каждого народа могут быть свои обычаи, и это не значит, что народ плох, он только другой.
* * *
До зимних свадеб Серг был почти счастлив. Помня, что скоро расстанется с прежней жизнью навсегда, он хотел оставить о себе добрую память. И самозабвенно наслаждался каждой минутой общения. Помогал отцу, поражал волхвов своей жадностью к учёбе, в которой вдруг далеко обогнал сверстников, бегал и прыгал в детских забавах, не только со старшими и сверстниками, но и с детьми, даже с теми, кто только начинал ходить, что было большой редкостью в его поколении. Лишь только подругу он себе не выделял, не сторонясь, но и не давая повода назвать себя "женихом". Он помнил, что у него здесь нет будущего.
Его ставили в пример, он был героем, его любили. И только отец и старшие волхвы следили за ним со всё возраставшей тревогой, которую Серг начал чувствовать своим обострившимся восприятием.
Волколака волхвы смогли проследить от Желябки до ближайшей норы барсука, в которой тот и пропал. У барсуков всегда много потайных отнорков, и где волколак вылез — неизвестно. Вся ворожба волхвов так и не смогла выяснить, где он. Но все были уверенны, что он где-то рядом.
А перед зимними свадьбами пропали дети, ушёдшие за клюквой. С начала никто не встревожился. С ними ушли два опытных охотника, кикиморы уже спали. Вполне могли задержаться, если попали в неурожайное место. Корзинки-то набрать надо. Но когда не вернулись к ужину, посёлок загудел. Как на грех, в обед был снегопад, и следы завалило, собаки не смогли взять след.
Волхвы начали ворожить, но на полную ворожбу должна была уйти целая ночь. И люди побежали в ночь искать сами. Серг побежал на дальнее болото с группой, в которой было ещё два опытных охотника и двое подростков-пчеловодов. И вдруг почуял волколака совсем рядом. Волколак сидел за кустами у тропы, и в настроении у него преобладало недоумение. Серг не знал, как он понял настроение, но был уверен, что понял правильно.
— Стойте!
Все остановились, глядя на него. Авторитет у Серга был огромный.
— Там, за кустами, волколак.
Все замерли. Один из охотников шёпотом спросил,
— Это он... детей... ?
— Нет. Стойте тут. — И приблизился к кустам. Он вдруг вспомнил, как волколак чуял чужеземцев за день пути. Тот неспешно вышел на встречу.
"Что за переполох? Все встревожены. Не верти головой, они меня не слышат"
— У нас пропали пять детей и двое охотников, на болотах.
Волк склонил голову, прислушиваясь.
"Чую. Небольшую группу. Дети, двое взрослых. Один взрослый ранен. Но не на болотах. В лесу. Очень испуганны"
— Помоги нам. Покажи дорогу.
"Идите по моему следу. Я поспешу". — И волколак рванул с места в лес. Серг оглянулся на свою группу,
— Бежим за ним!
И побежал впереди. Когда группа начала отставать, притормозил. Какова бы не была там опасность, волколак с ней справится. А группе разбиваться не след. К тому же, как он уже понял, он гораздо лучше видел в темноте, и чётко видимый ему след из вывернутых листьев в слегка припорошённой талым снегом листве для них был почти неразличим, даже для охотников. Хорошо хоть луну не закрывали тучи, та была половинчатой, но светила ярко.
Через час он почуял, что волколак близко, довольный. Потом почуял запах крови.
— Идём тише, — сказал вскоре один из охотников. — Кровью пахнет.
В лунном свете, пробивавшимся через голый осино-берёзовый лес, чётко было видно чертово дерево — толстый гладкий ствол, который не брал никакой топор, раскрашенный, словно берёза, только блестящий, как отполированный. Волхвы говорили, что это тоже нечисть, только растительная и безвредная. А под деревом был медведь. Раненый медведь! И сразу, взревев, кинулся на их группу.
Охотники выступили вперёд, выставив рогатины. У пчеловодов и Серга вместо рогатин были охотничьи копья, и они отступили за охотников. Но медведь пёр вепрем, а не вставал на задние лапы, что было очень опасно. В миг перед тем, как разбежавшийся медведь врезался в правого охотника, Серг вошёл в темп. Он это уже умел делать без особого напряжения.
Упёршись левой ногой в выступавший из земли корень, скользнул вперёд и вправо, выдернул охотника из-под летевшей туши, потянув того за рогатину, и точным ударом глубоко вогнал своё копьё медведю в ухо. Крепко вцепившийся в рогатину охотник не выпустил оружие и отлетел вбок, второй охотник упёр своё остриё в горло медведя, лезвие вошло, и второй охотник тоже отлетел, но в другую сторону. Туша упала меж пчеловодов, и те ударили копьями. Плохо ударили, по рёбрам, только шкуру попортили.
А наблюдавший всё это волколак, остававшийся для всех, кроме Серга, невидимым, веселился! Серг был рассержен, но гнев сразу ушёл, как только он почувствовал на чёртовом дереве детей. Они все были тут. Они и оба охотника. Корзинок не было.
Упавшие охотники из его группы поднялись, подобрали рогатины. Серг выдернул своё копьё.
— Все целы? — Охотник обвёл всех взглядом. — Пошли дальше.
— Пришли уже, — сказал Серг.
Тут дети радостно закричали. Все кинулись к ним. Серг сердито посмотрел в сторону волколака, тот улыбался. Устроил себе развлечение и радуется.
Оказалось, обычно клюквенное место на болоте было выбрано зверьём, и охотники отвели детей на другое болото. Возвращаясь, наткнулись на медведя. Тот отчего-то ещё не спал и был сердит. Один из охотников попытался сдержать его рогатиной, а другой в это время закидывал детей на чёртово дерево. Потом дети закрепили на сучьях верёвку, охотник забрался по ней. Когда же попытался подняться второй, медведь в конец рассвирепел и кинулся, порвав охотнику ногу. Кровь сумели остановить, зашёптав и срастив порванную артерию, но рана была слишком серьёзна, порваны сухожилия, и по-настоящему её теперь могли зарастить только волхвы.
